CC BY
18РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 4
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО
2
издается с 1973 г.
выходит 4 раза в год
индекс РЖ 2
индекс серии 2.4
рефераты 98.02.001-98.02.058
МОСКВА 1998
соответствующие принципы в оценке окружающих. Честь, достоинство, доброе имя, деловая репутация, как и другие личные неимущественные права, относятся к нематериальным правам человека, принадлежащим ему от рождения или в силу закона. В случаях, предусмотренных законом, личные неимущественные блага, принадлежавшие умершему, могут осуществляться и защищаться другими лицами, в том числе наследниками правообладателя.
Гражданско-правовой деликт — посягательство на честь и достоинство, а также деловую репутацию - имеет сложный состав. Объективная сторона должна содержать три признака: во-первых, сведения должны не соответствовать действительности; во-вторых, сведения должны позорить честь и достоинство или подрывать деловую репутацию; в-третьих, сведения должны быть распространены.
Субъективная сторона состава посягательства, считает автор, может быть как умышленной, так и неосторожной, когда лицо не сознавало, что совершает посягательство на честь и достоинство, но должно было и могло это предвидеть, либо легкомысленно рассчитывало, что лицо не воспримет разглашение позорящих его измышлений как посягательство.
К сведениям, порочащим честь, достоинство и деловую репутацию, в соответствии с разъяснениями Пленума Верховного суда РФ относятся сведения о нарушениях гражданином или организацией действующего законодательства или моральных принципов (о совершении нечестного поступка, неправильного поведения в трудовом коллективе, быту и другие сведения, порочащие производственно-хозяйственную и общественную деятельность, деловую репутацию и т.п.), которые умаляют их честь и достоинство. Под распространением сведений следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию их по радио и телевидению, видеозаписи, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, использование их в служебных характеристиках, распространение в публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщения в иной, в том числе устной, форме нескольким или хотя бы одному лицу. Сообщение таких сведений лицу, которого они касаются, не может признаваться их распространением.
Ст. 152 ГК РФ определяет круг обстоятельств, подлежащих доказыванию по делам этой категории по субъекту доказывания: на истца возлагается доказывание факта распространения сведений и обоснования того обстоятельства, что эти сведения порочат честь и достоинство либо подрывают деловую репутацию. При заявлении о возмещении морального вреда требуется обосновать факт его причинения, а также размер материального возмещения. На ответчика законом возложено доказательство соответствия действительности распространенных им сведений.
Далее приводится подробный анализ материалов дел по искам о защите чести и достоинства.
Н.В.Крысанова
98.02.033. ДЖУЭНГЕР Ф. ДОГОВОРНЫЙ ВЫБОР ПРАВА В ЮЖНОЙ И СЕВЕРНОЙ АМЕРИКЕ.
J U ENG ER F. Contract choice of law in the Americas// Amer. j. of comparative law. - Berkeley, 1997 - Vol.45, № 1. - P. 195-208.
Автор отмечает, что решение вопроса о выборе права, подлежащего применению к договорам с иностранным элементом, в американском законодательстве, судебной практике и юридической науке до недавнего времени нельзя было назвать удовлетворительным. Отказ от принципа автономии воли сторон при выборе применимого права и механическое использование правил lex loci contractus и lex loci solucionis в латиноамериканских странах не смогли преодолеть сложности, вызванные различием правовых систем.
Напротив, европейское право уже достаточно давно исходит из того, что стороны свободны самостоятельно определять, какому праву подчинить отношения, вытекающие из заключенного ими договора. В случае, если стороны этого не сделали, используются гибкие, хотя и объективные (т.е. характеризующие не особенности отношений конкретных субъектов, а типичные черты отдельных видов договоров) критерии выбора права. Объединившись в ЕС, европейские страны встали перед необходимостью принятия конвенций по коллизионному праву. В 1980 г. была принята Римская конвенция о применении права к договорным обязательствам. Конвенция закрепила положение об автономии воли сторон в отношении выбора
права, регулирующего их договорные отношения, за исключением договоров, характеризующихся существенным неравенством субъектов (договоры с участием потребителей и наемных работников). В отсутствие соглашения о выборе права Конвенция предписывает применять право, которое наиболее тесно связано с договором. Поскольку этот критерий недостаточно четок, Конвенцией установлен ряд презумпций, например, презумпция наиболее тесной связи договора с правом той страны, где субъект, исполнение которым обязательств составляет само существо договора, имеет коммерческое предприятие.
В США под влиянием английского права лишь постепенно возобладали принцип автономии воли сторон в выборе права, нашедший закрепление в Единообразном торговом кодексе (ЕТК), и гибкое правило выбора права, которое наиболее тесно связано с договором, отраженное во Втором своде коллизионного права 1971 г. На этом фоне выглядят анахронизмом решения отдельных судов, по-прежнему применяющих жесткое правило lex loci contractus, и попытки некоторых ученых оспорить свободу сторон подчинить договор любому праву.
Более легким был путь утверждения в США принципа процедурной автономии сторон, т.е. свободы по своему соглашению назначить орган, правомочный рассматривать споры, вытекающие из заключенного ими договора. В 1925 г. был принят Федеральный закон об арбитраже, а международные договоры США с отдельными странами еще до его принятия содержали положения об арбитраже. Кроме того, США ратифицировали Конвенцию ООН о признании и исполнении иностранных арбитражных решений и Межамериканскую конвенцию о международном коммерческом арбитраже. Оговорки о подсудности длительное время рассматривались как нарушающие публичный порядок, однако после вынесения Верховным судом в 1972 г. решения по делу Brermen v. Zapata Off-Shore Co. суды стали признавать их действительными.
В марте 1994 г. на специализированной конференции по международному частному праву по примеру Римской конвенции был выработан проект Межамериканской конвенции о применении права к международным договорам. Конвенция устанавливает, что стороны договора с иностранным элементом свободны подчинить свои отношения любому праву, в том числе никак не связанному с
заключенным ими договором, й путем заключения соглашения впоследствии могут изменить этот выбор. В отличие от Римской конвенции Межамериканская конвенция не указывает на сферы законодательства, действие которого стороны не могут предотвратить, но содержит более общую оговорку о том, что орган, рассматривающий спор, может применить как свои (lex fori), так и иностранные нормы о публичном порядке, что позволяет обеспечить защиту прав как потребителей и наемнь1х работников, так и других уязвимых субъектов правоотношений. Другим отличием от Римской конвенции является дозволение сторонам выбирать для регулирования своих отношений не только любое национальное право, но и иные источники, например, Принципы международных коммерческих договоров, разработанные Международным институтом по унификации частного права (УНИДРУА). Таким образом, Межамериканская конвенция предоставляет сторонам более широкую автономию воли, чем Римская конвенция.
Различаются и положения двух конвенций на случай, если стороны сами не выбрали применимое право. Обе конвенции указывают на право, наиболее тесно связанное с договором, однако Межамериканская конвенция позволяет судам при определении этого права использовать субъективные критерии, т.е. принимать во внимание особенности конкретных правоотношений. Кроме того, авторы текста Конвенции сознательно отказались от определения применимого права в зависимости от того, исполнение каких обязательств составляет "само существо договора", поскольку этот критерий невозможно применять к ряду обязательств, например, вытекающих из бартерных соглашений. Помимо права, наиболее тесно связанного с договором, Конвенция разрешает органам, рассматривающим коммерческие споры, принимать во внимание общие принципы международного коммерческого права, признанные международными организациями.
Автор высоко оценивает Конвенцию, отмечая, что ее составители не пошли по пути простого копирования Римской конвенции и в результате создали более совершенный продукт. После того, как Конвенцию ратифицировали Мексика и Венесуэла, она вступила в силу, что дает надежду на приближение межамериканского коллизионного права к международным стандартам. Вероятно, примеру этих стран последуют и другие, но даже если ее
18-4712
ратифицирует лишь небольшая группа государств, она послужит стандартом для национальных судебных и законодательных органов.
Е.Г.Афанасьева
98.02.034. ПАРТЛЕТТ Д.Ф. ДЕЛИКТНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ПО-АМЕРИКАНСКИ: РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА МОРАЛЬНЫЙ ВРЕД.
PARTLETT D.F. Tort liability and the American way: reflections on liability for emotional distress // American j. of comparative law. — Berkeley, 1997. - Vol.45, № 1. - P. 171-193.
Статья посвящена ответственности за моральный вред, вызванный нервным потрясением.
Суды стран общего права время от времени сталкиваются с исками о возмещении вреда за нервное потрясение, испытанное очевидцами событий, в ходе которых другие лица погибали, получали травмы или подвергались риску для их жизни и здоровья. Учитывая достижения психиатрии, суды постепенно стали при определенных условиях признавать такой вред подлежащим возмещению. Если нервное потрясение потерпевшего было вызвано страхом, испытанным при виде того, как другие лица погибали или получали травмы, суды обычно обращали внимание на то, находился ли потерпевший в опасной зоне и, следовательно, мог ли он разумно опасаться за себя. Так, например, поступила палата лордов, рассматривая в качестве апелляционной инстанции дело Bourhill v. Young в 1942 г. Беременная истица находилась в момент столкновения мотоцикла с автомобилем на расстоянии около 45 футов от места аварии; шум столкновения так испугал женщину, что она получила сильное нервное потрясение, ударилась спиной, а ее ребенок родился мертвым. Она пыталась добиться возмещения вреда за счет наследства погибшего водителя - виновника аварии, однако суд отказал ей в иске на том основании, что она находилась на слишком большом расстоянии от места столкновения, чтобы разумно опасаться за свою жизнь и здоровье, и поэтому водитель не нес в отношении нее бремя разумной заботливости (duty of саге).
Но нервное потрясение свидетелей вредоносных событий не всегда бывает вызвано страхом за себя. Было бы не вполне нравственно признавать право на возмещение вреда за лицами, чье
