CC BY
186
РОССИЙСКАЯАКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 5
ИСТОРИЯ
1
издается с 1973 г.
выходит 4 раза в год
индекс РЖ 2
индекс серии 2.5
рефераты 98.01.001 -98.01.042
МОСКВА 1998
ИСТОРИЯ РОССИИ И СССР
98.01.007-008. ИСТОРИЯ ВОЕННОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ЦАРСКОЙ РОССИИ. (Сводный реферат)
1. ЛУШНИКОВ A.M. Армия, государство и общество: Система военного образования в социально-политической истории России (1701-1917) / Яросл. гос. техн. ун-т. - Ярославль, 1996. -151 с.
2. МА111КИН H.A. Высшая военная школа Российской империи XIX - начала XX века / Воен. акад. им. М.В.Фрунзе. - М.: Academia, 1997. - 348с.
История военно-учебных заведений в России в последние годы стала объектом активной мифологизации в общественном сознании. Авторы реферируемых работ ставят своей целью избежать как излишне апологетических, так и "уничижительных" оценок и представить читателю достоверную картину подготовки офицерского корпуса в Российской империи.
В монографии А.М.Лушникова исследуются важнейшие проблемы эволюции военного образования на фоне социально-политического развития России XVIII - начала XX в., в первую очередь государственная политика в этой области, а также формирование системы военного образования как самостоятельного социально-политического феномена. Книга состоит из введения, восьми глав и заключения.
Автор определяет военное образование как сложную синтетическую систему, объединяющую в себе не только деятельность военно-учебных заведений по подготовке офицеров, но и работу части гражданских вузов, военного и морского министерств и законотворческих учреждений (1, с. 10).
Создание первых военных школ в России связано с именем Петра I, пишет А.М.Лушников. В 1698 г. была открыта Артиллерийская школа при Пушечном дворе в Москве, готовившая технические кадры для артиллерии, в том же году начала работу Мореходная школа в Азове. Однако первым военно-учебным заведением - с определенными оговорками - автор считает Школу
математических и навигацких наук, открытую в 1701 г. в Москве. В 1712 г. создается Инженерная школа в Москве и Артиллерийская школа в Петербурге, в 1715 г. начинает действовать Морская академия в Петербурге, представляющая собой старшие классы Школы математических и навигацких наук, тогда как младшие классы остаются в Москве (1, с. 14-15).
Северная война сообщила реформе в области образования болезненно ускоренный ход, указывает автор. Не выработав общего плана, не создав начальной школы, Петр сразу сделал скачок к высшему образованию: к преподаванию инженерного искусства, мореплавания, высшей математики и др. Это явилось следствием заботы не столько о распространении просвещения, сколько о подготовке офицеров, необходимых в условиях войны для армии и флота. Таким образом, образовательная пирамида строилась не с основания - низшей школы, а, по меньшей мере, с середины, и "росла вниз" (1, с. 19-21).
Рассматривая вопрос о месте Навигацкой школы и Морской академии в европейской системе подготовки кадров того времени, автор приходит к выводу, что это были средние профессионально-технические заведения, являвшиеся одновременно и светской школой, и военно-учебным (военно-морским) заведением, и центром русской науки (1, с. 19-22).
Петровская школа была по необходимости всесословной: учеников набирали отовсюду, лишь бы укомплектовать заведение. В то же время военные школы стали одним из "социальных лифтов", позволявших подняться наверх выходцам из простонародья, поскольку всякий офицер, кто бы он ни был по происхождению, становился дворянином.
В целом автор характеризует петровскую школу как утилитарно-государственную и профессиональную. Отличительными чертами ее были грубость и прямая жестокость педагогических приемов, принудительный характер обучения, преимущественно иностранный персонал. (1, с.23-24). Тем не менее, первые шаги военного образования в России дали ощутимые результаты: страна получила десятки высокообразованных специалистов, и уже в 20-е
годы XVIII в. офицерский корпус почти избавился от засилья иностранцев (1, с.24, 27).
Созданные Петром I военно-учебные заведения ненадолго пережили своего создателя - престиж службы на флоте упал, что вызвало постепенный упадок Московской и Петербургской Морских академий, некоторые школы были попросту ликвидированы. Новый этап развития военной школы связан с именем П.И.Ягужинского, который составил проект организации в России кадетского корпуса, исходя из опыта европейских государств. Открытие в 1732 г. Шляхетского кадетского корпуса, который с 1743 г. стал называться Сухопутным, было ответом на требование дворянства и входило в целый "пакет" решений, принятых на начальном этапе царствования Анны Иоанновны (уничтожение закона о единонаследии 1714 г., сокращение обязательного срока службы и пр.). Одним из прав, которым стали пользоваться воспитанники корпуса, было прямое производство в офицеры, без обязательной службы рядовыми. "Артиллерийское и навигационное образование сменила школа светского общения, обучавшая тому, что при Петре называлось "поступью французских и немецких учтивств", пишет А.МЛушников (1, с.29).
Новое военно-учебное заведение первоначально было рассчитано на ежегодный прием 200 дворянских детей в возрасте 13-18 лет, срок обучения составлял 6-7 лет. При Екатерине II штат был увеличен до 600 чел., причем принимались только малолетние дети не старше 5 лет, с тем чтобы они могли пробыть в Корпусе не менее 15 лет. Это было учебное заведение с необычайно пестрой учебной программой, включавшей почти все существовавшие в то время науки, однако кадеты отдавали предпочтение изучению иностранных языков и поэзии, а также танцам, музыке, фехтованию, верховой езде. Театральные постановки также были частью учебного процесса, неслучайно из Шляхетского корпуса вышли драматурги Озеров и Херасков и "отец русской драмы" Сумароков.
Еще одним крупным военно-учебным заведением стал преобразованный в 1762 г. из Инженерной и Артиллерийской школ
13-67
кадетский корпус. На протяжении нескольких десятилетий почти весь состав артиллерийских и инженерных офицеров комплектовался из воспитанников этого корпуса.
Возрождение военно-морского образования связано с именем известного гидрографа и картографа А.Нагаева: он возглавил созданный в 1752 г. Морской кадетский корпус, который вскоре стал одним из лучших и престижных учебных заведений в России.
Благотворительный характер носило Шкловское благородное училище, которое создавалось как частное военно-учебное заведение. Его основателем был русский генерал, серб по национальности С.Г.Зорич. Выйдя в отставку, он на своих землях в 1778 г. открыл училище для осиротевших дворянских мальчиков. После смерти Зорича в 1799 г. училище стало именоваться кадетским корпусом, а его учебная программа была приближена к Сухопутному шляхетскому корпусу. Военно-сиротский дом был образован в 1795 г., в первом отделении обучалось 200 сыновей неимущих дворян, в основном сирот, во втором - 800 солдатских детей, обучавшихся ремеслам.
Главным отличием военной школы времен Екатерины II стали абсолютное преобладание воспитания над образованием, стремление превратить учебные заведения в закрытый пансион и вырастить там "новую породу людей", пишет автор (1, с.38).
В целом в течение XVIII столетия военно-учебные заведения окончили приблизительно 6 тыс. человек, однако точные подсчеты провести не представляется возможным, указывает А.М.Лушников. Сухопутный шляхетский корпус окончило около 3300 человек, Артиллерийский и инженерный кадетский корпус -около 1600 человек, Морской кадетский корпус - около 450 человек, Шкловское Благородное училище - также около 450 человек. В это число не входят окончившие начальные классы разночинцы и выходцы из податных сословий.
Подводя итоги развития военно-учебных заведений в XVIII столетии, автор указывает, что к этому времени еще не сложилась система военного образования. . Начальное военное образование давалось преимущественно разночинцам и солдатским детям в
гарнизонных школах, выпускники которых становились либо мастеровыми, либо рядовыми и унтер-офицерами. Средние военно-учебные заведения представляли собой автономные учреждения, созданные в разное время с разной целью и имеющие между собой мало общего: отсутствовала единая законодательная база, общие инструкции и учебные пособия, унифицированный стандарт подготовки выпускников. В условиях отсутствия педагогического опыта чрезвычайное значение приобретал субъективный фактор -благоволение монарха и личность начальника военно-учебного заведения. Слабой стороной являлась специальная военная подготовка, физическое и воинское воспитание (1, с.55-56).
В начале XIX в. необходимость преобразований системы подготовки офицерских кадров стала очевидна для Александра I и его военного окружения, пишет А.М.Лушников. Это обусловливалось, кроме всего прочего, возросшей потребностью в подготовленных офицерах в связи с участием России в ряде антифранцузских коалиций.
Частично задача разрешалась организацией в соответствии с "Планом военного воспитания" П.Зубова губернских военных училищ на средства дворянства. В 1804 г. была создана Инженерная школа для юнкеров-кондукторов, преобразованная в 1819 г. в Главное инженерное училище на 150 человек со сроком обучения 4 года. Были открыты Артиллерийское училище, школа топографов при Главном штабе, Школа гвардейских прапорщиков. Процесс милитаризации средних и высших технических учебных заведений, достигший своего апогея в николаевское царствование, начался еще при Александре I, отмечает автор. Горный институт был в 1804 г. переименован в Горный кадетский корпус, офицеров готовили впоследствии Институт инженеров путей сообщения, Константиновский Межевой институт, Лесной институт. Всего в первой четверти XIX в. военно-учебные заведения подготовили свыше 18 тыс. офицеров (1, с.59-62).
Однако в целом вобнно-учебные преобразования александровской эпохи были недостаточно продуманы, слабо согласовывались между собой и велись чрезвычайно торопливо, указывает
13*
автор. Их результаты оказались более чем скромными, по-прежнему не было создано высших военно-учебных заведений, а специальное образование в основном копировало систему конца XVIII в. (1, с.70).
Большинство проводившихся в эпоху Николая I мероприятий продолжали начатое в предыдущее царствование и вполне отвечали требованиям времени, пишет А.М.Лушников. Создавались новые губернские кадетские корпуса, открывались отделения и корпуса для малолетних с целью "развести общее и специальное военное образование и обособить обучение мальчиков от подготовки юношей" (1, с.72).
Что касается специального военного образования, то в нем произошли определенные изменения: в 1844 г. было создано Морское инженерное училище в Петербурге, в Николаеве в 1851 г. открылось Училище флотских юнкеров, в 1832 г. учреждается Аудиторское училище, готовившее военных юристов.
Наконец, была создана военно-академическая ступень образования: в 1832 г. формируется Императорская военная академия, открываются офицерские классы при Морском корпусе, Инженерном и Артиллерийском училищах.
Происходившая в годы царствования Николая I организационная перестройка в области военного образования заключалась в приведении в стройную систему того, что уже было накоплено в предыдущие годы, и носила характер централизации. Был введен единый учебный план и общий порядок организации и устройства для кадетских корпусов, а в 1838 г. издан Свод законов о военно-учебных заведениях, содержащий более 1500 статей. Военно-учебные заведения были разграничены на 3 рода: к первому уровню относились Военная академия и Артиллерийское и Инженерное Училища, хотя последние давали только среднее образование. Сюда же была отнесена Медико-хирургическая академия, отныне подчиненная Военному министерству. Ко второму роду отнесены Пажеский и кадетские корпуса, к третьему - учреждения для детей низших чинов. Существовало также три военно-учебных округа: Санкт-Петербургский, Московский и Западный. Было упорядоче-
но положение с преподавательским составом. Главным начальником военно-учебных заведений с правами военного министра в 1831-1849 гг. числился великий князь Михаил Павлович, в 1849-1855 гг. - наследник великий князь Александр Николаевич, однако реально всю работу вел генерал Я.И.Ростовцев, возглавлявший в 1835-1860 гг. Штаб военно-учебного ведомства и сыгравший исключительную роль в развитии военного образования (1, с.72-79).
Существенные успехи во внешней стороне преобразований никак не соответствовали внутренним процессам в корпусах, училищах и академии, пишет А.М.Лушников. Борьба за укрепление дисциплины превращалась в муштру и мелочные придирки, расцвела показуха, казенщина. Постоянные инспекционные проверки и высочайшие посещения с парадами и смотрами лихорадили учебный процесс (так, Николай I лично посетил Морской кадетский корпус 97 раз). Жесткость воспитательных методов, когда основным средством воспитания стали розги и карцер, иногда превращалась в жестокость. В корпусах получило распространение то, что на современном языке не совсем правильно именуют "неуставными отношениями". Вместе с тем, в кадетской среде были нетерпимы нечестные поступки, не допускалось доносительство. Грубые формы взаимоотношений помогали вырабатывать твердые характеры, отмечает автор (1, с.75-77).
Во второй четверти XIX в. было подготовлено около 26 тыс. офицеров, 283 офицера прошли курс Военной академии.
Начало нового царствования ознаменовалось переходом к крупномасштабным реформам, в том числе военным, получившим название "милютинских" по имени военного министра Д.А.Милютина (1862-1874). Одним из направлений преобразований явилась реформа военно-учебных заведений. Автор подробно останавливается на ходе подготовки реформы, в том числе на дискуссиях в печати в 1861-1863 гг., и соглашается с мнением П.А.Зайончковского, что все же реформа военно-учебных заведений оказалась наименее всего разработанной стороной преобразований армии в 60-70-е гг. XIX в. (с.82-90).
Полномасштабная реформа началась в 1863 г. с образования Главного управления военно-учебных заведений (ГУВУЗ), которое возглавил единомышленник Д.А.Милютина генерал-майор Н.В.Исаков. Военная Академия была выведена из подчинения ГУВУЗу и организационно разделена на три академии: Николаевскую Генерального штаба, Михайловскую артиллерийскую, Николаевскую инженерную, подчинявшиеся соответствующим управлениям Военного министерства. В 1867 г. из офицерских классов Аудиторского училища выделилась Военно-юридическая академия.
Все специальные классы кадетских корпусов были сведены в 3 военных училища, а на базе общих классов были созданы военные гимназии, близкие по типу к аналогичным гражданским заведениям, где все воспитательные должности заняли гражданские лица. К 1876 году таких учебных заведений было 18. По уровню дававшегося образования они далеко вперед ушли от кадетских корпусов. ГУВУЗ этого времени называли "центром педагогического движения" - практически все лучшие русские педагоги сотрудничали тогда с военно-учебными заведениями, в том числе В.О.Ключевский и К.Д.Ушинский (1, с.92-93).
Юнкерские училища, как тип военно-учебных заведений, оформились в 1864 г., они создавались в каждом военном округе, со штатом на 200 юнкеров, и были только пехотными и кавалерийскими.
На базе военно-начальных школ, заменивших школы кантонистов, в 1867 г. начали создаваться военные прогимназии, призванные готовить детей офицеров и чиновников, а с конца 1870-х и представителей всех сословий к поступлению в юнкерские училища (лучших воспитанников) и школы военного ведомства для нестроевых.
Особо автор останавливается на реформах военно-морских учебных заведений, связанных с такой яркой фигурой, как великий князь Константин Николаевич, и кружком "константиновцев" - будущих министров и крупных администраторов (1, с.94-97).
Значительную роль в проведении военно-учебных реформ сыграли печатные издания, в первую очередь, "Морской сборник" и созданный в 1864 г. журнал ГУВУЗа "Педагогический сборник". Характерной чертой реформы явилось то, что она была начата и завершена группой единомышленников, руководившей военным министерством и образованием на протяжении почти 20 лет (1, с. 102).
После убийства Александра II и изменения общего политического курса началась корректировка военно-учебной политики, однако автор не склонен называть ее "контрреформами" и "реакцией", полагая, что это был гораздо более сложный и неоднозначный процесс. Пришедший на смену Д.А.Милютину генерал П.С.Ванновский являлся приверженцем старых кадетских корпусов, ранней военной специализации и жесткой дисциплины. В этом направлении и началось реформирование военного образования: в переименованных в кадетские корпуса военных гимназиях гражданские воспитатели были заменены офицерами, и хотя воспитание опять вытесняло на второй план обучение, новейшие педагогические приемы понимались очень своеобразно, т.к. хорошего строевика стали предпочитать педагогу. Что касается учебных программ, то мнение о "резкой деградации кадетских корпусов" в эти годы представляется автору несколько преувеличенным (1, с. 103-106).
К 1881 г. в России было 3 военных училища. Пажеский и Финляндский кадетские корпуса, Николаевское кавалерийское училище с приготовительным пансионом, 18 военных гимназий и 8 прогимназий, по одному артиллерийскому, инженерному и военно-топографическому, 2 морских училища, 5 военных академий, ряд военных школ и классов.
Благодаря юнкерским училищам к 1881 г. уже 80% офицерских вакансий против дореформенных 25% занимали лица с военным образованием. В 80-е годы главное внимание уделяется качеству подготовки офицерских кадров, юнкерские училища начинают подтягивать до уровня военных училищ, из которых осуществлялось прямое и непосредственное производство в офи-
церы. Штаты юнкерских училищ сокращались, однако во многих из них открывались военно-училищные курсы. В период 1880-1900 гг. на уровне средних военно-учебных заведений автор прослеживает тенденцию по увеличению числа выпускников специальных училищ и перенос акцента на качественные параметры образования. "При этом сохраняются пережитки сословности, но дворянскими заведениями кадетские корпуса и военные училища назвать уже нельзя", - пишет А.М.Лушников (1, с. 109).
Рассматривая состояние высшей ступени военного образования, автор останавливается на характеристике лучших в стране и сильнейших в Европе учебных заведений - Военно-юридической и Военно-медицинской академий.
Для удовлетворения возросшей потребности в офицерах-ориенталистах в 1883 г. при Азиатском департаменте МИД были открыты курсы восточных языков, а с начала XX в. в Восточном институте во Владивостоке стали ежегодно открываться 20 офицерских вакансий. Положительный эффект имело воссоздание в 1882 г. армейских офицерских школ, готовивших офицеров батальонного звена по родам оружия, в числе которых были Электротехническая, Авиационная и др. (1, с. 109-112).
К концу XIX в. в Российской империи в основном сложилась система непрерывного военного образования, которая просуществовала без радикальных изменений до 1917 г. Эта система характеризовалась устойчивыми традициями и корпоративными отношениями. В годы учебы закладывались основы будущего армейского товарищества, формировалось понятие об офицерской чести. Повсеместно была распространена нетерпимость к доносительству, обостренное отношение к проявлению непорядочности. Подавляющему большинству воспитанников военно-учебных заведений была свойственна огкровенная аполитичность, которой они даже гордились, и "стихийный" монархизм, пишет автор.
В годы революционных потрясений (1905-1917) система во-енно-учебных заведений претерпела ряд изменений в ходе проводившейся военной реформы, связанной в первую очередь с именем великого княза Константина Константиновича. Были созданы
ведомственные комиссии, намечавшие план преобразований в военно-учебной сфере, к работе в них привлекались нетрадиционно мыслящие военные деятели независимо от воинских званий и должностей (в том числе лейтенант А.Колчак); десятки офицеров и военных чиновников были командированы за границу для непосредственного знакомства с работой вузов; немалую роль играли дискуссии в журнале ГУВУЗа "Педагогический сборник".
К 1913 г. все военные вузы, за исключением Морского корпуса, стали всесословными, однако во многом сохранялась сословность кадетских корпусов. Ограничения по национальному признаку остались только для евреев, исповедующих иудаизм, и некоторых категорий поляков. Расширилась сеть вузов, усилилась их специализация, было открыто 8 новых кадетских корпусов, 6 военных училищ, а также офицерские школы, в том числе Учебная автомобильная рота и школа радиотехников. Юнкерские училища были во всех отношениях приравнены к военным училищам. В 1905-1914 гг. произошел существенный пересмотр учебных планов и программ, стал внедряться опыт русско-японской войны. В результате проведенных реформ, указывает автор, к началу первой мировой войны Россия имела боеспособный офицерский корпус, численность которого превышала 55 тыс. человек.
Первая мировая война круто изменила функционирование системы военного образования, придав процессу подготовки офицерских кадров форсированный характер. В кампаниях 1914 и 1915 гг. большая часть кадрового офицерства была перебита, пишет автор. С целью восполнения потерь были открыты школы прапорщиков, а сроки подготовки в военных училищах, которые стали выпускать "офицеров военного времени", урезали до 4 месяцев. Всего за годы первой мировой войны в военных училищах и школах прапорщиков было подготовлено более 200 тыс. армейских офицеров. Именно эти "офицеры военного времени" сыграли ведущую роль в формировании советской военной школы, заключает А.М.Лушников (1, с.138).
Монография Н.А.Машкина представляет собой "комплексное историческое исследование института высшего во-
14-67
енного образования Российской империи XIX - начала XX в., дающее целостное представление о его организационном устройстве, функциях, механизме управления им", - указывает во введении ответственный редактор д.и.н. А.Е.Иванов. Книга, основанная на широком круге преимущественно архивных источников, состоит из введения, 5 глав и заключения.
В первой главе делается краткий экскурс в историю высшего военного образования, прослеживается динамика формирования сети российских высших военно-учебных заведений с середины XIX в. до 1917 г. и устанавливается их юридический статус, исследуется система управления ими.
По профилю подготовки офицерских кадров высшие военно-учебные заведения (ВВУЗы) разделялись на три группы: сухопутные, востоковедные и морские с соответствующим подчинением, пишет автор. В Военное министерство входило 8 ВВУЗов: Императорская Николаевская военная академия (Генштаба), Николаевская инженерная академия, Михайловская артиллерийская академия, Александровская военно-юридическая академия, Интендантская академия, Военно-медицинская академия, Курс восточных языков при Азиатском департаменте МИД и офицерский факультет Восточного института во Владивостоке; в Морское министерство - 3: Николаевская морская академия, Морской корпус и Морское инженерное училище. ВВУЗы были распределены по соответствующим главным управлениям Министерств, которые самостоятельно определяли свою "академическую политику". Начальники ВВУЗов назначались на должность "высочайшим" приказом по представлению начальников управлений. В каждом ВВУЗе существовал постоянно действующий совещательный орган - Конференция (или учебно-воспитательный совет), который занимался вопросами внутреннего распорядка и организацией учебного процесса. По остальным вопросам начальник академии оставался полноправным единоначальником с правами начальника дивизии (2, с.95-99).
Во второй и третьей главах даются обобщающие историко-социологические портреты профессорско-преподавательского
корпуса и состава слушателей высших военно-учебных заведений. Автор подробно освещает порядок отбора офицеров, в том числе требования, предъявляемые к деловым и моральным качествам кандидатов, к их войсковому опыту, а также программу вступительных экзаменов в каждом из ВВУЗов и систему оценки знаний по 12-балльной шкале. Так, офицеру, поступающему в Инженерную академию, нужно было сдать 13 экзаменов и с помощью словаря сделать перевод одной или нескольких страниц иностранного текста по специальности. Зачислялись те офицеры, которые по пяти математическим предметам и дифференциальному исчислению и фортификации набрали не менее 8 баллов, по всем остальным предметам, включая изящную архитектуру, - не менее 6, при среднем балле не ниже 8 (2, с.117). Приводя подробные данные по численности слушателей, автор отмечает равномерный характер роста этого показателя и констатирует, что если в 1855/56 учебном году в ВВУЗах всего обучалось 167 человек, то в 1900/01 учебном году - 1668. Проведя статистическое исследование сословного состава слушателей и воспитанников высших военных и морских учебных заведений, автор приходит к выводу, что они не представляли однородной социальной среды по происхождению: вместе с выходцами из потомственных дворян, личных и почетных граждан, сыновьями офицеров и генералов (кроме Морского корпуса) в ВВУЗах проходили обучение дети крестьян, казаков, ремесленников, мещан и других сословий (2, с. 146). Определение национального состава слушателей представляет определенные трудности из-за отсутствия в Российской империи понятия "национальность", в силу чего автор в своих исследованиях руководствовался данными графы "Вероисповедание": лица православного исповедания составляли от 80 до 94 %, католики - от 5 до 10%, лютеране - 3-5%, наименьшими по численности были армяне и магометане (2, с. 152-155).
В русской армии XIX в. существовало три основных вида выплат офицерам: жалованье (в зависимости от чина), столовые деньги (в зависимости от должности) и квартирные (в зависимости от чина, места службы и семейного положения). Денежное до-
14*
вольствие выдавалось офицеру не полностью, было немало обязательных вычетов (в пенсионный фонд, в полковое собрание и пр.) и трат на внутренние нужды полка. Неблагополучное материальное положение офицеров, не имевших других средств к жизни, кроме содержания, неоднократно было предметом обсуждения в инстанциях. Многие из таких офицеров стремились попасть в высшие военно-учебные заведения, т.к. положение слушателей было привилегированным: они получали двойное жалованье, столовые и квартирные деньги по должности, кроме того, существовали различные доплаты и почти не было вычетов.
Автором произведен подсчет численности профессоров и преподавателей высшей военной школы России, исследованы система подготовки профессорско-преподавательского состава и пути его формирования, материальное и служебное положение профессоров и преподавателей, их сословный и национальный состав. Даются характеристики выдающихся педагогов высшей военной школы, где был сконцентрирован цвет научной и культурной мысли России (Д.А.Милютина, Н.Н.Обручева, М.И.Драгомирова, П.Л.Чебышева и многих других) (2, с.208-220).
Специальную главу Н.И.Машкин отвел организации учебного процесса в высшей военной школе.
Пятая глава монографии посвящена статистическому описанию военно-профессионального состава выпускников, изучена практика их распределения, в зависимости от успешности учебы, по сферам штабного и командно-строевого управления русской армии, а также их роль в деятельности армии, в том числе в ходе военных сражений 1877-1878, 1904-1905 и 1914-1918 гг.
Организационные формы высших военно-учебных заведений оказались настолько прочными, что "выдержали разрушительный накат революционно-политического доктринерства", -заключает Н.А.Машкин. Советские военные академии явились модификацией на новых общественно-политических и социально-экономических основаниях уже известных военно-педагогических учреждений. Сформировавшаяся на протяжении прошлого века
культура высшего военного образования не исчезла бесследно (2, с.287).
О. В. Большакова
98.01.009. ДЖОНСОН Р. ЖИЗНЕННЫЙ ЦИКЛ СЕМЬИ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАССЛОЕНИЕ: ИССЛЕДОВАНИЕ НА ПРИМЕРЕ СЕЛЬСКОЙ РОССИИ.
JOHNSON R. Family life-cycles and economic stratification: A case-study in rural Russia // Journal of social history. - Pittsburgh, 1997. -Vol.30, №3.-P.705-731.
В статье канадского исследователя Роберта Джонсона на примере Костромской губернии исследуется остающийся до настоящего времени дискуссионным вопрос о социально-экономической дифференциации русского крестьянства. Автор стремится пересмотреть старые оценки и выяснить, действительно ли развитие капитализма раскалывало крестьянство на два антагонистических класса и насколько четкими были различия между социальными слоями накануне революции 1917. В статье ставится несколько вопросов: каких крестьян можно считать зажиточными, чем они отличаются от общей массы середняков и бедняков, насколько глубокими, прочными и долговременными были различия между разными слоями крестьянства и, наконец, насколько тесна связь (корреляция) между экономическим положением хозяйства и его демографическими характеристиками (с. 705).
По этой проблеме в литературе существуют два влиятельных направления, первое из которых ведет свое начало от работы В.И.Ленина "Развитие капитализма в России" и рассматривает процессы социального расслоения крестьянства как масштабные и "центробежные", подчеркивая повсеместный рост слоев богатых и бедных крестьян за счет слоя середняков, указывает Р.Джонсон. Вторая модель, которую часто называют "неонароднической", была выдвинута А.В.Чаяновым и его единомышленниками в 1920-е годы и разработана Т.Шаниным и другими исследователями в последние 20 лет. В этой интерпретации крестьянское хозяйство предстает как особая некапиталистическая социальная структура,
