CC BY
22
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТЛ№ЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
4
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2.11 рефераты 97.04.001-97.04.041
МОСКВА 1997
МАКРОСОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ ОБЩЕСТВА И СОЦИАЛЬНОГО ИЗМЕНЕНИЯ
97.04.006. БЕРГЕР И. НА ЧЕМ ДЕРЖИТСЯ ТЕОРИЯ МОДЕРНИЗАЦИИ?
BERGER J. Was behauptet die Modernisierungstheorie wirklich - und was wird ihr bio unterstellt? // Leviathan. - Opladen, 1996. - Jg. 24, H. 1. -S. 45-61.
Иоганнес Бергер полагает, что пришло время беспристрастного рассмотрения процесса модернизации. До сих пор теория модернизации - одна из самых критикуемых теорий. Ее слабым местом считается исходная идеологичность, посылка "победоносного шествия западной цивилизации". Предметом внимания автора становятся следующие тезисы: модернизация является внутренним развитием обществ, втянутых в нее; отдельные пути модернизации взаимопереплетены; опыт предшественников не препятствует опыту последователей; процесс модернизации перерастает в совместную цель (Стягивает все линии движения к общему центру).
В своих размышлениях Бергер опирается на социологическую теорию модернизации, принципы которой заложил Парсонс. К числу ее защитников принадлежат Лернер, Айзенштадт и Папф, среди социологов политики Хантингтон и Липсет.
Обычно под модернизацией понимается совокупность процессов типа индустриализации, бюрократизации, секуляризации, урбанизации и пр., способствующих образованию современных обществ. Лернер сводит этот процесс к понятию социального изменения, устраняя из него революционный оттенок. Хантингтон оценивает стадии этого процесса не по степени развития обществ, но по величине разрыва между общественными формациями. Ось, устремленная от традиции к современности, возникает только в
момент социального коллапса (пример которого дала Англия), и только на этой оси возможно говорить о локализованных национальных обществах. И потому при всей пространственно-временной ограниченности рывка от прошлого к настоящему он приобретает универсальное значение. К формальным признакам современности Хантингтон относит в первую очередь революционность, глубинный переворот. Во-вторых, многомерность, в-третьих, системность. О том же пишут Лернер и Инглехарт. Социальные изменения затрагивают одновременно политику, экономику, культуру... Первые два положения: революционности и комплексности не вызывают сомнения, но по третьему -когерентности развития - мнения расходятся. Так Хантингтон в качестве контроверзы выдвигает четвертый признак модернизации -глобальность, т.е. представление о неминуемости этого пути для любого общества. Своей взрывной силы оно достигает при выделении таких черт, как необратимость и прогрессивность. Если читать его не детерминистски, а вероятностно, то станет понятным, что речь идет о сокращении рецидивов и стабилизации достигнутого уровня. Лежащие на поверхности примеры Третьего рейха и Камбоджи не доказательны в данном случае, поскольку в оценке подобных событий важна степень усвояемости обществом вышеуказанных эволюционных универсалий. Чем она выше и прочнее, тем меньше опасность отступлений. Хантингтон умалчивает о противоречиях и негативных последствиях модернизации. Для него важно подчеркнуть удержание определенных целей в данном процессе и еще силу интерференции его действия, порожденную все большим числом приобщенных к нему обществ. Ошибочно лишь предвещать в этом прогрессивном движении длительное экономическое и политическое доминирование западных наций. На вопрос, будет ли XXI век пацифистским, ответить так же трудно, как на вопрос, не погрузится ли Россия в хаос (с. 61). Правильнее воздержаться от формулировок о какой-нибудь исторической необходимости и при том иметь возможность выявлять тенденции и действующие силы.
Помимо описанных формальных признаков модернизации, относящихся к самому процессу, можно выделить, что и делает в частности Лернер, содержательные приметы, так называемые целевые. К ним принадлежат рост экономики, представительная система в политическом управлении, секулярные нормы в культуре,
высокий уровень пространственной и социальной мобильности по сравнению с традиционными обществами, наконец, установка на успех (результат) и эмпатия как качества современной личности. Этот перечень не упоминает о важнейших для западного развития элементах - гражданских и человеческих правах. Кроме того, следуя парсоновскому различению субсистемы общества и социокультурной субсистемы, необходимо включить сюда процессы обновления права, конституирующего гражданский статус и всеобщее школьное образование. Нельзя не внести и еще одну поправку -разграничить структурные признаки (например, принцип представительства) и собственный признак развития (принцип конкуренции), устанавливая вместе с тем соответствие между ними. Так, если речь идет о культуре, структурной инновацией в ней будет дифференциация сферы ценностей, а ее направлением развития -рационализация, обобщение ценностей.
Разумеется, это лишь теоретическое предложение, преимущество которого состоит в том, что разложение компонентов открывает возможность исследовать отношения между отдельными направлениями модернизации. Оно считается со "своенравным" развитием отдельных областей. Конечно, оно подразумевает, что "возможное синхронное развитие во всех измерениях оптимизирует способность общесоциальной результативности как благополучия отдельного индивида и групп" (с. 62).Достигают ли этого синхронного развития - вопрос эмпирический. Такой подход не расценивает модернизацию как "самотек", хотя и не дает ответа на вопрос о причинах инноваций, разрешимый также только в рамках эмпирического анализа. Однако теория модернизации может разработать исследовательскую программу для этого анализа, используя собственные типичные гипотезы.
Одна из них строится на предположении, что модернизация имеет скорее эндогенную, чем экзогенную природу. Развитие происходит не за счет эксплуатации ресурсов окружающей Среды. И потому не Испания с ее награбленным золотом инков стала первой страной эпохи модерна, но Англия. И экономическим благоденствием западные нации обязаны не своекорыстной торговле со слаборазвитыми странами, но "самосозиданию". Наука и техника (или революция в образовании; о чем говорил Парсонс) сыграла здесь первейшую роль.
Согласно второй гипотезе, сформулированной Липсетом, политическим коррелятом экономического роста является демократия. Тезис "совместимости" Липсет'а живо обсуждается и по сей день. По-своему, проводя международные сравнительные исследования, защищает его Инглехарт. Он ищет соответствий политического, экономического и культурного вариантов инноваций.
Наиболее одиозной представляется третья гипотеза теории модернизации, утверждающая, что успех предшественников (развитых стран) не мешает движению последователей. По видимости она противоречит представлению о соревновании наций, исключающем "братские" и "солидарные" отношения. Но мировое хозяйство - не игра с нулевым результатом. Было бы односторонним рассматривать диффузию западных идей и техники как продукт экспансионистских устремлений, вызывающий желание у менее развитых стран противостоять западной культуре и поддерживать только глобалистскую тенденцию мирового рынка. Однако разрыв между преуспевшими и отстающими регионами принуждает скорее повысить значимость идей и техники западного образца.
Автор не углубляется в споры об универсалистских претензиях Запада. Он заостряет внимание на том, что экономические успехи "запоздавших" стран (таких как Япония) прямо зависят от развития социального потенциала, опосредуемого прежде всего ростом образования. Инвестиции в образование - ключ к удачной попытке "догнать и перегнать" (с. 59).
Существует определенный порядок стартовых позиций различных регионов. Во-первых, имеет место круг явно вырвавшихся вперед. Во-вторых, в самой "архитектонике" регионов нет существенных изменений. И, так как отдельные регионы развиваются с разной скоростью, можно сделать вывод о дивергенции социального продукта. Причем глобальный результат распределяется пространственным и временным образом. После 1950 г. это становится особенно заметно, если принять в расчет влияние институциональных и экономических вариантов. Новые теории эндогенного роста подчеркивают роль институтов, облегчающих трансляцию знания и его производства. Например, шансы на развитие такой страны, как Германия, зависят не только от выбора "аранжировки" собственных институтов, но и от возможности
мобилизовать достаточную поддержку научно-техническому прогрессу. - , •
97.004.007. ГИСЕН Б. КУЛЬТУРНОЕ МНОГООБРАЗИЕ И ЕДИНСТВО МОДЕРНА,
GIESEN В. Kulturelle veilfalt und die Einheit der moderne // Leviathan. -Opladen, 1996. - Jg. 24, H. 1. - S. 94-107.
Предмет внимания автора статьи, Бернгарда Гисена - проблема соотношения территориально-политической сплоченности и многообразия культурных укладов в современных обществах. Формы представления этой проблемы и возможности ее решения он рассматривает в свете концепции "столкновения цивилизаций С.Хантингтона. Центр тяжести социального напряжения в современном мире смещается, считает Хантингтон, от классового, идеологического или национального к цивилизационному. По мнению Гисена, понятие цивилизации Хантингтон сближает с традиционно немецким понятием культуры, разрабатываемым, например, М.Вебером в его сравнительных исследованиях западного рационализма и восточного традиционализма. Так что конфронтация "цивилизаций" предполагает как бы ренессанс противостояния мировых религий. Сочинителя вышеуказанной концепции нетрудно обвинить в этноцентризме, но его суждения побуждают еще раз задуматься о естественной идентичности обществ, отличающейся от национальной принадлежности индивидов. То, что называют обществом, покоится, по сути, на представлении о процессе обобществления или социализации, всегда двойственном, соединяющим противоположное: единое и многое, глобальное и локальное, традиционное и современное. Соответственно и культурное многообразие неотделимо от определенного социального единства. Именно потому оно не совпадает с понятием чужой культуры, воспринимаемой внешним образом, за границей социального. Хантингтон, напротив, говорит о редемонизации чужеродных культур. Единство современного общества разбивается о границы культурных сообществ. Чтобы понять на чем основан подобный вывод, нужно посмотреть как "конституируются" идеи социального единства и множественности различными группами, осознающими перспективу модернизации. К ним в первую очередь
Л.В.Гирко
5-66
