CC BY
16
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ
ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ > у « ¿г~
" ' " '«■—' ■"■-■■■ --- / у" О О
-- ц I. , ---—л—-
:
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
3
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2.11 рефераты 97.04.001 -97.04.024
МОСКВА 1997
СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
)
97.03.020. УЭЙГЕРТ Э.ДЖ., ГЕКАС В. МНОГОЛИКАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ: ПРЕДПОСЫЛКИ ДИАЛОГА (метатеоретический очерк).
WEIGERT A.G., GECAS V. Multiplicity and dialogue in social psychology: an essay in metatheorizing // J. for the theory of social behaviour. - Oxford, 1995. - Vol.25, N.2. - P.141-174. С самого момента своего рождения в качестве самостоятельной научной дисциплины социальная психология несла в себе две тенденции развития - психологическую и социологическую, отмечают в своей статье Э.Уэйгерт (университет Нотр-Дам, Индиана, США) и В.Гекас (Вашингтонский университет). Психологическая ориентация дисциплины была заявлена в классической работе У.Мавдуглла (1908), социологическая - в опубликованной в том же году "Социальной психологии" Э.Росса. Принято считать, что различия "двух психологий" имеют исторические, дисциплинарные и институциональные корни, которые и обусловили разноликость и пестроту социально-психологических исследований. Уэйгерт и Гекас не согласны с этой точкой зрения. По их мнению, "для фактической множественности социальной психологии должны быть найдены ... философские, метатеоретические и методологические причины" (с. 141). В пользу такого подхода говорит, в частности, тот факт, что социология и психология, изучающие социально-психологические реалии, чаще находят единомышлен-ников друг в друге, чем среди своих собственных коллег. Цель своей статьи Уэйгерт и Гекас видят в том, чтобы изменить традиционный контекст рассуждений о "двух психологиях", внеся в этот процесс метатеоретические коррективы. Метатеоретический анализ высветит точки зрения сопрокосновения и расхождения в среде социальных психологов и станет предпосылкой
реального преодоления того затянувшегося состояния внутренней разобщенности, которое обычно называют кризисом социальной психологии.
Исходным пунктом размышлений авторов послужила работа Дж.Ритцера, посвященная метатеоретическим проблемам социологии. Следуя Ритцеру, Уэйгерт и Гекас стремятся структурировать "эвристическую архитектонику социальной психологии", или "язык категорий, структур и динамических процессов, составляющих, как полагают, основу эмпирической и теоретической работы" (с. 142). В рамках такой архитектоники категории и понятия не оцениваются с точки зрения их истинности или ложности; они рассматриваются исключительно как элементы общего языка, который понятен исследователям разных специализаций. Речь идет не о создании новой парадигмы или социально-психологической метатеории, настаивают Уэйгерт и Гекас, а о процессе метатеоретизирования, проясняющего философские и категориальные основания социально-психологической разноголосицы. Метатеоретические формулировки смогут послужить тем самым предварительным единым языком, который сделает возможным диалог некоммуникабельных сегодня социальных психологов; это будет "аксиоматическая и лингвистическая матрица перевода", облегчающая обмен результатами исследований в разных ареалах социальной психологии", своеобразная "социально-психологическая разновидность lingua franca" (с. 142).
Разъясняя суть своей позиции, авторы подчеркивают, что речь идет о метатеоретизировании во имя общезначимого понимания задач и результатов социально-психологической работы, различные ипостаси которой окажутся, таким образом, взаимосвязаны или "соединены мостами". Построение архитектоники социальной психологии не означает попыток онтологизации той или иной теоретической модели или стремления кодифицировать ее эпистемологические основания (когнитивизм, бихевиоризм и т.д.). Задача состоит в том, чтобы выработать некоторый набор абстрактных взаимосвязанных терминов для организации исследовательской и практической работы социальных психологов, отправным пунктом которого послужат идеи Дж.Г.Мида. При этом создание социально-психологической архитектоники должно быть
сродни компьютерной графики или построению "гипертекста", элементы и параметры которого (т.е. научные категории и понятия) могут меняться, обновляться вступать между собой в самые разные отношения, подвергаться трансформации и переработке в ходе плодотворного диалога ученых. "Мы считаем, - пишут Уэйгерт и Гекас, - что социальная психология, как теоретическая, так и экспериментальная, неизбежно плюралистична, поэтому цель метатеоретизирония - не в том, чтобы интегрировать, унифицировать или редуцировать друг к другу ее разные модальности или свести их к одной-единственной архитектонике ... а в том, чтобы облегчить доступ ученым, делающим науку, к дискурсивному универсуму, представленному небольшим набором понятий, которые допускали бы множественность исследовательских перспектив и одновременно позволяли обмениваться мнениями по поводу наблюдаемых реалий" (с.144).
Архитектоника как "гипертекст", способствующий диалогу исследовательских программ в рамках единого дискурсивного универсума, принципиально отлична от существующих проектов преодоления "многослойности" в социальной психологии путем приведения наличных и будущих исследований к общему теоретико-методологическому знаменателю. Толкование внутренней разноголосицы как признака кризисного состояния социальной психологии имплицитно содержит мысль о возможности одной -окончательной, нормативной, образцовой - социально-психологической парадигмы. Метатеоретическое осмысление плюрализма в терминах эвристической архитектоники предполагает совсем иной сценарий: необходимо очертить семантическое пространство социальной психологии и конкретизировать местоположение в нем ее разных модальностей.
Следуя Дж.Г.Миду, Уэйгерт и Гекас постулируют существование нескольких уровней реальности. "Мир, который здесь", или физический мир, составляет основополагающую (фундаментальную, базовую) реальность. В ее пределах существуют (но не редуцируются к ней) три эмерджентные (возникающие) реальности: это органическая Жкзнь, составляющая предмет биологических и физико-химических наук и символическая двойственность "Я - общество", возникающая на определенном этапе биоорганической эволюции как "следствие процессов социальной
жизни". Эмерджентный дуэт "Я - общество" образует символический пласт реальности, продуцируемой посредством (и в пределах) нового эволюционного способа взаимодействия - обмена (преимущественно лингвистическими) символами. В символической реальности индивид становится объектом (познания, действия, поведения) для самого себя, возникает и предмет социальной психологии -интеракция индвидов, которая одновременно генерирует и реализует себя в значимых символах.
Перечисленные понятия - физический мир, символический универсум, Я и общество - образуют две концептуальные оси метатеоретического анализа; его третью ось составляют избранные способы осмысления пластов реальности, которые представлены совокупностью устойчивых методологических альтернатив (материя -форма, история - структура, понятие - измерение, теория -эмпирические данные). В рамках социальной психологии - это методологическая альтернатива формальных и исторических подходов. Если оставить за скобками физическую ось метатеоретического анализа (которая лишь опосредовано связана с предметом социальной психологии), то получается следующая схема семантического пространства социальной психологии и локализации ее модальностей.
Схема 1
Я
I
Психологические модели
Биографические модели
II
Формальные
Исторические
методы
методы
IV
Структурные модели
III
Культурные модели
Общество
Оси данной схемы - это не континуумы измеряемых переменных, а "обозначения конечных пунктов эпистемологических предпосылок, организованных вокруг концептуального фокуса - Я как субъекта опыта" (с. 146). Квадрант I схемы объединяет исследования, предметом которых являются феномены внутренней психической жизни индивида и их динамика (аттитюды, установки, диспозиции, восприятия, эмоции, аффекты); цель здесь состоит в открытии общих принципов объяснения психосоциального функционирования личности. В квадранте II помещены модели изучения личности в конкретных социально-исторических обстоятельствах ее бытия, взятых во временной перспективе; здесь доминируют ситуационно-интерпретационные объяснительные схемы, базирующиеся на биографических и тому подобных материалах. Модели, сосредоточенные в квадранте III, акцентируют двойное влияние исторических факторов и культурных контекстов на идентичность индивидуального Я, а также на генерируемые и используемые им "комплексы значений" (религия, идеология) и ценностно-когнитивные схемы; задача состоит в идентификации общих объяснительно-интерпретационных характеристик Я в контексте больших социальных единиц (этнические группы, национальные государства). Фокусом моделей квадранта IV выступают формальные институциональные структуры социальных отношений (социоэкономический класс, система ролей, властные иерархии, распределение ресурсов) в их связи с социальным функционированием индивидуального Я.
Четырем типам исследовательских моделей соответствуют более или менее устойчивые методологические стратегии. Для моделей квадранта I - это лабораторный эксперимент; модели, локализованные в квадранте II, тяготеют к наблюдению и изучению документальных мемуарных свидетельств; социально-психологические исследования квадранта III опираются на историко-архивный анализ; в квадранте IV доминируют опросы.
Социально-психологические модели, опосредованно связанные с изучением физической реальности, классифицированы практически по тем же основаниям.
Схема II
Индивид
V
VI
Формальные
Хронологические
методы
методы
VIII
VII
Общество
В квадранте V схемы II расположены социально-психологические исследования, базирующиеся на данных нейрофизиологии; в VI - поведенческо-средовые модели; в VII -социобиологические; в VIII - экологические. Данная схема при всей ее условности и гипотетичности позволяет "перебросить мосты" между традиционной социальной психологией и некоторыми отраслями естествознания и локализовать в пределах семантического пространства дисциплины такие "погрничные" исследования, как социальная психология тела (изучение отношений между соматической болезнью, душевним состоянием и социальной перцепцией), исторический анализ "смерти Я", осмысление "инвайронментальной самости" и т.д.
Преимущество предложенных метатеоретических схем, по мнению Уэйгерта и Гекаса, состоит в том, что здесь на первый план выступает концептуальная и методологическая близость (или расхождение) тех или иных социально-психологических моделей, а не дисциплинарно-институциональная принадлежность их авторов. С метатеоретической точки зрения следует различать между собой не психологов и социологов, "делающих" социальную психологию, а эмпириков и когнитивистов, структуралистов и культурологов и т.п. Данный подход позволяет локализовать в пределах одного квадранта социально-психологические работы "общей модальности", оперирующие сходными понятиями и однотипными методами. "Вместо различия дисциплин метатеоретический анализ позволяет разглядеть общность методологических и эпистемологических критериев, таких, например, как базовые гипотезы и теоретические конструкты" (с. 148).
18-3662
Метатеоретический анализ, продолжают Уэйгерт и Гекас, позволяет ясно увидеть фактические различия подходов, локализованных в разных квадрантах семантического пространства социальной психологии. Авторы считают, что эти различия являются "не показателем кризиса, а позитивным источником диалога и открытий" (с. 148). Они высвечивают сильные и слабые стороны тех или иных исследовательских установок, демонстрируют их взаимодополняемость, стимулируя продуктивный обмен мнениями внутри и за пределами дисциплины. Сопоставляя теоретическое модели, помещенные ими в квадрантах I и II схемы I, Уэйгерт и Гекас акцентирует теоретическую и методологическую ограниченность каждого типа и доказывают необходимость "наведения мостов" между формально-аналитическими и интерпретаторско-биографическими подходами.
Механические социально-психологические модели (квадрант I) опираются на картезианское представление о мире как гигантской машине, части которой (в том числе и человеческие индивиды) оперируют внутри познаваемого и измеримого пространственно-временного универсума. С этих позиций, все более точное измерение все более мелких частей этой "машины" приводит к адекватному знанию ее целостного функционирования. С возникновением когнитивной психологии первоначальная версия бихевиористского механизма уступает место "думающей машине"; однако возросший уровень аналитической сложности новых моделей не повлиял на формально-механические принципы объяснения, "человеческая машина, наделенная искусственным интеллектом, по-прежнему стоит вне истории и эстетики" (с. 149).
Недостатком формально-механистической социальной психологии авторы считают ее "троякий аисторизм". Во-первых, подобные теоретические схемы нацелены на открытие универсальных законов поведения, поэтому лабораторный эксперимент рассматривается здесь как изучение эпизода реальной жизни вне конкретно-исторических ситуативных параметров этой жизни. Между тем, "временная и пространственная универсальность противоречит исторической единичности, которая предполагает, что каждое событие особенно и реально только здесь и теперь" (с. 149).
Во-вторых, методы проведения лабораторных экспериментов также рассамтриваются как находящиеся вне исторического
контекста, из которого они проистекают, т.е. вне ситуативных процессов саморефлексии их участников. В-третьих, полученное знание оценивается безотносительно к историко-культурным условиям и последствиям его социальной ассимиляции, здесь нет обратной связи нового психологического знания с повседневной жизнью индивидов, которые, овладев этим знанием, уже не будут прежними. Внеисторизм формально-психологических моделей объясняет и такую их особенность, как некритическое отношение к объяняемой социальной действительности.
Интерпретативно-биографические модели (квадрант II), прежде всего - символический интеракционизм, представляют собой полную противоположность аналитическим схемам квадранта I и одновременно дополняют их. Это "качественные, процессуальные, метафорические, рудиментарно-аналитические, событийно-исторические, индетерминистские, безусловно интерпретаторские, зацикленные на значении" социально-психологические модели (с. 151). Их недостатки - партикуляризм, неспособность к созданию абстракций и антиструктурализм. Партикуляризм, т.е. концентрация внимания на конкретном единичном историко-биографическом эпизоде или событии, заслоняет исторической фон явления и мешает его адекватному прочтению.
Растворяясь в событии, интерпретатор перестает быть аналитиком, он не может сохранить критическую дистанцию между собой и предметом интерпретации. Наконец, в моделях этого типа почти нет структурного анализа тех макросоциальных институтов и процессов, которые вмешиваются в конкретные жизненные истории отдельных индивиде«.
На рубеже 80-90-х годов появилось немало социально-психологических исследований, которые лишь условно можно отнести к определенному квадранту метатеоретических схем I и И. Анализ таких пограничных исследований свидетьствует о стремлении социальных психологов к активизации эвристического диалога в пределах (и за пределами) семантического пространства своей дисциплины. В ряду подобных комплексных подходов Уэйгерт и Гекас называют работы культурологов и культурантропологов, соединяющих этнографические методы и практику опросов, историков новых социальных движений, применяющих собственно социально-психологические, социально-исторические и
макроструктурные типы анализа, представителей социологоческого постмодернизма и дискурсивного анализа, заинтересовавшихся феноменом Я постмодерна, специалистов в области социологии и психологии эмоций, занятых поиском новых теоретических конструктов, общих для всех восьми квадрантов, социологов, историков и психологов, стремящихся к осмыслению феномена тела.
Предпосылкой внешнего и внутридисциплинарного диалога ученых является выбор базисной единицы социально-психологического анализа, считают Уэйгерт и Гекас. Как правило, социальные психологи, следуя традиции психологической науки в целом, начинают свое исследование с внутренних диспозиций и личностных характеристик индивида, добавляя к чисто психологическим дефинициям этих характеристик опосредованное воздействие на них социальных отношений и (изредка) социальных институтов. По мнению авторов, "превращение индивида в логический исходный пункт анализа не позволяет изучать социальную реальность как таковую... Индивидуалистические парадигмы не в состоянии логически сконструировать индивида как нередуцируемого социального или исторического актера" (с. 157). Необходим иной методологический путь, позволяющий выбрать такую особую, конкретную реальность, которая изначально может быть осмыслена как "индвивдуальная и социальная". Такой реальностью может быть "то, что в прагматической традиции Мида и Хьюита именуется самостью" (с. 158). Это - понятие, которое "индивидуально в качестве социального" и, как таковое, позволяет "делать социальную психологию, а не психологическую социологию". В противовес идее индивида самость возникает внутри социальных процессов, являясь в то же время их следствием. Она имеет социальную форму и вместе с тем "знает о своей индивидуальной неповторимости в качестве субъекта и рефлексивного интерпретатора событий" (с. 158). Как базовая единица социально-психологического анализа, самость выступает в роли "символического субъекта интеракции" и "социально-исторического актера", т.е. индивид рассматривается внутри социально-исторического контекста, который он продуцирует и в котором он возникает сам как продукт социальной интеракции.
В заключение Уэйгерт и Гекас подчеркивает эвристический характер предложенных метатеоретических размышлений, которые,
по их мнению, должны стимулировать не только внутридисциплинарный обмен парадигмами и подходами, но и диалог теоретических перспектив в голове отдельного ученого.
Е.В.Якимова
X
ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ '
97.03.021. СТОКОЛС Д. ПАРАДОКС ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ.
STOKOLS D. The paradox of environmental psychology // Amer. psychologist. - Wash., 1995. - Vol. 50, № 10. - P.821-837.
Статья Д.Стоколса (Школа социальной экологии Калифорнийского университета, США) посвящена становлению, современному состоянию и тенденциям развития экологической (инвайроменгальной) психологии в США и Западной Европе. В основу публикации положен доклад, прочитанный автором на 23-м Международном конгрессе прикладной психологии (Мадрид, июль 1994). Статья носит обзорно-аналитический характер и дает представление об истории и особенностях дисциплины на протяжении 30 лет ее существования.
Проблема влияния "среды" на поведение человека, пишет Стоколс, стала предметом специального психологического анализа в начале XX в. в рамках набиравшего тогда силу бихевиоризма. Однако вплоть до начала 60-х годов психологи ограничивались изучением условий "микросреды" (жизненного пространства - по Левину или микростимулов - по Скиннеру и Гибсону), практически не обращая внимания на роль социофизических факторов, составляющих молярный уровень "окружения" человека. Только с появлением в 60-х - начале 70-х годов работ американцев Баркера, Холла, Соммера, Иттельсона и Прошански, которые сформировали основополагающие принципы инвайронментализма в психологии и ввели в научный оборот такие понятия, как личное пространство, территориальность, поведенческая среда и т.п., "психологи приступили к систематическому изучению взаимодействия людей и их социофизического окружения" (с.821).
Эмпирические и теоретические исследования психологов, вставших в 70-е годы под знамена инвайроментализма, нашли в те
