CC BY
43
сич (і)
н
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 5
издается с 1973 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,5 рефераты 96.04.001-96.04.038
ИСТОРИЯ
4
МОСКВА 1996
96.04.005. КЕРЛИ МДж. ГАЛЬФРИД МОНМУТСКИЙ.
CURLEY MJ. Geoffrey of Monmouth. - N.Y.: Twayne; Toronto etc.: Macmillan, 1994. - XIV, 183 p. - (Twayne’s Engl, authors ser.; N 509). -Bibliogr.: p.151-163.
Книга профессора университета Пьюджет саунд (США) Микаэла Дж. Керли представляет собой развернутый комментарий к одному из выдающихся памятников средневековой литературы "Истории бриттов" Гальфрида Монмутского1). Автор раскрывает значение книги как образца распространенного в античности и средневековье жанра исторического пророчества.
"История бриттов” или, как она именуется в одном из анонимных средневековых вариантов "История королей Британии" (Historia Regum Britanniae), написанная в 1136-1138 гг. будущим епископом Гальфридом (Geoffrey) Монмутским, указывает автор в Предисловии, во многом отличается от предшествоваших ей и близких ей по времени создания исторических хроник Британии, таких, например, как появившаяся' уже в середине VI в. книга Гнльдаса "О разорении и завоевании Британии" ("De exddia Britanniae et conquestu"), написанная в 731 г. преподобным Бедой "Церковная история народа англов", вышедшая в 829-830 гг. книга Ненния "История бриттов" или труды современников - Г альфрида Вильгельма (Вильяма) Мальмсберийского "Деяния английских королей" и Генриха Хантингдонского "История англов".
В отличие от этих авторов, мирившихся с существованием многовековых пробелов в дошедшей до них истории населяющих Британию народов, Гальфрид Монмутский, по Словам автора, видит свою задачу "в изготовлении лекарства от исторической амнезии.
1) Русская транслитерация содержащихся в источнике имен собственных, приводимых в реферате, дается по изданию: Гальфрид Монмутский. История бриттов. Жизнь Мерлина. - М.: Наука, 1984
Руководствуясь своим пылким воображением, Гальфрид заново выковывает исчезнувшие звенья исторической цепи событий прошлого Британии. Внимательный читатель без труда обнаружит, что главным инструментом историку служит беспощадная ревизия его предшественников - Юлия Цезаря, Гилвдаса, Беды и Ненния* (с. X).
Воссоздавая прошлое бриттов как историю их возвышения до положения равного противника Римской империи при коралях Неннии, Артуре и их последующего падения, Гальфрид, писавший в период господства англо-норманнской аристократии, не только указывает на общий корень происхождения франков и бриттов от троянцев, но, подчеркивая приводимыми им "исторрическими" примерами хрупкость человеческих учреждений, явно намекает на возможность восстановления былого могущества бриттов (там же).
Обосновывая достоверность сообщаемых им сведений, Гальфрид ссылается на переданную ему архидиаконом Оксенфордским Вальтером "некую весьма древнюю шопу на языке бриттов, в которой якобы "без каких-либо пробелов и по порядку" рассказывалось о всех властителях Британии, "начиная с Брута, первого короля бриттов, и кончая Кадвалладром, сыном Кадваллона". Гальфрид даже специально предупреждает Вильгельма Мальмсберийского и Генриха Хантингтонского не писать ничего о британских королях, поскольку в их распоряжении нет этого уникального источника (с.10).
Подробно анализируя имеющиеся в тексте "Истории бриттов" переводы на латынь с уэльского, а также саму композицию книги, автор приходит к выводу, что единственным источником, имевшимся в распоряжении Гальфрида, могли быть только достаточно фрагментарные генеалогии правителей Уэльса, которые действительно могли быть переданы ему Вальтером для перевода (с.12).Приписывая честь первого населения безлюдной до того Британии правнуку Энея Бруту, отмечается в книге, Тальфрид тем самым приравнивает бриттов к норманнам, также возводящим 9-3466
генеалогию происхождения франков к потомку троянцев Франкиону. "Таким образом, - замечает автор, - появление в 1066 г. норманнов на берегах Британии могло быть истолковано как воссоединение народов, связанных общим происхождением и историей, но разделенных до этого вмешательством саксов" (с.15).
Одним из блестящих вымыслов Гальфрида, имеющих выраженную политическую подоплеку, является история короля Леира (послужившего прототипом шекспировскому Лиру). Отмечая, что невозможно отыскать никаких следов подобного исторического персонажа, да и само его имя скорее всего было произведено Гальфридом от названия одного из 28 британских городов, перечисляемых Неннием, автор подчеркивает центральную для этого исторического эпизода роль дочери Леира Кордейлы (шекспировской Корделии).
Вопрос о передаче в руки женщины политической власти был весьма актуален во время написания и особенно после выхода в свет "Истории бриттов". Дело в том, что 1 января 1127 г. Генрих II, не имея законного наследника мужского пала, провозгласил наследницей королевского титула свою дочь Матильду и заставил магнатов присягнуть ей на верность.
Однако, после смерти Генриха в 1135 гч власть захватил его племянник Стефан Блуассхий, который и был коронован епископом Кентерберийским. Притязания Матильды на трон отстаивались ее братом по матери Робертом Глочесгерским, покровителем Гальфрида (с.23).
Не менее патетически выглядит полная ревизия Гальфридом без сомнения хорошо известных его просвещенным современникам исторических источников о завоевании Британии римлянами. Живописуя подвиги полностью измышленного им кентского вождя Ненния, якобы отобравшего в единоборстве у Юлия Цезаря его меч "Желтая смерть", или положение воспитанника императора Августа короля бриттов Кимбелина (шекспировский Цимбелин), платившего якобы дань Риму по доброй воле, не будучи обязанным делать это,
Гальфрид, по словам автора, "испаяьзовал всю свою фантазию для того, чтобы опровергнуть сложившееся поя влиянием имевшихся источников представление о покорении Британии Римом. В его версии британцы предстают во всех отношениях равными римлянам* (с31).
Одним и сами» ярких примеров ревизии Гальфридом "Истории бриттов* Ненния является наречение Мерлином не имеющего отца мальчика-пророка, который у Ненния в весьма противречивом тексте назван Амвросием, и который, по Неинию, к тому же на вопрос кораля Вортигмриа отвечает, что он "сын римского консула*. Гальфрид не только освобождает образ британского пророка от всяких противоречий, но и сообщает ему, как в своей ‘Истории бриттов*, так и в отдельно написанной "Жизни Мерлина" подлинно эпический облик провозвестника грядущей истории Британии.
Помещая Мгриин у порога артурмшто Золотого века, пишет автор, Гшфра воплощает в сто судьбе полный жизненный цикл британской истории. Мерлин появляется в книге в момент се прохождения через свою низшую точку в верная вравления Вортигирна и сжим ярцосампки предопределяет таємне этого тирана. Он играет важнейшую роль в восстановлении могущества страны при Аврелии, лично руководя, в частности, осуществлением своего плана строительства мемориала иавижм британцам в Стоунхендже.
Наконец, он не только вреявещает приход Артура (Вепря Корнуолл), но и пргиятст связь между Утером и Югмрмой, в результате которой н был зачат Аріур, исиаянн» таг мм образом малиново пророчество. "Именно йшщци литературному таланту Гальфрнда, образ Мераииа имуяшя настолько тнвми, что его пророчество оставалось в «центре внимания иа протяжении 400 лет после выхода в свет книга и не амераж» интереса до наших дней’ (с.47).
9*
Как убедительно показала судьба книги Гальфрида, замечает автор, пророчества играли весьма важную роль в средневековой Европе. Современники монмутского историка без труда, например, узнавали в предреченном Мерлином Льве справедливости норманского короля Британии Генриха I. В то же время, наверняка им понятен был и намек, содержащийся в пророчестве о судьбе, которая постигнет на земле Британии "чужеродное семя", которому суждено на время расцвесть в островном саду, а затем быть выброшеным оттуда (с. 69).
Подлинным апогеем истории бриттов предстает в книге Гальфрида период правления короля Артура. Весьма смутные, противоречивые и малодостоверные сведения о "воине Артуре", содержащиеся в книге Ненния, уэльских письменных источниках и устной традиции, замечает автор, оказались в данном случае очень удобными для того, чтобы Гальфрид дал полную волю своему недюжинному воображению (с.75).
Поистине мастерским мазком кисти считает автор утверждение Гальфрида, что благодаря воинскому искусству Артура бритты не только восстановили свою мощь после смерти короля Утерпендрагона, но даже полностью изгнали саксов из Британии. "Если по Неннию, - пишет Керли, - Артур помогает королям бриттов в их вооруженной борьбе с саксами в качестве "военачальника" (dux bellorum), то Гальфрид повышает Артура до титула единственного царствующего короля Британии. В соответствии со стратегией своего авторского замысла Гальфрид сокращает число битв, выигранных Артуром у саксов с 12 (по Неннию) до 3, но решающих, примерно привязывая их к трем регионам исторически сложившегося в Британии преобладания саксонского населения - Нортумбрии, Мерсии и юго-восточной части острова" (с. 76).
Последующее описание Гальфридом покорения Артуром Галлии и поражения римского трибуна Флоллона, отмечает автор, по сути дела лишь повторяет вымышленную им историю избрания одного из ранних владык бриттов Бренния королем алл об рогов и
последующего завоевания им Рима (с. 79). Столь же фантастична занимающая весьма важное место в эпопее короля Артура сцена его пиршества в британском Городе Легионов после завоевания римской Галии, призванная свидетельствовать о единстве бриттов под рукой короля Артура. "Эта утопическая фантазия, • замечает автор, - была весьма далека от той реальности, какую мог наблюдать Гальфрид Монмутский" (с. 86).
Живописуя последующее поражение, нанесенное Артуром объединенному войску Римской империи, его намерение идти на Рим, осуществлению которого помешало лишь известие о захвате трона в Британии его племянником Модредом, соблазнившим Геневеру, жену Артура, описывая ранение Артура в битве против Модреда и то, как его уносят с поля битвы для излечения на "остров Аваллон", Гальфрид, как подчеркивается в книге, проявляет, однако, большую осторожность, оставляя по существу открытым вопрос о том, стал ли Артур, излечившись на этом мифическом "острове яблок" (от уэльского afal • яблоко), "неумирающим героем" бриттов (с. 99).
В изложении последующих событий упадка могущества бриттов и их фактического переселения на континент, Гальфрид следует хронике, содержащейся в книге Беды, подчеркивая, однако, что англы заселили Британию не в результате победы над бриттами, а поскольку бритты оставили остров почти незаселенным, спасаясь от чумы (с. 108).
Ключом к пониманию отношения Гальфрида к им же созданному героическому облику Артура может служить, считает автор, пророчество Мерлина о том, что своим освобождением бритты будут обязаны не возвращению Артура, но воссоединению переправившегося в Британию с континента вождя армориканских (бретонских) бриттов Конана с британским святым Кадвалладром (также измышленным Гальфридом) (с. 125).
Тот факт, что Гальфрид заключает "Жизнь Мерлина" передачей пророческого дара от Мерлина к его сестре Ганеиде,
решительно выступающей за восстановление мира на земле Британии, свидетельствует, по мнению автора, о серьезном изменении в подходе Гальфрида к противостоянию Стефана и Матильды. Заставив Мерлина заглушить свой пророческий дар, Гальфрид, видимо, хотел подчеркнуть первостепенную важность задачи единения королевства (с. 128).
БЛ.Лапшов
ИСТОРИЯ РОССИИ И СССР
96.04.006. ИОФФЕ ГЛ. СЕМНАДЦАТЫЙ ГОД: ЛЕНИН,
КЕРЕНСКИЙ, КОРНИЛОВ /РАН, Ин-т рос. истории. - М.: Наука, 1995. - 238 с.
Монография З.Г.Иоффе (26 глав ж послесловие) представляет собой первую попытку дать историю российских революций от февраля 1917 г. до весны 1918 г. через характеристику личностей и деятельности трех главных политических лидеров эпохи: ВЛенина, А.Керенского и Л.Корнилова, олицетворявших три политические противоборствующие силы - левый радикализм, демократический центр и правые. Работа написана на основе архивных документов, мемуаров и других источников, многие из которых оставались до недавнего времени неизвестными.
Книга открывается характеристикой глубокого кризиса накануне Февральской революции, когда Россия напоминала пороховой погреб. Рамки маневрирования сужались, верховная власть все более изолировалась. Подтверждалось предупреждение премьер-министр* ПЛСлмишм, высказанное мм незадолго до смерти: ‘Война будет фатальной для Росши и для правящей династии" (с.4). Но бит* или не быть войне ие являлось вопросом только свободного выбора политиков и военных: слишком глубоко страна втянулась в тугой клубок. международных империалистических интересов и притязаний, слишком велики были аппетиты ее собственных милитаристских кругов.
