CC BY
18
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ ^
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 3
ФИЛОСОФИЯ
3
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,3 рефераты 96.03.001-96.03.031
МОСКВА 1996
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
96.03.017. СИВОКОНЬ П. Е. РУССКИЙ ХАРАКТЕР: ИСТОКИ НАРОДНОГО ОПТИМИЗМА: (Опыт философско-исторической характерологии).— М.: Изд-во Моск. ун-та, 1995 .— 178 с.
Россия, отмечает автор в своем обращении к читателю, является сосредоточием оптимизма XX в., оптимизма, связанного с наступлением цивилизации нового типа. Отсюда "понятно внимание, оказываемое в мировой и отечественно культуре российскому менталитету и интеллекту, русской социалистической идее, ее корням и специфическим особенностям, основным тенденциям и перспективам ее в новых усложняющихся цивилизационных процессах современности" (с. 1). Среди различных вопросов этой многоплановой темы исследования стержневой, по мнению автора, является проблема народного характера.
Книга включает четыре части: 1. Характер народа — характер его истории. (Наиболее общая постановка вопроса). 2. Основные тенденции в характере отечественной истории. 3. Диалектика идейных противоречий в характере отечественной культуры XIX в. 4. Россия в современном мире.
В чем суть характера народа вообще и особенно применительно к русской действительности? "Характер" как философская категория представляет собой качественную определенность явлений, а в собственном смысле слова — внутреннее, относительно самостоятельное содержание, целенаправленно способствующее сохранению и устойчивости качественных ценностных результатов, достигнутых в процессе развития" (с. 5). Определение характера весьма существенно для анализа сложных систем, включающих субъективный человеческий фактор, для анализа истории народов и формирования личности, общественного и индивидуального сознания и самосознания.
Очевидными элементами в структуре народного характера (равно как и личностного) являются его социально-психологические свойства — трудолюбие, свободолюбие, мужество, оптимизм и др. Они присущи любому народу в той или иной мере, том или ином отношении, на том или ином этапе его истории. "В зависимости от исто-
рического развития у каждого народа вырабатывается относительно самостоятельная доминанта, своего рода центростремительная установка (жизненная позиция) и устойчивость, сплоченность действий, стойкость духа, составляющие наиболее существенный и решающий компонент характера — его силу и самобытность. Философско-исто-рическое изучение народного характера и состоит прежде всего в рассмотрении этого компонента" (с. 6).
Характер народа невозможно изучать вне большой перспективы, обнаруживающей его истинное место в мировой истории. Применительно к предшествующей истории народов России решающими фактами философско-исторического значения служат, с точки зрения автора, процессы возникновения русского государства и развития народно-освободительных движений (крестьянские войны ХУИ-ХУШ вв.), их отображение в народном общественном самосознании, в демократической культуре. Эти процессы воплотили в себе две важнейшие доминанты характера русского народа: чувство патриотизма и любовь к свободе. "Быть патриотом в условиях России всегда означало также бороться за свободу и социальную справедливость" (с. 85).
Главное место среди идеалов народа занимает святой образ древнерусского государства. Трудовой люд видел в Киевской Руси защитника от кочевых племен и притязаний Византии, средство сохранения независимости Русской земли. Выражением этого явился дошедший до нас древнерусский былинный эпос. "Русский эпос, по выражению Е. М. Мелетинского, — эпическая утопия героического века и идеального государства" (цит. по: с. 28). Народ осуждал княжеские распри в период распада Киевской Руси (ХН-ХШ вв.). И под татарским игом он не потерял своей героической самобытности.
Чужеземное нашествие создало сложную ситуацию в становлении русской национальной Государственности. Освобождение Родины требовало централизации власти. Эту задачу решила Москва, ставшая с 1328 г. средоточием политической и церковной власти, собирательницей русских земель. "Духовная культура XIV века — это культура одной темы — Русской земли, Русского государства" (с. 31). Созданная государственность оказалась очень устойчивой. Ни одно из полиэтнических образований Европы несравнимо с российским по своей устойчивости. На протяжении двух веков (XIII — начало XV в.) Русь выдержала более 160 войн. "Никакая централизация сверху не могла бы увенчаться успехом без естественных массовых стремлений к исторической и этнической общности" (с. 32).
Усилиями Петра I и последующим екатерининским правлением тенденция к укреплению централизованной власти завершается I XVIII в. становлением асболютизма в Российской империи, превращением Руси в бюрократическую, чиновничье-дворянскую монархию
"Петровская Россия оказалась в сложной ситуации исторического выбора нового цивилизационного менталитета, новых экономических и политических установок, новых социальных альтернатив Запада и Востока, государства и народа, общества и личности. Эти альтернативные установки... дают себя знать в современных цивилиэационных процессах" (с. 45).
В течение достаточно длительного периода исторический выбор в условиях России формировался также тенденциями освободительного, по преимуществу крестьянского движения. В настоящее время нет оснований считать крестьянские войны ХУН-ХУШ вв. обращенными в прошлое, как утверждал, в частности, Г. В. Плеханов, или именовать их "бунтами", как это делала официальная историография.
На протяжений всего XVII в. непрерывно вспыхивают городские восстания: Соляной (1648) и Медный (1662), восстания в Новгороде и Пскове (1650). "Массы стремятся установить подлинный порядок, избирают свое "управление", ошибочно предполагают создать этим путем и "хорошего царя"" (с. 48). Вершиной революционного движения того времени, несомненно, явилась Крестьянская война под руководством Степана Разина (1667-1671). Война, с точки зрения автора, тщательно готовилась. Об этом свидетельствуют посещение Разиным и другими казаками под видом "отпусков на богомолье" центральных городов Руси и Соловков. "Соловецкое восстание, как и ряд других восстаний того времени, было составным компонентом крестьянской войны, которая не могла бы вылиться в такое широкое и мощное движение, если бы не имела определенной организации" (с. 50).
В социально-исторической памяти масс возникает парадоксальная связь образа противника бояр и правящей знати — Стеньки Разина — с представлениями о Киевской и Владимирской Руси в период становления русской государственной власти. В лице Стеньки воспеваются одновременно и историческое прошлое, и утопические стремления к будущему справедливому и свободному общественному строю.
Крестьянская война под руководством Пугачева (1773-1775) также отражала стихийное возмущение угнетенных классов России против феодального гнета. Но теперь прибавились и новые угнетатели — заводчики и компанейщики, усилилась ненависть к верховному правителю — императрице Екатерине II. Крестьянские массы требовали царя, выражавшего бы их "волю", их чаяния. Поэтому она не вела к разрушению централизованного государства, к анархии в отличие от крестьянских войн Западной Европы (например, в Германии приведших к сильной раздробленности государства).
Образ Пугачева меньше, чем образ Разина, отражен в памяти и характере народа. Разинское восстание запомнилось своими успехами, пугачевское заставило думать о неудачах.
11-2114
Совершенно" иные формы для своего выражения находит народно-освободительная тенденция в характере отечественной истории XIX в. Протест против крепостничества и самодержавия проявляется теперь не столько в стихийных восстаниях, сколько в структуре общественной мысли. История вступала в новый период своего критического сознания и самосознания. "Ведущие формы общественного сознания — классическая литература и философия, — представляющие собой непосредственное выражение и составную часть движения самих масс, связанных множеством нитей с народной жизнью, начинают служить интересам и целям мировой цивилизации" (с. 64).
Вопрос о сложной взаимозависимости культур Европы, Старого и Нового света впервые был поставлен Н. Я. Данилевским, но современная разработка системного анализа мировых цивилизаций в философской историографии, несомненно, принадлежит О. Шпенглеру и А. Тойнби. Следуя идее "локальных цивилизаций", А. Тойнби признает наличие "русской цивилизации", представляя ее как бы "спутником" православных (от Крещения Руси до царствования Петра I) и "западных" (от Петровских реформ до настоящего времени) традиций. "Произвольно или умышленно в данном случае предаются забвению относительная самостоятельность русской отечественной культуры, ее реалистический и революционно-критический характер, составляющие главное содержание и смысл русской истории Нового времени" (с. 84).
К началу XX в. страна революционизировалась. Влияние ленинизма — естественноисторический процесс, и было бы абсурдно видеть его суть исключительно в характере личных качеств вождя (с. 88). Рабочее движение Х1Х-ХХ вв. порождало необходимость научного рационалистического миропонимания и идеологии. В том и заключается историческая миссия рабочего класса, широких масс и прогрессивной интеллигенции России, источник силы духа и стойкости народного характера. "Демократия и прогресс — это закономерный результат характера народа, его страданий и мечтаний, его горестей и радостей, его истории и культуры" (с. 91).
События в России XX в. приобретают особую важность с точки зрения перспектив демократизации и социального прогресса. Что принято народом, соответствует его характеру, а что отторгается? Речь идет о трех величайших событиях — этапах истории отечества: Октябрь 1917 г. и построение социализма, Отечественная война 1941-1945 гг., "перестройка" наших дней с ее резким поворотом к капитализму и развалом СССР.
Внутренне противоречивый, антиномичный характер революции обусловил альтернативные понимания ее причин и следствий, ее смысла и назначения. К моменту так называемого "развала СССР" в об-
\
щественном мнении сложились по крайней мере дйе точки зрения на причины Октября 1917 г.: одна из них представляла события этого периода достаточно случайными, ставшими действительными благодаря стечению многих обстоятельств; представители иной точки зрения, напротив, считают Октябрь неизбежным. Итогом дискуссии можно считать "представление о русской революции как об одном из наиболее значительных событий в мировой истории, порожденном, в конечном счете, социальным нетерпением масс и во многих существенных чертах предвосхитившим основные тенденции мировой истории текущего и будущего века" (с. 97). Однако обоснование такого представления все еще встречает ряд трудностей как фактически-эмпирического, так и принципиально-теоретического порядка.
Все модели грядущего нового мирового порядка, построенные на основе традиционных гуманистических ценностей — либерализма, Просвещения, свободного развития каждого человека, — в конечном счете фактически предполагают социалистическую перспективу в той или иной ее интерпретации как естественноисторическую направленность в развитии цивилизации. В настоящее время нет объективных предпосылок для исключения последних семидесяти пяти лет истории России из общих цивилизационных процессов. При этом, безусловно, возникает ряд острых вопросов, требующих своего осмысления: каковы были истинные причины кровавых катаклизмов, потерь и отступлений, связанных со сталинизмом? Представляются ли вызванные ими жертвы необходимыми и постоянно действующими факторами современного общественного развития? И т. д.
Философско-историческая характерология не может претендовать на практически-политическое решение поставленных вопросов. В методологическом отношении тем не менее она требует учета по крайней мере следующих общих моментов.
1. Соловьевско-бердяевские мечты о духовной общности и "соборности" ("русская идея") оказались одним из развеянных мифов XX в. Традиционные ориентации народа на православие и самодержавие, на капитал и товарные отношения имели свои корни в предшествующем общественном устройстве, но прошлое остается прошлым даже тогда, когда оно еще сохраняет свою силу. Идеи "новой жизни", напротив, объединяли достаточно большие массы коммунистически и прогрессивно настроенного общества, питались энергично формирующимися властными политическими структурами. Отсюда ожесточенность борьбы внутри русского общества.
2. В качестве социального источника, резерва и тыла каждый из идейных лагерей приобретал собственных "попутчиков", в массе своей не вооруженных необходимым теоретическим пониманием целей и
задач борьбы, следующих инстинкту "толпы", историческим традициям.
3. Официальная идеология советского периода очень часто выдаг вала желаемое за действительное, утверждая морально-политическое единство и дружбу народов. На деле подвергалось решительному испытанию исторически сложившееся в русском массовом сознании представление о счастье как духовной ценности — участии людей друг в друге, сердечности их взаимоотношений. Жестокость борьбы разрушала духовность общего мировосприятия, порождала неразумный эгоизм, бессердечность, взаимное непонимание, но и в этих тяжелейших условиях неиссякаемыми оказывались истоки живого народного оптимизма.
Особое место в истории XX в. занимает великое противостояние России (СССР) и Германии. "В своих наиболее существенных основаниях гитлеризм был печальным итогом международной реакции на победу русской революции. Откровения немецкого нацио-нал-социализма... возникали как необычайно радикальное выражение традиционной антирусской направленности в западноевропейской политологии в условиях обостряющихся социальных и национальных конфликтов. Они провоцировали жесткие обоюдные репрессии и завершились величайшей трагедией народов России и всего мира" (с. 108).
Победа в войне не сняла, а, напротив, усилила конфликт между народом и государством. Укреплялось господство командно-административной бюрократии, своего рода буржуазии нового типа, на протяжении всего "застоя" 60-70-х годов. Раскол между народными массами, включая социально активное ядро рядовых членов партии, с одной стороны, и советскими властными партийно-государственными структурами — с другой, становился все более очевидным. Отчуждение революционных идеалов возникло не в народе, а в аппарате, в высших партийно-государственных надстройках. Углубляющийся раскол обусловил необходимость преобразования всей социальной, экономической, политической и национальной систем общества.
Неизмеримо более сложны процессы наших дней. С одной стороны, высокий пафос гуманизма и демократии, разрушения и созидания, но, с другой стороны, и возрастающая непредсказуемость событий настоящего периода отечественной истории. К сожалению, "идейное обоснование этого курса осуществляется радикалами перестройки и социального реформизма весьма односторонне и субъективно, с антисоветских, антисоциалистических позиций" (с. 112).
Движущим стимулом общественного развития в наши дни служат не противоречия национально-этнического порядка и даже не разногласия между реформаторами и консерваторами, или левыми и правыми. "В сущности же альтернативой всех альтернатив по отношению к
социальным преобразованиям в России остается возврат к капитализму" (с. ИЗ).
О каком капитализме реально может идти речь в настоящее время? В форме первоначального накопления он ушел в прошлое. В истории России он был либо изначально буржуазно-помещичьим, либо в дальнейшем компрадорским и теперь теряет свои прежние корни. Что касается современного мирового капитала, то вместе с успехами научно-технической и технологической революции он включает в себя "широкое прорастание социалистических реалий".
Новая общечеловеческая цивилизация испытывает .в наши дни настоятельную потребность в определенной ориентации на истинные социалистические ценности самой широкой народной демократии, общечеловеческой социальной справедливости, ненасильственного мира, гласности, разумного гуманизма. Традиционная культура не в силах служить народу, обеспечивать социальный прогресс в современную историческую эпоху. Общепризнанным фактом становится ее упадок и кризис пред лицом новейших научных достижений, национально-освободительного и социального движения народов всего мира.
Социализм как процесс обусловил превращение дореволюционной буржуазно-помещичьей России в современную мировую державу. "Русский опыт XX в. сохраняет свою результативность, способствует превращению социализма в синоним цивилизации нового типа" (с. 146).
В известном смысле "кризис" социализма детерминирован кризисом цивилизационных процессов, социально-групповым эгоизмом правящих кругов и властных структур, конфронтацией общественных систем в экономике и политике, в идеологии и культуре. "Глубинные истоки кризиса не столько в ущербности самой идеи научного социализма, сколько в тех деформациях этой идеи ее идеологами, а еще более ее противниками, в неразвитости новых общественных отношений" (с. 148).
В современной ситуации опасно абстрагироваться от исторически сложившегося характера народа. Его многовековое стремление к свету, к разумному реализму и душевности, к народовластию и волеизъявлению, к народной самостоятельности и независимости, его ненависть к навязыванию чуждых мнений, языка и порядков, ненависть к стяжательству в экономике, к реакционному реваншизму в политике, к озлоблению и отчуждению в быту, к мистике, обскурантизму, бездуховности — таковы характерные народные духовные установки. Одним из позитивных итогов развития общественного сознания, достигнутых за последние десять лет, является распространившееся убеждение в том, что истина и благо не находятся в отношениях тождества ни с "фикциями" политического волюнтаризма, ни с ценностями одностороннего
"коммунистического фундаментализма", ни с синтетической "русской идеей" (с. 118).
Разумеется, вновь возникающие альтернативы при попытке стать действительно существующей формой социальной организации могут проявить свои "роковые погрешности", которые принципиально недоступны наблюдению до их полной реализации. Однако такие альтернативы должны быть отделены от тех, которые уже доказали свою нереалистичность (наивный социализм, изначально ориентированный едва ли не исключительно на рост индивидуального потребления в его примитивных формах; парламентарная демократия образца XIX в., превратившаяся в диктатуру меньшинства над большинством, фашизм или национал-социализм 40-х годов) (с. 120).
Следует ли ожидать конструктивных результатов на пути современных преобразований в их дальнейшей исторической перспективе? Прогноз должен базироваться на признании объективных закономерностей. Очевидно, в частности, что либерализм дворянских революционеров и социал-демократизм русского народничества конца прошлого века закономерно порождали марксистско-ленинскую идею русского научного социализма. Не менее закономерен также в настоящее время поворот бывших российских марксистов-ленинцев к идеологии цивилизованного демократизма с его "западной" или северо-американской ориентацией.
Объективно-исторически обновления российской жизни вливаются в широкое русло глобальной мировой цивилизации с ее приматом науки, истинного гуманизма и общего социального прогресса. "Науки и цивилизация, рационализм и гуманизм — таковы общие идеи возникающего исторического оптимизма" (с. 121).
На пороге XXI в., когда человек в полной мере осознает, что волею истории только он один становится творцом и созидателем новых материальных и духовных ценностей, перед ним вновь возникают вопросы философско-исторического порядка. Совпадают ли успехи научно-технического и технологического развития с результатами социально-культурного (цивилизационного) прогресса? В какой мере вообще соответствуют друг другу наука, культура, цивилизация в условиях новой эпохи, каков характер такого соответствия?
Л. А. Боброва
96.03.018. МАРЧЕНКО Г. И. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ФЕДЕРАЛИЗМА И НАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ. (СЩЗОР).
В основе обзора лежат главнымрбразом монографии В. Н. Лысенко, исследование Р. Г. Абдулатипова, В. А. Тишкова и самого автора. Исторические типы федерации. Устройство государства в той
