CC BY
213
УДК 316(091)+316.627+323.272 М. Ю. Прохорова
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2012. Вып. 4
Н. А. БЕРДЯЕВ О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ В РОССИИ В ПЕРИОД ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Отечественная политическая философия богата идеями, актуальными и для современного российского общества. Автор остановил свой выбор на воззрениях Н. А. Бердяева. В его богатейшем философско-публицистическом наследии существенное место занимает анализ событий октября 1917 г. и их влияние не только на общественно-политическую, экономическую, но и духовную жизнь страны. Опираясь на диалогический метод, автор проанализирует идеи, изложенные мыслителем в таких произведениях, как «Русский коммунизм и революции» в книге «Истоки и смысл русского коммунизма», и «Революция и социализм» — «Миросозерцание Достоевского», «Письмо первое. О русской революции» в сборнике «Четырнадцать писем к недругам по социальной философии», в статье «Достоевский в русской революции» в сборнике «Духи русской революции», а также в статьях, вошедших в сборник «Духовные основы русской революции. Опыты 1917-18 гг.». Последний, насчитывающий тридцать три статьи, представляет особый интерес для исследователей. Во-первых, он никогда не издавался при жизни Н. А. Бердяева. Однако содержащиеся в нем материалы заслуживают пристального внимания в свете выбранной нами темы. И, наконец, этот малоизвестный источник послужил основой для создания дайджеста «Размышления о русской революции», представленного в интернете на сайте Института философии РАН. Все перечисленные выше работы органически связаны одной общей темой — русской революцией и, прежде всего, ее причинами.
Предшественники и современники Н. А. Бердяева, анализируя исторический опыт Российской империи до 1905 г., апеллировали терминами «восстание» или «бунт». Понятие «социальная русская революция» существовало только как научный термин, некая идея или концепция. Крестьянские войны, восстание декабристов и многочисленные царские реформы были основными вехами на эволюционном пути российского общественного строя. Переживая восстания, Россия шла путем конституционных реформ, избегая революционных потрясений.
Однако ХХ в. прервал поступательное развитие общества. Первый звонок — 1905 г., поражение в войне, и как следствие, революция. Парламентаризм и многопартийная система, полемика с Думской трибуны — такую альтернативу баррикадам предложила политическая власть. Увы, не все лидеры политических партий приняли и смирились с подобным ходом развития общества. Социальная революция как скорейшее достижение мифического «общего блага» стала смыслом и целью их жизни. Итак, в октябре 1917 г. революция в России свершилась.
Будучи ограниченными рамками статьи, мы остановили свой выбор на анализе четырех характерных черт русской революции. Первые две — суть политических процессов, произошедших в октябре 1917 г. Последующие два положения традиционны для всех революционных событий, начиная с Нидерландов и заканчивая нашей страной.
© М. Ю. Прохорова, 2012
По мнению Н. А. Бердяева, Октябрьская революция есть отражение черт характера ее лидера — В. И. Ленина [1, с. 344-345]. Это ее первая особенность. Без анализа личностных и организаторских способностей «вождя мирового пролетариата» невозможно, по Бердяеву, адекватно оценить события русской революции. Автор разделяет эту точку зрения. В Ленине, полагает мыслитель, «.. .черты русского интеллигента сектанта сочетались с чертами русских людей, собиравших и строивших русское государство. Он соединял в себе черты Чернышевского, Нечаева, Ткачева, Желябова с чертами великих князей московских, Петра Великого и русских государственных деятелей деспотического типа» [1, с. 345]. Это означает, что он впитал в себя не только идеи и традиции революционеров, но мировоззренческие и организационные принципы, характерные для «государственного человека». Иными словами, перед нами личность, которая не только знает и способна довести революцию до ее логического конца — разрушить старый общественный строй. Но и в отличие от лидеров революций, ранее имевших место, Ленин способен организовать новое государство. Впервые в истории, продолжает свои рассуждения Бердяев, политик «заранее, задолго до революции, думал о том, что будет, когда власть будет завоевана, как организовать власть» [1, с. 347]. Прообразом нового государственного устройства стала созданная партия большевиков. Вот как интерпретирует мыслитель большевистское партийное строительство: «Партия должна иметь доктрину, в которой ничего нельзя изменить, и она должна готовить диктатуру над всей полнотой жизни» [1, с. 346].
На личностные качества «вождя», в котором было много хорошего, большое влияние оказала казнь старшего брата и последовавшее за ней негативное отношение ко всей семье Ульяновых. Аналогичная точка зрения высказана Н. О. Лосским в книге «Воспоминания», правда, со ссылкой на неназванного одноклассника В. Ульянова [1, с. 349]. Вот почему, по мнению мыслителя, со временем Ленин интересовался только проблемой захвата государственной власти и «стяжании для этого силы» [1, с. 349]. В этом кроется как причина победы партии большевиков, так и личная трагедия ее лидера. Далее Бердяев поясняет свою точку зрения: «Исключительная одержимость одной идеей привела к страшному сужению сознания и к нравственному перерождению, к допущению совершенно безнравственных средств в борьбе» [1, с. 348]. А, как известно, безнравственные средства, необоснованная жестокость и есть экстремизм. Насилие порождает только насилие, и деспот не смеет жаловаться на свергающее его насилие. Так учил еще Ж.-Ж. Руссо. Ведь при таком подходе история идет только по кругу. Большевики, руководимые таким вождем, не страшились предостережения: «Не дай Бог пережить бунт вообще, а российский, в частности» или забыли о том, «что революция пожирает своих детей». Скорее всего, в октябре 1917 г. их вера, что коммунизм оправдывает все средства, затмевала другие доводы разума.
По Бердяеву, анализ русской революции невозможен и без реконструкции воззрений Ф. М. Достоевского. И эта еще одна особенность событий октября 1917 г. Как известно, великий русский писатель рассматривал социализм в России во взаимосвязи с религиозными и атеистическими воззрениями. Следуя за Достоевским и Бердяевым, автор считает, что русская революционная интеллигенция совсем не политикой была занята, а спасением человечества без Бога. Попытаемся и мы рассмотреть русскую революцию сквозь призму «прозрения Достоевского» [2, с. 259].
Анализируя великого писателя как социолога души русской, Бердяев открывает как современникам, так и потомкам неисчислимое количество причин русской револю-
ции, многие из которых вполне очевидны. Согласно Бердяеву, Достоевский — «пророк русской революции в самом бесспорном смысле этого слова. Революция совершилась по-Достоевскому. Великий русский писатель, не ставя перед собой такой цели специально, раскрыл ее идейные основы, ее внутреннюю диалектику и дал ее образ. Он из глубины духа, из внутренних процессов постиг характер русской революции, а не из внешних событий окружающей его эмпирической действительности. "Бесы" — роман, написанный не о настоящем, а о грядущем» [3, с. 328]. По Достоевскому, революция свершается тогда, когда стирается грань между понятиями «свобода» и «своеволие». Последнее, на наш взгляд, закономерно ведет к экстремальным событиям в жизни общества. «Революция есть роковая судьба человека, отпавшего от божественных первооснов, понявшего свою свободу как пустое и бунтующее своеволие. Революция определяется не внешними причинами и условиями, она определяется изнутри. Она означает катастрофические изменения в самом первоначальном отношении человека к Богу, к миру и людям» [3, с. 330]. И если вседозволенность приводит индивида к преступлению, то общество она приводит к революции. Последняя означает потерю свободы (индивидуальной и коллективной), переход в рабское состояние. Причем, в интерпретации Бердяева, рабство и насилие идут рука об руку, равенство заменяется уравниловкой, Христос — антихристом [3, с. 330]. Безбожная свобода — конец революции.
Вопрос о природе «революции» для Достоевского был прежде всего вопросом о социализме: «Социализм есть не только рабочий вопрос или так называемого четвертого сословия, но по преимуществу есть атеистический вопрос, вопрос современного воплощения атеизма, вопрос Вавилонской башни, строящейся без Бога, не для достижения небес с земли, а для сведения небес к земле» [3, с. 331]. Социализм решает вековечный вопрос о всемирном соединении людей, об устроении земного царства. Религиозная природа социализма особенно видна на социализме русском. Вопрос о русском социализме — апокалиптический вопрос, обращенный к всеразрушающему концу истории. Русский революционный социализм никогда не мыслится как относительное переходное состояние в социальном процессе, как временная форма экономического и политического устроения общества. Он мыслится всегда как окончательное и абсолютное состояние, как решение судеб человечества, как наступление царства Божьего на земле. Вот на таком особенном отношении к социализму как некому подобию «царства Божьего» удачно сыграли лидеры революции. Они критиковали современное общество — модель бесправия и социального неравенства, пообещав, что социализм станет светлым будущим для всех. Социализм, в большевистской трактовке — альтернатива, единственно возможная, для России начала ХХ в.
Как преодолеть последствия революции? Ответ на этот вопрос следует также искать в произведениях великого русского писателя. В интерпретации Бердяева он звучит так: «В русском народе, как народе апокалиптическом, должна раскрыться эта религиозная новь, но в нем же и изобличится окончательно неправда атеистической революции и атеистического социализма. В новом христианстве, к которому обращается Достоевский, должна раскрыться необычайная свобода и братство во Христе. Социальную любовь противополагал Достоевский социальной ненависти. Как и все русские религиозные мыслители, Достоевский был противником "буржуазной" цивилизации. И он был врагом Западной Европы, поскольку в ней побеждала эта "буржуазная" цивилизация. В его собственной теократической утопии можно найти
элементы своеобразного христианского анархизма и христианского социализма, столь противоположного анархизму атеистическому и социализму атеистическому. Его отношение к государству было не до конца продумано. Его монархизм имел анархическую природу. Это приводит нас к идее религиозного мессианизма, с которым связаны положительные религиозно-общественные идеи Достоевского, к русскому религиозному народничеству» [3, с. 331]. Итак, еще одна особенность русской революции: она свершилась не по Марксу, как длительное время проповедовали большевистские идеологи, а по Достоевскому. Великий русский писатель в своих «Бесах» не только раскрыл сущность революционных событий, но и описал внутренний мир ее лидеров.
Наиболее всесторонне вопрос о причинах и характере русской революции освещен мыслителем в сборнике «Духовные основы русской революции». Здесь рассмотрены также и черты, которые объединяют нашу революцию с аналогичными событиями за рубежом. Бердяев рассматривает концепцию русской революции в тесной взаимосвязи с историей и политикой, с историей и культурой. Историю он увязывает с концепцией человека. Многие идеи, изложенные Николаем Александровичем в этом сборнике, перекликаются с положениями, высказанными им же в «Четырнадцати письмах к недругам по социальной философии», и прежде всего в «Письме первом. О русской революции». Как показала практика, бердяевские идеи оказались не только актуальными, но и пророческими. Революция, по справедливому замечанию Бердяева, — это трагедия для любого народа, это или болезнь или кошмар. Поэтому история не знала ни одного примера счастливых революций. Таковых просто не было. Революции, продолжает далее мыслитель, есть разложение старого общества и его культуры. Это положение красной нитью проходит через многие труды Бердяева. «Революция есть свыше ниспосланная кара за грехи прошлого, роковое последствие старого зла» [4, с. 483]. По нашему мнению, сказанное выше справедливо не только для России. Так было в Англии, в Америке, Франции — во всех странах, переживших революционные бури. Поэтому революция — это «конец старой жизни, а не начало новой» [4, с. 483]. Всю ответственность за революции Бердяев возлагает на власть предержащих. Именно они, не исполняя своих обязанностей, толкают страну в бездну революции. Упадок веры и отсутствие созидания и творчества, по справедливому замечанию мыслителя, — начало революционного процесса.
Однако основной удар революций принимает на себя народ, «попавший во власть революционной стихии. теряет духовную свободу. переживает болезнь. делается одержимым и бесноватым» [4, с. 483]. Следовательно, революция таит в себе опасность для человеческой природы. Она превращает индивида — социально активную личность в раба. Ведь еще со времен античности свобода трактовалась как высшее достижение. И, наконец, люди, находящиеся в той или иной степени рабства, являются социальной базой для неординарных, экстремальных действий. Иными словами, там, где нет свободы, там зарождается экстремизм.
Это — во-первых, а во-вторых, сама идея революционного пути развития общества, должна быть противна человеческой природе. Согласно воззрениям многих современников Бердяева, эволюционный, в данном случае, конституционный путь развития государственно-правовых институтов предпочтительнее.
Лидеры большевистской революции, ставя перед собой цель превратить Россию в государство диктатуры пролетариата с уравнительной системой, по мнению Бердяева, не учитывали концепции нашего народа, неразвитость в стране идеалов либера-
лизма, отсутствие политических и гражданских прав и свобод. При этом они удачно сыграли на стремлении всего народа положить конец бессмысленной для страны войне, на стремлении крестьянства получить землю, обещанную еще Александром II, и, наконец, на стремлении рабочих получить заводы и фабрики. Отцы-идеологи не менее удачно сыграли и на православных верованиях, поставив во главу угла такие христианские истины, как любовь к ближнему и неработающий да не ест. Они проповедовали, что коммунизм и есть общество всеобщего благоденствия и всеобщей любви. Здесь нет классов и сословий, богатых и бедных. Есть только трудящиеся, способные удовлетворить любые свои материальные и духовные потребности. Поэтому-то большевизм и соответствовал внутреннему состоянию русского народа. В дальнейшем, как нельзя кстати, оказалось, что у русских очень сильна склонность к автократической власти. Поэтому большевистская революция, по справедливому замечанию Бердяева, «произошла не по классической схеме Маркса, произошла по-русски», так как «имела два различных источника, религиозный и социальный» [5, с. 310-311, 327].
Итак, копившиеся годами проблемы закономерно ведут к революции. И в октябре 1917 г. революция свершилась. Это была первая пролетарская революция в крестьянской стране. В этом уникальность и экстремальность событий. Вот как Бердяев характеризует произошедшие изменения: «Провозгласив рабоче-крестьянскую революцию и рабоче-крестьянскую республику... Ленин освободил себя от теории марксизма. Ибо крестьянством воспользовались в целях пролетарской революции» [1, с. 353-354]. И в этом, по Бердяеву, еще одна особенность русской революции.
После провозглашения Нового государства последовало «провозглашение новой революционной морали, соответствующей новому психологическому типу и новым условиям» [1, с. 354]. Причем, по справедливому замечанию Бердяева, новая мораль была не только негуманной, но даже жестокой. Переход от революционной свободы к диктатуре — закономерное явление в истории. О. Кромвель, например, заменил республиканский строй единоличной диктатурой. Его же примеру последовал и М. Робеспьер, установивший якобинскую диктатуру. Большевики в этой части неумолимо подчинялись логике истории. Последнее привело Бердяева к выводу, что «коммунистическая революция была оригинально русской, но чуда рождения новой жизни не произошло» [1, с. 358].
Несмотря на то что в России произошла большевистская революция, она во многом сходна с буржуазными революциями в Англии и во Франции. Революции в Нидерландах и в Америке в данном случае не подходят для сравнения, так как носили национально-освободительный характер. «Русская революция имеет типические родовые черты, характерные для всякой революции», пишет мыслитель. «В ней раскрывается та же стихия, которая раскрывалась во всех революциях, над ней царит рок, царивший над всеми революциями. Все большие революции имели свое неотвратимое течение, все были яростны, злобны и мстительны, во всех революциях побеждали самые крайние течения, во всех революциях отрицалась свобода и искажался образ человека. Наивны и слепы были те из вас, которые делали себе иллюзии о революции и представляли ее себе идиллической. Революции не идиллии, никогда революции не были прекрасными и добрыми, никогда не торжествовали в них лучшие стороны человеческой природы. Все революции будили темную и злую стихию в человеке, древний хаос. Никогда не были революции разумны. Никогда не приносили они радости и не давали того освобождения, о котором мечтали предшествующие поколения. Ни-
когда в истории не бывает того, чего ждут мечтатели. И в русской революции, как и во всяком историческом событии, есть неповторимо индивидуальные особенности. Это особенности народа, не похожего ни на один народ мира, и особенности исторической обстановки, не похожей ни на одну из обстановок бывших до сих пор революций. Русская революция есть событие производное от мировой войны. Она есть эпизод мировой войны. И революция эта имеет, прежде всего, один горестный и унизительный для русского народа смысл: русский народ не выдержал великого испытания войны. Все народы приняли участие в мировой борьбе с тем духовным и материальным багажом, который накопился у них за долгую историю. Русский народ оказался банкротом. У него оказалось слабо развитым чувство чести. Но не народная масса в том виновата, вина лежит глубже. И не об этой связи революции с войной хочу я сейчас говорить. Я хочу говорить об особенностях русского народа и влиянии этих особенностей на русскую революцию. Русский народ непонятен западным людям. Непонятна им и русская революция. Вся ткань русской природы иная, чем ткань природы западной» [4, с. 490].
Как и любая другая революция, наша отечественная нанесла существенный удар по культуре. Бердяев называет это трагедией «русской революции», ибо она противопоставила «мир труда духовного, умственного, творческого, мир создателей ценностей культуры и благ государства, и мир труда материального, бескачественного, мир варварски враждебного всякой культуре и всякому государству. В России столкнулось варварство и культура, огромное по объему варварство с очень небольшой по объему культурой. Революция не пробудила в народе жажды света, движения вверх. Наоборот, темная стихия народная тянет верхи культурные вниз, требует понижения их качественного уровня. Труд материальный заявляет исключительное притязание господствовать над трудом духовным. Вся умственная и духовная работа многих поколений, выковывающих все ценности и блага цивилизованного существования, объявляется " буржуазной" и ненужной» [6, с. 182-183]. Следовательно, для преодоления последствий революции необходимо восстановить баланс между трудом материальным и духовным. А главное не умалять историческую ценность великой русской культуры — как материальной, так и духовной.
Несмотря на разрушительный характер революции — это событие временное. Через это состояние можно и должно пройти. Согласно воззрениям Бердяева, всякой революции противостоит контрреволюция. Последняя трактуется не как возврат к старому дореволюционному, а как противопоставление самой революции [6, с. 182183]. Ибо «революционная стихия пожирает себя, революционная подозрительность делается силой самоистребляющей. Этот закон известен нам из хода французской революции. Революция истребила своего героя Дантона, открыв в нем контрреволюцию, истребила и самого Робеспьера» [6, с. 112-113]. Мыслитель стоит за контрреволюцию, под которой полагается свобода мысли и духа, свобода творчества, свобода от всякого порабощения. При этом Бердяев выступает против каких-либо насильственных методов, например, интервенции или военных мятежей — только духовный переворот — истинная, единственно допустимая мыслителем контрреволюция [6, с. 230-232]. Реконструируя данное положение, автор пришел к выводу, что для мыслителя очень важно не столько преодолеть последствия революций, сколько не допустить возникновения последних как социально-политических явлений. Общеизвестно, что Бердяев, как и многие его современники, был сторонником эволюционного пути развития.
Конституционные реформы — вот основной путь развития государства вообще и российского в частности.
Что нужно русскому народу для преодоления последствий революции? У Н. А. Бердяева есть свой собственный рецепт. Первая его часть изложена в статье «Класс и человек». В частности, мыслитель предлагает народу России «пройти школу гражданства. В этой школе должно выработаться уважение к человеку и его правам, должно сознаться достоинство человека, как существа, живущего в обществе и государстве. Через эту ступень всякий человек и всякий народ должен пройти, через нее нельзя перескочить. Когда восставшие рабы утверждают, что гражданское состояние для них ненужно и недостаточно, что они сразу же могут перейти к высшему состоянию, они обычно впадают в состояние звериное. Школа братства вырабатывает любовь человека к человеку, сознание духовной общности. Это — религиозный план, который не следует смешивать с планом политическим. Нелепо и нечестиво чудеса жизни религиозной переносить на жизнь политическую и социальную, придавая относительному абсолютный характер. Принудительное братство невозможно. Братство — плод свободной любви. Братская любовь — цвет духовной жизни. Гражданином же всякий быть обязан. Всякий может требовать уважения к своим правам, признания в нем человека, если даже нет любви. Социалистическое товарищество по идее своей есть принуждение к добродетели, принуждение к общению большему, чем то, которого добровольно хочет человек. "Товарищ" есть недопустимое смешение "гражданина" и "брата", смешение государственного и церковного общества, подмена одного плана другим, не то и не се. За эти месяцы в России слово "товарищ" приобрело смехотворное и почти постыдное значение. С ним связано у нас истребление гражданства и окончательное отрицание братства любви. Класс в лице "товарища" восстал не только на класс, класс восстал на человека. О человеке забыли в разъярении классовой ненависти. А ведь человек есть подлинная, непреходящая реальность. Человек наследует вечность, а не класс» [6, с. 82].
Преодоление последствий революции, по мнению Бердяева, немыслимо без православной веры, без участия в этом процессе русской души. Последняя, безусловно, должна пройти сама процесс очищения и возрождения — отказавшись «от злобы, зависти и мести» [6, с. 17], от всего того, что сопряжено с насилием. И тогда в душе русского человека родится новая «благородная клетка», которая и станет источником возрождения не только отдельного человека, но и общества в целом. Истинно русская душа неотделима от православия. А история подтвердила правоту мыслителя. «Русский народ должен был пройти через неслыханные унижения и падения, чтобы в нем пробудилось сознательное национальное чувство и сознательная национальная активность. Огромное значение в оздоровлении русского народа и в освобождении его от злого наваждения будет иметь начавшееся гонение на церковь. Революция посягнула на святая святых народной души, она обнаружила свою антихристианскую природу, как раньше обнаружила антинациональную природу. И если жив еще русский народ, если он не окончательно духовно погиб, в нем должно пробудиться острое религиозно-национальное чувство. Великий народ может достойно существовать, если он останется в глубине своей верен вечным духовным основам своего существования. Православная церковь не только святыня для всякого верующего, но и великая ценность, великое духовное сокровище русской культуры, духовная основа жизни русского народа. С церковью связана и русская идея, призвание русского народа в мире. Если рус-
ский народ окончательно перестанет быть христианским народом, то он потеряет свое значение в мире. Должна быть осознана русская идея, национальная и религиозная, выводящая нас в мировую ширь, преодолевающая всякий замкнутый национальный провинциализм. История идет к соединению, а не к разъединению, т. е. христианство должно побеждать в ней языческий партикуляризм. Русская идея, вдохновленная вселенским христианством, победит и страшного беса интернационализма, — это отвратительное искажение идеи вселенского единства и братства человечества» [6, с. 241242].
Завершить свою статью автор хотел бы на оптимистической ноте. Бердяев, как и многие его современники, во главу угла ставил внутренние ресурсы русского человека и диалектику развития общества. Большевизм по своей сути противен природе русского человека, следовательно, это явление временное. Как только закончатся его ресурсы, этот режим обречен. Духовный потенциал русского человека огромен, в нем господствует идея примата любви к ближнему, а не к материальным ценностям и в нем заложена основа возрождения.
Несмотря на попытки реформ, большевистский — коммунистический режим потерпел крах. Россия медленно и постепенно возрождается к новой жизни. Однако на этом пути, по Бердяеву, Россию подстерегает опасность переноса на отечественную политическую почву чуждых русскому духу западных стереотипов. Увы, в начале девяностых российское общество модернизировалось по западному «образу и подобию». Такие попытки отразились самым роковым образом на политический практике нашей страны и потерпели крах. А ведь еще в 1880 г. великий русский ученый и общественный деятель М. М. Ковалевский писал о бессмысленности и опасности переноса «чужих нравов, обычаев и институтов», особенно если страны находятся «на совершенно различных ступенях развития». Ведь то, «что считали делом прогресса, указывает далее мыслитель в одной стране, в другой может оказаться, — делом реакции» [7, с. 7-8]. Поэтому современная нам отечественная политическая практика и занимается исправлением ошибок, допущенных в начале девяностых годов XX в.
Литература
1. Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990.
2. Бердяев Н. А. Духи русской революции // Достоевский в русской революции. Вехи. Из глубины: сб. статей. М., 1991.
3. Бердяев Н. А. Русская идея. Миросозерцание Достоевского. URL: http://www.magister.msk. ru/library/philos/berdyaev/berdn008.htm (дата обращения: 01.06.2012).
4. Бердяев Н. А. Четырнадцать писем к недругам по социальной революции // Судьба России: сб. статей. М.; Харьков, 2000.
5. Бердяев Н. А. Истина и откровения. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 1996.
6. Бердяев Н. А. Духовные основы русской революции. СПб.: АСТ, 1999. 448 с.
7. Ковалевский М. М. Историко-сравнительный метод в юриспруденции. М.: Типография Ф. Б. Миллера, 1880. 73 с.
Статья поступила в редакцию 28 мая 2012 г.
