CC BY
17
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 7
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
3
издается с 1973 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 1 индекс серии 1,7 рефераты 96.03.001-96.03.015
МОСКВА 1996
2. Вертлиб Е. Карамзин и Достоевский // Антология гнозиса / Под ред. Ровнера А. и др. - СПб., 1994. - С. 244-250.
3. Ветловская В.Е. Религиозные идеи утопического социализма и молодой Ф.М.Досгоевский // Христианство и русская литература / Отв. ред. Котельников В.А. - СПб., 1994. - С. 224-269.
4. Карасев Л.В. О символах Достоевского // Вопр. философии. - М., 1994. - № 10. - С. 90-111.
5. Корниенко О Л. Христианская парадигматика и технология ее воплощения в художественном мире Ф.М.Достоевского // Язык и культура / Сост. Бураго С.Б.; Ред. Лысюк H.A. - Киев, 1994. - С. 185-189.
6. ФирсоваАЛ. Сюжетные узлы религиозной легенды в жанровом составе "Братьев Карамазовых" // Архетипы в фольклоре и литературе. / Редкол.: Невзоров Б.П. (отв. ред.) и др. - Кемерово, 1994. - С. 78-82.
7. Якунина А.Э. Образ истории в творчестве В.Одоевского и Ф.М.Достоевского // Типология литературного процесса и творческая индивидуальность писателя / Редкол.:... Фрадкина С.Я. (гл.ред.) и др. - Пермь, 1993. - С. 71-81.
Т.М.Мшишонщикова
ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
96.03.010. ПОД ОБЛОЖКАМИ НОВЫХ ИЗДАНИЙ: РЫНОК И КНИЖНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ. (Обзор)1)
I. ТОКАРЕВ Л. Послесловие // Франс А. Избранные произведения. - М., 1994. - С. 528-536.
^Данный обзор продолжает начатую автором тему. См.: РЖ "Социальные и гуманитарные науки. Отечественная литература". Серия "Литературоведение". - М.: ИНИОН, 1995. - № 1. - С. 86-94. - (95.01 011)
2. ЗАТОНСКИЙ Д.В. Роберт Музиль и его роман "Человек без свойств" // Музиль Р. Человек без свойств. Кн. 1-2.- М., 1994. -С. 5-28.
3. ПАВЛОВА Н.С. "У всех пропастей на краю..." // Гессе Г. Игра в бисер. - М.л 1992. - С. 5-28.
4. ГОДАР А. Предисловие к русскому изданию // Селин Л.-Ф. Путешествие на край ночи. - М., 1994. - С. У-ХУШ.
5. Издательская аннотация // Фарер К. Цвет цивилизации. Последняя богиня. - М., 1993. - С. 414.
Российский рынок в сфере материального производства захватывает и духовную сферу. Этот процесс нагляден в книгоиздании и книжной торговле. Книжные полки магазинов и лотки уличных продавцов книг заполнены, как Никогда раньше, литературой деловой и художественной. Любители чтения могут найти для себя все: от классики до дешевого бульварного чтива -различного рода криминальные и детективные романы, преимущественно зарубежных авторов, сочинения о любви и сексе. Возникшие под закодированными названиями различные издательские группы и фирмы, переименованные издательства насыщают рынок литературой на свой взгляд и вкус.
Издательство "Панорама" нетрудно узнать на титульных листах новых книг по доброй старой традиции выбора произведений для выпуска в свет на высоком идейном и художественном уровне. Книги отечественных и зарубежных мастеров слова, выпускаемые издательством, ориентированы не только на рыночный спрос, но прежде всего на духовные потребности общества.
В выпускаемой издательской серии "Лауреаты Нобелевской премии" вышла очередная книга - "Анатоль Франс. Избранные произведения" (М., 1994 г,). Творчество выдающегося французского писателя XX в. хорошо известно в России и глубоко любимо. Это не новинка. Однако перечитывая известное, задумываешься, в чем актуальность в наше смутное и будоражащее умы время выбора для нового издания романов писателя "Таис", "Боги жаждут", "Восстание 24-3295
ангелов". Получить ответ читателю помогает "Послесловие" Л.Токарева, завершающее книгу. С первых же строк оно вводит в средоточие мыслей и чувств современного нашего читателя. В статье "Почему мы печальны?" Анатоль Франс писал в свое время: "У нас больше нет надежды, и мы не верим в то, что утешало наших отцов. Это главным образом нас и угнетает... Борьба за жизнь стала более жестокой, чем когда-либо... Кто принес нам новую веру, надежду, милосердие?" (1, с. 528).
Франс был невероятно чуток к "современной истории", говорится в послесловии. Он остро ощущал, что наступила новая эпоха - "конец века". Общество сотрясают политические и финансовые скандалы. "Социальный вопрос" перерастает в "социальную опасность" (там же). Далекую историю Франс экстраполировал на современность. Читая сегодня "Таис" или "Боги жаждут", мы невольно делаем то же самое. Послесловие Л.Токарева, рассматривая коллизию романа "Таис" (противодействие уходящей в прошлое старой веры - античного язычества и нарождающейся новой, христианской), акцентирует философские сентенции его героев: "Все катится в бездну... Во что же верить? Как жить?" Для вдумчивого читателя становится прозрачным аллегоризм столкновения "чарующей красоты прошлого* в образе Таис и "угрюмого, фанатичного чудовища" - монаха, навязывающего ей свою волю.
Роман "Боги жаждут", самое известное и читаемое произведение Франса, создано в период, когда писатель стал приверженцем "жоресовского социализма", в котором усматривал "идеал и совесть человечества, надеясь, что эра грядущего коллективизма принесет трудящимся справедливость, веру в милосердие, положит конец войнам и ненависти" (1, с. 532). Из предисловия читатель узнает, что Анатоль Франс, создавая роман, обладал обширной информацией о русской революции 1905 г. как председатель французского "Общества друзей русского народа" и выразил свой взгляд на роль и сущность революций в историческом
процессе: "Одно дело кабинетные призывы к революционному переустройству мира и жизни, другое - страшная непостижимость, непредсказуемость реальных, как правило, жестоких и кровавых революций" (там же). В романе сконцентрированы мучительно-трагические раздумья Франса. Эти суждения ориентируют читателя на понимание исторической детерминированности жестокостей революций и неизбежности жертв. Франс воссоздал картины французской революции конца ХУШ в., ужасающую реальность безжалостного и массового гильотинирования "врагов революции", виновных и невинных ее современников. Таково его видение атмосферы эпохи, трагедии и краха революции.
Историческая панорама, воссозданная большим художником, побуждает и наших современников глубоко вдуматься в жестокость и историческую неизбежность и обусловленность революций и контрреволюций нашего века и нашего времени.
Ф ил ософско-аллегорический роман А.Франса "Восстание ангелов" также воспринимается не как чисто художественная абстракция, а как борьба духа и мысли. Вселенная в романе - это арена столкновения Верховного Божества и альтернативной ему силы и вали восставших ангелов.
Новое издание романов А.Франса в нынешних условиях - один из примеров освоения художественной культуры и книжной цивилизации в целях побуждения и воспитания массового политического сознания современников "конца века" двадцатого.
Двухтомный решай "Человек без свойств" австрийского прозаика Роберта Музиля (1880-1942) выпущен научно-издательским центром "Ладомир" (М., 1994 г.). Издание сопровождено вступительной статьей Д.Затонского (2). В ней определяется место Р.Музиля и его романа в истории немецкоязычной литературы первой половины XX в. Муз иль вводится в круг выдающихся имен его времени (Т.Манн, А.Цвейг, Л.Фейхтвангер). А.Цвейг отмечал, что "Музиль был воплощением того лучшего, что способна дать австрийская литература" (2, с. 8). Его знатоками, пишет Д.Затонский, 24*
Музиль "был признан тем художником, который сделал для немецкой литературы не меньше, чем Пруст для французской" (там же). В статье раскрывается своеобразие романа "Человек без свойств", отмечается его сложность и определенная трудность для читателя. Над романом писатель работал десятилетия и оставил его незаконченным. Роман не получил широкого признания, известность его ограничивалась кругом интеллектуальной элиты. Киевский литературовед объясняет этот факт тем, что Музиль своим романом "обогнал свое время".
Привлекает внимание попытка Д.3атонского определить отношение Музиля и его романа к современности и, наоборот, современное наше отношение к роману. Размышления основываются на публицистическом "прижизненном наследии", собранном в книге самим Музилем. Выясняется отношение писателя к капитализму и социализму. Отношение к капитализму излагается "рекламно". В глазах Музиля - "это самая прочная и эластическая форма организации из созданных людьми до сих пор... Форма эта конгениальна (выделено автором. - Реф.) технической эре" (там же). О социализме говорится более смутно и закодированно: "После Октябрьской революции спрос на коммунистические идеи явно возрос, разочаровавшийся... западный интеллигент охотно прислушивался к дудочке нового крысолова, в какой уж раз сулившего земной рай". "Музиль был слишком рассудочен, - пишет Затонский, - и слишком скептичен, чтобы бездумно бежать за крысоловом" (2, с. И). Далее говорится с большей ясностью: "Музиль отказывается верить в возможность построения земного рая, потому и ориентируется не на идеальные, а лишь на оптимальные цели". "Если ты желаешь быть противником, - говорится о капитализме, -то самое важное - верно определить альтернативу к нему. Такой альтернативой не может стать ни шпенглеровский возврат к прошлому, ни коммунистический проект будущего". Главная цель Музиля - "создание царства духовности", то есть сначала нового человека, а через него уже нового мира" (там же). Этот пассаж
можно рассматривать как предлог для размышлений об отношении Музиля и его романа к современности.
Существует другой мотив признания необходимости издания русского перевода романа. В прежние времена о нем писали и говорили критики как о "произведении хаотическом", сюжет которого осложнен "патологически модернистскими мотивами", ткань романа нарочито бессвязна и передает ощущение хаотичности, непознаваемости действительности. Автор создает образ его героя как "безликий и бесплотный" (КЛЭ. - Т. 4, с. 1008). Внимания советских издательств роман не привлекал, хотя он "обладал определенными заслугами". Музиль создал, наверное, "самую значительную эпическую сатиру в немецкой литературе нашего столетия", - приводит Д.Затонский суждение немецкого литературоведа Г.Артцена (2, с. 9).
Роман действительно явление неординарное. Он необычен по своему способу повествования, дискурсу. Роман "громоздкий", "совершенно не сценичный", повествующий о монархии Габсбургов, которая была "каким-то бессмысленным пережитком", характеризует его автор вступительной статьи. "Книги Музиля не отличаются простотой и доступностью", что и обеспечивало им "прижизненное забвение". В статье раскрываются взгляды Музиля на жанр романа, принципы его построения. В понимании писателя, роман - это "субъективная философская формула жизни" (2, с. 15). Музиль сравнивал "Человека без свойств" с каркасом идей, на котором висят отдельные куски повествования. Идеи в нем "непрестанно перебегают туда и обратно". Требовалось, замечает Д.Затонский, "нечто, способное все между собой соединить". Связкой стал Ульрих, главный герой романа. Как "человек без свойств", он -воплощение внутренней "бесформенности". И вот финальная оценка: по мере разрастания роман теряет сколько-нибудь определенные очертания, растекается по наброскам, черновикам, вариантам и иссякает в авторских "заметках".
Возникает вопрос: для чего издавать такое произведение в
двух томах, объемом более 1200 страниц и по высокой цене? Для "престижного" заполнения полок в книжных шкафах коллекционеров, любителей книжных раритетов? Для узкого круга эрудитов? Очевидно, для того и другого. Но не только. Роман занял свое место в истории немецкоязычной литературы. В нем проявились тенденции, свойственные литературному процессу XX в., - отказ от классических художественных традиций, тенденции модернизма. Он дает свой материал для характеристики этого течения. В этом отношении издание романа представляется оправданным и нужным для специалистов - литературоведов, преподавателей и теоретиков литературы, для которых знакомство с произведением недоступно на языке оригинала. Роман вводится таким образом в русскую книжную культуру, расширяет предствления о современной книжной цивилизации.
Автор вступительной статьи видит значение романа Музиля не только в эстетическом, но и в ином - идеологическом и историческом смыслах. "Человек без свойств", - пишет Д.Затонский, -это в сущности человек без идеологии. "Конец идеологии" -центральная тема романа" (2, с. 26). Историческое значение его в изображении развала Австро-Венгерской империи. Идеологический аспект Д.Затонский увязывает с событиями на мировой арене в десятилетия между 20-ми и 70-ми годами, когда исторические противоречия стянулись "к двум идеологическим полюсам", х возникновению и противостоянию двух "враждебно непримиримых политических систем". Полюса враждебных идеологий "по причине бесцельного зависания в политическом вакууме" постепенно стали сближаться. За трагической стороной этого процесса проявилась другая - комическая, шутовская, абсурдная, подчеркивает автор. "Комедия смертельной вражды переросла в комедию сотрудничества". "То была в конечном счете "идеологическая Комедия*, все на свете обесценившая, отнявшая веру как в Рай, так и в Ад* (2, с 28). Оттого так важен, так актуален сегодня музилевский роман, заключает критик. Когда еще какой-нибудь гений поднесет к
нашим глазам зеркало текущей эпохи? А тут уже есть книга, по-своему это делающая. Музиль писал сатиры и одновременно создавал утопии. Это обрекает его роман на "неорганичность", "изначальную незавершенность", "зато сообщает величие" (там же).
Во многом сближается по сути выпуск романа Музиля с романом Германа Гессе "Игра в бисер" (М., 1992 г.). Книги этого автора не в новинку читателям в России. Первый его роман "Петер Каменцинд" был издан на русском языке в 1910 г. Печатался он и в 20-е гады. Ближе к нашему времени вышла книга Г.Гессе "Избранное" (М., 1977 г.), в нее вошел наиболее известный его роман "Степной волк". "Игра в бисер" издавалась также в серии "Зарубежный роман XX века" (М., 1969 г.). О творчестве писателя изданы литературно-критические работы. В центре внимания их авторов два названных романа - "Степной волк" и "Игра в бисер".
Отношение к творчеству Гессе в разное время складывалось по-разному. В предисловии к "Избранному" С.Аверинцев отмечал: к концу 30-х - началу 40-х годов "у него почти не осталось читателей. Философский роман "Игра в бисер" должен был казаться ненужным". Но в 1946 г. писатель стал лауреатом Нобелевской премии. После его смерти (в 1972 г.) немецкая критика вновь отмечала, что Гессе "был ошибкой", он "сам себя катапультировал из высокой литературы. "Игра в бисер" воспринималась как образец трудной и загадочной литературы". В таком неоднозначном восприятии представал Гессе в предыдущих изданиях его книг. Что вносит нового современное издание "Игры в бисер"? В чем можно найти мотивы его актуальности? Понять это помогает вступительная статья Н.СЛавлова "У всех пропастей на краю..." (3). Если отбросить неумеренную эйфорию самого ее начала, "Игра в бисер" - "один из самых знаменитых романов первой половины XX века. Он стоит в том же ряду, что романы У.Фолкнера, Ф.Кафки, Т.Манна <...> есть в их произведениях особая сила: в них выразился итог размышлений над судьбами современного человечества" (3, с. 5). Обстоятельный конкретный анализ творчества писателя дает более реальное его познание.
Н.Павлова связывает начало работы Гессе над романом "Игра в бисер" в 1930 г. с реакцией на происходившее на его родине, в Германии, где "все, казалось, готово было рухнуть под напором варварства" (3, с. 6). Но этими идейными истоками произведения исследователь не ограничивается, а вносит существенный корректив в их определение, которое давалось критиками и ранее. Гессе реагировал не только на фашизацию Германии. "Ужас происходящего углубился для него тем, что в отличие от многих писателей Запада, он не питал иллюзий и насчет сталинского советского государства". Этот мотив не вводился ранее нашими критиками и литературоведами в трактовку "философской игры" романиста. В дополнение к сказанному Н.Павловой можно напомнить, что Гессе не только в "сталинской", но и в досталинской России видел противника своих убеждений. Это отметила в 1922 г. издававшаяся в Берлине русской эмиграцией газета "Голос России". Публикуя отзыв о книге Гессе "Blick und Chaos", рецензент М.Шварц отметил, что писатель усматривал величайшую опасность для Европы русского духовного влияния на Запад. Он толковал о "русской душе" и Достоевском как ее гениальном выразителе, для которого "русская душа - психологический хаос". Наши толкователи Гессе "выпрямили" его позиции, обходя его антирусизм и антисоветизм. Между тем, само название романа - "Степной волк" вызывает ассоциацию с русскими просторами. Тем, нужно полагать, объяснялось в свое время сдержанное отношение к творчеству немецко-швейцарского автора. "Степной волк", вышедший в свет в 1927 г. в русском переводе был издан только в конце 60-х годов. Более позитивное отношение к писателю сложилось в изменившихся условиях. Новое, современное издание "Игры в бисер" позволяет шире и глубже трактовать смысл изображаемой в романе "игры в духа".
Из реакции на события, из "ужаса происходящего", пишет Н.Павлова, вырастал роман Г.Гессе, впервые опубликованный в 1943 г. Непосредственного описания событий в романе нет. Как и другие
крупнейшие писатели того времени - Т.Манн в "Докторе Фаустусе", Р.Музиль в "Человеке без свойств" - Гессе отражал "свою современность", отодвигая политические события на задний план. Действие в "Игре в бисер" отнесено на сртни лет вперед от века мировых войн и катастрофических потрясений. Во вступительной статье излагается канва повествования. На развалинах современной эпохи из неиссякающей потребности духа существовать и возрождаться возникает игра в бисер - сначала простая и примитивная, а потом все более усложняющаяся и превращающаяся в конце концов в изощренное соотношение структур и форм, извлеченных из разных наук и искусств. Центром игры становится республика ученых Касталия, призванная сохранить в неприкосновенности накопленные человечеством богатства духа. Условием жизни в республике является отказ от собственности, семьи, аскетизм. "Мы не поймем "Игры в бисер", если будем искать, что хотел сказать своим современникам Гессе только в сюжете*, -замечает автор вступительной статьи. Он создал утопию, писал как-будто наперекор действительности. "Божествен и вечен дух", -восклицал он (3, с. 8). Н.Павлова в то же время дает понять, что смысл изображаемого в романе не однозначен. Гессе показал действительность, которой "практически" не существовало, изобразил "республику духа". Его герои пытались дать современникам автора недостающую им душевную твердость. "У всех пропастей на краю" - так Гессе определял состояние мира. Содержание изображаемой в романе духовной борьбы в статье Н.Павловой определяется как "вектор" в будущее. "В черные годы мировой истории"' Гессе по-своему отобразил действительность, которая "пережила фашизм и восторжествовала". В этом сохраняется интерес к роману, в том числе и для читателей в нашей стране
Критический анализ романов Р.Муэиля и Г.Гессе подводит к логическому заключению - в них проявились начала абстракционизма как художественного течения, ставшего распространенным в западноевропейских литературах XX в. Бесспорна ориентация романов этих писателей на идеалы гуманизма.
25-3295
В нынешнем книгоиздании выражено воздействие рынка и в ином направлении, ориентированном на невзыскательные вкусы к развлекательному, "душещипательному" и просто бульварному чтиву. Свидетельством тому - завалы низкопробных романов, рассчитанных на тенденцию растущей бездуховности в нынешнем российском обществе. Примером может служить реанимация подзабытого французского прозаика Клода Фарера. В серии "Женские любовные романы" акционерным обществом "Вече" при участии фирмы "Алане" выпущена его книга "Цвет цивилизации" (М., 1993 г.). Читателю она представлена краткой рекламной аннотацией: "Клод Фарер (1876-1957) принадлежит к числу самых ярких писателей Франции". Прославился он "благодаря не только его увлекательным приключенческим романам, но и не менее захватывающим романам любовно-эротической направленности". В романе "Цвет цивилизации", уточняется далее, автор на экзотическом фоне салонной жизни рисует "бытовое разложение разочарованно-пресыщенной молодежи". В самом же романе чувства разочарованности нет. Есть "романтика разврата" - живописуются похождения французских морских офицеров в притонах Сайгона и Японии. Издателям книги невдомек иронически обличительный смысл названия романа. Не замечают они и описаний кровавого разбоя французских колонизаторов в Индо-Китае. Реклама -двигатель торговли, приманка для прибылей.
Другая коммерческая группа "Бестселлер" (солидного московского издательства "Прогресс") выпустила "бестселлер" шестидесятилетней давности - "Путешествие на край ночи" Л.Ф.Селина с сентиментальной мещанской символикой - розочкой в протянутой руке и "этикеткой": "Любимый роман". Книга была известна специалистам своей скандальной историей: она была запрещена во Франции как аморальная после выхода в свет в 1932 г. В 1934 г. она вышла в СССР в русском переводе и была осуждена на Первом съезде советских писателей. Известна и скандальная биография ее автора, оправдывавшего фашизм, сотрудничавшего с
немецкими оккупантами Франции, бежавшего в 1944 г. в Германию и позднее амнистированного французскими властями. Теперь и в Москве это сочинение издано повторно с полной реабилитацией и со щедрыми похвалами, как "одно из ключевых произведений французской литературы XX в.", "обладающее зарядом огромной эмоциональной силы", "захлебывающимся лиризмом". Любопытно, что представить роман русским читателям развернутой критической оценкой издательская группа "Прогресс" от своего имени не решилась и пригласила "наемника" из Парижа, литературного критика Анри Годара, профессора Университета Париж УН. Для пущей важности издательство известило, что "издание подготовлено и осуществлено при поддержке" официальных французских инстанций.
А.Годар не скрывает, что роман, "вызвавший скандал во время его появления во Франции, способен шокировать и сегодняшнего читателя" (4, с. У). Вместе с тем он выдает ему самые лестные оценки: "... Подлинное произведение искусства. Один из самых сильных и самых характерных романов первой половины века в Западной Европе"; по художественным открытиям "не уступит в значимости книгам Пруста и Джойса"; "заставляет нас пересмотреть концепцию литературы... отношение литературы с моралью...". Достоинство книги А.Годар видит прежде всего в том, что она "донесла... интенсивность эстетики насилия".
"Переворот, совершенный Селином", считает французский критик, заключается в том, что он отменил табу, "тяготевшее во Франции более трех веков над "народным языком", не допускавшимся в литературу", "разрешил своему рассказчику говорить на языке, производящем полное впечатление народного французского" (там же). Замысел Селина, убеждает читателя французский критик, "имел определенно революционный характер". Не будем спорить с французом о понятии 'тройного французского языка", хотя это - главный тезис в доказательстве "революционности" манеры повествования у Селина. Нам нагляднее судить по 25*
"эквивалентам" его словаря в русском переводе. Переводчик, как мы видим, "мобилизовал" для работы самую "засловарную" лексику русского языка, словарь языка не просто "уличного", но откровенно "матерного".
Приходится в связи с этим заметить: как бы ни возвышали грубую, малокультурную речь до искусства, она остается нелитературной. Не более убедительны оправдательные толкования А.Гадара смысловой стороны "новотворчества" Селина. Многие считают, пишет он, что нужно показывать людям "некий идеальный образ, побуждая ему подражать", Селин же уверен в противоположном: "Надо постоянно заставлять людей смотреть на свои дурные наклонности, вызывая на борьбу против собственных пороков; полезно человека оскорбить" (4, с. XII).
Вот такой "бестселлер" открыто и пропагандирует когда-то классическое издательство "Прогресс'.Здесь и различаются грани связи и несовместимости искусства литературы, нравственности и безнравственности. В книгоиздании, как и в других областях, рынок навязывает обществу свои законы. Под обложками новых изданий все становится товаром: высокое искусство и литературные поделки, идеология и нравственность.
Ф.Е.Тропов
96.03.011. АНГЛИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА В РУССКОЙ КРИТИКЕ: Библиографический указатель / РАН ИНИОН; Сост.: Гривенко А.Н., Надачина А.Р.; Науч. ред. Николюкин А.Н. - М.: ИНИОН, 1994-1995. - Ч. 1-3.
Закончено издание библиографического труда по изучению английской литературы в русской критике, созданного сектором литературоведения ИНИОН РАН и Библиотекой ИМЛИ ИНИОН РАН, охватывающее период изучения от средних веков по XX век.
Это первая за более чем двухсотлетнее существование русской англистики возможность ознакомиться с собранным и
