CC BY
205
то это еще не значит, что исследование сущности капитализма, предпринятое марксистами, принципиально неверно. Оно сильно, как минимум, в одном отношении: может прояснить историю нашего времени и ограниченно «предвидеть» её завершение, исходя из одного принципа - организации и саморазвития капиталисти-
ческого способа производства. Собственно, марксисты могли бы обратить «упреки» и спросить: «Существует ли теория, способная объяснить массовый феномен интернациональных движений, исходя из тех же предпосылок, что и в объяснении национальных?». И если нет...
УДК 2-1:7.01:811.112.2 HESSE Н.В. РОЖКОВА
доцент кафедры философии и истории Орловского государственного аграрного университета E-mail: [email protected]
UDC УДК 2-1:7.01:811.112.2 HESSE N.V. ROZHKOVA
senior lecturer of the Department of Philosophy and
History, Orel state university E-mail: [email protected]
УНИВЕРСАЛИЯ ИГРЫ КАК ЭЛЕМЕНТ МИРОВОЗЗРЕНИЯ ГЕРМАНА ГЕССЕ UNIVERSAL OF GAME AS PART OF HERMANN HESSE'S WORLDVIEW
Universal of game as part of worldview of Hermann Hesse. В статье рассматривается роль игры как культурной универсалии в мировоззрении Германа Гессе и проблемы соотношения игрового и неигрового элементов современной культуры.
Ключевые слова: игра, универсалия культуры, мировоззрение.
This article considers the role ofplay as a cultural universal in Hermann Hesse's worldview and the problem of the relationship between game and non-game elements of modern culture.
Keywords: game, universal of culture, worldview.
Именно игра и есть жизнь, когда она хороша!
Герман Гессе
На вопрос о том, что человек любит делать больше всего на свете, возможны весьма разные ответы, и один из них подсказывает повседневная жизнь. То, что мы любим в детстве, то, что не теряет своей привлекательности, когда мы вырастаем - это игра. Философы, учёные и художники разных эпох и стран отдали дань этому парадоксальному и значимому феномену культуры. Достаточно перечислить лишь некоторых из тех, кто пытался разобраться в причинах вовлечённости человека и человечества в игровое бытие: М. Себастиан, А. Коцебу, А. Чак, К. Гетмайер, А. К. Дойль, Л. Кэррол, В. Гюго, М. Твен, Т. Драйзер, В. Шекспир, А. де Мюссе, Г. Эккерт, Г. Гессе, Ф. Достоевский, М. Лермонтов, Н. Гоголь, А. Пушкин - вот лишь неполный перечень тех, кто попытался «справиться» с игрой художественными средствами. За последние десятилетия в России написан ряд монографий и диссертационных исследований, раскрывающих социокультурные функции игры, её психо-эстетические, когнитивные и коммуникативные потенции, различные аспекты взаимодействия игры и социальной реальности и т.д. О росте научного интереса к онтологическим и экзистенциальным свойствам игры свидетельствует по-
явление работ В.В. и О.В. Бычковых, Н.Т. Казаковой, Л.Т. Ретюнских, И.В. Куликовой, Н.А. Мазровой, Р.Р. Ильясова, Т.Н. Голобородовой, Н.И. Баранова и других авторов. С нашей точки зрения, интерес к игре как предмету философского осмысления был в значительной мере «подпитан», подогрет появлением на русском языке романа «Игра в бисер» немецкого писателя и мыслителя Германа Гессе, автора парадоксальных, глубоких и актуальных в мировоззренческом и культурот-ворческом смыслах произведений.
Изучив механизмы взаимодействия философии и искусства, Л. Б. Капустина приходит к выводу о том, что оба феномена культуры оказывают сильнейшее формирующее воздействие на характер мировоззрения, но в исторической ретроспективе характер этого влияния изменился. Если до середины 19 века искусство являлось иллюстратором и проводником определённых философских идей, то к концу 19-началу 20 века ситуация изменяется, «поэзия, музыка, живопись, обнаруживая чрезвычайную близость к мировоззренческим установкам эпохи начиная со второй половины 19 века оказываются способными не только обогащать, но и трансформировать философию, теоретическую мысль в целом... Искусство, в опыте его саморефлексии, обращается к фундаментальным метафизическим
© Н.В. Рожкова © N.V. Rozhkova
проблемам, не только освобождаясь от опекунства со стороны философии, но и минуя последнюю, что позволяет исследователям постмодернистской культуры (Ф. Лиотар, В. Вельш, Ж. Липовецки) пересмотреть устоявшиеся точки зрения на природу искусства и рассматривать его в качестве основания, моделирующего современную культурную ситуацию»1. Исследователь приходит к выводу, что в постклассическую эпоху наблюдается «нетождественность философской, эстетической и художественной рефлексий, разделение «сфер влияния» дискурсов, небывалый интерес новейшей философии к практике традиционных видов искусства, а также появление новых, постнеклассических стратегий и техник»2, что является показателем утверждения нового типа культуры, новых гносеологических подходов и перспектив.
На наш взгляд, одной из особенностей творчества Г. Гессе является его укоренённость в философии. Великая Ирония, пронизывающая разные жизненные ситуации и процессы, состоит в том, что поборники элитарности (философы, художники и т.д.) становятся передаточными механизмами, «транспортирующими» высокие идеалы и формы к берегам коллективного восприятия. Эта по-своему драматичная судьба не минула и Гессе, писателя философского склада, в одних произведениях которого идеи мыслителей разных эпох определяют направление творческого поиска, в других можно лишь с трудом вычленить некие аллюзии, намёки и т.д. Но увлекаясь творчеством Августина Блаженного, Николая Кузанского, Артура Шопенгауэра, Карла Густава Юнга, Фридриха Ницше и других великих и знаменитых, писатель Гессе становится мыслителем, решающим двуединую задачу: пройти хотя бы часть пути к самому себе и помочь в этом пути читателю.
Безусловно, роль писателей не сводима к адаптационным процессам между философией и обществом. Но вряд ли кто-то сегодня станет отрицать влияние на содержание и композицию романа «Игра в бисер» произведений Й. Хейзинги и его игровой концепции культуры. Более детальный анализ приводит к выводу о процессах более сложных и продолжительных, имевших начало в детстве немецкого писателя и развернувшихся до масштабов современной культуры.
Специфичное любовно-трепетное отношение к игре сложилось у Германа Гессе во многом благодаря отцу, который не просто много времени уделял воспитанию детей, но и играл с ними в различные (в том числе, в языковые) игры, изобретал всё новые, остроумные и увлекательные. Об этой удивительной способности отца Герман Гессе пишет в одном из своих поздних рассказов «Нищий»: «Если бы судьба забросила нас с отцом на необитаемый остров, если бы нас бросили в темницу или мы заблудились в дикой чаще..., то мы опасались бы голода и лишений, но никак не скуки и пустоты, отец придумывал бы для нас игру за игрой».3
1 Капустина Л. Б. Взаимодействие философии и искусства как предмет теоретического осмысления в западной культуре. Автореф. докт филос наук. СПб, 2004, С. 20.
2 Там же, С. 19.
3 Гессе Г. По следам сна. М., Издательство АСТ, 2004. С. 257.
Эту способность отдаваться игре, придумывать новые варианты и увлекать участников от отца унаследовал и младший брат Германа, Ганс Гессе, о чем писатель свидетельствует будучи уже пожилым человеком в рассказе «Воспоминания о Гансе». В этом коротком рассказе феномен игры тесно связан с детским счастьем, беззаботностью, но имеет и статус самоценного. Дело в том, что брат великого писателя не приобрёл ни известности, ни счастья, ни даже любимого дела и, возможно, поэтому закончил жизнь самоубийством. Но одно вызывало искреннее уважение у его знаменитого брата: «Чем старше я становился,.. .тем больше ценил я Ганса как мастера игры. Он всё ещё был способен предаваться игре, уходить в неё с головой, всеми своими помыслами и побуждениями, нисколько не заботясь о вещах более «серьёзных» и «важных», игра захватывала его всего, без остатка».4 Не вызывает сомнений собирательность образа главного героя романа «Игра в бисер» Йозефа Кнехта, но именно образы отца и брата инициировали образ Магистра Игры. Сам же писатель унаследовал мужское игровое начало и реализовал его на литературном поприще, недаром в романе «Курортник» он описывает поиски нужного слова, погоню за ускользающей мыслью как одинокую, удивительную и опасную игру-головоломку.
В позднем рассказе «Нищий» Гессе «проговаривается» о той исключительной роли, которую имела игра в его собственной жизни. Он пишет о том, что, состарившись, он всё же сохраняет интерес к работе и игре, которые позволяют оживлять воспоминания прошлого и питать ими душу. Чем же игра так заворожила упорядоченного немца Гессе? Тем, что игра должна быть честной? Тем, что она должна вестись по правилам? Тем, что игра дарует радость и забвение реальности?
Феномену игры Г. Гессе посвятил целый роман, пронизанный символикой, философскими аллюзиями и скрытыми цитатами, требующий от читателя значительной эрудиции. Главным философским источником, вдохновившим Гессе на роман с романом «Игра в бисер», принято считать «Homo Ludens», вышедшую в 1938 году, но есть основания указать и на более ранний источник того же автора, а конкретно на «Осень Средневековья», работу культурно-исторического толка. Эта книга Й. Хейзинги издавалась в Европе с 1919 года, и один из её аспектов нашёл отражение в романе Гессе. Во-первых, именно в этой книге Й. Хейзинга, анализируя позднее Средневековье в его обыденно-практических и идейно-концептуальных проявлениях, приходит к выводу о том, что жизнь игралась, проживалась театрализованно, напоказ. Характеризуя мировоззренческий и событийный контекст средневековой культуры, Й. Хейзинга отдаёт дань внимания монашеским и рыцарским орденам, их укладу жизни, функционированию, ритуальной и культовой стороне деятельности, специфике членства и посвящения и т.д. Хейзинга сравнивает эти сообщества с мужскими военно-магическими союзами древних эпох, деятель-
4 Гессе Г. По следам сна. - М., Издательство АСТ, 2004. - с. 160.
ность которых тщательно скрывалась от женщин. Эти организации имели свои места собраний, обряды, традиции, а следовательно, ценностные ориентации. Это прообразы Касталии, где обеты послушания и образ жизни очень напоминали бы монастырские, если бы не Игра. Касталия для автора - абстракция, сложный символ, приют чистой созерцательной духовности, в отличие от мира, пораженного "фельетонизмом", т.е. духовной недостаточностью.
Нарочитая серьёзность и углублённость, с которой касталийцы относятся к великой Игре, ассоциируется с расцветом искренней до самоотречения веры в эпоху Средневековья. Касталии возникают из тяжело выстраданной потребности «усталых, истекавших кровью и одичавших народов в порядке, норме, разуме, законе и мере. Они знали, что функция всех на свете орденов и «провинций» - не стремиться править и соревноваться, но зато гарантировать постоянство и прочность духовных основ всех мер и законов».5
Но «при всём уважении» к позиции и идеям Й. Хейзинги Г.Гессе в произведениях разных лет высказывает много соображений об «изнанке» многочисленных игр, в которые играют люди. В повести «Душа ребёнка» игра - это образ жизни и поведения взрослых, забывших о правде и естественности, форма обмана и самообмана. Гессе уделяет внимание и азартным играм в таких произведениях, как роман «Курорник», повестях «Сиддхартха», «Клейн и Вагнер» и сказка «Король Ю». В этих произведениях игра не просто опасна, она разрушительна. Сиддхартха, окунувшись в повседневность с её заботами о хлебе и зрелищах, отчётливо понимает игровой характер мирской жизни, о чём ему иногда тихо жаловался угасающий голос сердца: «Тогда он на часок осознавал, что ведёт странную жизнь, что все поступки его суть только игра, что он хотя и весел и порой испытывает радость, подлинная жизнь, однако, течёт мимо и его не затрагивает».6 И именно азартные игры в повестях Г. Гессе становятся механизмом вовлечения в реальность, которую автор всегда стремился преодолеть, да и сама жизнь, например, в повести «Индийская судьба» предстаёт в виде игры жгучих картин счастья и страдания, но она не истинна, это «иллюзия, морок и призрак, - всё это Майя». Игры в кости или рулетку приносят острые ощущения, позволяют человеку переживать иллюзию успеха или неудач, корчиться от страха, даже глумиться над собой, но главное - сосредотачивают человека на деньгах: «Понимаете, когда я кладу свои деньги на кон, то в каждом проигрыше и каждом выигрыше участвуют все мои желания, под вопросом всё, чем я дорожу и к чему стремлюсь, а это даёт чувство, обрести которое не так то легко».7 В данном событийно-символическом контексте игра не только аккумулирует психические возможности человека, она действует как своеобразная живая вода, необ-
5 Гессе Г. Собрание сочинений в 4-х томах/ Г.Гессе Пер с нем.// Спб.: Северо-Запад. 1994. т.4, С. 139.
6 Гессе Г. Сиддхардтха: роман/Герман Гессе; пер. с нем. Н Федоровской. - М.АСТ, 2009, С. 91-92.
7 Гессе Г. Последнее лето Клингзора / Г.Гессе Пер с нем.//
СПб.: Азбука-классика. 2004, с. 101.
ходимая в мертвеющем бытии. Так бывает, когда люди ищут и находят в сфере вымысла, фантазии то главное, без чего они не могут - высший смысл и напряжение.
Но связи между игрой и реальностью не укладываются лишь в безоблачную схему взаимообогащения. Н.Т. Казакова отмечает, что для современной культуры и общества характерна экспансия игры, лудификация жизни, т.е. проникновение игры в весьма разные феномены культуры и социальные институты: политика, военное дело, искусство, педагогика, межличностные отношения испытывают влияние игры, наблюдается распространение принципиально новых видов игр и т.д. С одной стороны, «жизнь и игра демонстрируют нерасторжимое единство, в котором зачастую теряются границы игры и неигры (жизни), при доминации игрового начала. Игрократизм человеческой жизни как на индивидуальном, так и на социальном уровне начинает просматриваться достаточно определённо».8 С другой стороны, вполне закономерно, что реальность, жизнь «сопротивляется», стремится отстоять свои позиции, так как игрократизм опасен распространением манипу-лятивных игр, в которых человек несвободен. На наш взгляд, излишнее распространение игр способствует формированию искажённой картины мира, отторжением реальности. Человечество в эпоху глобальных проблем стоит перед лицом серьёзнейшей опасности: заиграться и забыть о сущем и о насущном. Чисто психологически компенсаторная функция игры становится для людей чрезмерно значимой, игра «перетягивает» на себя внимание, которое человек должен уделять реальности.
Сегодня утилитарная составляющая игр сознательно навязывается СМИ в процессе псевдоинтеллектуальных забав, ведущих к сказочному обогащению, «разжёвывания» якобы острых переживаний, связанных с выигрышем или наоборот. Распространение этих игр позволяет ещё раз убедиться в том, что азарт запускает процесс символизации устремлений и ценностей (мечтаний, надежд, свободы и т.д.) В современном обществе игра культивируется разными способами. Увлечённость детей сотнями новых игрушек и компьютерных игр является следствием хронической усталости взрослых, игра как праздничная реальность заставляет взрослых придумывать новые игры «на интерес» (стритрэйсеры могут похвалиться новыми скоростными машинами, «ролевики» убегают в иные исторические эпохи или миры фэнтези, педагоги придумывают обучающие игры и т.д.) Играя в то, что недоступно в повседневности, люди восполняют постоянно возникающие эмоциональные и интеллектуальные лакуны бытия. Высвобождение эмоций, взлёт «глубочайшего жизненного инстинкта», переживание «чистого счастья», вера во встречу с «райской птицей радости» -вот то, что привлекает человека за карточный стол или в телешоу с большим призовым фондом.
Роман «Игра в бисер», написанный в 1943 году, стал культовым далеко не сразу, но им не ограничива-
8 Казакова Н.Т. Феномен игры в философии (методологический анализ)/Дисс. докт. филос. наук. Иркутск, 1999,с. 107.
ется круг произведений, в которых бы тем или иным способом актуализировалась сквозная в творчестве Германа Гессе тема игры. Рисуя касталийские пейзажи и елейные картины жизни духовного «братства во Игре», писатель двигался к весьма прагматичным целям: «У меня были две задачи: создать духовное пространство, где я мог бы дышать и жить даже в отравленном мире, некое прибежище, некую пристань, и, во-вторых, выразить сопротивление духу варварства и по возможности придать силы друзьям в Германии, помочь им сопротивляться и выстоять».9 Каких только возвышенных, пафосных названий не даёт Гессе игре в бисер: «магический театр», «Игра игр», «lingua sacra», «искусство sui generic», «игра жизни вообще» и т.д. Высказывается даже тезис об Игре в бисер как мировой идее, которая существовала всегда и которая имеет, ещё до оформления Игры как вида деятельности виды на будущее: «... каждый активный игрок мечтает ведь о постоянном расширении сферы Игры, пока она не охватит весь мир».10 Можно ли считать это своеобразным предчувствием лудификации культуры или неким частично сбывшимся прогнозом? В этом примере проявляется и прогностическая функция искусства в целом, и способность отдельных художников улавливать токи будущего. Более ценно другое: с точки зрения Г. Гессе, игра в бисер предстаёт в романе одной из возможностей очистить вселенское духовное начало, обеспечить духовной культуре ещё один взлёт. Много раз в романе говорится об универсальном характере игры как международном, междисциплинарном языке, Гессе подсказывает читателям путь культуры будущего: люди и общества либо заиграются в «фельетонные», т.е. пустые с духовной точки зрения игры, либо создадут новую область Духа, «провинцию», которая станет столицей новой культуры.
На фоне остросюжетных боевиков истории XX века «Игра в бисер» представляется не только безобидной рафинированной утопией, стилевым анахронизмом, но и становится анти-нострадамусом современного игрового пространства культуры постмодерна. С. Аверинцев, Е Маркович, Е. Мюнстер и другие исследователи единодушно отмечают глубокую до горечи самоиронию, которой пронизан роман «Игра в бисер». Кажется, Гессе сознательно придумал игру, в наименьшей степени связанную с реальностью. Да и ассоциация с «метать бисер» всплывает не случайно. Писателю хватает смелости назвать образ жизни каста-лийцев паразитическим, напомнить и читателю, и самому себе о том, что «Абстракции восхитительны, но дышать воздухом и есть хлеб .тоже надо».11 Это весьма справедливо, ведь Касталия существует как вершина, как острие некой пирамиды общества, а для Гессе идея иерархичности - одна из любимых и воспеваемых в романе! Элита не может и не должна жить как «вещь в себе и для себя», она лишь достойная вершина духов-
9 Гессе Г. По следам сна. М., Издательство АСТ, 2004. С. 483.
10 Гессе Г. Собрание сочинений в 4-х томах/ Г.Гессе Пер с нем.// Спб.: Северо-Запад. 1994. т.4, С. 130.
11 Гессе Г. Собрание сочинений в 4-х томах/ Г.Гессе Пер с
нем.// Спб.: Северо-Запад. 1994. т.4, С. 265.
ной вертикали общества. Игра в бисер проходит даже как общественный праздник, который транслируют по радио, и это не впадение в грех массовости. Дело в том, что игра в бисер приобретает мистериальный характер и одновременно имеет социально-практическое значение (как и любой другой идеал, как любая духовная деятельность). Создав идеализированное, рафинированное пространство и общество Игры, автор романа неоднократно напоминает читателю о важнейшей и неизбывной особенности исторического процесса: как хаос при определённых условиях кристаллизуется в иерархию и порядок, так любая устойчивая и развитая духовно-созерцательная система рано или поздно растворяется в Реке Времён. Можно ли считать роман Германа Гессе позитивистским прогнозом на XXI век, а две мировые войны и многочисленные социально-экономические кризисы - достаточным катарсисом для зарождения принципиально иного типа духовности в Постновейшей истории? Ответ пока не очевиден.
Игра в бисер, или в точном переводе «игра стеклянных бус», на наш взгляд, имеет важнейшее отличие от всех иных игр в истории культуры: она включает в себя медитацию. Интроспективный взгляд на культуру, стремление вычленить её ключевые элементы и синтезировать их в великой Игре дают совершенно не «прописанный» у более ранних авторов результат: Игра включает в себя науку, почитание прекрасного и медитацию, т.е. знание, эстетические ценности и созерцание духовного, чистого, высшего. Введение медитации в структуру игры может показаться несколько механистическим, но стоит помнить о том, что в алхимической традиции медитация - это «colloquium cum suo angelo bono», беседа со своим добрым ангелом, в йогической - созерцание своей духовной сущности, т.е обращение именно к светлой стороне мира и человеческого существа. Таким образом, прогноз Г. Гессе в романе «Игра в бисер» подтвердился. Люди выбирают из мириад существующих сегодня игр те, что отвечают их потребностям: убивающие время, развивающие память и реакцию, социализирующие, демонизирующие общественное и индивидуальное сознание и многое, многое другое.
Не ставя под сомнения художественные достоинства романа, согласимся с мнением А. Гулыги, написавшего, что в творчестве Г. Гессе «.есть и основательная серьёзность, и ирония пополам с гротеском, есть и аскеза, есть и эротика, есть бездна вкуса, однако столь беспредельная, что порой оборачивается своей противоположностью. Читать Гессе труд, но и оплата по труду. Вознаграждён только тот, кто не пожалел потраченных усилий, кто возвращается к прочитанному, кто заглядывает в комментарии. Иначе одни убытки: зря потраченное время и чувство скуки».12 Действительно, у современного читателя может возникнуть мысль: почему именно это роман стал культовым, модным, сделавшим автору мировое имя, ведь событийно он довольно скучен, эмоционально суховат, а психологиче-
12 Гулыга А. Интеллектуальная проза Германа Гессе. - Новый мир, 1978, № 9, С. 260.
ски слишком одномерен. Это художественный трактат с цитатами и ссылками, аналитическими справками, рассуждениями и аналогиями, чтение которого предполагает серьёзные интеллектуальные усилия со стороны читателей. Тот факт, что в жизни самого Гессе роман был знаковым, переломным, писался по глубочайшей внутренней необходимости и стал творческим убежищем, вовсе не объясняет его популярности. Но роман помог «внедрить» универсалию игры в сознание современного общества, акцентировать внимание не игре как серьёзной альтернативе реальности, так как игра имеет абсолютное и трансцендентальное измерения, особые неповторимые свойства: «Игра не только повышает степень мыследеятельности субъекта, его рефлексивную способность, но и содействует приращению человеческого бытия, расширению пределов сознания субъекта игровой деятельности». 13 Аккумуляция социокультурного опыта, происходящая в игре, попытка решения психосоциальных проблем эпохи - это именно та функция, которую выполняет игра в бисер. Кроме того, роман оставляет удивительно умиротворяющее чувство того, что жизнь может быть размеренной, достойной и полной радости, в ней может не быть насилия, унижений и боли. Возможно, в этом одна из причин популярности творчества Гессе, всегда пытавшегося отстоять гуманистически-обнадёживающее мироощущение и помочь другим людям сохранить его.
Но далеко не все современные читатели оценивают роман положительно, особенно если учесть исторический контекст, в рамках которого создавалось это произведение. Так, М.Л. Полищук посвятил масштабам гуманитарной катастрофы, разразившейся в 20 веке, книгу «Великое вопрошание. Философия на весах истории».14 В одной из глав этой тяжёлой для чтения и осмысления книги автор упоминает роман «Игра в бисер» как один из индикаторов тупикового состояния духовной культуры, недееспособности идеалов перед лицом обычной агрессии и разрушительных инстинктов, ведущих человечество к гибели. При подобной постановке вопроса игра со стеклянными бусинками вполне сравнима с попытками страуса спрятать голову в песок, лишь бы не видеть опасности. Человечество может «заиграться» окончательно, если не обратится к решению назревших глобальных проблем. Политические игры, столь важные для выживания человечества на современном этапе развития, Гессе практически игнорирует, а деятельность тех, кто развивает игру в бисер, может показаться непозволительной роскошью духа за счёт эксплуатации менее интеллектуально развитой части населения. Так что, как любое по-настоящему талантливое произведение, «Игра в бисер» может быть прочитана и оценена очень по-разному.
Популярная книга Эрика Берна «Игры, в которые
13 Капустина Л. Б. Взаимодействие философии и искусства как предмет теоретического осмысления в западной культуре. Автореф. докт филос наук. СПб, 2004, с. 20.
14 Полищук М. Великое вопрошание. Философия на весах истории: эссе/М. Полищук. - М.: «Канон+»РООИ «Реабилитация», 2012. - 334 с.
играют люди. Люди, которые играют в игры»15 проливает свет не только на сущность игры как культуроо-бразующего феномена. Пытаясь отграничить игровую сферу от неигровой, рассматривая типологию семейных и профессиональных психологических игр, автор приходит к неутешительному выводу о том, что «. главная цель игры вообще - манипулирование людьми» и «оправдание своего поведения».16 Распознание игр в разных формах поведения в процессе теоретического анализа позволяет современным исследователям продвигаться в понимании этой универсалии культуры во всей её многосторонности. Наш взгляд на игру значительно отличается от гессевского, так как великий немец был склонен игру идеализировать, превозносить и приукрашивать. Нам же, возможно, предстоит испытать на себе хамелеонизм игры, пронаблюдать её внедрение в глубинные структуры человеческой психики и с течением времени оценить последствия этих процессов. Скрытые мотивы участников игр, получение психологического выигрыша независимо от внешних результатов свидетельствуют о некоторых моментах самоорганизации, самоусложнения игры, о её качественном пеерождении.
Экспансивные тенденции игры, наблюдаемые в современном обществе и, в некоторой степени, предсказанные Г. Гессе в романе «Игра в бисер», имеют очевидную причину. Крайне высокие темпы изменения характера культуры, деятельности, ценностно-ориентационной составляющей человеческого бытия приводит к необходимости непрерывной социализации, а лучшего адаптационного механизма, чем игра, пока не придумано. Комплексный характер обучения в ходе игры позволяет в кратчайшие сроки решать когнитивно-адаптационные задачи, поэтому размывание возрастных границ игр наблюдается повсеместно и относится к разным их видам. Человек, постоянно попадая в незнакомые ситуации, может выйти из них победителем, если представит, что это игра. Возможность отрабатывать поведенческие реакции в новых условиях возводят игру в статус частного случая социогене-за. Так современная игра материализует тождество и единство человека и мира. Игры становятся источником новых видов социальной активности, механизмом осмысления реальности, а появление нового типа игр - с открытым финалом - запускают процессы социального творчества масс. Многие из этих свойств игры как универсалии культуры предчувствовал и описал в своём творчестве немецкий писатель Герман Гессе.
15 Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры/ Э. Берн. - М.: «Эксмо», 2009. - 412 с.
16 Там ж, с 74.
Библиографический список
1. Гессе Г. По следам сна. М., Издательство АСТ, 2004.
2. Гессе Г. Собрание сочинений в 4-х томах. Пер с нем.// Спб.: Северо-Запад. 1994. т.4э
3. Гессе Г. Сиддхардтха: роман. Пер. с нем. Н Федоровской. М.АСТ, 2009.
4. Гессе Г. Последнее лето Клингзора. Пер с нем.//СПб.: Азбука-классика. 2004.
5. КазаковаН.Т. Феномен игры в философии (методологический анализ)/Дисс. докт. филос. наук. Иркутск, 1999.
6. Гулыга А. Интеллектуальная проза Германа Гессе. Новый мир, 1978, № 9, С. 260.
7. Шерсткина Е.А. Абсолютное и трансцендентальное измерение игры человека/ Канд. филос. наук, Уфа, 2009.
8. Капустина Л.Б. Взаимодействие философии и искусства как предмет теоретического осмысления в западной культуре. Автореф. докт филос наук. СПб.
9. ПолищукМ. Великое вопрошание. Философия на весах истории: эссе.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012.
10. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. М.: «Эксмо», 2009.
References
1. Hesse H. In the wake of a dream. - M.: Nuclear heating plant Publishing house, 2004.
2. Hesse H. Collected works in 4 volumes/H. Hesse, translated from the German.//SPb.: Severo-Zapad. 1994 . Vol.4.
3. Hesse H. Siddkhardtkh: novel/Hermann Hesse; translated from German by N. Fedorova. - M.:AST, 2009.
4. Hesse H. The last summer of Klingzor/H. Hesse from the German.//SPb. : Azbuka-klassika. 2004 .
5. Kazakova N. T. Game phenomenon in philosophy (the methodological analysis) / Ph.D. thesis. Irkutsk, 1999.
6. Gulyga I. Hermann Hesse intellectual prose. - The new world, 1978, No. 9. - 260 p.
7. Sherstkina E. A. Absolute and transcendental measurement of game person / Ph.D. Ufa, 2009.
8. KapustinL. B. Philosophy and art interaction as a subject of theoretical judgment in the western culture. Author's abstract, Ph.D. on Philosophy. SPb.
9. PolischukM. Great asking. Philosophy on history scales: essay/M of Polischuk. - M: "Canon +" ROOI "Rehabilitation", 2012.
10. Bern E. Games which people play. People who play games. /E.Bern. - M: "Eksmo", 2009.
УДК 17 UDC 17
В.Л. СИКИРИН V.L. SIKIRIN
аспирант кафедры философии, экономики и социально- graduate student, department of philosophy, economics,
гуманитарных дисциплин Воронежского государствен- social and humanities, Voronezh state pedagogical
ного педагогического университета university
E-mail: [email protected] E-mail: [email protected]
ПОТЕНЦИАЛ И ПЕРСПЕКТИВА НЕНАСИЛИЯ КАК ОСОБОЙ ФОРМЫ ОБЩЕСТВЕННОЙ ПРАКТИКИ POTENTIAL AND PERSPECTIVE OF NONVIOLENCE AS A SPECIAL FORM OF PUBLIC PRACTICE
В статье феномен ненасилия рассматривается как имеющий потенциал стать особой формой общественной практики, направленной, прежде всего, на сознательное водворение во все сферы человеческой деятельности высших моральных принципов. Подобная потенция связана с уникальными историческими условиями, но никогда не может быть осуществленной полностью. Перспектива ненасилия в обогащении общественных норм, их контекстуализации, введении новых стандартов отношений.
Ключевые слова: ненасилие, потенциал ненасилия, общественная практика, моральная практика, перспектива ненасилия.
In this article the phenomenon of nonviolence is considered as containg the potential to be a special form ofpublic practice, aimed primarily to deliberate placement in all spheres of human activity of the highest moral principles. The similar potentiality is connected with unique historical conditions, but it can never be fully implemented. The perspective of nonviolence in the enrichment of social norms and its contextualization, the introduction of new standarts of relations.
Keywords: nonviolence, potential of nonviolence, public practice, moral practice, perspective of nonviolence.
Идея ненасилия относится к числу ценностей, ко- осознания человеком себя и своего места в мире, она
торые остаются актуальными на протяжении всей исто- прошло длинный путь от религиозного принципа до
рии цивилизованного человечества. Появившись в так эффективной современной политической тактики. называемое «осевое время», время зарождения разума, Ненасилие обладает непреходящей актуальностью
© В.Л. Сикирин © V.L. Sikirin
