CC BY
110РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ-4-
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО 3
издается с 1974 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 1 индекс серии 1,4 рефераты 96.03.001-96.03.039
МОСКВА 1996
особенно предпочтительна для тех обществ, в которых политогенез так и не завершился образованием государства, но длительное время существовало особое - параполитейное • состояние социальных организмов (потенциально государственное). Параполитейная надстройка как раз характерна для становления вторичной государственности. Но не всегда процесс вторичного политогенеза завершается возникновением государства
В статье ставится в качестве одной из наиболее назревших задач проблема разработки типологии вторичных раннеполитических образований. В качестве одной из возможных таксономических единиц называются военно-торговые параполисы -работорговые города-государства дельты Нигера и гвинейского побережья. Качественно другой тип тоже параполитейного раннепалитического образования - разновидность деформированного развития под воздействием европейских держав (опосредованно • через местную европеизированную элиту). Таковы Конфедерация Фанти (1868-1872) и аналогичные раннеполитические образования у некоторых соседних народов.
Н.Н.Деев
96.03.008. КИРЬЯНОВ И.К., ЛУКЬЯНОВ М.Н. ПАРЛАМЕНТ САМОДЕРЖАВНОЙ РОССИИ: ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА И ЕЕ ДЕПУТАТЫ, 1906-1917. - Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1995. -168 с.
В монографии исследуется драматический процесс становления российского парламента. Основное внимание авторы уделяют истории разработки законодательства о Государственной Думе, итогам избирательных кампаний, формированию отечественной парламентской процедуры. С помощью применения статистических методов в работе анализируется влияние социокультурных характеристик депутатов на их политические ориентации.
Итоговые выводы о деятельности российского парламента авторы излагают в заключении, озаглавленном "Общество - Дума -
самодержавие: неудавшийся диалог", которое и легло в основу реферата.
В своем анализе формирования думской процедуры, политических ориентации авторы стремились абстрагироваться от политической ситуации вне Думы, рассматривая российский парламент в некоем безвоздушном политическом пространстве, что позволило им выявить существенные черты в облике Государственной Думы и ее депутатов, понять ограниченность возможностей данного института. Но судьба российского парламентаризма решалась не только (и не столько) в самой Думе. Многое зависело от тактических и стратегических установок политических партий, их практической деятельности, правительственного курса, отношения верхушки к представительному учреждению, общественного мнения и его реакции на то, что происходило в Государственной Думе и вокруг нее.
Вопрос о народном представительстве рассматривался в программах практически всех политических формирований. Социал-демократы и социалисты-революционеры выступали за демократическую республику, трактовавшуюся как власть народа. Главным инструментом этой власти должно было стать народное правительство, основанное на прямом, всеобщем и равном избирательном праве при тайном голосовании. При этом эсеры подчеркивали особую роль "прямого народного законодательства", разумея под ним референдум и народную законодательную инициативу. Но ни в социал-демократической, ни в эсеровской программе вопрос о парламенте и его деятельности сколько-нибудь основательного разрешения не получил. Обе партии полагали, что реальное народное представительство возникнет только после свержения самодержавия и проведения Учредительного собрания. Существовавшая Дума данным требованиям не отвечала.
Позиция либералов в отношении Думы была проработана намного глубже. Еще дальше пошли октябристы, предложившие целую систему законодательных мер, подлежавших обсуждению в
Государственной Думе. Кадеты останавливались преимущественно на функциях и полномочиях Думы, :октябристы акцентировали внимание на содержательной стороне деятельности российского парламента. Кадеты видели в Думе прежде всего фактор давления на правительство, тогда как октябристы настраивались на позитивное взаимодействие с самодержавием ради решения насущных проблем.
Специфическую трактовку роли Думы предлагали правые. Так, союз русского народа, констатируя, что бюрократия нарушила связь между царем и народом, считал Государственную Думу учреждением, необходимым для создания "непосредственной" связи между державной волей царя и правосознанием народа.
Итак, судя по партийным программам, только либералы были склонны уделять серьезное внимание парламентской деятельности. Ни социалисты, ни консерваторы не проявляли готовности заниматься реальным законотворчеством, отстаивать и расширять права реально существующего народного представительства.
Однако опыт деятельности Государственной Думы, изменения в политической жизни быстро сокращали число противников парламентаризма среди российских политиков. Только эсеры и дубровинский союз русского народа занимали последовательную антипарламентскую позицию.
Примирение парламентской правой с Думой стало одним из важнейших шагов на пути сближения позиций различных политических сил России. Наиболее ярко это проявилось в создании и в деятельности Прогрессивного блока.' Его создание в 1915 г. свидетельствовало не только об обострении противоречий между самодержавием и Думой, но и о формировании в стране нового политического компромисса, в основе которого лежало признание ведущей роли парламентских институтов и принципов. В чем-то ситуация была схожей с ситуацией времен третьей Думы. Но тогда основой политического компромисса выступала готовность правых либералов и' умеренных консерваторов к сотрудничеству с самодержавием в постепенном реформировании страны. В условиях же войны компромисс приобрел несколько иной характер. Он
охватил влиятельные политические организации либеральной и умеренно-консервативной ориентаций и получил откровенно антиправительственную направленность. Участники блока недвусмысленно высказывались за утверждение демократических начал в политической жизни. Стремление к компромиссу проявили и умеренные социалисты из числа меньшевиков и эсеров, превратившиеся в оборонцев. Подавляющее большинство думских депутатов поддержала Прогрессивный блок, а его конфронтация с самодержавием вызывала симпатии самых широких слоев общества.
Пиком этой конфронтации стали знаменитые заседания Думы в ноябре 1916 г. На правительственный курс обрушились не только кадет П.Н.Милюков, прогрессист И.Н.Ефремов, октябрист С.И.Шидловский, но и националист В.В.Шульгин и правый В.М.Пуришкевич. Думские баталии, реакция на них в прессе свидетельствовали о тяге разнородных политических сил к сотрудничеству.
Крайне левые и значительная часть правых такой курс отвергли. Особенно жесткую позицию заняли дубровинцы.
B.И.Ленин оценивал Прогрессивный блок как "либерально-октябристский блок для соглашения с царем на программе реформ и мобилизации промышленности для победы над Германией" (цит. по:
C. 151).
Российской политической экстреме не нужна была парламентская, правовая Россия. Одни хотели "поставить на место" (а лучше вообще ликвидировать) Государственную Думу; другие полагали, что происходящее в российском парламенте принципиального значения не имеет, и видели в нем, главным образом, инструмент обмана и укрепления режима. Действительно, хотя в политике правительства сочетались две тенденции - одна - к сотрудничеству и взаимодействию с парламентом, другая - к конфронтации с ним, последняя все же доминировала. Самодержавие крайне настороженно относилось к законодательной активности Думы, ожесточенно сопротивлялось истинным или мнимым поползновениям расширить ее права. Уже в период 5-2730
разработки законодательства о Думе российская бюрократия стремилась превратить ее в заведомо'неполноправного участника законотворческой деятельности, программировала ситуацию, когда правительство и Дума окажутся в положении всадника и лошади. Первый направлял бы движение, тогда как второй предоставлялась бы 'свобода" следовать в заданном направлении, преодолевая ямы и ухабы.
На правительственный курс оказывали влияние не только первоначальные установки, но и изменения в соотношении политических сил. Прослеживается следующая закономерность: спад оппозиционных выступлений способствовал большей гибкости в отношении народного представительства. Причина этого не только в повышенной готовности к диалогу в такие периоды со стороны думских либералов. Правительство, оказываясь в экстремальных ситуациях, было чаще склонно прибегать к привычным жестким методам. Сила инерции направляла правительственную политику в сторону диктата, и требовались незаурядный ум и политическая воля, чтобы этой силе противостоять. Не случайно, только П.А.Столыпину удавалось длительное время обеспечивать вполне продуктивное взаимодействие с Думой. Но и "русскому Бисмарку" иногда приходилось действовать в обход Думы, прибегая к чрезвычайно-указному законодательству.
Поэтому история русского парламента это история не столько взаимодействия, сколько конфронтации, в лучшем случае соперничества, с самодержавной властью. Опасения противников создания народного представительства полностью оправдались: оно стало конкурентом существовавшим властным структурам. В результате конструктивного диалога Думы с самодержавием не получилось. Помимо прочего, этому способствовал и реальный политический опыт отечественного бюрократа и общественного деятеля: первый привык повелевать, а второй • сопротивляться. Говоря образно, каждый тянул одеяло на себя, а так как в поединках подобного рода прав оказывается всегда тот, у кого больше прав,
35
96.03.00«
правительство неизменно брало верх, а слишком уж строптивые Думы разгонялись.
В таких условиях политическое выживание самого института Государственной Думы зависело главным образом от поддержки общественного мнения. Его отношение к российскому парламенту было весьма неоднозначным. Восторги по случаю рождения отечественого парламента быстро прошли. Стало очевидно, что Государственная Дума не является панацеей от общественных болезней. Слишком ограниченными были полномочия Думы, реальная отдача от ее деятельности оказалась невелика, к тому же она редко выступала единым фронтом, а споры между фракциями и отдельными депутатами резко снижали думский престиж. Стало нарастать раздражение по поводу депутатов, проедавших немалые деньги и занятых малопонятными препирательствами. Тем не менее при любом конфликте межу правительством и представительными институтами сочувствие общества неизменно оказывалось на стороне последних. Но от симпатий, до активной поддержки было далеко. Как только противник Думы - самодержавие - перестало существовать, всякий интерес к се деятельности растаял. Более того, резкий сдвиг влево в политике и общественном сознании, активизация социалистических партий за очень короткое время превратили Думу в некий атавизм.
Перерыв в ее заседаниях, объявленный с 27 февраля по апрель 1917 г., оказался бессрочным. Дума так и не смогла найти своего места в послефевральской политической реальности. Ни Временному правительству, ни большевикам Дума была не нужна. 6 октября 1917 г. Временное правительство постановило распустить Государственную Думу в связи с подготовкой выборов в Учредительное собрание, а 18 декабря декрет СНК упразднил канцелярию Думы и ее Временного комитета.
Век российского парламентаризма оказался столь недолгим в силу целого комплекса причин: сыграли свою роль и трудности согласования различных социальных интересов, и жесткая линия правительства, не желавшего считаться с Думой, и давление 5*
политических экстремистов, и многое другое. Однако решающую роль сыграло, по мнению авторов, отсутствие активной поддержки представительных учреждений со стороны российского общества. В парламенте оно видело не столько выразителя общественных интересов, сколько совокупность лоббистских группировок. Слишком противоречивыми были социальные интересы, слишком разорванным, фрагментированным было российское общество, чтобы сформировалась отчетливо выраженная общественная потребность в достижении национального согласия. Новые противоречия наслаивались на старые сословные, этнические, конфессиональные конфликты, а не заменяли их. Данная ситуация, отмечают авторы, являлась следствием незавершенности процесса модернизации, ее анклавного характера.
В России отсутствовала традиция цивилизованного политического поведения, компромиссного решения социальных и политических конфликтов. В сознании значительной части общества господствовала идея грубой уравнительности и жесткого социального контроля. Для общества с подобным менталитетом парламентаризм, опиравшийся на либеральные идеалы личной свободы, компромисса, прав меньшинства, был вещью абсолютно чуждой. Поэтому Дума поддерживалась лишь настолько, поскольку она противостояла ненавистной бюрократии.
Авторы заключают, что в России начала XX в. политическая модернизация несколько опередила социально-экономическую. Новые идеи и институты использовались для выражения старых интересов. Социальные реальности оказались таковыми, что парламент - важнейший инструмент согласования общенациональных интересов в демократическом индустриальном обществе -тяготел к превращению в арену борьбы интересов сугубо партикуляристских. Думское большинство пыталось противостоять этой тенденции. Но старания депутатов не встретили достойной поддержки в обществе.
К.Ф.Загоруйко
