CC BY
32
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИАЛ
СОЦИОЛОГИЯ
2
издается с 1991 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,11 рефераты 96.02.001-96.02.027
МОСКВА 1996
цяю. Не тексты противостоят физическим объектам, а стабильная и согласованная социальная организаций противостоит свободной ассоциации, децентрализации и кризису. Деконструкцию порождает кризис в социальных отношениях и научных организациях.
Но даже революционные научные организации не могут радикально деконструировать слишком долго. Рано или поздно они должны допустить что-то, и это что-то должно быть на какое-то время инсти-туавизировано и исключено из радикальной деконструкции. В этот момент на смену радикальной деконструкции и скептицизму приходит умеренная деконструкция и реализм. На начальном этапе ведущую роль играет деконструктивный энтузиазм при слабой организации, в зрелый период специалисты участвуют в нормальной науке, где меньше деконструктивного энтузиазма и гораздо больше организации.
И. В. Цурнна
96.02.002-008. ПРОБЛЕМА ПРЕДСКАЗАНИЯ В СОЦИАЛЬНЫХ НАУКАХ. (Сводный реферат)
96.02.002. Hechter М. Introduction: Reflections on historical prophecy in the social sciences // Amer. j. of sociology, Chicago. 1995.— Vol. 100, H 6 .— P. 1520-27.
96.02.003. Kuran T. The inevitability of future revolutionary surprises // Amer. j. of sociology — Chicago, 1995 .— Vol. 100, № 6 .— P. 1528-1551.
96.02.004. Collins R. Prediction in macrosociolbgy: the case of the Soviet collapse // Amer. j. of sociology.— Chicago, 1995 .— Vol. 100. W6 .— P. 1552-1593.
96.02.005. Tilly Ch. To explain political processes // Amer. j. of sociology .— Chicago, 1995 .— Vol. 100., H 6 .— P. 1594-1610.
96.02.006. Kiser E. What can sociological theories predict? Comment on Collins, Kuran, and Tilly // American j. of sociology .— Chicago .— 1995 .— Vol. 100, H 6 .— P. 1611-1615.
96.02.007. Coleman J. Comment on Kuran and Collins 11 Amer. j. of sociology .— Chicago, 1995 .— Vol. 100, J* 6 .— P. 1616-1619.
96.02.008. Portes A. On grand surprises and modest certainties: Comment on Kuran, Collins and Tilly // Amer. j. of sociology.— Chicago, 1995 .— Vol. 100, H6 .— P. 1620-1626.
Крах коммунизма в Советском Союзе и Восточной Европе, отмечает Майкл Хехтер (Оксфордский университет), оказался неожиданным для представителей различных социальных дисциплин (96.02.002). Представленные материалы посвящены проблемам того, могут ли быть предсказаны такие события, как крах коммунизма. Хорошо предсказуемы астрономические события. Многие социальные события также можно предсказать. Это относится и к некоторым социально-
экономическим, демографическим фактам. К. Поппер различал два вида предсказаний: научные предсказания и безусловные исторические пророчества. Большинство научных пророчеств условны. Они утверждают, что определенные изменения в параметрах данной системы будут приводить к изменениям в результатах. Так, если удвоить цену товара, то спрос на него упадет. Длительные исторические пророчества могут быть получены из научных условных предсказаний только в тех случаях, когда речь идет о хорошо изолированных, стационарных, повторяющихся системах. Предсказание научных затмений возможно только потому, Что солнечная система — стационарная, повторяющаяся система, относительно свободная от влияния извне. Такие системы бывают и в живой природе. Человечество не является такой системой, и пророчество на историческую перспективу невозможно. Человеческое общество меняется очень быстро, а ученые сами являются частью этих изменений. Поппер видит главную задачу социальной науки в том, чтобы выявить непреднамеренные последствия сознательных человеческих поступков.
Ввиду вышесказанного такие социальные явления, как революции, не могут считаться предсказуемыми с большой степенью точности. Участниками симпозиума в той или иной степени придерживаются мнения, что ситуация с предсказаниями социальных революций имеет сходство с предсказанием землетрясений. Есть основания полагать, что можно предсказать место крупных социальных потрясений. Предсказание степени их интенсивности более сомнительно. Предсказание времени, когда они случатся, невозможно.
Тимур Куран (университет Южной Калифорнии, США), как и все его коллеги, говорит о полной неожиданности столь быстрого и бескровного краха коммунизма (96.02.003). Он выделяет четыре категории среди тех, кто был поражен этим событием. Первая категория состоит из наблюдателей, находящихся за пределами этого региона, — журналистов, дипломатов, государственных деятелей, футурологов, исследователей, в том числе признанных специалистов по Восточной Европе. В другую категорию входят народы Восточной Европы. Множество свидетельств показывает, что жители Восточной Европы сами были ошеломлены коллапсом своих коммунистических режимов. В марте 1990 г. опросы показали, что только 23% восточных немцев ожидали мирной революции, а 76% были поражены происшедшим.
Две следующие категории включают в себя коммунистических лидеров и местных диссидентов. Как те, так и другие также оказались не готовы к такому развитию событий. Даже В. Гавел во второй половине 1989 г. призывал соотечественников прекратить спать. Неожиданным был не только крах коммунизма. Французская, русская и иранская революции удивили даже главных действующих лиц Так, Ленин пе-
рея февральской революцией, а Хомейии перед иранской были уверены в стабильности правивших режимов. После того, как эти революции произошли, стали очевидны признаки грядущих событий, на которые мало обращали внимания. Пытаясь ответить на этот вопрос, Куран сформулировал общую теорию революционной неожиданности.
Эта теория исходит из того, что по каждому конкретному вопросу человек имеет два мнения — частное и публичное. В простейшем случае частное предпочтение известно только индивиду, а его публичное предпочтение отражает то, каким он хочет выглядеть в глазах других.
Причинами фальсификации публичных или личных предпочтений могут быть соображения выгоды. Если имеются массовые выступления против существующей власти, то участие в них не только безопасно, но и выгодно. Если же борьба с режимом требует мужества и не сулит выгод, то большинство людей скрывает свои пристрастия. Люди могут скрывать их из соображений сохранения личной автономии. Поэтому даже накануне революции все могут думать, что общество совершенно стабильно. Какое-нибудь незначительное событие может сыграть роль спускового крючка и привести к коренным социальным изменениям. Во время революции люди часто мстят за старые обиды, а те, кто был лоялен старому режиму, поддерживают революцию из опасений прослыть контрреволюционерами.
Свою позицию Куран суммирует следующим образом: 1. Повсеместная фальсификация политических взглядов делает неизбежными новые революционные сюрпризы. 2. Непредвиденные изменения режима как правило происходят в недемократических странах, в которых нелегитимность политической системы сочетается с запугиванием населения. Страны с репрессивными режимами можно выявить с помощью анализа степени распространенности искажения политических взглядов. 3. Препятствия в вопросе предсказания революций не мешают объяснять отдельные революционные потрясения и ретроспективно описывать массовые беспорядки.
Куран предсказывает следующие события: падение режима X. Му-барака между 1995 и 1997 гг., массовые беспорядки в Бразилии и Венесуэле около 2000 г., конец коммунистической монополии на власть в Китае в ближайшие пять лет.
Рэндал Коллинз (Калифорнийский университет, США) напоминает, что в 1978 г. он обнародовал теорию, объясняющую изменения в территориальном контроле со стороны государств (96.02.004). Расширяя теорию конфликтов, он использовал идею М. Вебера о государстве как о монополизации узаконенного насилия на конкретной территории. Коллинз сформулировал теорию условий, которые определяют геополитические подъемы и спады территориальной власти, а также последствия, которые вытекают из этих изменений. Из этой теории
следует, что легитимность правителей зависит от внешнего престижа и геополитической силы их государств. Поэтому революцию эта теория объясняет как утрату легитимности и потерю контроля над средствами насилия.
К удивлению самого Коллинза, по его теории выходило, что Советский Союз прошел пик своего могущества и должен распасться. В 1980 г. он рассказал о своих выводах в Иельском и Колумбийском университетах. Реакция была негативной. Специалисты по России, консервативные эмигранты, привыкли считать Советский Союз сверхдержавой. Они считали, что Советский Союз может быть разрушен только в результате прямого столкновения с США. Либералы полагали, что разговоры о слабости СССР подрывают процесс ядерного разоружения.
Коллинз формулирует пять принципов геополитической теории: 1. Размер и преимущество в ресурсах способствуют территориальной экспансии государства. 2. Государства, находящиеся в середине географического региона, имеют тенденцию распадаться на части. 3. Геопозиционное преимущество способствует территориальной экспансии; государства, имеющие врагов на нескольких фронтах, расширяются за счет государств, у которых врагов еще больше. 4. Кумулятивные процессы приводят к периодическим долговременным упрощениям ситуации, сопровождаемыми ожесточенными войнами между несколькими государствами. 5. Чрезмерное расширение государства приводит к истощению ресурсов и дезинтеграции.
Коллинз видит связь между геополитическими принципами и упадком государства в механизме легитимности. Легитимность не является абстрактным и постоянным свойством политической системы. На микроуровне социальной интеракции легитимность прямо связана с солидарностью и лояльностью политических групп и с энтузиазмом масс. Делигитимация — эмоциональное и когнитивное условие раздробленности политической элиты и оппозиционных действий масс. Веберов-ский анализ легитимности, в котором она разделена на статические составляющие (традиционная, рациональная и харизматическая), не учитывает процессуальные ее аспекты.
Легитимность меняется на двух уровнях. Существует популярность политических лидеров. Лидеры наиболее популярны в периоды, когда страна ведет успешные войны. Поражение в войне ставит под вопрос не только их легитимность, но и легитимность политического режима. Популярный лидер создает новый образ государства, и, наоборот, непопулярный лидер лишает легитимности все государство.
Коллинз, в соответствии со сформулированными им принципами, следующим образом описывает причины распада СССР. В течение нескольких веков Россия, а потом и СССР постоянно расширяли свою
территорию и сферы влияния. Это потребовало огромных затрат на армию и военнопромышленный комплекс. Советский Союз тратил на военные нужды 20% ВНП. Советский Союз также столкнулся с восстаниями в Восточной Европе, с кризисом в отношениях с Китаем, а потом ввел войска в Афганистан. В Европе советские войска противостояли блоку НАТО. Прогноз Коллинза состоял в том, что совпадение нескольких кризисов приведет к падению империи.
Попытки силовыми методами поддерживать союзников за пределами страны, неэффективная внутренняя политика привели СССР к глубокому кризису. Горбачев попытался решать существовавшие проблемы путем отказа от военного противостояния с Западом и проведения демократических реформ в СССР и Восточной Европе. Однако бывшие соцстраны вместо реформирования социализма совсем отказались от него и от союзнических отношений с Москвой. Союзные республики стали требовать все больше самостоятельности, обострились национальные отношения. Все это вместе с неудачной войной в Афганистане, экономическим крахом и падением личной популярности Горбачева и привело к развалу СССР. Коллинз ожидал такой ход событий лет через пятьдесят. Столь быстрое осуществление его прогноза было для него неожиданным.
Коллинз критикует другие концепции распада СССР. Так, Кар-рер Д'Анкосс в 1979 г. предсказала распад СССР в XXI в. вследствие того, что нерусские народы составят большинство населения. Такой прогноз исходит из того, что численность этнических групп определяет их политическую силу, а многонациональные государства обречены на дезинтеграцию. Однако без учета геополитических факторов такие предсказания лишены реального смысла.
После 1991 г. появились две теории, объясняющие случившееся. Первая теория исходит из того, что деспотические государства разрушаются своим населением. Вторая теория полагает, что государства с централизованной (социалистической) экономикой должны проиграть рыночному капилизму, экономическая продуктивность которого выше. Деспотический характер государства приводит к народной революции только тогда, когда кризис власти сочетается с возможностями массовых выступлений протеста. Экономическая теория также неверна. Советская экономика в определенные периоды развивалась быстрее капиталистической. Кроме того, низкая экономическая продуктивность сама по себе не в состоянии быть причиной кризиса государства. Примером успешного развития централизованной экономики является Китай. Реформирование китайской экономики не привело ни к ослаблению власти компартии, ни к политическому кризису.
Другой попыткой ретроспективного объяснения краха СССР является попытка приписать все случившееся М. Горбачеву Личные осо-
бенности Горбачева безусловно оказали влияние на ход событий, но появление его на своем посту было не случайным. Условия появления социально значимых личностей сформулировано в теории развала государства. Социологически говоря, это вопрос об условиях возникновения индивидуальной харизмы и утраты ее. Популярность Горбачева была следствием начатых им либеральных реформ в ответ на структурный кризис. Она стала падать после того, как разбуженные ими массы пошли дальше него. Принудительная сила режима была подорвана, а Горбачев олицетворял уже не реформы, а несостоятельность советского строя.
Иногда причину советского коллапса видят в распространении идей свободы, рыночной экономики, национализма. Нет сомнения, что эти идеи сыграли свою роль. Вопрос в том, насколько она была значительной. Для того, чтобы националистическая идеология привела к серьезным последствиям, необходимо сочетание многих дополнительных факторов и условий. Роль прокапиталистической идеологии также неоднозначна. Бели под капиталистической идеологией понимать западные потребительские отношения, то надо иметь в вйду, что сейчас на Западе принято критиковать потребительство с постмодернистских позиций.
Предсказание Коллинза о крахе СССР исходило из того, что идеология следует за геополитикой. Он предполагал, что те советские республики, которые входят в исламскую геополитическую орбиту, окажутся под воздействием исламского фундаментализма. Падение режима в остальных частях СССР должно было произойти под воздействием диссидентской формы коммунизма. Однако Коллинз не ожидал, что коммунистическое реформирование столь быстро сменится строительством капитализма. Он отмечает, что должен был учесть, что геополитическое поражение СССР и неудача реформ Горбачева должны были привести к росту влияния антикоммунистической и капиталистической идеологии. Для лучшего понимания механизма государственных кризисов необходимо более точно выяснить условия возникновения и победы одной идеологии над другой. Идеология может быть включена в общую теорию предсказаний государственных кризисов, но для этого предстоит найти ее место в причинно-следственных связях.
Таким образом, в отличие от других теорий, геополитическая теория, теория предсказаний государственных изменений, основана на широком круге объективных данных. Она дает возможность делать достаточно точные предсказания. Процессы распада СССР в общем виде верно предсказаны. Поэтому Коллинз считает, что геополитическая теория может служить основой будущей теории, предсказывающей социальные катастрофы.
Современная геополитическая теория очень не точна. Условия, определяющие геополитические преимущества и недостатки, изменяются очень медленно, в течение столетий. Можно выделить следующие временные порядки: длительное накопление или растрата ресурсов, прерываемое периодами войн, когда такие изменения происходят в виде уменьшения или увеличения контроля над территорией. Подобные изменения трудно предсказать, поэтому временные рамки прогноза Коллинза о распаде СССР были — 30-50 лет.
Связь между геополитикой и дипломатией Коллинз выражает с помощью двух гипотез: 1. Геополитически сильные государства навязывают более слабым государствам союзы, если они входят в зону их военного влияния; союзы эти могут быть добровольными или вынужденными. 2. Когда существует равновесие, то государства заключают союзы по принципу "враг моего врага — мой друг". Зависимость небольших государств от великих держав показывает, что дипломатия — это геополитика, осуществляемая другими средствами.
Помимо двух описанных временных порядков, существует время социального движения. Во время кризиса, революции есть несколько дней, когда толпы людей выходят на улицы, а армия колеблется между центрами власти. Смена правящей группы происходит очень быстро, что и заставляет говорить о непредсказуемости революций. Однако подобные события детерминированы двумя другими временными порядками. Если сам момент революции непредсказуем, то предшествующие ей геополитические изменения можно описать и предвидеть.
На макроуровне существуют такие виды причинной связи, которые легче наблюдать в пространстве и времени, а виды социальной организации на микроуровне можно выделить в повседневной жизни. Геополитический макроуровень состоит из причинных связей, действующих на протяжении десятилетий и столетий. Предсказывающие обобщения по отношению к нему возможны тогда, когда речь идет об утрате или приобретении геополитических преимуществ в течение 30-50 лет.
Успешные предсказания революций, распадов государств возможны при сочетании правильной общей теории со знанием конкретной политической ситуации. Наиболее сложно определить, когда и по какому поводу вспыхнет массовое недовольство существующим режимом. Это происходит потому, что обычно люди боятся выражать свои чувства и мысли, опасаясь репрессий. Кризисные процессы на государственном макроуровне способствуют накоплению критической массы социального недовольства. После того, как "процесс пошел", поведение толпы вполне предсказуемо и хорошо описывается существующими теориями. В общем виде можно сказать, что проблема точного предсказания возникает тогда, когда мы переходим от макроанализа к конкретным уровням социальной интеракции. Невозможно предсказать с до-
статочной степенью точности социальные процессы, существующие 3-10 лет.
Существует много причин, делающих невозможными точные предсказания. К ним относится неумение отличить эмпирические экстраполяции от теоретически обоснованных предсказаний и правильно собрать нужные эмпирические данные.
Существуют также внешние условия, не способствующие макросо-циологическому предсказанию политически важных событий. Большое влияние оказывают политические идеологии данного общества. В 80-е годы все американские политики, как либералы, так и консерваторы, придерживались стереотипного представления о советской мощи. Даже летом 1989 г. президент Буш утверждал, что реформы Горбачева — это всего лишь пропаганда и что необходимо продолжать наращивать военные усилия США. Идеологии, сформировавшиеся в ходе предшествующих конфликтов, медленно меняются и плохо учитывают происходящие изменения. Только резкие, глобальные изменения могут привести к смене идеологических символов. Перед 1989 г. все были уверены, что коммунистические государства будут существовать еще очень долго. Это убеждение не было основано на теоретическом понимании основ могущества государства, а опиралось на распространенные политические идеологии.
Примером такого подхода служит Пауль Кеннеди, который в 1987 г. сформулировал геополитические принципы, сходные с принципами самого Коллинза. Тем не менее, от не сумел применить их к СССР. Его волновало ослабление США из-за гонки вооружений. Несмотря на вышесказанное, социологи могут и должны создать эффективную теорию, предсказывающую социальные катаклизмы.
Чарльз Тилли (Новая школа социального исследования, Нью-Йорк, США) критически оценивает все попытки создать единые, инвариантные модели войн, революций, национальных движений (96 02 005). После распада СССР и отказа Восточной Европы от соииалич-ма западные социологи стали гадать, какой общей категорией эти события можно описать? Была ли это революция, национально-освободительное движение, демократизация, политическая модернизация, дезинтеграция империи или что-нибудь иное? Социологи полагав ют, что если они подберут такую категорию, то они смогут в следующий раз предсказать результат процесса.
Описывая "великие революции" (английскую, французскую, американскую, русскую и китайскую), социологи обычно рассматривают те или иные страны как заданные, внутренне однородные социальные сущности. Этой сущности приписывается свойство или процесс, а ее поведение объясняется, исходя из той или иной инвариантной модели Поколения исследователей пытались выработать инвариантную
3-1087
модель революции. Создание такой модели состоит из следующих этапов: 1) формирование модели явления А; 2) выявление примера А, не подподающего под модель; 3) изменение модели таким образом, чтобы она описывала все без исключения.
Тилли полагает, что существуют общие моменты в политической жизни разных стран. Но он не согласен, что эти общие моменты можно описывать как повторяющиеся структуры и глобальные исторические процессы. Они вызываются повторяющимися причинами, которые в разных обстоятельствах приводит к разным последствиям. Тилли согласен с анализом революций, который предложил А. Стинкхомб. Он предлагает отказаться от "эпохальных теорий" Троцкого и Токвиля, рассматривать большие исторические события как причинно связанные последовательности событий и анализировать каждое звено в цепи. Стинкхомб призывает перейти от априорного теоретизирования к последовательному рассмотрению каузальных связей.
Если Стинкхомб подчеркивает важность эпистемологии, то Тилли интересует онтология, то, что должно быть познано. Социальное познание представляется ему поиском глубинных причин, действующих в конкретных исторических обстоятельствах. На основе изучения европейской истории Тилли проводит различие между революционными ситуациями (моментами фрагментации государственной власти) и революционными результатами (быстрая, насильственная, прочная смена государственной власти). Революция является сочетанием революционной ситуации и революционного результата. Хронология революционных ситуаций в Европе показывает большое разнообразие в революционных процессах после 1492 г. Постоянно увеличивалось число "национальных" революционных ситуаций, когда определенная часть населения претендовала на государственную власть на том основании, что она представляет собой культурно специфичную группу населения, с которой плохо обращаются.
Революционная хронология показывает, как конкретные формы международных отношений, государственной власти, административной структуры, военной деятельности определяли характер европейский революций. Если государство монархическое, то революционные ситуации имели место тогда, когда на троне был ребенок или некомпетентный правитель. В регионах с интенсивной коммерческой деятельностью революционные ситуации принимали форму городского восстания против аристократического правления. Тилли приходит к следующим выводам: 1) создание инвариантных моделей революции — пустая трата времени; 2) несоответствие таких моделей действительному характеру революций препятствует накоплению знания об этом предмете; 3) такие же выводы можно сделать о многих других социальных явлениях, включая масштабные политические процессы.
Инвариантные модели политических процессов должны быть заменены конкретным анализом реальных процессов и ситуаций. Так, национализм состоит из утверждений конкретных людей, призывающих действовать в интересах этнической солидарности. Эти утверждения имеют свое происхождение, формы и влияние, сильно отличающиеся во времени и пространстве. Явления, которые меняются, можно проанализировать, рассмотрев объем их изменений. К таким явлениям относятся войны, гражданские войны, партизанские войны, терроризм. Последовательность событий следует представить как ряд причинно-следственных связей. В случае с революциями в Восточной Европе и распадом Советского Союза нельзя автоматически применять инвариантные схемы. Для выяснения их причин необходимо тщательно проанализировать то, что произошло. Теоретическая и эмпирическая работа должна уменьшить вероятность того, что следующее серьезное изменение в мировой политике не застанет социологов врасплох.
В своем комментарии на статьи Коллинза, Курана и Тилли Эдгар Кайзер (Вашингтонский университет) подчеркивает то, что объединяет их позиции (96.02.006). Во-первых, авторы согласны, что для успешного предсказания необходимы две вещи: общие теоретические модели соответствующих процессов и детальное эмпирическое знание исходных условий. В связи с тем, что авторы обращают внимание на разные уровни анализа, их аргументы в чем-то противоположны друг другу. Так Коллинз использует макросоциологическую модель для долговременных предсказаний на 30-50 лет. Куран анализирует возможность использования микромоделей для более точных предсказаний на пять лет. Взгляды Тилли, Коллинза и Курана на предсказание лишь частично совпадают, так как они говорят о разных вещах. Аргументы Тилли применимы ко в£ем политическим процессам, Курана интересуют те ситуации, в которых имеет место фальсификация взглядов, а Коллинз развивает общую теорию подъема и упадка государств.
Тилли и Коллинз пришли к очень разным выводам о возможности делать успешные макросоциологические предсказания на длительную временную перспективу. Тилли доказывает, что макросоциологи потерпели неудачу в предсказании революций из-за того, что они пытались применять инвариантные модели для анализа разных типов революции. Он утверждает, что поскольку революция представляет собой слишком сложную совокупность фактов, то ее нельзя описывать посредством единой причинно-следственной модели. Вместо этого он призывает создать модель каузальных процессов и использовать ее для анализа различий между революциями, являющихся следствием различий в исходных условиях.
Коллинз не опровергает критику Тилли в адрес современной макросоциолог ической теории. Он предлагает не инвариантную модель
всех революций, а несколько утверждений о росте и падении империй. Статья Коллинза также иллюстрируем мысль Тилли о необходимости сочетания теоретических моделей каузальных процессов с подробными данными об исходных условиях, объясняющих различия в результатах.
Куран обращает внимание на роль микроуровня в революциях. Трудность предсказания революций он объясняет тем, что из опасения за свою безопасность люди публично высказывают взгляды, противоположные тому, что они на самом деле думают. Как только выражение оппозиции режиму становится безопасным, то выясняется, что почти все население хотело перемен. Поэтому, полагает Куран, революции практически невозможно предсказать. Он прав в том, что создать точные микромодели революционной ситуации очень трудно. В связи со всем этим Кайзер предлагает создать модели того, как структурные факторы формируют и трансформируют индивидуальные интересы, включая не только их уровень поддержки людьми режима, но и их готовность рисковать. С помощью этих моделей и подробных данных о структурных факторах, влияющих на индивидов, мы сможем предсказать революции, хотя точное предсказание еще невозможно.
Джеймс Колеман (Чикагский университет) не согласен с тем, как Куран объясняет причину сложности предсказания революций в Восточной Европе (96.02.007). Он полагает, что в Польше нельзя было говорить о наличии разрыва между публичным и частным выражением политических пристрастий. Массовые выступления против социалистического режима начались в 1968 г. и достигли наибольшего размаха после того как в 1980 г. образовался профсоюз "Солидарность". Только введение Ярузельским военного положения и страх вторжения советских войск помешали падению коммунистического режима до 1989 г. Похожая ситуация была и в других странах. Так что говорить о непредсказуемости событий 1989-1991 гг. в Восточной Европе и СССР вряд ли справедливо. Как только Горбачев объявил о том, что он не будет использовать силу для поддержки коммунистических режимов, они рухнули. Другой вопрос, почему Горбачев так поступил. Центральным пунктом в предсказании падения репрессивных режимов является предсказание того, будет ли применяться сила для подавления недовольных. Ответив на этот вопрос, мы сможем предсказать и судьбу режима.
Геополитический подход Коллинза объясняет скорее последствия отказа от репрессий, чем причины его. Несмотря на все проблемы СССР и его союзников, у Горбачева было достаточно возможностей для их решения. Если бы Андропов вместо Горбачева выдвинул другого человека, то СССР и его союзники могли бы еще долго существовать. Действия Горбачева до сих пор во многом остаются загадкой.
Правительственные действия гораздо менее предсказуемы, чем действия народа. Если мы знаем о первых, то предскажем и вторые.
Главное отличие подхода Курана от подхода Коллинза состоит в том, что Куран придерживается позиции методологического индивидуализма, а Коллинз — позиции методологического холизма. Все те переменные, которые Коллинз использует в своей геополитической модели, характеризуют государство или общество как целое. Он не пытается описывать и объяснять поведение конкретных людей, совершающих революции. Теория Курана обращает внимание на то, как страх перед репрессиями влияет на поведение людей и как они преодолевают этот страх. Это теория среднего уровня, находящегося между макроуровнем общества и микроуровнем индивидов. Именно такая теория будет более успешной в социальных предсказаниях, чем макросоцио-логическая теория.
Алехандро Портес (университет Джона Хопкинса, США, Балтимор) предлагает ввести различие между разными типами объясняемых объектов (96.02.008). Он выделяет три таких типа: стабильные государства, тенденции и события. Предположение Курана, что проявление массового недовольства режимом обязательно приводит к его падению, нуждается в проверке. Во Франции и в России такое недовольство проявлялось задолго до того, как произошли революции. Поэтому для предсказания революции недостаточно найти репрессивный режим, которым недовольно большинство населения. Необходимо определить ту совокупность особых обстоятельств, которые приведут к его падению.
Геополитическая теория предсказывает скорее тенденции, чем события, поскольку Коллинз говорит о том, что может случиться в течение 30-50 лет. К тому же из одинаковых геополитических положений можно сделать противоположные выводы. Согласно теории Коллинза, в Китае должны происходить потрясения, а он стабилен и успешно развивается. Поэтому Тилли критикует инвариантные теории революции. Однако критикуя, он ничего не предлагает взамен.
Портес считает, что возможно предсказать определенные тенденции на разных уровнях анализа. "Постоянные" причины революций, выделяемые историческими социологами, могут использоваться для предсказания тенденций. Например, попытки увеличить налогообложение привилегированных слоев населения при автократическом правлении часто приводят к конфликту внутри элиты, что провоцирует народное возмущение. Однако такая тенденция не обязательно приводит к революционному результату. Предсказание стабильных структур и институтов не представляет труда, однако остается вопрос о том, почему они стабильны и что заставляет их меняться. Вполне успешны предсказания таких конкретных событий, как результаты выборов, уровень преступности и т. д. П. Н. Фомичев
