CC BY
7
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ^ИНФОРМАЦИИ
ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
.....-
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 8
НАУКОВЕДЕНИЕ
3
издается с 1973 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,8 рефераты 95.03.001-95.03.028
МОСКВА 1995
СОЦИАЛЬНЫЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ НАУКИ. ЛИЧНОСТЬ УЧЕНОГО
95.03.012. РЕЙНБЕРГ X. ДЖ. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ СИСТЕМЫ: ИСТОРИАЛЬНОСТЬ, НАРРАЦИЯ И ДЕКОНСТРУКЦИЯ. RHEINBERGER H.-J. Experimental systems: Historiality, narration, and deconstruction // Science in context.— Cambridge, 1994 .— Vol. 7, № 1 P. 65-81.
Автор — немецкий историк и социолог науки, отталкиваясь от идей Ж. Дерриды относительно исторического движения следа, а также представлений И. Пригожина о значении времени и превращений в термодинамических системах, описывает динамику экспериментальных систем в современной науке.
Перед историками науки, как и перед историками любой другой культурной сферы, неизбежно встает вопрос: с чем они имеют дело? "Анализируют ли они прошлое, которое является трансформацией другого, предшествующего прошлого; или же они видят прошлое как продукт "отсроченного" будущего?" (с. 65). Известный немецкий палеонтолог, подводя итог своему 40-летнему опыту, отмечает: "В момент своего возникновения новое не является новым. Оно становится таковым лишь в результате трансформации, которая делает его последствием чего-то, чему оно послужило толчком" (цит. по: с. 66). К новому можно подойти, лишь отталкиваясь от свершившегося будущего. Конечно, можно попытаться определить условия создания нового, но эти условия, как и само новое, становятся доступными лишь через "возвращение", когда необходим продукт, чтобы оценить условия его создания. "Живого настоящего", как утверждает Деррида, не существует: прошлое оставляет в нем свой след, а будущее — контуры своего очертания. Такой подход, часто неверно понимаемый как форма телеологической проекции, требует гибкости, нелинейности мышления. Автор называет это мышление "историальным" (historial) в противоположность метафизическому, линейному мышлению, связанному с привычным понятием историчности.
Стремление к линеризации лежит в основе классического иллюзорного представления о задаче исторической наррации: изложить историю событий так, как они "происходили на самом деле". Такой подход
предполагает существование неискаженного прошлого "там", которое из обособленного настоящего "здесь" может в принципе быть понятым с помощью объективных аналитических средств, независимых от установки исследователя.
Автор предлагает посмотреть на научную практику с позиций "историального" подхода. И в парадигматических, и в кумулятивных моделях развития научного знания наука остается нормативным процессом, который объединяет исследователей и их практику и задает им единое направление; этим моделям свойственно представление об общей хронологической связанности процесса получения научного знания. Этот взгляд, по словам автора, становится тем проблематичнее, чем пристальнее всматриваться в микродинамику научной деятельности. В качестве ее базовых функциональных единиц автор предлагает рассматривать то, что на повседневном языке лабораторной науки принято называть экспериментальными системами. По словам известного французского биолога Ф. Жакоба (Jacob), "анализируя проблему, биолог вынужден сосредоточиваться на том или ином фрагменте реальности, который он произвольно изолирует, чтобы определить некоторые его свойства. В биологии любое исследование, таким образом, начинается с выбора "системы". От этого выбора зависят свобода маневра экспериментатора, характер вопросов, которые он может задавать, и даже часто тип ответов, которые он может получить" (с. 67-68). В современной социологии научного знания в экспериментальную систему включают исследователей и вспомогательный персонал, а также разнообразную измерительную аппаратуру, экспериментальное оборудование, средства вычисления, систему хранения материалов и пр. (с. 70). ,
На уровне экспериментальных систем исследовательский научный процесс теряет монолитность, присущую ему на макроскопическом уровне. Наука в определенном смысле распадается на системы, каждая из которых обладает собственным внутренним временем. Здесь автор усматривает некоторую аналогию с идеями Пригожина. Пригожин, в частности, предложил определять время не просто как геометрический параметр, не имеющий качественных отличий от пространственных координат (как это по существу происходило в естествознании на протяжении более 300 лет) , во ввел понятие о времени как "работающем" факторе в теории необратимых процессов.
Для исследовательских систем характерно "дифференцированное воспроизводство, когда генерирование неизвестного становится движущей силой для дальнейшего функционирования всей системы" (с. 68) До тех пор пока этот механизм работает, система остается "молодой" Возраст такой системы определяется не "календарным временем", а со способностью продуцировать различия, которые расцениваются как це
8-2023
имевшие прецедента события и поддерживают тем самым бесперебойную работу системы.
Бели взглянуть на различные действия, осуществляемые внутри отдельной исследовательской области как на сеть экспериментальных систем, обладающих собственным внутренним временем, тогда следует отказаться от представления о познавательной области как подчиняющейся общей теме или парадигме. "Не существует общего теоретического каркаса или социального контекста, достаточно мощного, чтобы охватить и координировать эту вселенную сливающихся и расходящихся экспериментальных систем" (с. 69). Существование разновозрастных систем делает невозможными и глобальные предсказания. По словам Ф. Жакоба, "поиск знания — это бесконечный процесс, и никто не в состоянии сказать, куда приведет-та или иная линия исследования... Бели то, что будет найдено действительно ново, тогда оно по определению не может быть известно сегодня" (цит. по: с. 69).
Если к утверждению Жакоба отнестись серьезно, тогДа следует согласиться с принципиальной невозможностью создания какого-либо алгоритма, какой-либо логики развития, которая была бы онтологически или методологически обоснованной, а следовательно и линериза-ция того, что называется историей, становится фикцией. Но хотя непредсказуемость и в природе научных поисков, их тем не менее нельзя отнести к чисто стохастическим процессам. Автор проводит аналогию между исследовательским процессом и биологической эволюцией. Эволюция опирается на случайные события, которые создают ширен кое поле разброса, внутри которого, однако, в силу его ограниченности осуществляется фильтрация этих случайных событий. Точно так же исследовательский процесс должен создавать нечто отличное от существующего, чтобы оставаться исследовательским процессом, но только задним числом, это нечто, пройдя фильтрацию, получает статус нового научного факта.
Тексты, и экспериментальные тексты в том числе, обладают определенной "избыточностью" (по терминологии Деррида), они содержат иные и более многочисленные возможности, чем те, которые, были в них заложены (с. 71). Экспериментальные системы постоянно находятся в движении: происходят как рекомбинация и перегруппировка самих экспериментальных систем, так и их внутренняя перестройка, в результате, которой то, что может быть в каждый данный момент названо их границей', постоянно смещается. Экспериментальная система — это образование, на теле которого видны следы множества "прививок" (способных приносить собственные плоды), знаки включенности других экспериментальных систем и пр.
В качестве иллюстрации автор рассматривает один эпизод из исто-
рии изучения вирусов1. В 1910-1911 гг. П. Роус (Rous), работавший тогда в Рокфеллеровском институте медицинских исследований (ныне Рокфеллеровский университет), получил вытяжку из саркомы курицы породы плимутрок, введение которой другим курам приводило к развитию у них опухоли. Поскольку передача опухоли осуществлялась с помощью бесклеточного экстракта (вытяжек опухолевых тканей, из которых методом фильтрации были удалены клетки), Роус предположил, что причиной этих опухолей является вирус (то, что в начале века понималось под вирусом). Онкологи получили сообщение о полученных фактах из Рокфеллеровского института, где Роус честно признавался, что он сам сомневается в этих данных — они противоречили сложившимся на тот момент представлениям о раке. В течение нескольких последующих лет Роусу не удалось повторить свой эксперимент на млекопитающих. Разочарованный, он покинул эту область исследований. Открытие Роуса, не получив связи с ведущей областью исследований рака — онкологией человека, в течение почти 20 лет не вызывало никаких откликов3.
Спор относительно онкогенного фактора саркомы Роуса (название, данное в последствие бесклеточному экстракту, выделенному Роусом) был возобновлен в контексте другой научной полемики'— о природе ви-русбв. В 1928 г. Дж. Мерфи (Murphy), руководитель онкологической лаборатории Рокфеллеровского института, ранее сотрудничавший с Роусом, вернулся к онкогенному фактору. Экспериментальная система, которой пользовался Роус, была лишь на время отложена в сторону, и ее было нетрудно реанимировать. В 1929 г. к нему присоединился бельгийский биолог А. Клод (Claude). Ряд фактов, полученных к 1931 г., наталкивали Мерфи и Клода на мысль, что онкогенный фактор скорее представляет собой один из вариантов "инфекционного мутагена"3, химического по своей природе и эндогенного по происхождению, способного вызывать долговременные изменения в метаболическом поведении клетки, чем "вирусный паразитический микроскопический организм", о котором говорил Роус.
Однако биохимический анализ и особенно процедуры очистки, доступные в начале 30-х годов, не позволяли проводить более детальное изучение состава компонента, вызывающегЬ опухоль. Экспериментальная система, в рамках которой работали Клод и Мерфи, "вновь
'Вирус — мельчайшие клеточные частицы, состояние из нуклеиновых кисло г (ДНК и РНК) и белковой оболочки (капсида). Вирусы — внутриклеточные нард зиты, размножающиеся только в живых клетках. — Прим реф.
2Спустя 55 лет, в 1966 г., Роус был удостоен Нобелепс кой премии п<> мелинит-за открытие опухолеродных вирусов. — При. реф.
3Мутаген — физический или химический фактор, вызывающий наследственные изменения. — Прим. реф.
начала стареть" и терять свою продуктивность. Однако в 1935 г. У. Стэнли (Stenly) тоже из Рокфеллеровского института получил в кристаллическом виде вирус табачной мозаики. В этом же году поступили сообщения о двух успешных попытках осадить онкогенный фактор саркомы Роуса с помощью метода дифференциального центрифугирования, позволяющего разделять клетки на составные части и изучать их по отдельности. Клод немедленно имплантировал этот метод в свою эскпериментальную систему, стремясь сохранить продуктивность последней. Через два года ему удалось установить, что онкогенный фактор включает рибонуклеиновую кислоту.
Новый метод исследования дал толчок экспериментальному процессу, который вскоре набрал силу и ушел в сторону от онкогенного фактора, которым Клод занимался десять лет. Клод продолжил исследования, пользуясь тем же методом клеточного фракционирования, но уже для изучения компонентов здоровых клеток. Проводя эти опыты, Клод обнаружил, что он мог отделить ядро от цитоплазмы. В дальнейшем он добился выделения отдельных цитоплазматических образований клеток, включая органеллы и митохондрии. Вскоре ему удалось обнаружить, что в здоровых клетках содержатся частицы еще более мелкие, чем митохондрии. Он назвал их микросомами (сейчас они называются рибосомами). Он продолжил работу по их очистке, допуская, что это компоненты здоровой клетки, способные при определенных условиях вызывать неконтролируемый злокачественный рост. Но в конечном итоге он понял, что экспериментальные данные не согласуются с этим предположением. Тем временем Клоду удалось установить, что микросомы содержат большое количество РНК. Нуклеиновые кислоты именно в тот момент перемещались в центр внимания биологов как возможные носители генетической информации. Дж. Браче (Brächet) и Т. Касперссон (Caspersson) предположили, что в микросомах, или рибосомах, синтезируются клеточные белки, к чему Клод вначале отнесся скептически.
С начала 40-х годов Клод использует еще один метод — электронный микроскоп, который ранее для такого рода исследований не применялся. Вместе с К. Портером (Porter) он попытался визуализировать "микросомы". В середине 40-х годов были получены первые элек-тронограммы слоев культивируемых клеток. При этом впервые было исследовано сетевидное образование, названное впоследствии ретику-лумом. Однако, .к разочарованию Клода, ему не удалось обнаружить микросомы на этих электронограммах. В то же время новая методика позволила сделать новый решительный шаг в изучении онкогенного фактора. Клетки, полученные из саркомы Роуса, оказались переполненными чрезвычайно мелкими, электронной плотности, частицами, которые не имели аналогов в здоровых клетках. Подробные исследова-
61
95 03 012
ния онкогенных вирусов, ставшие возможными в 50-е годы с появлением молекулярной генетики, показали, что они включаются в генетический аппарат клетки, в результате чего нормальная клетка перерождаемая в раковую. Таким образом, конечным результатом этого длинного и извилистого пути стала экзогенная инфекционная мельчайшая частица — прямо противоположная представлению об эндогенном биохимическом веществе, которым руководствовался Клод, 20 лет назад начиная свою работу.
Клод начал с изучения онкогенноро фактора саркомы Роуса, но неожиданные изменения в траектории движения его исследований привели к тому, что он стал первооткрывателем строения цитоплазма-тических образований нормальных клеток. В 1974 г. Клод вместе с тремя другими учеными получил Нобелевскую премию по химии за "исследование структурной и функциональной организации клетки".
Тот сложный путь, который был пройден Клодом, по мнению автора, говорит о высокой динамичности исследовательского процесса, где каждый шаг создает непредвиденные альтернативные направления для последующих шагов. "Не существует прямого, поступательного движения к определенному "значению" (с. 76). Онкогенный фактор последовательно имел значение вируса (как его представляли в начале века), эндогенного биохимического вещества, фактора, регулирующего рост клеток, но вышедшего из-под контроля и пр. "В течение 40 лет экспериментальная система как бы совершала колебательные движения вокруг некоей "биологической сущности", которая неизменно избегала фиксации... Не было и не могло быть единой перспективы, которая Ш)зволила бы исследовательскому процессу придерживаться одной прямой линии, какого-либо единого направления для его "эмпирических странствий" (с. 76).
Клод после своей одиссеи, закончившейся получением Нобелевской премии, описывал свое открытие в терминах так называемой "спонтанной истории ученого". Ученые в своих ретроспективных оценках всегда склонны упрощать и рационализировать последовательность своих шагов. В изложении ученого новое становится чем-то присутствующим (хотя и скрытым) с самого начала, как исследовательская цель. Однако без опухолеродного вируса Роуса образца 1950 г. онкогенный фактор Роуса остался бы чем-то иным. Вирус 1950 г. должен рассматриваться как условие, дающее возможность увидеть в онкоген-ном факторе Роуса то, чем он еще не был, — будущий вирус. Новое не является новым в момент его возникновения. Ретроспективый взгляд ученого напоминает нам, по словам автора, что экспериментальная система всегда избыточна. "Она хранит следы прежних нарративов, равно как и фрагменты будущих" (с. 78). Колв скоро некий факт получил признание в научном сообществе, происходит деконструкция эмпири-
ческих поисков и странствий без цели в связную и логическую конструкцию. "В спонтанной истории ученого настоящее выглядит как непосредственный результат прошлого, беременного тем, что должно произойти. Историк, который этого не осознает, будет находиться в плену иллюзий" (с. 78).
Т. В. Виноградова
95.03.013-014. НАУКА С ПОЗИЦИЙ ФЕМИНИЗМА: НЕКОТОРЫЕ ПОДХОДЫ (Сводный реферат).
95.03.013. MARKUSSEN R., Bodker S. Gftider, culture and technology // AI а. вое.: j. of human a. machin intelligence.— L. Berlin (West), 1993 .— Vol. 7, JNfe 4 .— P. ,275-279.
95.03.014. STEPHENS Sh. Situated knowledges and accountable visions // Ethnos - Stockholm, 1994 .— Vol. 59, № 1/2 .— P. 71-79.
В течение последних нескольких десятилетий, по словам американских авторов Маркуссен и Бодкер, феминистские исследования продемонстрировали культурную и социально-политическую значимость отношений между принадлежностью к полу, наукой и техникой. С этой точки зрения ни пол, ни наука, ни техника не могут восприниматься как некие нейтральные понятия; напротив, они вплетены в более широкое понимание современности, прогресса и эмансипации (013, с. 275). Однако исследованиям, посвященным этим проблемам, часто трудно добиться признания в научном сообществе. Тема "пол и наука", как правило, воспринимается однозначно как изучение места женщин в наг уке. Наука считалась и продолжает считаться "областью преимущественно обезличенной, рациональной и абстрактной, предназначенной для мужчин" (013, с. 275). Как пишет известная американская исследовательница науки И. Келлер (Keller), "современная наука конституируется вокруг серии дихотомий, где то, что может быть названо "женским" , выдворяется за пределы науки, и наоборот: то, что лишается права быть отнесенным к науке — будь то чувства или субъективный опыт — объявляется женским" (013, цит. по: с. 275). Неслучайно, начиная еще с Ф. Бэкона, широкое распространение получила метафора, согласно которой "научный Разум отождествляется с мужским началом, а Природа — с женским, наука же воспринимается как господство Разума над Природой" (013, цит. по: с. 276).
Западной культуре свойствен андроцентрический характер, основанный'на принципе власти, господства, превосходства мужчин, где женщина воспринимается как "второй пол". Именно женщины выступают в качестве носителей половых различий, как "другие" по отношению к мужчинам, тогда как с мужчинами отождествляются универсальные человеческие качества (014, с. 276). Отношения между по-
