95. 02. 033-034. Проблемы философии власти. (сводный реферат) Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ

СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ

НАУКИ

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА

РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 3

ФИЛОСОФИЯ

2

издается с 1991г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,3 рефераты 95.02.001-95.02.041

МОСКВА 1995

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

95.02.033-034. ПРОБЛЕМЫ ФИЛОСОФИИ ВЛАСТИ. (Сводный реферат).

95.02.03^ ФИЛОСОФИЯ ВЛАСТИ / Гаджиев К. С.,Ильин В. В., Па~ нарин А. С., Рябов А. В.; Под ред. Ильина В.В.— М.: Изд-во Моск. ун-та, 1993 .— 271 с.— (Теорет. политология: Мир России и Россия в мире).

Задача коллектива авторов — осмыслить власть (В) "как некую устойчивую форму коллективности в плоскости идеально-типического изучения, лишь по необходимости соотносимого с конкретно-историческими, социокультурными и экзистенциальными предпосылками" (с. 5).

Раздел первый — "Понятие власти" (В. В. Ильин). "Возникая из ролевой неоднородности людей, власть сводится к системе преимуществ, представляющих дополнительные степени свободы и дающие право одним влиять на самоутверждение других. Операционализиру-ют власть позитивные (стимулирующие добровольное подчинение) и негативные (осуществляющие принуждение) санкции... " (с. 24). В этом заключается асимметрия субъекта и объекта В. Бесспорно наличие предела полномочий властных функций, переступать который опасно, так как нарушение баланса целей и средств поддержания В чревато ее вырождением.

Отношения В в обществе универсальны: хотим мы этого или не хотим, но всегда и везде мы вовлечены в эти отношения, ибо "мы обуреваемы наклонностью доминировать" (с. 6). Автор исходит из "натуральной необходимости упорядочения, структурирования дифференцированной групповой деятельности... ". "Подлинные корни власти — в объективном ходе социогенеза... " (там же). Власть произрастает из объективной неоднородности людей в социуме, из их ролевых функций: при тотальном равенстве В была бы невозможна. Право, В и мораль не выводимы друг из друга: "они рядоположны, однопорядковы, вырастают из единого естественного ствола, каким выступает стихия человеческого общения" (с. 7); мораль реализует внутреннюю корректировку деятельности, право — внешнюю, £ В — ее дисциплинарное упорядочение. Без морали, права и В нет общества. "Процесс социализации, таким образом, сопряжен с процессами империализации, юридизации и этизации; первый без последующих невозможен" (с. 9).

Исходя из вышеизложенного, автор рассматривает "процесс импе-риализации" как процесс гуманизации (гуманитаризации), а сущность В анализирует в юридических терминах диспозиций (т. е. предписаний и запретов), санкций (функций В, обеспечивающих осуществимость диспозиций) и условий их действия.

Система диспозиций рассматривается в следующих аспектах: социальном (В как силовое отношение), психологическом (В как отношение лидерства, сопряжение ее с насилием, проблемы самолюбия, честолюбия, склонности повелевать), гносеологическом (В как целенаправленный способ утилизации знания; "лицо власти — твердое знание и твердая же воля" — с. 12), организационном (В как "негэн-тропийный ресурс, воплощающийся в наращивании порядка, уровня организации... Устанавливаемый властью порядок обеспечивает простор деятельности репродуктивной, несомненно, сковывает социальное творчество личностей и масс" — там же), политическом (учет фактического баланса политических сил).

Властные регулятивы автор вписывает в систему правовых и морально-этических санкций, они координированы с этими двумя видами санкций. Гуманитарных санкций вне культуры нет. Поэтому существо властных санкций также заключается в том, что "они обязывают каждого подходить к себе в некотором роде с надысторически-ми, сверхличностными мерками" (с. 13); иначе говоря, "специфически человеческая способность — гуманитарность — определяется нашей причастностью к человечеству" (с. 13-14).

Автор анализирует различные подходы к обоснованию гуманитарных норм: рационалистический, ригористический, утилитаристский, эвдемонистский, теистический, сциентистский — и приходит к выводу, что "эволюция идет под знаком прогрессивного нарастания специфически гуманитарных форм межиндивидной регуляции" (с. 23), так что наиболее адекватным подходом оказывается гуманизм: гуманитарность начинается с запрета традиций, осуществляемых властью, и венчается долгом. Цель В — "посредством прямого или косвенного воздействия на людей, их объединения или разъединения: а) противодействовать деструкции, кризису, упадку, нейтрализовать напряжение, конфликты; б) стремиться к максимуму стабильности общественного целого, способствовать его совершенствованию, упрочению, прогрессу" (с. 24).

Раздел второй — "Принципы власти" (В. В. Ильин). Принципы В, вместе взятые, задают определенную нормативную теорию В, т. е. определенную регулятивную схему властной деятельности. Следование властителя, властедержателя этой схеме обеспечивает высокую идейную практическую культуру функционирования В (с. 56). К принципам В автор относит следующие- а) принцип сохранения (ста-

бильность, воспроизводимость, пролонгируемость, независимость, незыблемость В; стремление удержать и умножить В во многом "предопределяет конъюнктурность, имморальность, т. е. ... криминальность феномена власти" — с. 27); б) действенность ("властитель — существо инициативное", "непростительнейший изъян власти — умозрительность, велеречивость" — с. 28); в) легитимность ("политик-властитель должен представлять, как войти в историю и как достойно в ней удержаться"; "оптимальное средство удерживать власть — опора на закон, законотворчество; закон всегда сильнее власти" — там же); г) скрытность (недопущение разоблачений, всякого рода самораскрытий, дистанцированность от массы, использование неявных, латентных средств и т. д.; "самое опасйое для власти — говорить правду раньше времени" —с. 30); д) принцип "антифортиссимо" ("сила власти не равнозначна власти силы" — там же; В не должна допускать ни кризиса мечты, ни погружения в мечту — с. 32; "прямая обязанность властителя... не быть революционером: не ликвидировать и не инспирировать мечту" — с. 33; иными словами, носителю В должен быть присущ"здоровый оппортунизм); е) внутренняя несвобода (т. е. принцип разумной сдержанности; властитель "не принадлежит себе; свобода воли его ограничена", "свобода исключает власть, власть — свободу"; "представитель власти — раб толпы" — там же; "не жизнь подчиняется политике, а политика жизни" — с. 35); ж) реальность (внутренняя несвобода властителя проявляется в зависимости от обстоятельств — с. 36; закон — это декларация, не более чем бланковый лист, силу ему дают социальные механизмы — с. 38; однако часто "за объективную реальность власть выдает свое идейно-политическое отношение" — с. 36); з) предусмотрительность (уточнение предыдущего принципа; "золотое правило" В — "предоставлять максимум свободы объекту власти и минимум возмущающих воздействий на него со стороны субъекта власти" — с. 39); и) коллегиальность (подрыв коллегиальности оборачивается хирением В, вырождением ее в тиранию, диктаторство — с. 40); к) толерантность (необходимо "блокировать крайности в организации властедействий" — с. 41); л) принцип приставки "со" (соучастие и сопричастие, со-мыслие и содействие — с. 42); м) конъюнктурность ("логика власти ситуативна" — там же; "властедержатель внутренне релятивен", "жесткой онтологии власти... попросту не существует", "власть вариабельна" — с. 43); н) самокритичность (с. 44); о) принцип принуждения (с. 44-45); п) культурность ("причина упадка власти состоит в отставании культуры правителей от народной культуры" — с. 45; в этой связи важна роль традиций; в цивилизованных странах "не интеллектуал внимает политику, а политик интеллектуалу" — с. 46); р) принцип меры (в том числе щепетильность в выборе средств ре-

ализации властных целей); с) позитивность ("плохо, когда позитивная программа уступает критической" — с. 47); т) ответственность (там же); у) принцип самоорганизации (необходимо оптимальное сочетание автономии и социальной опеки, свободы инициативы и административного регулирования; "чем осмотрительнее власть, чем выше ее положение, тем меньше у нее компетенций входить в круг частностей" — с. 48); ф) принцип внутреннего величия ("властитель не обычный человек, а герой, демон, и поступки его должны быть героико-демоническими" — с. 49); х) принцип подстановки (тактика теневого владычества, при которой властитель в целях самосохранения окружает себя защитным поясом из доверенных лиц, которые амортизируют его отношения с социумом — там же; поэтому "люди властителя — тасуемая колода карт" — с. 50); ц) твердость (там же); ч) локальность (оптимум руководства не допускает подмены профессионалов низших звеньев — там же); ш) компетентность (практи-цистсткое провидчество; это не научность как таковая, а соединение идеи с "технико-технологическим" обсчетом; следует допускать лишь те инновации, которые приемлемы для народа — с. 51-53); щ) дифференциация ("поиск приемлемого регламента слаженного, согласованного взаимодействия властей" — с. 53; это — принцип координации, уравновешивания, самокорректировки действий В, т. е. разделения властей, — с. 53-54); ъ) интеграция (в противовес предыдущему принципу интеграция выражает момент сочленения, синхронического действия институтов В — с. 55).

Осуществление принципов В предполагает баланс слова и дела. К основным причинам дисбаланса слова и дела автор относит "различные искаженные формы теоретического сознания и практического дела" (с. 58), а именно: догматизм ("авторитаризм, монополия на мировидение и мировосприятие" — там же), аксиоматизм (смыкается с догматизмом и пробавляется подменой истины набором банальностей — с. 59), утопизм (проистекающий из неорганичной, прея-взятой, априорной теоретической оценки действительности — с. 60), волюнтаризм (основанный на силовых методах воздействия на знание — там же), субъективизм (бюрократический характер навязывания сверху определенных исторических возможностей — с. 64), схоластика (когда фразы и действия обосновываются фразами, а не фактами — с. 68). "История альтернативна, поливариантна, она таит в себе неоднозначность, проявляемую в целом ряде объективных линий потенциального развития, множественности средств достижения единых целей... Участвовать в творении истории, в борьбе за фиксированные тенденции общественного развития необходимо. Однако вмешательство в историю — вещь ответственная" (с. 64). Для такого вмешательства необходимо "всестороннее теоретическое обо-

снование решения в пользу той или иной альтернативы " (там же)

"История не фатальная цепь событий, а непрестанный неоднозначный субъективный выбор" (с 71) Поиск этого выбора, основанного на социальной теории, всегда в известной степени условной, предполагает соблюдение определенных методологических правил, регуляти-вов, нормирующих социальное значение К таким регулятивам автор относит принципы терпимости (полилог, отсутствие идиосинкразии к инакомыслию, освобождение от теоретического фанатизма, от невосприимчивости к аргументам коллег — с 73-74), условности ("понимание относительности собственных результатов" — с 74), аполитичности (отказ от "идеологизации, политизации, мифологизации и утопизации социальной теории" — с-75), антиактивизма ("назначение теоретика — объяснить, а не изменять мир", "раз и навсегда следует разделить амплуа теоретика и политика (социального техника)", "один объясняет-, другой изменяет мир" — с 76), гуманизма ("общество — средство, человек — цель" — с 76, "человек — всегда человек, общество же — временно" — с 77)

Раздел третий — "Формы власти" (В В Ильин) Система В глубоко эшелонирована Структурно в ней выделяются центральные инстанции, подчиненные им структуры управления среднего уровня и предметы манипулирования (масса — индивиды, малые группы) Для того чтобы классифицировать формы В (от гипертрофированной государственной или личной В, т е от этатизма и авторитаризма, до универсального отрицания ценности В, т е до анархии), следует выявить основные, принципиальные признаки такой классификации (всего этих признаков очень много) Каждый признак характеризуется интервалом между крайними его выражениями Автор выделяет следующие наиболее важные признаки форм В а) лимитированность ("безграничная — ограниченная В", большие периоды истории отчетливо выявляют движение от первой ко второй — с 79, характерная предпосылка безграничной, абсолютной В — "слияние законодательных и исполнительных структур" — с 80), б) наследуемость ("династическая —,выборная В" — с 80), в) элитность ("персонифицируемая — неперсонифицируемая В", к первой относятся аристократия, олигархия, меритократия, технократия, плутократия, иерократия, теократия, ко второй — охлократия, непосредственная демократия — с 80), г) парциальность ("лицензируемая — нелицензируемая В", т е наличие или отсутствие цензов на допуск членов общества к В, ныне доминирует тенденция к нелицензируемой В — с 81), д) корпоративность ("кастовая — некастовая В", "главное для корпоративизма — наделение функциональными признаками не индивидов а социальных групп, которые под видом гражданских структур им-

плантируются в государственные", поощряются "узкогрупповые вертикали власти" — с 81), е) моральность ("агиократия — порнокра-тия" — с 81), ж) правозаконность ("правовая — неправовая В", первую можно назвать номократией — с 82), з) признак конструктивного согласия ("консенсуальная — неконсенсуальная В", по существу, все виды реализованных до сих пор форм В неконсенсуальны, традиционную демократию, основанную на преобладании большинства, также нельзя отнести к консенсуальной В — с 82-83), и) сменяемость ("ротируемая — фоссилизируемая В" — с 83), к) концентрируемость ("интегральная (централизованная) — интеркурсивная (дифференцированная) В", централизм позитивен в экстремальных ситуациях, но во всех иных ситуациях в различных социумах издревле ведется с ним борьба, причем даже в большевистской политической монокультуре ленинская идея реорганизации Рабкрина, хрущевский план разделения партаппарата и т п , противоядие централизму — в четком разделении властей — с 84-85), л) насильственность ("легитимная — нелегитимная В" , очевидная предпочтительность легитимной В знает одно исключение когда морально устаревшему закону противостоит воля народа — с 85), м) коллективность ("единоличная — коллегиальная В", н) признак "имущество как могущество" ("плутократическая — неплутократическая В"), о) признак планомерной регулируемости социальной жизни ("ордократическая — неордократиче-ская В", т е формы В в зависимости от уровня квалифицированности и профессионализма ее носителей, "во избежание анархии, беспорядка каждый должен заниматься своим делом на своем месте" (с 89), п) воплощенность народовластия ("демократическая — недемократическая В"), р) признак политического господства военщины ("милитарикратическая — немилитарикратическая В", модификация милитарикратии, ее латентная форма — власть ВПК — с 92), с) произвольная единодержавность ("тираническая — нетираническая В", абсолютно самочинное единоличное всевластие — весьма редкое и недолговечное явление в истории — с 93), т) самодержав-ность ("деспотическая — недеспотическая В", любое самодержавное распоряжение властью — рудимент доправовой стадии общественной организации, "предел деспотии кладет общее движение человечества к правовой государственности" — с 93), у) признак "темноты массы" ("охлократическая — неохлократическая В", в собственно политическом чистом виде охлократии история не знала, однако хорошо известны многочисленные примеры расчетливого преднамеренного заигрывания с массами, их подстрекательства, политики такого рода — "не реформаторы, а спекулянты на анархии" — с 95), ф) признак активного участия государства в общественной жизни ("эта-кратическая — неэтакратическая В", чрезмерный активизм государ-

ства как тип политической В приводит к крайнему антиэтатизму и антиюридизму, поскольку подменяет присущие государству формы и принципы осуществления В; но тезис об отмирании государства — вредная иллюзия — с. 96); х) признак засилья корыстолюбивого чиновничества ("бюрократическая — небюрократическая В"; бюрократическая В работает на самовоспроизводство; симптомы ее проявления — формализм, волокита, казенщина, волюнтаризм, мздоимство, лихоимство, коррупция — с. 96-97); ц) итоговый интегрирующий признак — распространение властного контроля на все отсеки общественной жизни ("тоталитарная — нетоталитарная В"; первая, в частности, включает эгалитаризм — "специфический тип обмена деятельностью, основанный на уравнительности", — с. 99).

Тоталитарная В порождает определенные типы людей и линии их поведения. Для тоталитарного общества характерно отчуждение человека во всем многообразии его проявлений. Спектр жизнепроявлений индивидуумов при тоталитаризме обрадует всего три линии: аполо-гетизм, героизм и аутизм. Апологеты не все одинаковы. Среди них можно выделить четыре группы: а) клевреты (штатные функционеры высшего ранга); б) выдвиженцы (кадры режима, типичная "се-рократия" молчалинского толка); в) пособники-коллаборационисты — среднемелкие прихвостни, опричники тоталитаризма; г) искренние энтузиасты (завороженные магией "величественных преобразований") (с. 107-111). Линия героического поведения в той или иной мере связана с антитоталитарной борьбой (с. 111-114). Для аутизма характерен уход от широких контактов с обществом. Это — защитная реакция индивида ("апатично-инертной личности") на всесильные обстоятельства в условиях тотального подчинения всего общества государству (с. 115-116).

В разделе четвертом "Онтология власти" автор (А. С. Панарин) отвергает "экономико-центричную дальтонику марксизма", "базисно-надстроечный детерминизм" (с. 117), противопоставляя "философию гегемонизма и философию партнерства" (с. 161). Миру политики свойствен "бытийственный статут", "политика — не надстройка, а вид человеческой практики, посредством которой люди воздействуют на социальную среду, перерешают свою судьбу, меняют свой статус в обществе" (с. 118). "Жажда власти — отнюдь не меньшая страсть человека, чем жажда богатства" (с. 124), причем опасности, идущие от властного неравенства, гораздо опаснее, чем неудобства, связанные с неравенством имущественным.

Современная политическая онтология не может строиться на основе марксистского однолинейного материалистического понимания истории, восходящего к лапласовскому детерминизму и сходного с иу-даистской традицией избранности и непримиримости. Сложившаяся

на рубеже XIX-XX вв. картина стохастической Вселенной, которая отвергает регулярность, детерминированность Ньютоновой картины мира, предполагает сложность, нелинейность, случайность, необратимость процессов в общественной сфере, реализующиеся через человеческую свободу. "Политики нет там, где действуют "непреложные закономерности" и линейные зависимости... В стохастической Вселенной, где нередуцируемыми оказываются неопределенность и нелинейность, политика выступает как рисковая (не гарантированная в своих результатах) деятельность" (с. 119). Так, политические выборы обретают смысл лишь тогда, когда их исход не предопределен заранее. "В этой Вселенной индивиды играют роль "свободных электронов", жестко не связанных со своей социальной средой, меняющих свою групповую принадлежность в зависимости от своих личных представлений о выгодном и достойном" (с. 120). При этом важно подчеркнуть, что люди интересны друг другу не своим полным равенством, а именно своей неодинаковостью. "Продуктивность взаимного обмена людей базируется на их различии... Неравенство есть средство борьбы с энтропией в живом мире, с хаосом... Власть есть средство борьбы с неопределенностью и хаосом, есть один из ответов человека на "космический вызов" хаоса" (с. 121).

Из сказанного следует, что необходимо признать принцип неопределенности в политической теории: "Нет и не может быть учения, которое заранее знает, какой или чей именно социальный опыт будет затребован в ближайшем или отдаленном будущем... " (с. 152). Отсюда — консенсусный принцип в философии политики, презумпция доверия к историческому опыту вообще, отказ от гегемонистской позиции знания-власти. Истинная альтернатива в концепциях В заключается в противостоянии принципа самоопределения в широком смысле и принципа "нормирования" жизни сверху. Нам нужно "реставрировать живую, многовариантную — диалогическую историю, совершив своего рода попятное движение: от одновариантной формационной логики к исторической феноменологии. Вопреки недавно возникшему афоризму историческое сознание оперирует сослагательными наклонениями" (с. 158). Нужно преодолеть формационный фатализм "единственно возможной истории", услышать другие голоса, несущиеся из прошлого и представляющие иные варианты истории.

Из двух картин мира: механической, жестко детерминированной, "снимающей" бытие "другого" в эгоцентрическом синтезе, и современной стохастической — вытекают две концепции В: монологическая, требующая человека, ориентированного целиком извне, работающего в режиме безгласного автомата, и диалогическая, предполагающая человека, ориентированного изнутри, мобилизующего собственный потенциал знаний, энергии и предприимчивости в ответ на вызов обсто-

ятельств (с. 155, 158). "Первая коренится в многовековых традициях авторитарно-патриархальной и этатистской политической культуры, вторая еще только формируется" (с. 158). Переход от В как гегемонии к В как партнерству "требует перехода от квазимеханических и квазимонолитных систем к системам диалогового типа", к пониманию В "как стратегической игры партнеров, каждый из которых имеет свои интересы и обладает своей волей, но подчинен общим правилам..." (с. 161). Будущее каждого из взаимопротивостоящих оппонентов — составная часть проблемы, которую необходимо решать занятому преобразованиями политическому субъекту. "Дсжтринально оформленные -позиции сторон отличаются моновариантностью, тогда как реальные интересы многоварианты: их можно удовлетворить альтернативными способами... Признание "другого", актуализация "Ты" в общественном сознании неминуемого ведет от одновариантного к многовариантному миру. В таком мире нет места "единственно правильным", "всепобеждающим" учениям" (с. 164).

"Человек — существо метафизическое, религиозное, взыскующее смысла. "Потеря смысла" жизни является для человека несравненно большей катастрофой, чем любые материальные лишения" (с. 147). Поэтому политика невозможна, малосильна Вне культурной доминанты. В условиях "нормальной власти" "эффективной политической элитой... может быть только гуманитарная элита" (с. 144). Отсюда — две главные задачи новой гуманитарной политической элиты в России: 1) укрепление нравственного нормативного начала, опасно ослабленного сегодня; 2) обеспечение переходя от монологического, моносубъектного типа власти, каким и был тоталитаризм, к полисубъектной системе, построенной на основе диалога (с. 147-149). "Путь выхода из затянувшегося у нас кризиса видится как способ перехода от тоталитарного статического монологизма к переоценке собственной судьбы на основе осмысления и переживания опыта других народов в качестве собственной возможности" (с. 149).

Раздел пятый — "Структура власти" (А. В. Рябов). "Структура власти представляет совокупность институтов, осуществляющих воздействие, реализующих доминирование, обеспечивающих манипулирование в процессах развертывания властных отношений" (с. 165).

С точки зрения способов реализации В основаниями для классификации ее структур автор выделяет следующие: а) явность (помимо официальных институтов существуют и неявные центры политического влияния, функционирующие скрытно, например "Бродербонд" в ЮАР, ложа "Р-2" в Италии, "Опус деи" в Испании и т. п., а также различные системы лоббирования, "групп давления", а в обстановке общенациональных политических кризисов — различного рода революционные комитеты, правительства в изгнании и т. п. — с. 165-167).

б) формальность (формальные и неформальные лидеры; среди последних фавориты в период абсолютизма, Махатма Ганди в Индии, С. Сафаров в Таджикистане в 1992 г., традиционные главы тейпов в Чечне, харизматические лидеры и т. д.; в странах развитых демократий лица, занимающие высшие государственные посты — монархи, президенты, — нередко имеют сугубо представительские функции, а реальная В находится в руках глав правительств — с. 168-169);

в) информационность ("информационная власть... в том или ином виде... присутствует в деятельности любых других элементов власти" ; в эпоху постиндустриализма "можно предположить вероятность более равномерного рассредоточения информационной власти между всеми членами общества, что несомненно ослабит роль других властных институтов, власти вообще" с возрастанием роли общественного мнения — с. 169); г) "коридоры власти" ("среда, в которой вырабатываются и принимаются политические решения", — с. 170).

По функционально-юридическим критериям выделяется законодательная (представительная), исполнительная и судебная В. "Концепцию разделения властей можно рассматривать лишь как идеальную конструкцию, играющую роль методологической модели. Власть по своей природе едина" (с. 177). Абсолютизация разделения властей (РВ) столь же опасна, как и ее отсутствие. Жесткое противостояние ветвей власти порождает разрушение В, хаос, анархию, раскол общества, гражданские войны, смуту, беспорядки. Политико-правовые основы РВ, базирующиеся на специализации ветвей В, во-первых, вытекают из необходимости сохранения баланса во взаимоотношениях В и общества, сохранения целостности политической системы, во-вторых, неразрывно связаны с идеей права каждого гражданина на осуществление В. Теоретическим источником концепции РВ, сформулированной в XVII-XVIII вв. прежде всего Локком и Монтескье, были идеи естественного права и общественного договора, причем Монтескье отстаивал идею равновесия властей и выдвинул положение о независимом характере судебной власти. Однако романтические представления просветителей XVIII в. о народной воле как о чем-то цельном и неделимом, родившиеся в ходе борьбы с феодальным деспотизмом и абсолютизмом, претерпели в дальнейшем серьезные трансформации. Гетерогенность социальных сил, победивших в ходе буржуазных революций, показала, что можно говорить не о воле народа как таковой, а о воле большинства, о его правлении. Более того, "нормальное фук-нционирование принципа разделения властей может быть гарантировано лишь при наличии в обществе влиятельной политической элиты, приверженной идеалам законности при несомненном приоритете прав человека над идеей народного суверенитета в массовом сознании" (с. 187).

Советская система, изначально категорически отрицавшая РВ, оказалась неэффективной из-за непрофессионализма ее корпуса и ее непригодности (в рамках советов) для построения властной вертикали: эту вертикаль строили не советские, а партийные органы.

Раздел шестой — "Партии и власть" (К. С. Гаджиев). В современной системе властных структур институт политических партий и связанная с ними избирательная система составляют единый механизм — технологию завоевания, удержания и реализации В. "Партии выполняют функции объединения интересов различных социальных групп и слоев путем сведения этих интересов к единому знаменателю" (с. 202). Иначе говоря, признание законности политических инструментов в лице партий обусловлено признанием законности разнообразных интересов в обществе. Среди концепций представительности парламентариев следует отметить теорию "фактического представительства" (характерную для Англии), согласно которой члены парламента предстаэля-ют всю совокупность нации в целом и потому не должны зависеть от своих избирателей, и концепцию "географического представительства" (характерную для США), отвергающую этот тезис.

В структурном отношении в типичной западной партии можно выделить три уровня: 1) неопределенный и размытый — блок избирателей (массовая база партии, ее электорат); 2) официальная партийная организация; 3) члены партии в системе управления, в парламенте, в местных органах и т. д. Путем представительства с помощью партий общество как бы проникает в государство. Без этого контроль общества над деятельностью государства практически невозможен (с. 202).

Типологически политические партии различаются по нескольким параметрам. Так, партии могут быть массовыми и кадровыми, организационно оформленными и неоформленными. Республиканская и демократическая партии в США сочетают в себе и массовое, и кадровое начала.

По числу партий в стране существуют однопартийные, двухпартийные и многопартийные системы. Конкурентные (двух- и многопартийные) системы защищают страну (режим) от недовольства граждан: учреждение постоянных каналов для выражения конфликтующих интересов способствует стабилизации политической структуры, критика недостатков отвлекается от системы в целом и направляется на тех, кто находится у власти в данный момент, конкретные лица, сменяющиеся у В, как бы отделяются от режима в целом. Тем самым общество предохраняется от спонтанных, стихийных, неорганизованных форм политических действий и осуществляется мирная передача В от одной партии к другой (с. 204). Напротив, в однопартийной системе таких предохранителей нет: любая критика политических руководителей или господствующей партии рассматривается как нападки

на всю политическую систему (с. 203-204). Так что одну партию, господствующую в обществе, нельзя считать партией в истинном смысле этого слова (с 210).

Раздел седьмой — "Культура власти" (В. В. Ильин, А. С. Панарин, A.B. Рябов). В современных условиях изучение культурного контекста становится решающим условием успешности социально-политических нововведений и модернизаций. Политология становится культуроцен-тричной. "Вопрос о политической культуре, с одной стороны, выступает как вопрос о наследии, о традиции, в прямых или превращенных формах оказывающих влияние на политику, а с другой стороны, как вопрос о жизнеориентирующих "смыслах" и "ценностях" (с. 227-228). Культуролог в политике выступает как герменевтик, решающий проблему контекста.

Можно выделить несколько типов политической культуры (по Г. Алмонду — четыре: англо-американская, континентально-европей-ская, доиндустриальная, или авторитарно-патриархальная, и тоталитарная; эта классификация, несомненно, апологетическая, но содержит рациональное зерно, выявляя как оптимальную либеральную англо-американскую культуру). Авторам представляется "культурологически более содержательной дихотомия протестантской и католической или, в более широком смысле, реформационной и ортодоксальной религиозных традиций" (с. 231), иначе говоря — "фритре-дерской" и "протекционистской" установок в политической культуре (с. 233). Это противопоставление сложилось на основе двух типов революций и двух разных пониманий демократии. "Протестантская" политическая традиция видит в ней систему представительства и защиты различных групповых интересов... Якобинская традиция связывает с демократией в первую очередь принцип подчинения меньшинства большинству... Наш тоталитаризм — это радикализированная версия якобинского этатизма... " (с. 232). Идеал современной культуры власти, по мнению авторов, определяется доминантой политического центризма, и она может быть определена как "способность использовать либеральную концепцию плюрализма и консенсуса, применительно... к взаимодействию групп и партий... к взаимодействию культур" (с. 239). "Политическая культура неразрывно связана с толерантностью, умением работать в диалоговом режиме, с тактической гибкостью и эластичностью действий. Все эти качества воплощаются в политическом центризме... Именно центризм... является важнейшим гарантом общественной стабильности, устойчивости демократических институтов" (с. 240)

В этой связи необходимо подчеркнуть, что для русской культуры, наоборот, характерен не центризм, а "ярко выраженный дуализм" крайностей (с 244) Отсюда стратегическая задача обновления рос-

сийской цивилизации — восстановление традиций естественно-исторического созидания жизни (с 220) Для этого необходим переход на преемственный, континуальный тип воспроизводства жизни, на стабильный, реалистический режим развития, поворот от великодержавности к державности, признание, что "Россия — не мессия, не наставник, не поводырь, не духовный отец человечества", "не третий Рим" (с 220) Требуя континуальности развития России, авторы вместе с тем считают, что модернизация страны должна быть краткосрочной, т е необходима "эволюционная, но темповая модернизация" (с 225), "надлежит увязать между собой три фактора быстротечность, эволю-ционность и легитимность" (с 224)

В послесловии (В В Ильин) обсуждается вопрос об идеале В Жизнь, не ставящая идеалом существование в настоящем, цивилизованной не является Но этого недостаточно, равно как нет оснований искать идеалы в прошлом Предпочтительнее иркать их в будущем Теории надлежит учить, не как жить должно, а как жить лучше Дилемма "мораль — власть" не может быть решена ни на основе морального нигилизма Макиавелли, ни на следовании линии Канта, сталкивающего принципы государственно-политической и моральной сфер "Слепое следование моральному кодексу (платформа Канта) неразумно и нерационально, нарушение его допустимо, если допущение зла позволяет избежать большего зла " (с 267) Таким образом, политическая этика распадается на два фрагмента этика ответственности и этика убеждений "Гарантия от издержек власти — уничтожение власти" (там же) В реальных политических перспективах В в России не должна следовать ни патриархальному романтизму, ни почвенному консерватизму, ни европеизму, ни мессианизму "Формирование мощной дееспособной государственности посредством вовлечения в идущий этатогенез профессиональной бюрократии, административного сословия, чиновничества, спецов" (с 271) — наиболее реальный путь обеспечения тезиса о единстве народа и правительства

95 02 034 КАЙТУКОВ В М ЭВОЛЮЦИЯ ДИКТАТА Опыты психофизиологии истории — М Благотворит фонд "Норд", б г 1 — 415 с Структура книги введение и девять глав 1 Хронологическая история и формы диктата, 2 Детерминанты эволюции диктата, 3 Основания диктата естественнонаучные аргументы, психология групп, ело ев, 4 Эволюция диктата психология, формы, слои, тенденции, 5 Диктат и государство, 6 Диктат и война, 7 Диктат и экономика, 8 Диктат и творческий интеллект, 9 Воспитание и образование

Инвариантность основных факторов эволюции Опираясь на

1 Первое издание книги вышло в 1991 г

работы Л Гумилева и мотивационную модель Э Толмена, автор формулирует свою концепцию мотивов поведения человека Во все времена, от "шумеров до социализма", человек, его духовная суть, поступки, мотивации, идеалы, мечты не изменяются, они едины при всех социальных реалиях, при всех системах подавления, причем существует "ограниченное число психотипов, детерминирующих основную структуру жизненных активаций " (с 3)

Спорно применение к истории представления о ней как о телеологическом процессе, а также и лапласовского детерминизма Анализ истории плодотворен, если он опирается на те черты ее, которые обладают хронологической, региональной, субъективной инвариантностью, а именно а) "психофизиологические детерминанты поведения индивидов и социальных групп" и б) "наличие в любой группе с любой внутренней организацией структуры соподчинения, подавления, диктата воли и соответственно наличие субгрупп и индивидов с различным отношением к этой структуре и ее носителю " (с 4) Культурные аспекты физического подавления и любые кодексы законов несут в себе ограничения, противодействующие естественным мотивациям индивида "С этой точки зрения трактаты "Общественный договор" Руссо и "Государь" Макиавелли есть не более чем фарисействующее диктатно-лояльное лицемерие, прикрывающее истинную психологическую суть диктата" (с 12)

Диктат как основа истории В любом социуме необходимо наличие структуры соподчинения, подавления, в самом общем виде — системы диктата (Д, СД) Имманентная необходимость СД определяется тем, что объединение людей в социальные коллективы с целью совместного решения жизненных задач, во-первых, "приводит к иерархии внутри социума", а во-вторых, Д детерминируется "интегральной сущностью психофизического генотипа подавляющей части людей, чьи конформистские мотивации и деятельность определяют суть фактической истории" (с 6) "Стадная сущность человека как вида "хо-мо сапиенс" подразумевает наличие в структуре его психогенотипа стремления к подчинению с явной садомазохистской окраской и как скрытую, подавленную доминанту — стремление к повелеванию с той же окраской" (с 22) В структуре Д свободных духом нет в ней все рабы, от иерархов до люмпенов, вследствие единства доминанты мотиваций — гедонизма (см ниже) "Раб никогда не хочет свободы для всех Ему нужно лишь рабство для других" (Эпиктет, цит по с 102)

СД обеспечивает функционирование социума как эффективного механизма "Сущность эволюции форм диктата адекватна эволюции социума" (с 6) История по сути является историей Д (с 13), имманентная основа эволюции социума — эволюция диктата (ЭД) (с 133), и революционеры всех времен, какими бы мотивами и лозунгами они ни

11-823

руководствовались, поскольку "любая группа... ставящая себе целью уничтожение одной формальной структуры диктата, неизбежно ставит другую" (с. 9), также устанавливали лишь новую форму диктата.

"Диктат — это всеобщая категория бытия индивида и социума, объединяющая все сущности, связанные с функциональной и гедонист-ской структурной иерархией любого человеческого сообщества, эволюционирующая по форме и базирующаяся на совокупности имманентных структур и мотиваций разума" (с. 7). Компоненты Д включают в себя ряд per ламентаций, а именно регламентацию ареала обитания, образа жизни, уровня и характера потребления, общения, мышления, длительности жизни, морально-этических норм.

"Власть — частная реализация диктата, базирующаяся на сложившихся этико-юридических основах и использующая те или иные структуры подавления" (с. 7).

Гедонизм в структуре диктата. Пассионарность. В основе мотивации поведения индивидов лежит гедонизм, который определяет "подсознательную телеологию, целесообразную направленность мотиваций" (с. 7). Термин адекватен расширенной тематике "принципа удовольствия" Фрейда, включающей не только потребность в пище, жилье, удовлетворение всех аспектов чувственных наслаждений, самосохранение, но и отчуждение от труда, самозащиту, мышление и т. д. (с. 7-8, 98-99). "В конечном итоге все сводится к тем же нехитрым аспектам животных наслаждений... ", но в -ходе ЭД "их характер и оформление усложняются и колоссально удорожаются. Элементарное и самое древнее орудие наслаждения — изощренная красивая женщина, все более возводимая... в символ жизненного успеха... " (с. 18). "Гедонизм... движет всеми слоями социума" (с. 86). Конкретные мотивации у различных слоев СД и у конкретных людей могут быть различны, но в конечном итоге они сводятся к "индивидуальному гедонизму во всех формах — от примитивного сластолюбия скотов до изысканного садизма деспотов... " (с. 9), а по сути в любых стадиях ЭД — это "деньги, роскошь, женщины, извращения разного рода" (с. 46).

Развитие человеческого общества неразрывно связано как с Д, так и с гедонизмом носителей Д. На соображения о том, что одинаковых людей не бывает, автор отвечает, что "социум — не эклектичная совокупность, а структура из разнообразных, но послойно-сходных по своим превалирующим доминантам индивидов" (с. 9), причем одни слои перекладывают на плечи других неприятные жизненные обязанности и отчуждают от них приятные возможности, т. е. происходит "противопоставление комплекса индивидуальных наслаждений социальному аскетизму" (с. 98), и это естественно и неизбежно.

Перманентный Д необходим. Он обеспечивает "широкий спектр

аспектов эгоцентрического гедонизма... " (с. 10). Степень участия конкретного индивида в подавлении других, его место в иерархии Д определяется его пассионарностью, т. е., по Л. Н. Гумилеву, "органичной совокупностью психофизиологических характеристик личности, определяющей ее социальную активность и влияние на окружающих и вследствие этого — на характер конкретных событий" (с. 7).

Присущая пассионарному мышлению контрдиктатность вызывает у творческих индивидов интуитивное ощущение опасности урезанно-санкционированного гедонизма, допускаемого иерархами Д. Неприятие примитивного гедонизма — характерная черта истинной пассионар-ности. Налицо парадокс: Д декларирует идеологию гедонизма, всегда отрицаемую им для производителей, а контрдиктатное мышление прокламирует аскетизм, всегда возводимый иерархами Д в ранг добродетели. На самом деле парадокс кажущийся: здесь лишь смена акцентов, перенос средств Д с прямого подавления на позитивное поощрение лояльности (с. 86-87).

Иллюзорны всякого рода проповеди равенства в обществе. Пасси-онарность и равенство несовместимы. "Равенство есть синоним де-структивности, аморфности социума" (с. 66). "Неравенство заложено в биологической основе человека... " (с. 67). Интересы социума, его способность к выживанию, экспансии и эволюции требует "стимулирования наиболее одаренных физически, умственно и т. д. членов социума к наибольшему, наилучшему с точки зрения социума применению их талантов... Этот глобальный закон всего живого, осуществляемый в природе с помощью естественного отбора, в мире гуманного социума претворяется в жизнь с помощью социально-сексуального стимулирования: поощрения сильнейших, храбрейших и т. д. любовью лучших женщин... " (с. 66). "Творчество немногих и примитивный гедонизм большинства" остаются неизменными на протяжении тысячелетий (с. 94). Проповедь примитивной эгалитарности гедонистических отправлений (т. е. всеобщего равного права "на хлеб", "на землю" и т. д.) всегда лживы (с. 116).

Столь же иллюзорны и демогогичны теории демократии. Демократия — лишь "промежуточная ступень между действительным равенством и банальным диктатом", "удобная ширма", "форма диктата" (с. 67). В демократии кардинальная черта Д — подавление гедонист-ских мотиваций индивидов в пользу иерархов Д — прикрывается "некоторым суррогатом — равенством политическим... " (там же). Неприятие демократии как социальной системы Аристотелем, Монтенем, Гельвецием лишь подчеркивает, что "демократия как система формального превалирования большинства является по сути системой подавления наиболее мыслящей части социума, его интеллектуальной основы" (с. 68), демократия антиинтеллектуальна.

Основной закон эволюции диктата. Принуждение в СД может быть физическим (от пинка до сожжения живым) и (или) интроспективным (табу, религиозные каноны и догмы, обычаи и моральные законы и т. д.). Суть интроспективных средств подавления по сравнению с физическими более универсальна, многопланова и потому значительно более эффективна.

Интроспективные средства подавления, в свою очередь, делятся на две группы: средства запретительного, ограничительного и средства поощрительного, позитивного характера (с. 13), — из которых более эффективны последние, так как в ряде случаев приводят к подавлению самых мощных сторон психотипа (вплоть до инстинктов самосохранения, полового и т. д.).

Историческое развитие интроспекции (т. е. эволюция структуры сознания) означает наличие двойственной закономерности: с одной стороны, рост интроспективности как диктатного подавления, с другой — ее же развитие в форме контрдиктатного (внедиктатного) мышления, детерминирующего эволюцию технологии (см. ниже). В конечном итоге этот процесс приводит к позитивно-диктатным, лояльным мотивациям, т. е. к индивидуальному мотивационному самопричислению индивидов к Д, к его конкретным формам (с. 141). Так что основной закон ЭД формулируется следующим образом: ЭД есть "развитие и углубление его интроспективной основы, отраженное в изменениях внешних форм и методов" (с. 141, а также с. 145).

Структура диктата. "Все видимые, реальные аспекты диктата являются производными от интегральных психофизиологических комплексов, установок и мотиваций различных слоев социума" (с. 11), причем все слои СД в той или иной мере демонстрируют "способность к устойчивому сохранению большинством индивидов каждого слоя особенностей психотипа", важных для эффективного функционирования как данного слоя, так и всей СД (с. 151).

В структуре Д выделяются три основных слоя (с. 11-17; см. также с. 95).

1. Высший слой (верховный иерарх или группа иерархов) наиболее полно удовлетворяет стратегические гедонистские мотивации (с. 11). "Доминантой мотиваций этого слоя является гипертрофированный гедонизм, в зависимости от конкретных исторических условий совмещенный в той или иной степени с пассионарностью агрессивно-садистской направленности" (с. 145).

Иерархи диктата в той или иной степени являются персонификациями, носителями идеологии данного социума (точнее — диктата) (с. 250). При этом формально высшие иерархи могут не совпадать с истинными носителями Д (примеры последних — жрецы в древних обществах, регенты сюзеренов средневековья, высшие слои буржуазии и

менеджеры при капитализме, партийная верхушка при социализме). К этому слою примыкает прослойка "духовно проституированных теоретиков" СД, которая "оперирует в сознании отвлеченными, абстрагированными категориями социума, такими как народ, всеобщее благо, лояльность, искоренение зла и т. д., вуалируя ими собственные, довольно примитивные жизненные установки" (с. 14). Этот слой, однако, не персонифицирует зло насилия и часто выступает в виде благого начала в социуме.

2. Слой проводников и исполнителей Д, его наемных орудий, имеющий сравнительно широкие возможности удовлетворения гедонизма (с. 11, 146-147). Это достаточно мощный слой социума, реализующий подавление. Для того чтобы использовать индивидов этого слоя в данном качестве, они должны обладать определенными чертами психогенотипа. Базовым является эгоизм с тенденцией к эгоцентризму, а также садизм, откровенный или скрытый культурными наслоениями. (Эгоизм есть суть человека вообще, он естествен и потому не подлежит осуждению.) Индивиды слоя исполнителей лишены пассионарно-сти: лишь в этом случае подачки их гедонизму могут быть средством управления, иначе исполнитель сам возьмет себе блага, "полагающиеся" высшим иерархам (с. 15; см. также с. 113, 146-147). "Много фанатиков не нужно, их роль — вести за собой рабов, покорных, как овцы" (Сунь Цзы; цит.по.с. 113).

Среди проводников Д важно выделить так называемый сопутствующий слой, который образуется из пассионариев низкого накала, осуществляет, объективирует реалии интроспективного подавления (с. 116-117). Их пассионарность, хотя и проституирована, тем не менее носит творческий характер (с. 197). Важность этого слоя увеличивается с увеличением компонента мотивационного вовлечения индивидов в Д (с. 116-117, а также с. 115, 147-148, 196, 198). "В силу естественных социальных условий в сопутствующий слой диффундируют индивиды из всех слоев диктата: проводники, производители, контр-диктатные пассионарии и часто даже иерархи... " (с. 117). Одним из ярких представителей этого субслоя и величайшим идеологом Д всех времен был Конфуций. Его последователи жестоко преследовались во время кратковременного правления династии Цинь (III в. до н. э.), но во II в. до н. э., в эпоху династии Хань, конфуцианство стало официальной идеологией, что существенно способствовало процветанию империи (с. 117-118).

Представители сопутствующего слоя — лояльные диктату деятели искусства, литературы, архитектуры — "делают гораздо больший вклад в общую сумму воздействий на подавляемые слои, чем все палачи эпохи... " (с. 148). "Слой сопутствующих — это социальный конгломерат индивидов, необходимый в структуре диктата для созда-

ния притягательности воздействиям на сознание и подсознание подавляемых в лояльно-диктатном смысле. Конкреции этики и морали в значительной степени являются результатом активности именно этого слоя" (с. 196).

3. Слой непосредственно подавляемых, т. е. производителей с прививаемой им идеологией аскетизма (с. 11). Этот слой делится на два субслоя: непосредственных производителей и людей, производящих и сохраняющих интеллектуальный и духовный багаж человечества (с. 16).

Для первого субслоя естественным компонентом психогенотипа является желательный для Д внутренний конформизм и дух рабства, органично приемлемый для индивидов этого субслоя (с. 16; см. также с. 118-119). "Большинство людей готовы безмерно работать, лишь бы избавить себя от необходимости думать" (Т. Эдисон; цит. по:с. 100— 101; см. также с. 130). Но именно этот слой, "воспринимая инициирующие моменты, продуцируемые другими слоями, трансформирует их в социальную активность и в конечном итоге в эволюционный процесс" (с. 129). Именно этот слой обеспечивает ЭД, а следовательно, и эволюцию социума, ибо неизменность его означала бы смерть социума. Более того, производители являют собой "наиболее четкое отражение закона эволюции диктата" (с. 150). Этот слой постоянно эволюционирует как бы в двух плоскостях, в двух аспектах: с одной стороны, он все более мотивационно вовлекается в эффективный труд по мере интеллектуализации производства, определяемой технологической эволюцией, а с другой — происходит его позитивно-гедонистское вовлечение в СД, детерминируемое основным законом ЭД (там же).

Вместе с тем автор подчеркивает низкий уровень творческих, интеллектуальных потенций производителей, низкий уровень их возможностей восприятия интеллектуальных сущностей, генерируемых контрдиктатными пассионариями (с. 303).

Войны, социальные перевороты, революции, экономические коллизии и кризисы, индивидуальные банкротства перемешивают все слои, и этот самый большой и самый подавляемый слой служит резервуаром для потерявших свой статус в иерархии социума и Д (с. 129). В итоге очевидны два противоположных процесса: отток из слоя производителей пассионарных индивидов в другие слои и приток тоже пассионарных индивидов из других слоев, но имеющих иную структуру и другие доминанты психогенотипа. Таким образом, различные слои СД активно влияют на производителей и определяют вариации его собственной активности (с. 130).

Для индивидов второго субслоя характерна органическая потребность в творчестве. Поэтому, будучи обязательным и необходимым в СД, этот субслой вступает в антагонизм с интроспективными форма-

ми Д, а в конечном счете — и с физическими, ввиду чего эта субгруппа наиболее опасна для СД, а потому подвергается подавлению в наибольшей степени (с. 16-17, а также с. 119-120). "Интеллектуалы социума всегда, во все времена и во всех формах диктата являются первоочередным его объектом при усилении подавления... " (с. 324).

Среди интеллектуалов необходимо выделить субслой контрдиктат-ных пассионариев — индивидов высшего разума и духа, творчество которых и есть основа контрдиктатности (с. 128, а также с. 103-104). Контрдиктатные пассионарии, которые по сути внедиктатны (с. 104), представляют собой "инициативный детерминант эволюции технологии" (с. 151), ведущей к росту интроспективности Д, а в результате — и к отчуждению этого субслоя (с. 124, 128, 151). Этот субслой — универсальная, инвариантная черта социума, поскольку творчество имманентно последнему (с. 123). "Воздействие идей, генерируемых контр-диктатными интеллектуалами, тем сильнее, что оно созвучно гармонирует с базовыми подсознательными мотивациями... " (с. 159). Значение и влияние этого слоя растет в ходе ЭД (с. 297, 346 и др.). Отчуждение же индивидов этого слоя связано с высокой степенью сублимирования или с полным сублимированием гедонизма. Так что никакие внешние факторы не могут сформировать контрдиктатного пассионария — его специфика целиком определяется психофизиологическими потенциями (с. 124-125). Собственно силовой Д, как правило, не затрагивает основы мотивационного комплекса этого субслоя и его активности. Но по мере дополнения силового Д интроспективными компонентами начинается деформация субслоя: яркие его представители подавляются и уничтожаются, а другие пассионарии этого типа проявляют себя в сопутствующем слое ( с. 125; см. также с. 105, 119, 199, 346, 348, 366). "Новые идеи в науке и философии, новая техника, новизна в литературе и искусстве — все это продукт Активности контрдиктатных пассионариев..." (с. 126), так что их отчужденность "кардинально улучшает функционирование структур, обеспечивающих интроспективное подавление, повышая эффективность диктата в целом... " (там же). Однако они оказываются несовместимыми с тотально-интроспективными, экстремистскими формами Д (с. 126), и вообще их творения, как правило, несут заряд отрицания диктатно-детерминированного комплекса идей (с. 338, а также с. 348 и др.).

Контрдиктатные пассионарии всегда, с древних времен, были чужды идеям и акциям этнической вражды людей, противопоставляя ей общечеловеческий космополитизм, но отвергали также и всякие проявления эгалитаризма (с. 191; см. также с. 338).

Еще один слой в СД — негативные пассионарии (с. 105, 115-116, 121, 149). Это резервуар, собирающий зрелых индивидов, неудовлетворенных пассионариев из различных других слоев, и представляет

собой наиболее пластичную, адаптивную структуру Д (с 121) Например, по своему психотипу представители этого слоя схожи с иерархами Д; при невозможности вхождения в слой иерархов и достаточном уровне пассионарности индивиды данного типа переходят в негативные пассионарии, составляя контингенты контрреволюции, мятежных организаций, организованной преступности, вообще уголовников Возможно также при определенных условиях использование их властью для целей подавления (с. 121-123, 130-131). Лозунг негативных пассионариев — "бей богатых и занимай их место" (с. 130). В этом субслое преобладает садистский характер мотиваций, т. е. агрессивность направлена вовне, на других индивидов социума (с. 105). Проникновение негативных пассионариев в слои подавления в кризисные периоды приводит к быстрому развалу СД и социума в целом; в спокойные периоды эта диффузия не имеет столь существенного значения (с. 116).

Структура Д включает также ряд мелких субгрупп (мелкие торговцы и рантье всех времен, люмпен-пролетариат, проститутки и т. п ), которые не влияют на суть эволюции социумов и различаются в разные эпохи (с. 17).

Факторы эволюции диктата. К объективным причинам ЭД относятся производственно-экономический фактор и технологический характер человеческой цивилизации (т. е. хронологическое усложнение технологии и орудий производства), а также инициируемые ими изменения в уровне и качестве задач, которые Д пытается разрешить (с. 18). '

Под технологией автор понимает "весь человеческий континуум интеллектуальных ценностей, порождающий, в частности, и прогресс техники" (с 8), в том числе "совокупность средств, инструментов, индивидуальных навыков производства материальных благ, включая и прикладные познавательные структуры.. " (с. 78). Технология автономна от Д, более того, она детерминирует как эволюцию диктата, так и характер производительной деятельности (с. 200, 317, 322)

Эволюция технологии — процесс непрерывный, как и ЭД (с 79) Уровень технологии детерминирует возможности для содержания социумом непроизводительных контрдиктатных пассионариев — творцов и ученых, непосредственно создающих фундамент технологии (с. 79, 323) Резкие скачки в развитии технологии в моменты опасности для социума — вынужденное поощрение пассионариев технологии иерархами Д, для которых в принципе первые ненавистны "Усложнение техники и структуры производства, развитие науки и увеличение числа ее адептов, развитие философии с имманентной контрдиктатно-стью порождает встречную тенденцию — усиление интроспективного подавления со значительным компонентом позитивного вовлечения Первая тенденция — усиление внешнего, силового подавления — при-

водит к разрастанию аппарата подавления Вторая доминирующая тенденция — усиление интроспективного компонента подавления — имеет следствием возведение религии в ранг официальной идеологии диктата", в том числе и с применением "средств традиционного силового подавления инквизиции, религиозных воинствующих орденов, религиозных войн" (с 84)

На заре истории "вождем становится не самый сильный, а самый умный . индивид, осуществляющий диктат как с помощью физического подавления чужими руками (проводников), так и с помощью негативных мотивационных запретов, ограничивающих произвол сильных самцов" (с 143) В ходе ЭД эта тенденция окончательно побеждает

"Развитая технология позволяет отчуждать от производительного труда большое число людей, в частности, и для войн, и для создания нового оружия, что прямо определяет и государственное, и дик-татное превалирование социума с более высоким уровнем технологии" (с 139) Напротив, отставание в уровне технологии приводит к усилению слоя негативных пассионариев (в ипостаси революционеров разного толка), а в конечном итоге — к экстремистским формам Д

Появление книгопечатания, а в эпоху перехода к постцивилизации (см ниже) широкое развитие таких СМК, как телефон, радио, телевидение, кино, видео и т д , "дали в руки диктата и его идеологов инструменты всестороннего воздействия на разум подавляемых" (с 181) Именно поэтому в эпоху перехода к постцивилизации наблюдается "диктатная толерантность к любым философским течениям, даже негативно-диктатного или экстремистского плана" (с 183)

Рассматривая психофизиологические основы Д и опираясь на положения прежде всего Фрейда, а также Платона, Аристотеля, Кьеркего-ра, Хайдеггера, автор считает, что "чудовища сознания" порождаются не "сном разума" (Ф Гойя), а теми так называемыми "вершинами духа", которые почитаются достижениями человечества, а именно — "понятиями справедливости, честности, морали, добра, мужества, общественного блага, самопожертвования, которые весьма удобны иерархам диктата и интенсивно проповедуются ими, их подручными, но почти никогда не становятся основой, доминантой для их собственных активаций" (с 94) На самом деле реальное отношение индивида к действительности вообще и к Д в частности основывается на двух базовых компонентах на подсознательной совокупности мотивации универсально-гедонистского толка и на сознательно-подсознательной совокупности мотиваций, внедряемой диктатом с целью выработки конформистского стереотипа мышления, догм, установок, всего жизненного уклада (там же) Автор подчеркивает наличие садистских и мазохистских компонентов в сложном комплексе движущих мотива-

ций индивидов первых — в слоях, являющихся субъектами сил подавления, вторых — в слое производителей (с 100) По мнению автора, опыты с животными (крысами, обезьянами) показывают, что возникновение диктата обусловлено психофизиологическими причинами, мотивациями, имманентными всем млекопитающим (с 108) "Социум есть лишь частный аспект биологической жизни" (с 142) ЭД связана с фрейдовским комплексом Супер-Я, высшим цензором гедо-нистских мотиваций (с 108) "Аспекты цензурования, безусловно, связанные с образным и логическим мышлением человека, и есть то, что отличает глубинную сущность социума человека от социума (стада) животных Развитие мышления влечет усложнение взаимоотношений и отход от примитивных доминант диктата" (с 111-112)

Основные типы систем диктата ЭД не соответствует хронологической истории человечества (с 18), которую автор делит на предцивилизацию (варварство), цивилизацию и постцивилизацию (с конца XX в ) (с 134-135) Автор предлагает следующую классификацию основных типов СД по степени сбалансированности физического и интроспективного компонентов Д 1) тривиально-силовой Д (личное подавление в первобытных и архаических обществах),

2) интенсивно-силовой Д (крайнее физическое подавление в сочетании с достаточно изощренными интроспективными методами — рабство, крепостное право, восточные деспотии, секты типа исмаилитов),

3) внушенно-силовой Д (физическое подавление с использованием мощных этико-релизиозных монотеистических доктрин воздаяния и декларируемого альтруизма — феодальные системы Европы, Японии, Китая, 4) внушенно-интроспективный Д (минимальное развитие интеллекта производителей, интенсивное внушение догм конформизма, уменьшение догм физического принуждения — Египет времен фараонов, цивилизации Южной Америки доколумбовой эпохи), 5) тотальный (экстремистский) Д (интенсивное физическое и максимальное интроспективное подавление — фашизм в Германии, Китай при Мао Цзэ-дуне, Камбоджа при Пол Поте, СССР при Сталине, Франция эпохи Великой революции и Коммуны, сицилийские тирании, правление маз-дакитов в Иране в VI в ), 6) интроспективный Д (позитивное стимулирование гедонизма подсознания — капитализм XX в ) (с 18-19)

Универсальной чертой эволюции Д является количественное и качественное увеличение интроспективизма подавления, т е усиление подавления внутренней, духовной сути индивида (с 30, 31, см также с 139) Наиболее примитивна тривиально-силовая форма Д в первобытной общине, но и здесь ввиду недостаточности грубого физическо го давления появляются первичные системы социальных запретов — табу (с 22, 23) Ошибочен тезис о рабстве как предельно возможной системе подавления Суть в том, что при рабстве открыю деклариру-

ются, и юридически, и политически, и морально освящаются жестокие принципы подавления человека, которые в других, не менее жестоких СД лицемерно прикрываются фиговыми листками гуманности, блага общества и т п измышлений (с 25) Для докапиталистических форм Д характерна автократия, соединение "в одном лице верховного иерарха диктата и верховного иерарха политической, государственной формы" (с 37-38) По существу место индивида в СД при феодализме не отличается от рабства (с 32), однако очевидно именно увеличение интроспективного компонента Д (с 35)

Кардинальные изменения в СД вносит капитализм, поскольку он обусловливает необходимость вовлечения в производство не только рук, но и мыслей производителей Д приобретает опосредованный характер, инвертированный наемным трудом (с 36) Капитализм есть "новая форма диктата — интроспективная " (с 43) Политический глава государственной системы при капитализме не может быть подлинным верховным иерархом — он лишь орудие в исполнении роли некоего анонимного иерарха, верховный иерарх структуры проводников Д Подлинный иерарх Д при капитализме континуален (с 40), он обладает динамической структурой это плутократия, финансовая олигархия (с 38), — и включает в себя представителей разных слоев бывших феодальных сеньоров, автократов средневековья, политических и церковных иерархов, промышленных магнатов, латифундистов, банкиров, крупных рантье и т п (с 39-40) Поэтому капитализм как форма Д не есть единая форма Д Суть Д при капитализме определяется тем, что возрастание объема производимых благ привело к тому, что признаки принадлежности к высшему слою СД стали неформальными (отстраненность от труда, концентрация в одних руках огромных количеств универсального эквивалента, следствием чего в этике господствует принцип "все продается"1) (с 39)

При интроспективной форме Д "производитель не принуждается с помощью методов внешнего подавления, а мотивационно вовлекается с помощью частичного удовлетворения некоторых аспектов гедонизма" (с 179) Стимулирование гедонизма с течением ЭД становится краеугольным камнем государственной идеологии Следствием этого является относительно резкий переход пассионарных индивидов в ряды негативных пассионариев, они остаются либо контрдиктатными пассионариями (и содействуют эволюции как технологии, так и самого Д), либо включаются в лояльно-диктатные слои, что в целом снижает

1 Автор подчеркивает что "это положение возможно при наличии навязанной носителями диктата искусственной системы товарного обмена, включающего в себя абстрагированный от реальных потребительских ценностей универсальный эквивалент — деньги" (с 39 — Подч реф ) В другом месте деньги называются "условно-универсальным эквивалентом благ" (с 316)

вероятность коллизий негативно-пассионарного толка и тенденции к Д экстремистского толка (с 180-181)

Пятый тип СД, экстремистские государственные формации, представляет собой "реализацию крайней гипертрофии всех аспектов, орудий, инструментов подавления" (с 48, см также с 186-189, 235-239, 308-312) Эта формация не имеет логической предыстории, она крат-ковременна, "вторична и, по-видимому, является одним из тупиков эволюции, издержкой эволюции" (с 49, а также с 239, 308) Всеобъ-емляющее подавление "приводит к уничтожению тех основ социума, которые создают его устойчивость и жизнеспособность " (с 52), к "уничтожению наиболее пассионарной части социума " (с 50, а также с 311) В частности, "место философов занимают проституированные "идеологи" из числа наименее пассионарных индивидов слоев сопутствующих и проводников" (с 373), а "пассионарии философии полностью отчуждены от диктатной телеологии" (с 374) Экстремистские формы Д — "спорадические флуктуации стратегического процесса эволюции " (с 186, а также с 189, 308) Эта форма Д принципиально неэффективна (с 188), поскольку противоречит основному закону ЭД (с 189), отрицает позитивно-гедонистское подавление и опирается на негативно-интроспективное и прямое физическое подавление (с 186-188) Характерна для нее примитивизация всех аспектов бытия и мышления (с 188), сопряженная с лицемерным государственным оптимизмом (с 187), двоякость морали, этики, права, так как экстремизму свойственна официальная тотальная демагогическая идеология, а наряду с ней неизбежно уживается идеология и мораль реальная, скрытая, но реально детерминирнующая поведенческие установки индивидов (с 189) Указанные противоречия предопределяют неизбежный относительно быстрый (по меркам истории) развал этой формы Д (там же) Важнейшим проявлением слабости этой формы Д является неспособность правовой ее оболочки быть мотивационной ширмой Д право здесь наиболее отчетливо проявляет свою связь с Д, "является прямым, непосредственным, утилитарным выражением воли иерархов " (с 235) Право экстремистского Д, лишенное ореола служения всеобщему благу и потому прямо проявляющее свою негативную субъективность, становится источником крайне негативного отношения к автократу, возглавляющему тоталитарную СД, а затем и к самой форме Д в целом, что и предопределяет недолговременность ее (с 237)

Гибельны тоталитарные формы Д и для эволюции технологии "Пассионарное мышление, движущее технологию, может успешно функционировать только при отсутствии каких-либо интеллектуальных рамок и запретов, особенно в эпоху постцивилизации Наличие ортодоксальной идеологии является фактором, ограничивающим

размах, полет мышления у интеллектуалов и, следовательно, способствует редукции социальной технологии и ее производных" (с 325), а потому "экстремистские формы характеризуются редукцией уровня технологии и соответственно эффективности производства и экономики в целом" (с 326) Иначе говоря, эти формы Д "детерминируют превалирование экстенсивного характера производства" (с 330)

Д как всеобщая категория функционирующего социума конкретизируется во всех социумах — не только в исторически складывавшихся формациях, но и в любых группах или коллективах, сложившихся с единой целью Примеры таких групп Д — криминальные сообщества, политические общества и партии, жреческие объединения, церковные ордена, масонские ложи и т д В одних из них преобладает примитивно-силовой Д, в других — интроспективный компонент Д или смешанные типы Д (с 63, см также с 58, 239) Конгломераты негативных пассионариев (разного рода криминальные синдикаты и т п ) по своей структуре и "правовым" основаниям весьма схожи с государством (ГОС), аналогична и их эволюция (с 241-242)

Семья, секс и диктат. Семья как микросоциум — первичная ячейка СД (с 23, 58, 59, 242-244) Семейный диктат внутренне, духовно связан с социальным, будучи неформальным компонентом последнего (с 59) Мужское доминирование в парном браке (и при полигамии) — логичная социальная сущность, адекватная СД, и в то же время обеспечивающая женщине позитивный гедонизм, давая ей и детям защищенность от внешних воздействий, пищу, кров и т д (с 243) С давних времен Д в семье приводит к подавлению женщины, и эволюционные формы семейного Д соответствуют общей типологии СД (с 61) Если при рабстве женщина становилась первоочередной жертвой и объектом примитивно-силового подавления ввиду относительной физической слабости, то с интроспективизацией Д она становится наиболее восприимчивой и покорной ему из-за особенностей своей психологии (с 48) Женщины — "интроспективные адепты диктата" (с 114) Вместе с тем женщина становится и "персонифицированным воплощением жизненных устремлений, жизненной активности, следовательно одним из орудий диктата" (с 48)

В этой связи необходимо иметь в виду, что важную роль для понимания сути эволюции социума и ЭД играет сексуальная сторона жизни индивида "Секс человека являет собой многогранную сущность, значительно более широкую и универсальную, чем просто гедонистская компенсация за исполнение функций продолжения рода Это один из механизмов барьера, вытеснения экзистенциальной тоски, страха пе ред существованием" (с 203), "психологический барьер перед ужасом смерти и небытия" (с 209), это воплощение "принципа удовольствия" в высшей для человека форме

Присвоение права сексуального доминирования иерархами и окружающими их слоями подавления есть абсолютная и имманентная черта всех форм Д Для женщин характерна пассивность, консерватизм, определяемые особенностями их психогенотипов, детерминируемые их социальными функциями Женщина при всех формах Д не поднималась выше лояльного отношения к нему В эпоху цивилизации для женщин характерен паразитизм в СД, а примитивный гедонизм как мотивационная доминанта их поведения создает единонаправлен-ность их установок с установками иерархов и Д в целом "Женщина подсознательно-мотивационно лояльна диктату (иерархии) и охотно выступает во всех ипостасях символа преуспеяния и объекта гедонизма, награды за диктатную лояльность и средства воздействия на структуры разума с целью инъекции лояльных догм примитивного ге-донистского плана" (с 204-205)

В сфере секса наиболее очевидна противоречивость насаждаемой диктатом морали, наличие "двух моралей демонстративной, детерминируемой диктатом, и реальной, детерминируемой самой мощной доминантой разума — гедонизмом подсознания" (с 214) При этом на всех этапах ЭД в сознание подавляемых внедряется идеал сексуального аскетизма (с 212)

Диктат и государство Категория Д не может быть рассмотрена вне связи с категорией государства (ГОС) ГОС трактуется автором шире, чем обычно принято "Сюда включается любая формальная социальная или политическая иерархия диктата, оформленная правом, обычаями, табу, идеологией, т е наряду с традиционным государством это и община, племя, этнос, религиозный конгломерат и т д " (с 153) Иными словами, ГОС и определяется как "социум с иерархией структуры, оформленной этико-юридическими, политическими, моральными и любыми другими нормами, и структурой диктата, обеспечиваемой как формами физического принуждения (вплоть до уничтожения), так и формами духовной репрессии" (с 7), т е "государство есть внешняя форма, социальная материализация всеобщей категории диктата" (с 153) Любой Д в форме ГОС имеет в своей основе некоторые идеи и принципы, инъецируемые в сознание подавляемых с имманентным ореолом необходимости, целесообразности, всеобщего блага, этической красоты (с 154) Однако в основе этики ГОС — древняя, со времен варварства, идея морального права сильного на превалирование в гедонизме (там же) В эпоху цивилизации акценты несколько смещаются складывается система табу и обычаев, направленных на ограничение произвола сильных, доминирование сильного отчуждается от гедонизма в интересах более развитой формы Д с целью создания иерархии доминантных особей уже с иными качествами Однако в любых условиях и на любых этапах ЭД "идейные основания государства

как социальной формы диктата являются по сути этическим обоснованием необходимости и целесообразности именно данной, конкретной формы диктата " (с 160)

Поскольку новые идеи и технологии творятся контрдиктатными пассионариями, враждебными Д, роль ГОС заключается в том, что "любая сущность, любой акт творения и духа принимаются государ ственной идеологией и возвеличиваются ею даже при контрдиктатной сути, если он может быть использован, проституирован диктатом" (с 164) Творцы духа при этом поощряются, причем их пассиогар-ность ГОС стремится направить в русло лояльной Д активности Но такое положение неизбежно влечет за собой органический интроспективный антагонизм, а следовательно, необходимость репрессивного подавления ГОС контрдиктатных пассионариев (с 165), что особенно присуще диктатурам экстремистски-автократического и олигархического характера (с 166) Поэтому "расцвет конкретной формы диктата связан с единонаправленностью мотиваций социального континуума и гедонистским поощрением контрдиктатных пассионариев, т е собственно творцов Закат формы чаще всего связан с авторитарностью диктата, разнонаправленностыо мотивационного континуума и подавлением, а часто физическим уничтожением контрдиктатных пассио нариев" (с 169)

Диктат и религия Несомненным компонентом подавления является и религия, особенно в ее монотеистическом виде (с 35-36) Религия — наиболее долго живущая форма внегосударственного Д (с 239) "Религиозные течения, доминирующие достаточно длительное время в каком-либо регионе, необходимо имеют все черты, структуры, функции, мотивации формаций диктата" (с 61) Суть религии как формы Д та же, что и в государственных его формах, но в отличие от последних религиозные формы Д эволюционируют в направлении и увеличения глубины интроспекции, и усиления внешней стороны подавления (с 62, а также с 178) Несмотря на принципиальную интроспектив-ность религиозного Д, в периоды этнической религиозной экспансии физическое подавление и истребление с целью включения чужеродных этносов в сферу деятельности данной конфессии приобретало огромные масштабы (с 62, см также с 36)

Государственная религия — средство негативно-интроспективного подавления (с 76), кардинальный инструмент Д (с 161, см также с 239 241) интроспективный Д церкви смыкается здесь с государственным силовым Д (с 84) Мощным средством интроспективного Д является персонификация сюзерена как избранника Бога и проводника его воли (там же), в этом случае религия выступает лишь как "ширма гедонизма иерархов" (с 240)

Монотеистические релшии — даосизм, христианство, иудаизм,

ислам — имманентно включают в себя догматы добровольного аскетизма, идейно соединенные с некоторыми положениями эгалитаризма, что является мощным инструментом внедрения идеи добровольного отчуждения благ в пользу гедонизма иерархов (с. 171). Можно говорить о "принципиальном сходстве их (основных черт религии. — Реф.) с характерными чертами экстремистских форм диктата" (с. 241). "Этика аскетизма как основание религиозной добродетели полностью приемлется иерархами диктата для практических целей экономического подавления, так же как и догмы добродетели, воздаяния и другие этические догмы монотеизма, базирующиеся на мощной онтологической базе жизненных истин смерти, страха небытия, утешения возможностью загробной жизни и т. д." (с. 299; см. также с. 319).

Важно, однако, иметь в виду, что отношение религии к Д нельзя считать абсолютно однозначным. "Как и любой другой вид творчества, религия несет в себе и контрдиктатные компоненты, различные для конкретных форм религии" (с. 351), особенно на некоторых начальных этапах их развития. Относительно высоким уровнем контр-диктатности обладали даосизм, раннее христианство, хинаяна, зороастризм начальной эпохи.

Этика, мораль и диктат. Важную роль в СД играют этика и мораль, которые составляют органический компонент Д, их установки, обычаи, нормы детерминируются формой Д (с. 7). И этика, и мораль имеют релятивистскую природу, поскольку декларируемая и реальная мораль разных слоев СД в большинстве случаев не совпадают (с. 190-191). В наибольшей степени декларируемая и реальная этика и мораль совпадают у иерархов на ранних этапах ЭД. В дальнейшем и в этой сфере их соотношение существенно усложняется. "Индивидуальная мораль — не что иное, как инъецированный в сознание индивида чужеродный реальной системе мотиваций комплекс табу, установок и т. д." (с. 60). В целом этика "прямо связана с сутью идеологии диктата, с позитивным или негативным отношением к нему..." (с. 81). Особенно характерно проявление насаждаемых иерархами в подавляемых слоях диктатно-проституируемых социальных концепций общественной этики и морали в идее аскетизма (с. 81, 321).

Диктат и право. Право также является "каузальной производной и отражением эволюции диктата, зависимым аспектом функционирующего подавления" (с. 245), "столь же имманентной стороной социального бытия, как диктат. .." (с. 220), и "именно диктат... есть... объективная суть права и его эволюции" (с. 221). Законодатели никогда никаких "общественных договоров" не заключали; они лишь оформляли конкретные необходимости эффективного подавления в виде законов, используя самый различный камуфляж. Подавление нуждается в освящении своих ужасов, выдавая их за квинтэссенцию человече-

ской мудрости и блага. "Повышение интроспективности подавления (в ходе ЭД. — Реф.) порождает догмы надмирности, надчеловечности права, его предустановленности для социума" (с. 225). Установление формального права камуфлирует Д, "персонифицированный источник зла... в лице иерарха" как бы исчезает (с. 232). "Перед лицом закона все равны" — такова демагогическая формула, присущая всем формам Д. Однако при этом, как правило, умалчивается, что инструментом права являются исключительно негативные, наказательные акции,- тогда как позитивные, поощрительно-гедонистские меры стимулирования лояльности остаются всецело в руках иерархов и их высших сановников, — в этом "прямое отражение интересов диктата, подавления в структурах формального права..." (там же).

Диктат и война. "Прямым следствием" ЭД и "имманентным компонентом глобального социума" являются войны (с. 286). "Война — внутренняя, внешняя, тническая или любая иная — является средством решения диктатных проблем" (с. 251). Будучи экстремальным состоянием социума и Д, война тем не менее есть не просто силоЬое столкновение — она зиждется на мощных интроспективных основаниях (с. 256), а подавление как одно из основных проявлений Д в период войны имеет те же задачи и использует тот же комплекс внешних и интроспективных воздействий, что и в мирное время, отличаясь лишь интенсивностью репрессий (с. 260).

Войны никогда не начинаются по инициативе низших, подавляемых слоев социума (с. 246), они ведутся всегда в интересах удовлетворения гедонистских устремлений иерархов и других высших слоев. Внутренние войны, какими бы лозунгами они ни прикрывались, имеют целью смену иерархии Д, формирование высших ее слоев из числа руководителей победившей группы (с. 247). Внешние войны имеют различные конкретные задачи, но суть их одна — подчинение других этносов, завоевание новых территорий. "Все прельщает иерархов на этом пути: увеличение материальньГх благ и числа подвластных производителей, уничтожение или ослабление пассионариев, расширение возможностей диктата, усиление аппарата подавления — армии, сыска и т. д., неизбежное в войне, концентрация власти, вплоть до автокраг тии" (с. 76). Внешние войны дают возможность высшим иерархам изменить направление пассионарности, настроив ее на создание образа внешнего врага, так как пассионарные личности (как контрдиктатные, так и негативные пассионарии) всегда представляют ту или иную степень опасности для СД (с. 248). В так называемых освободительных войнах "идеология освобождения... лишь удобная ширма и инструмент воздействия на сознание для группы индивидов, стремящихся к вершинам диктатной иерархии" (с. 250).

В ходе ЭД и эволюции социума те, кто осуществляет военные дей-12-823

ствия, т. е. военные, все более профессионализируются и дифференцируются, причем создается ситуация отчуждения их от основной массы социума (а в случае наемных армий — рекрутирование их из инородцев). Тем самым устраняются или ослабляются интроспективные основания войны, но в результате и сами военные, становясь только оруднем иерархов Д, сами, подавляя других, обращаются в подавляемых (с. 266 и др.).

Часть необходимого СД силового подавления осуществляют всякого рода тайные службы, причем прогрессивный рост диктатно-го статуса этих служб связан с эволюцией технологии. Так, история XX в. — "это история противоборства тайных служб развитых .государств" (с. 282), а.это идеологически ведет к присвоению их акциям статуса общественной необходимости и добродетели. Наибольшее влияние приобретают, более того, основой Д эти службы становятся при экстремистских формах Д (с. 279, 312). Вообще, для этой формы Д войны'— это "необходимый аспект, необходимая сущность... причем война агрессивная, связанная с диктатной экспансией" (с. 270).

Диктат и экономика. Вопреки концепциям экономического детерминизма автор подчеркивает, что экономика не может объяснить исторические и социальные явления. Материальное производство — лишь "один из аспектов создания гедонистских благ социума..." (с. 287). Экономика — социальный элемент, во всех аспектах •производный от других — социально-стратегических и индивидуально-психологических, детерминирующих функционирование социума. "Анализ экономики, ее эволюции и детерминантов показывает, что... она детерминируется совместным воздействием технологии, т. е. конкретизированного автономного от диктата творчества контрдиктатных пассионариев, и собственно эволюционирующим диктатом..." (с. 332). Суть остается все та же: главный стратегический детерминант — эволюционирующий Д.

Отсюда следующий вывод: "Экономика есть по сути социальная конкретизация процесса производства и перераспределения части диктатно-социальяого континуума гедонистских благ" (с. 288). Отчуждение благ для целей гедонизма иерархов Д происходит в соответствии "с интроспективным гедонизмом диктатной основы, а не в соответствии с некими "экономическими" законами" (с. 289). Диктатная сущность экономических отношений проявляется в том, что "в процессе производства индивиды вступают в отношения между собой (что не играет особой роли) и с аппаратом принуждения к труду, что значительно более важно...", и последний "вместе с аппаратом отчуждения материальных благ составляет экономический компонент слоя подавления диктата..." (с. 290). Иначе говоря, "экономическое, произвол-

ственное подавление есть частный аспект диктатного подавления..." (с. 294).

Диктат и творчество. Достаточно сложно отношение к Д различных видов творчества. Д определяет творчество как аспект социального и индивидуального бытия (с. 363), однако "безусловным... является индивидуальный характер творчества... Акт творения — есть каузальное производное активности разума творящего индивида" (с. 364). Вне зависимости от диктатных обстоятельств творческий индивид "инвестируется в слой контр диктатных или, точнее, внедик-татных (автономно-диктатных) пассионариев..." (с. 333).

По отношению к Д автор выделяет следующие виды творчества: а) лояльное, которое реализуется сопутствующими слоями в соответствии с нуждами подавления и обслуживает их; б) индифферентное — исследователей в частных науках; оно сосуществует с интроспективным конформизмом, но иногда переходит и в контрдиктатность; в) негативное, внешне контрдиктатное, но по сути отражающее лишь интересы противоборствующих социальных групп в борьбе за место в СД; г) контрдиктатное, которое, являясь основой эволюции, по сути неадекватно телеологии Д (с. 364).

И. А. Беседин