CC BY
12
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ
ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ ^
СОЦИАЛЬНЬТЕТТТТМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 8
НАУКОВЕДЕНИЕ
издается с 1973 г. выходит 4 раза в год индекс РЖ 2 индекс серии 2,8 рефераты 95.02.001-95.02.033
»ШЙ^вКАяГ АНАДЕЛИ-'*-, НАУК
к шзп ипп* мф.т1Ш1 ! ж »т$тшя ютиа
н и
2
МОСКВА 1995
и когда электрон в одном атоме переходит на более низкий в связи с собственным излучением энергетический уровень, это единовременно (поскольку происходит в одной системе) побуждает другой электрон в другом атоме подняться на соответствующе более высокий энергетический уровень.
А. А. Али-заде
95.02.014. БЕЧТЕЛ У. ИНТЕГРАЦИЯ НАУК БЛАГОДАРЯ РОЖДЕНИЮ НОВОЙ ДИСЦИПЛИНЫ: СЛУЧАЙ КЛЕТОЧНОЙ БИОЛОГИИ.
BECHTEL W. Integrating sciences by creating new disciplines: The case of cell biology // Biology a. philosophy.— Dordrecht etc., 1993 .— Vol. 8, № 3 .— P. 277-299.
Автор, сотрудник философского факультета университета в г. Атланта (штат Джорджия, США), предлагает свою версию механизма идущих в современной науке интеграционных процессов.
Ныне среди философов, пишет он, занимающихся проблемами научного развития, весьма популярна тема унификации научного знания. И это действительно отражает эмпирическую реальность. Однако общеупотребительной моделью такой унификации остается на сегодняшний день позитивистская модель теоретической редукции, согласно которой теории одной дисциплины выводятся из теорий других дисциплин. И это в то время, когда принципы логического позитивизма в общем-то отвергнуты современной философией науки. Впрочем, нельзя сказать, что не существует сейчас и никакой альтернативы теоретическому редукционизму. Так, Л. Дарден (Darden) и Н. Маулл (Maull) утверждают, ссылаясь на эмпирическую реальность развития научного знания, что "интеграционные достижения здесь обычно локальны, и ученые устанавливают связи между двумя теоретическими системами, не пытаясь вывести одну из другой" (с. 277).
Между тем, полагает автор, основная ошибка философов, включая и Л. Дардена с Н. Мауллом, состоит в том, что для них наука — это все-таки только теории, пусть даже и рассматриваемые (постфактум) социологически: игнорируется же главное — институциональный аспект научной деятельности и фактический комплекс исследовательских усилий в практике ученых. В результате такого верхоглядства философы и выделяют, как им кажется, истинные, а на самом деле мнимые "оперативные единицы" в науке: физику, химию, биологию, психологию и т. д. Разумеется, можно так, столь широко, делить знание. Но факт, что два определенных таким образом биолога могут иметь между собой с точки зрения теоретико-познавательной и социальной ангажированности каждого столь же мало общего, как
и, допустим, биолог и филолог. Поэтому если мы действительно хотим понять как внутридисциплинарную, так и междисциплинарную научную практику, оперирование подобными большими "единицами" бесполезно. "Внутри "биологии" существуют мириады более мелких образований, и именно они играют важнейшую роль в деятельности ученых, включая разработку и принятие научных теорий. Однако, к сожалению, эти "более мелкие образования" предстают во всем многообразии своих обликов, так что нет среди них той "родовой единицы", которая и была бы способна однозначно определять научный процесс" (с. 279).
Тем не менее, продолжает автор, можно попытаться нащупать искомую "родовую единицу" методом выбора из наличных вариантов наиболее приемлемого, двигаясь при этом от мелких образований к образованиям все крупнее и крупнее. Такой ряд открывает "научная лаборатория", где зачастую обнаруживается сложный комплекс взаимодействий участников лабораторного процесса, обладающих разными уровнями образования и умения и производящих в своем творчестве разнообразные продукты. Лаборатории — часто междисциплинарные среды, ибо члены их могут иметь разные теоретическую специализацию и практический опыт, ориентироваться на разные исследовательские цели. Однако все же трудно найти лабораторию, которая бы одна от начала до конца "вытянула" на себе весь исследовательский процесс. Реально в науке обычно действует некое объединение "смежных" лабораторий, указывающее тем самым на более крупную оперативную "единицу", которую лучше всего назвать "областью". И например, у тех же Л. Дардена и Н. Маулла мы находим характеристику исследовательской области, правда, исключительно со стороны когнитивных ее элементов при полном игнорировании каких бы то ни было элементов социологических: "Это — центральная проблема, относящаяся к ней фактуальная сфера, цели, формирующие ожидания относительно способов решения проблемы, технологии и методы, а также, хотя и не всегда, понятия, законы и теории, так или иначе связанные с проблемой и призванные помочь осуществить исследовательские цели" (цит. по: с. 280).
Впрочем, недостающее здесь социологическое измерение "области" дает представление о последней именно у социологов, которые определяют эту "оперативную единицу" как область конкуренции ее участников, но даже не по поводу проблем и их решений, а за авторитет в ней. И сама эта борьба за личный авторитет осуществляется на двух фронтах: с одной стороны, важным фактором оказываются чисто организационные способности, а с другой — способности профессиональные, т. е. умение найти новый поворот проблемы, предложить новую технологию ее решения и т. д.
Но и это не последняя инстанция. Как правило, несколько понимаемых так (социологически и когнитивно) исследовательских областей объединяются в "дисциплины", расширяя при этом свои и социологическое, и когнитивное измерения. Социологически исследовательские дисциплины характеризуются наличием академических ведомств, национальных профессиональных организаций, журналов и процедур финансовой поддержки. Поскольку такая инфраструктура сама по себе достаточно устойчива, инертна, "дисциплины" — более стабильные образования, чем "области". Именно с позиции своего членства в "дисциплинах" ученые и идентифицируют себя как профессионалов — анатомов, биохимиков и т. д. Когнитивно же "дисциплины" менее унифицированы, чем "области", так как в них всегда существует не одна исследовательская проблема, а целый их ряд, однако решая на дисциплинарном уровне различные проблемы, ученые сохраняют между собой единство: они понимают центральные проблемы смежных областей дисциплины и знают, кто основные исследователи этих проблем.
Именно в рамках исследовательской дисциплины, утверждает автор, и была рождена новая наука — клеточная биология, случай которой в свою очередь является прецедентом интеграционного механизма в научном развитии, когда интеграция нескольких наук осуществляется как рождение новой дисциплины.
Фактически многие ученые тратят огромные усилия на разработку новой научной техники, что позволило бы им ответить на интересующие их вопросы, скажем, через получение новой информации благодаря этой технике. И во многих случаях такая техническая новация дает исследователю возможность просто решать "областные" либо "дисциплинарные" проблемы, не меняя областной или дисциплинарной структуры науки. Но иногда подобные технические разработки вводят исследователей в сферу явлений, ранее не охватываемой ни одной из существующих дисциплин, а теперь способной представлять периферийные интересы некоторых из них. й это обстоятельство может вызвать к жизни дисциплину, базирующуюся на данной сфере явлений и образованную пересечением проблематики старых дисциплин.
Так собственно и была вызвана к жизни клеточная биология. Существовал уровень организации природы, недоступный любой имеющейся дисциплине. Классические цитологи в таких областях, как анатомия и гистология, могли исследовать лишь "макроскопическую" структуру клеток, и наличная техника вроде светового микроскопа не давала достаточной информации о внутреннем клеточном строении. Биохимики ограничивались каким-то числом физиологически важных химических реакций в экстрактах из клеток, но "живые" клеточные процессы оставались для них закрытыми, и, в частности, они не мог-8-822
ли оценить даже известные им "экстрактные" реакции относительно внутренней структуры клетки.
Требовались принципиально новые инструменты. И они появились в виде ультрацентрифуги и электронного микроскопа. Ультрацентрифуга дала технологию фракционирования клетки — разделения клеточных компонентов в соответствии с их тяжестью, й это позволило биохимикам, особенно при последующем усовершенствовании технологии фракционирования, изучать материал различных структур клетки, продвигаясь здесь не только "вширь", но и "вглубь". Электронный же микроскоп явился находкой для цитологов, которые, в отличие от биохимиков, предпочитали исследовать клеточный материал, по возможности не разрушая его.
Оба инструмента дополняли друг друга. Электронный микроскоп стал средством определения компонентов клеточной микроструктуры, а технология клеточного фракционирования — средством определения химической функции этих компонентов. И оба "сыграли абсолютно существенную роль в возникновении клеточной биологии как моста между цитологией (традиционно анатомо-морфологической наукой) и биохимией" (с. 286).
Разумеется, продолжает автор, формировали дисциплину "клеточная биология" не только техника (электронный микроскоп и ультрацентрифуга) и не только работавшие с ней представители ранее устоявшихся дисциплин (цитологи и биохимики), но и соответствующий новый корпус знания. И корпус этот рос именно как информация нового качества, не имеющая ничего общего с механическим соединением двух информационных автономных потоков — отдельно от биохимиков и отдельно от цитологов. "Создавались единые модели, связывающие биохимическую активность и соответствующие внутриклеточные структуры, и ставился вопрос, как с точки зрения такой связи функционировала клетка. Эти модели "сплавляли" информацию разного дисциплинарного происхождения и увязывали этот "сплав" с данными, полученными благодаря новой технике, наращивая беспрецедентное знание" (с. 292).
И наконец, формирование когнитивной структуры новой дисциплины дополнялось становлением институциональной инфраструктуры клеточной биологии. Так, были учреждены несколько новых журналов: "Экспериментальные исследования клетки" (Experimental cell research), "Международное обозрение цитологии" (International review of cytology), "Журнал гистохимии и цитохимии" (Journal of histochemistry and cytochemistry), "Журнал биофизической и биохимической цитологии" (Journal of biophysical and biochemical cytology). Появились каналы финансирования в лице частных фондов, а также Государственного института рака в США (National cancer institute).
Стеши складываться профессиональные организации, такие, как Общество общей физиологии (Society for general physiology) и т. д. И важно подчеркнуть, что развитие таких институтов не было ни случайным, ни автоматическим. Ведь все это требует огромных времени и усилий со стороны ученых, которые вынуждены отрываться от своих исследовательских занятий. И по-видимому ученые не отвлекались бы подобным образом, если бы не осознавали пользы такой институцио-нализации своей исследовательской деятельности.
Таков, резюмирует автор, прецедент интеграционного процесса в науке, и он заставляет достаточно серьезно к себе отнестись.
А. А. Али-заде
