CC BY
120
ничества происходило и освоение новых технологий (при строительстве курортного городка в Адлере, к примеру, использовались технологии возведения сейсмостойких зданий, разработанные румынскими специалистами). Интерес у советских архитекторов вызывали также эстетические качества румынских и болгарских домов отдыха, создатели которых активнее и успешнее применяли принцип типизации, предполагавший строительство по индивидуальным проектам, хотя и на основе типовых деталей, что позволяло преодолеть однообразие, свойственное панельным постройкам.
Результаты массового строительства санаториев и домов отдыха были весьма впечатляющими: в одних только санаториях общее число коек к 1980 г. достигло 2 млн. 138 тыс. по сравнению с 325 тыс. в 1960 г. (с. 347, 349). В 1960-е годы появился и сам термин «курортный городок». Достижения социалистических стран в данной области были отмечены и на международном уровне - так, в 1972 г. XI конгресс Международного союза архитекторов, официально посвященный «архитектуре отдыха», состоялся в Варне. Тем не менее уже в 1970-е годы проявились и негативные последствия этой программы: сплошная застройка побережья, переполненные пляжи, разрушение естественной природной среды, перегруженные дороги, высокий уровень шума и т.д. Обсуждавшиеся в архитектурном сообществе пути выхода из ситуации (в частности, создание национальных парков) представляли собой серьезную ревизию прежней концепции неограниченного роста, преобладавшей при Сталине и Хрущёве. В то же время советские сторонники этих идей не только не отказывались от этатистского подхода к экономическому развитию, но и, напротив, настаивали на еще более жестком и сверхцентрализованном планировании. Эффективность плановой экономики как таковой сомнению еще не подвергалась.
М.М. Минц
2020.03.015. ХИЛИ Д. РОССИЙСКАЯ ГОМОФОБИЯ ОТ СТАЛИНА ДО СОЧИ.
HEALEY D. Russian homophobia from Stalin to Sochi. - London; New York: Bloomsbury Academic, 2018. - XXII, 286 p.: ill.
Ключевые слова: история ЛГБТ в СССР и РФ; российская гомофобия.
Дэн Хили - профессор Оксфордского университета. Сфера интересов: история ЛГБТ в России, российская и советская медицина и психиатрия, российские и советские пенитенциарные учреждения, ГУЛАГ. Один из первопроходцев изучения истории гомосексуальности в нашей стране.
В книге рассматривается история гомосексуальности и го-мофобии в СССР и постсоветской России с середины XX в. до начала 2010-х годов. Автор отмечает, что по-настоящему комплексное исследование этого вопроса остается делом будущего; свою собственную задачу он видит скорее в том, чтобы систематизировать уже накопленный учеными материал и наметить возможные пути дальнейших научных изысканий. Он затрагивает также сугубо методологический вопрос об особенностях применения теоретических наработок западной науки в области изучения гомосексуальности и гомофобии на российском эмпирическом материале. Тематически книга посвящена главным образом социальному опыту мужчин-гомосексуалов, в меньшей степени - истории лесбийских отношений. Феномены бисексуальности и трансгендерно-сти автор почти не рассматривает. В значительной степени это связано с недостатком источников, поскольку исследования в указанных областях находятся лишь на начальной стадии. Изучение истории бисексуальности в России к тому же сопряжено с серьезными методологическими трудностями, поскольку в условиях официального запрета на однополые отношения многие геи и лесбиянки вступали в брак с лицами противоположного пола, чтобы соответствовать общепринятым нормам, так что доступный на сегодня биографический материал не позволяет с уверенностью отделить такую «двойную» жизнь от собственно бисексуальности в ее современном понимании.
Отношение к гомосексуальности в дореволюционной России базировалось главным образом на религиозных соображениях: однополые отношения рассматривались прежде всего как грех. Светское законодательство, криминализирующее гомосексуализм, разрабатывалось с начала XVIII в. и окончательно сформировалось в 1835 г., однако реальные обвинительные приговоры за «содомию» были сравнительно редким явлением. На фоне начавшейся большевистской революции законодательство о браке, семье, деторождении и межполовых отношениях подверглось радикальному пе-
ресмотру, вплоть до легализации абортов в 1920 г. и декриминализации гомосексуализма в 1922 г.; это отразило нигилистическое отношение большевиков к традиционным патриархальным нормам и к церкви. Преследование мужчин-гомосексуалов возобновилось в начале 1930-х годов. В послевоенные десятилетия отношение советского государства к этой проблеме претерпело определенную эволюцию, однако окончательная декриминализация однополых отношений наступила лишь в 1993 г. после распада СССР. На протяжении 1990-х годов российские ЛГБТ чувствовали себя относительно свободно, однако в 2000-е годы администрация В.В. Путина снова сделала гомофобию составной частью своего официального политического курса.
Структурно книга состоит из введения и девяти глав, посвященных различным аспектам истории гомосексуальности в России. Некоторые из этих глав были ранее опубликованы автором как самостоятельные статьи. Главы объединены в три части, первая из которых хронологически охватывает периоды позднего сталинизма и хрущёвских реформ. В первой ее главе рассматривается феномен гомосексуальности в лагерях ГУЛАГа. Даже в 1920-е годы, несмотря на официальную декриминализацию гомосексуализма, отношение большевиков к однополому сексу, особенно мужскому, оставалось неоднозначным, а в 1933-1934 гг. «мужеложство» вновь было признано уголовным преступлением; автор предполагает, что здесь сыграли свою роль общие предубеждения советских лидеров против удовольствия как самоцели и стремление контролировать семейную жизнь в интересах предстоящей перестройки общества. Тем не менее в тюремном мире однополые отношения (как мужские, так и женские) были весьма распространенным явлением; этому способствовало и то, что «население» ГУЛАГа было по преимуществу мужским, а контакты между мужчинами и женщинами власти старались по возможности пресекать. К тому же на гомосексуальные связи между заключенными из числа «социально близких» администрация зачастую смотрела сквозь пальцы. После смерти Сталина и начала массовой реабилитации это породило опасения, что бывшие заключенные, имеющие опыт гомосексуальных отношений, могут представлять угрозу для остальной части общества. Как следствие, негативное отношение к
гомосексуалам в годы «оттепели» стало даже более жестким, нежели в сталинский период.
Во второй главе анализируется положение мужчин-геев в Ленинградской области во второй половине 1940-х и в 1950-е годы. Исследование выполнено на материалах двух уголовных дел (одного об убийстве и одного - об изнасиловании), в рамках которых арестованные среди прочего обвинялись в «мужеложстве». По-видимому, именно в связи с этим обстоятельством оба дела расследовались особенно тщательно, так что в материалах сохранились довольно подробные сведения об образе жизни обвиняемых и их соседей. Как показывает автор, в послевоенные годы в сельской местности осуждаемые обществом однополые отношения могли сколь угодно тесно переплетаться со вполне «традиционным» мужским доминированием и женоненавистничеством, равно как и с бытовым насилием, в том числе сексуальным. Сложившееся в литературе представление о геях исключительно как о жертвах преследований нуждается, таким образом, в определенной корректировке применительно к конкретной изучаемой культуре. В то же время материалы этих же двух дел свидетельствуют о том, что окружающие, как правило, старались не замечать «необычные» сексуальные вкусы своих соседей.
Уникальную возможность заглянуть во внутренний мир советского человека 1950-х годов с нетрадиционной сексуальной ориентацией предоставляет дневник эстрадного певца В.А. Козина (1905-1994), опубликованный в 2005 г. его биографом Б. Савченко. Козин пользовался огромной популярностью в 1930-е годы, что, однако, не уберегло его от тюремного срока за «мужеложство» в 1944-1950 гг. и повторного ареста в 1959 г. После освобождения из лагеря в 1950 г. и вплоть до самой смерти певец жил в Магадане. Опубликованный дневник, конфискованный в 1959 г. и хранившийся в архиве Магаданского управления КГБ до 1991 г., охватывает период с 1955 по 1956 г. (около 18 месяцев), когда Козин, работавший в Магаданском государственном музыкальном и драматическом театре, находился на гастролях. На сегодня это едва ли не единственный известный историкам эго-документ, оставленный мужчиной-геем, прошедшим ГУЛАГ, более того - много лет жившим в окружении, прекрасно осведомленном о его ориентации.
Вторая часть книги посвящена в основном позднесоветскому периоду и ситуации в постсоветской России. В четвертой главе автор прослеживает положение московских гомосексуалов и его эволюцию на протяжении 1950-1990-х годов. Мужской гомосексуализм оставался уголовно наказуемым деянием вплоть до 1993 г. На лесбиянок соответствующая статья не распространялась, однако начиная с хрущёвского периода они могли быть подвергнуты принудительному лечению. В то же время массовое жилищное строительство и рост производства товаров широкого потребления в 1960-1970-е годы привели к качественному изменению условий жизни, в том числе и в интимной сфере; автор оценивает этот период как «вторую сексуальную революцию» в истории России (по аналогии с периодом относительной свободы в «вопросах пола» в первые годы советской власти). В повседневной жизни значительной части советских граждан появилось приватное пространство, что сказалось и на жизни квиров, особенно в Москве. Говорить о существовании полноценного ЛГБТ-сообщества в западном понимании применительно к позднесоветскому периоду не приходится, но тем не менее в столице в 1970-1980-е годы уже существовала определенная подпольная инфраструктура, включая различные группы и кружки, общепринятые места знакомств и т.д. Это подтверждает, что полноценное гей-движение, сформировавшееся в России после распада СССР, не является иностранным заимствованием, но имеет отечественные корни.
В пятой главе анализируется подборка порнографических материалов (как печатных, так и фильмов) на темы однополого секса в России, созданных в 1990-е - начале 2000-х годов (включая не только собственно российскую продукцию, но и зарубежные фильмы). Использование таких материалов в качестве визуального источника позволяет проследить, как в этой специфической области массовой культуры преломлялись российские культурные стереотипы и западные стереотипы о России.
Первые попытки российских консерваторов в 2002-2003 гг. провести через Государственную думу поправки в законодательство, направленные на ограничение достижений «сексуальной революции» 1990-х годов, описываются в шестой главе. Хили анализирует тексты законопроектов, аргументацию их авторов и общественную реакцию на них. Он отмечает, в частности, что ри-
торика консервативных депутатов в этот период носила еще по преимуществу светский характер; активно использовались, к примеру, различные идеи по поводу гомосексуальности, подростковой сексуальности, этапов и сроков психосексуального развития и т.д., циркулирующие среди консервативной части медицинского сообщества. В целом общественная дискуссия 2002 г. была проиграна консерваторами, которым пришлось искать новые аргументы и новый язык для продвижения своих идей (именно в этот период, в частности, в их среде стал активно применяться термин «пропаганда гомосексуализма»).
Наконец, третья часть книги объединяет три главы, посвященные различным источниковедческим и методологическим проблемам, связанным с изучением истории гомосексуальности в России. Проблема доступности источников обсуждается в седьмой главе. На ряде примеров автор показывает, что документальная база по истории советской репрессивной политики в отношении геев остается довольно фрагментарной, поскольку основной массив документов по этой теме, по-видимому, до сих пор не рассекречен. Доступные материалы среди прочего позволяют предположить, что значительное число документов может храниться в местных архивах. Определенные надежды Хили связывает также с дальнейшими изысканиями на территории Украины, Грузии, Молдовы и прибалтийских республик, где процесс рассекречивания советских документов, в том числе и местных архивов КГБ, развивается гораздо быстрее, чем в России. Более или менее подробно документированы биографии известных личностей, принадлежавших к творческой интеллигенции и подвергавшихся преследованию за свою сексуальную ориентацию, но эти материалы не отражают опыт простых советских граждан, составлявших наибольшую часть лиц, осужденных за «мужеложство». Сложности, связанные с написанием биографий российских геев, обсуждаются в восьмой главе - на примере биографий Н.А. Клюева, М.А. Кузмина и В.А. Козина. Более широкая проблема замалчивания биографами сексуальной ориентации деятелей культуры, известных своими «нетрадиционными» предпочтениями, вкратце затрагивается в заключительной, девятой, главе, главным образом на примере отношения к фигуре В.А. Козина в современном Магадане.
М.М. Минц
