CC BY
62
водится грань между буржуазно-демократическим большинством студенчества и консервативно-черносотенным меньшинством его, между либеральной и консервативной профессурой. Реконструируется процесс военно-патриотической мобилизации научно-исследовательских ресурсов высшей школы в ходе Первой мировой войны. Анализируется патриотическая деятельность российского «ученого сословия» в 1914-1917 гг.
Седьмая часть посвящена «национальному вопросу» в высшей школе Российской империи XIX - начала XX в. Рассматриваются такие проблемы, как национальный и конфессиональный состав студенчества Москвы в конце XIX - начале XX в., «еврейский вопрос» и высшее образование в России (конец XIX - начало XX в.), деятельность Виленского университета в 1803-1831 гг. и национальный аспект работы Русского университета в Царстве Польском.
В восьмой части рассказывается о российском студенческом зарубежье XVIII - начала XX в.: дается общая характеристика российского академического зарубежья, анализируется историография указанной проблематики, отдельно рассматривается российское студенческое сообщество высшей школы Германии конца XIX - начала XX в., устанавливаются численность, мотивы миграции и профессиональные ориентиры российского студенческого зарубежья.
О.В. Бабенко
2020.02.011. ТАНЬШИНА Н.П. САМОДЕРЖАВИЕ И ЛИБЕРАЛИЗМ: ЭПОХА НИКОЛАЯ I И ЛУИ-ФИЛИППА ОРЛЕАНСКОГО. - М.: Политическая энциклопедия, 2018. - 334 с.
Ключевые слова: российское самодержавие; европейский либерализм; Николай I; Луи-Филипп Орлеанский.
В книге д-ра ист. наук Н.П. Таньшиной, состоящей из пяти глав, введения и заключения, рассматриваются различные аспекты взаимоотношений России и Франции в годы правления императора Николая I (1825-1854) и короля Луи-Филиппа Орлеанского (1830-1848).
В работе отмечается, что, несмотря на стремление короля Луи-Филиппа нормализовать отношения с Россией, дабы обеспе-
чить Франции полноправное место в «европейском концерте» государств, Николай I, не имея ничего против герцога Орлеанского лично, был глубоко возмущен обстоятельствами его прихода к власти. Июльская революция 1830 г., не ставшая неожиданностью для императора, пугала его не столько тем, что грозила захлестнуть Россию (хотя это, конечно, играло определенную роль), сколько нарушением миропорядка, установленного Венским конгрессом и последующими конгрессами Священного союза.
Кроме того, изменения, стремительно происходившие в европейских странах, шли вразрез с тем порядком, который упорно и кропотливо создавал Николай. Он по-прежнему связывал сохранение династии исключительно с незыблемостью традиционного консервативно-политического режима, а потому стремился всячески оградить собственных подданных от «разрушительного» влияния европейских событий. Кроме того, помимо нежелания Николая примириться с существованием режима, имеющего революционное происхождение, по мнению автора, следует учитывать и такой не менее важный фактор, как опасение русского правительства по поводу возможного изменения расстановки сил в Европе, неблагоприятного для России вследствие наметившегося сближения Франции с Великобританией. В лице предыдущего короля Франции Карла X император Николай терял союзника, в Луи-Филиппе, друге Англии, он мог видеть только потенциального врага (с. 84).
В это время, пишет автор, на международной арене сложилась ситуация, когда любое усиление позиций России, сразу же актуализировало тему реальной или мнимой «русской угрозы». Во Франции русофобская волна не была инспирирована властью в лице короля или министров, хотя такие настроения были распространены среди значительной части французских политиков, которым игра на антирусских настроениях давала возможность заработать политические очки, сделать имя, завоевать популярность и голоса избирателей, а также преуспеть финансово (с. 132). Как известно, напоминает автор, используя ксенофобские настроения, проще формировать нужное общественное мнение, затушевывать собственные проблемы. Для оппозиции это было надежным средством дискредитации власти, борьбы за министерские кресла и привилегии.
Июльская революция стала катализатором революционного движения в Европе, в том числе и Польского восстания, чего так опасался император. Восстание в Польше стало для Николая I наглядным примером того, к чему приводят парламент и конституционная монархия.
Действия России по подавлению Польского восстания вызвали резкую критику среди европейской общественности. «В Париже и Лондоне осуждение со стороны интеллектуалов вылилось в волну настоящей ненависти ко всему русскому. Французские газеты яростно обрушились на Россию с оскорблениями. В парламенте раздавались требования интервенции в Россию французской армии, чтобы устранить последствия постыдного раздела Польши. Несколько раз толпа угрожала разбить стекла в здании российского посольства» (с. 129).
Русофобские настроения актуализировались во Франции и в связи с обострением Восточного вопроса. В 1833 г. антирусскую волну спровоцировало подписание между Россией и Османской империей договора, значительно усилившего позиции России на Черном море и в зоне Проливов. Если летом 1830 г. французы опасались нашествия русских «варваров» на Европу, то теперь они боялись экспансии России на Восток (с. 134).
Впрочем, указывает автор, было бы преувеличением утверждать, что среди политиков и в общественном мнении Франции царили исключительно антирусские настроения. В парламенте и прессе постоянно шли споры о том, кем являлась для Франции Россия - союзницей или примером для подражания (с. 138). Во Франции и в эти годы были сторонники сближения с Россией, полагавшие, что именно в союзе с Россией Франция сможет противодействовать усилению позиций Великобритании на Востоке (с. 142). По мнению автора, русофобом не был даже маркиз де Кюстин. «В России ему далеко не все не понравилось, но из его книги надергали цитат, превратив ее в пасквиль». Интерес к этой книге, считает автор, объяснялся и тем, что «она появилась в нужное время, а именно на фоне обострения франкорусских отношений в период Восточного кризиса, тем более, что не отставали в антироссийской риторике и наши соотечественники, чем-то обиженные властью». В 1845-1847 гг. вышли книги публициста-
эмигранта И.Г. Головина «Россия во время правления Николая I» и «Русские типы и характеры» (с. 57).
Что касается оценок деятельности Николая I и Луи-Филиппа, то, как отмечается в книге, они претерпели значительные изменения. Автор разделяет мнение многих современных исследователей, согласно которому значение правления этих монархов и современниками, и историками во многом недооценивалась.
На первый взгляд, пишет автор, русское самодержавие Николая I и французский либеральный режим короля Луи-Филиппа -две противоположности. Но только на первый взгляд. В России действительно существовало самодержавие, но готовое пойти на реформы, пусть и ограниченные, умеренные и осторожные. Либерализм Луи-Филиппа, именуемый по названию династии орлеа-низмом, - это либерализм умеренный, яркий пример либерально-консервативного синтеза, сочетавшего либеральную категорию «свободы» с консервативной ценностью «порядка» (с. 6).
В личностном плане все выглядело, казалось бы, одинаково печально. Война, поражение, болезнь и скоропостижная смерть -итог жизни и правления императора Николая I. Революция, отречение от престола, бегство в Великобританию и скорая смерть -финал жизни короля Луи-Филиппа.
Однако Таньшина, как и многие современные историки, рассматривает Июльскую монархию как период высокой деловой активности, институциональной стабильности и активного взаимодействия с внешним миром. По мнению автора, это было время, когда Франция получила возможность развиваться в условиях относительной политической свободы, реализовывать на практике теорию представительного правления и претворять в жизнь либеральные идеи в их умеренной интерпретации; именно в те годы закладывались основы современных политических институтов и традиций Франции, было положено начало созданию Второй колониальной империи. Июльская монархия оказалась необычайно плодотворным этапом в развитии французской культуры, общественной мысли, литературы (с. 18).
В начале правления Луи-Филиппа во Франции был проведен целый ряд важных реформ экономического, административного и социального характера. В отличие от Николая I с его упором на цензуру и ограничение образования, во Франции, наоборот, делали
ставку на свободу прессы и распространение образования. 28 июня 1833 г. был принят закон о начальном образовании, а также восстановлена уничтоженная Наполеоном Академия моральных и политических наук (с. 47).
Период правления Луи-Филиппа сопровождался небывалым экономическим подъемом. Король «сам являлся одним из богатейших людей Франции и старался, чтобы его страна стала более богатой и процветающей. Темпы экономического роста увеличились в среднем с 2-3 до 4-5% в год, причем непрерывный экономический рост продолжался вплоть до кризиса 1846 г.» (с. 52).
В массовом сознании Июльская монархия вошла в историю как период господства финансистов и предпринимателей (с. 51). Автор считает, что лозунг, провозглашенный королем и обращенный ко всем французам - «Обогащайтесь!», - нельзя рассматривать «упрощенно». Сторонники короля либералы-орлеанисты полагали, что государство не должно обременять себя социальными функциями, считая их уделом частных лиц или благотворительных организаций. Богатство, получение прибыли, по их представлениям, является естественным вознаграждением за труд; оно принималось в расчет скорее как показатель личных заслуг, умственных способностей и моральных качеств. Постепенная эволюция условий жизни посредством труда представлялась для короля, несомненно, более надежной, чем импровизированная трансформация и революционные потрясения. По убеждению либералов, государство должно лишь создавать благоприятные условия для бизнеса (отсюда главный лозунг орлеанистов - «Порядок и свобода!»), но не вмешиваться в естественный ход вещей и закономерности рынка. Во-вторых, у государства тогда не было средств для активной социальной политики. Поэтому либералы были убеждены в том, что улучшение материального благосостояния основной массы населения зависело, прежде всего, не от государства, а от самих людей (с. 58).
И все же, отмечается в книге, Луи-Филиппа не любили как его современники, так и потомки. Современники - потому, что он всего лишь позволил Франции стать богатой и процветающей, что никак не способствовало осуществлению широкомасштабных амбиций нации в духе Наполеона I. Луи-Филипп, умевший нравиться и всегда пользовавшийся расположением толпы, далеко не всегда
был в милости у элит: их усилиями он «остался в исторической памяти французов в своем карикатурном образе» (с. 20).
Важно иметь в виду, подчеркивает автор, что либералы-орлеанисты, пришедшие к власти, после единодушия «Трех славных дней» очень быстро разошлись во взглядах на дальнейшее развитие французского общества, разделившись на два лагеря -Движение и Сопротивление. Если сторонники политики Движения настаивали на необходимости дальнейшего реформирования французского общества в направлении его демократизации и либерализации, то сторонники политики Сопротивления считали, что революция окончена, и вместо того чтобы заниматься постоянной модернизацией политических институтов, надо постараться жить в рамках достигнутого (с. 43). Сдержанная и осторожная внешняя политика Луи-Филиппа также воспринималась простыми обывателями, а затем и специалистами-историками, как слабая, антинациональная и проанглийская.
По мнению Таньшиной, король не хотел разжигать пожар революции в Европе; самым большим его желанием было добиться признания его короны другими европейскими монархами, и он надеялся добиться этого с помощью проведения конституционной внутренней и миролюбивой внешней политики (с. 41). И только со второй половины XX в. Июльская монархия стала оцениваться исследователями как важный этап формирования современных политических институтов Франции, время становления конституционализма, либеральных правовых норм, парламентаризма (с. 20).
Что касается «общественных настроений», то они, напоминает автор, диктуются политической конъюнктурой, и меняются сообразно политической обстановке. После Франко-прусской войны 1870-1871 гг. русофобия во Франции резко сменилась русофи-лией. Произошло это тогда, когда униженная и обескровленная, Франция жизненно нуждалась в поддержке России и кардинально изменила свой взгляд на Россию, а русско-французский союз из «брака по расчету» перерос в «союз по любви», и только революция 1917 г. разрушила эту идиллию (с. 317).
Русско-французские отношения во время правления Луи-Филиппа автор рассматривает как первый опыт взаимодействия российского самодержавия и французского либерализма, как исто-
рический пример возможности согласования национальных интересов и европейской безопасности в условиях многополярного мира.
Однако, отмечает автор, Николай I так никогда и не назвал Луи-Филиппа «братом», как это было принято между монархами. Между тем французский король проявлял особую заинтересованность в установлении доброжелательных отношений с Россией и непосредственно с императором Николаем I. «Потребовалось восемнадцать лет, чтобы император исполнился готовности защищать интересы теперь уже повергнутого "недруга" Луи-Филиппа» (с. 87).
По убеждению автора, Николай I отнюдь не был реакционером, каким его часто изображали политические противники. Он был консерватором, но «консерватором с прогрессом», способным к определенным умеренным реформам сверху, которые готовились постепенно, без заигрывания с общественным мнением. Пониманию необходимости перемен сопутствовало желание сделать их не слишком глубокими; попытки навести порядок в управлении государством связывались, прежде всего, с усилением роли государя; проекты реформ - с боязнью затронуть вековые основы монархии. Он во многом остался во власти представлений о могуществе России времен своего восшествия на престол, не сумев сохранить баланс между прошлым и настоящим, между идеями и реальной ситуацией. Но тем не менее процессы, происходившие во время царствования Николая I, в значительной степени им же инициированные, способствовали формированию экономических основ нового общества, формированию национальной культуры (с. 316).
Несомненны для автора и успехи промышленности и торговли в этот период, которые потребовали развития транспортной сети. На вторую четверть XIX в. пришлось строительство почти половины всех шоссейных дорог империи, считая до начала XX в. В те же годы в России началось строительство первых железных дорог, несмотря на то что это нововведение встретило в России большое сопротивление. «Против этого выступили великий князь Михаил Павлович, Е.Ф. Канкрин и многие другие сановники, считавшие, что этот вид транспорта нивелирует сословия, деморализует народ, приведет к излишнему бродяжничеству и т.д. Плюс финансовая составляющая: дорога от Петербурга до Москвы
обошлась казне в 64 млн руб., что оказалось в три раза дороже, чем в Европе» (с. 51).
Подводя итоги, автор отмечает огромную заслугу императора в том, что он завершил дело, которое его предшественникам не удавалось осуществить в течение почти полутора веков: собрал и систематизировал российское законодательство - были созданы Полное собрание и Свод законов Российской империи. «Успешной инкорпорации правовых норм в практику жизни способствовали личные качества Николая Павловича: природное здравомыслие, целеустремленность и настойчивость в достижении поставленных задач. Кроме того, ему, несомненно, повезло: у него был достойный исполнитель - М.М. Сперанский. Николай I не только завершил дело своих царственных предшественников, он стал "первооткрывателем" многих направлений в российском законодательстве» (с. 44).
Автор придерживается мнения большинства современных специалистов, занимающихся периодом николаевского правления, которые считают, что царствование Николая I было временем, подготовившим эпоху Великих реформ 1860-х годов. Умеренный консерватизм Николая I, выступавшего за «реформы сверху», способствовал этому эволюционному процессу. Либеральная бюрократия, подготовившая и осуществившая реформы Александра II, сформировалась именно в николаевское время. Большинство соратников Николая I могли эффективно действовать в рамках сложившейся системы, которую они зачастую сами и создавали. Правление Николая I подготовило грядущие - после Крымской войны - преобразования, когда дворянство и правящая элита страны оказались готовы поступиться рядом своих корпоративных преимуществ во благо России. Умеренный консерватизм Николая I, выступавшего за «реформы сверху», способствовал этому эволюционному процессу (с. 22).
В. С. Коновалов
2020.02.012. БОЯНОВСКАЯ Э.М. МИР ИМПЕРИЙ: ПУТЕШЕСТВИЕ РУССКОГО ФРЕГАТА «ПАЛЛАДА». BOJANOWSKA E.M. A world of empires: The Russian voyage of the frigate «Pallada». - Cambridge; L.: The Belknap press of Harvard univ. press, 2018. - X, 373 p.
