CC BY
19
взаимодействие с нерелигиозными институтами и всеми заинтересованными сторонами.
Авторы заключают, что столь востребованная сегодня защита природы требует не только наличия специальных знаний, навыков и поступков, но и «вдохновения - божественной искры, которая может руководить проектированием и построением справедливых и стабильных обществ и экономик», поэтому значение людей верующих в этой деятельности имеет очень большое значение (5, с. 37).
Список литературы
1. Caring for our Common Future. Advancing Positive Peace. - New York: Religions for Peace, 2019. - 32 p.
2. Caring for our Common Future. Advancing Shared Well-being by Preventing and Transforming Violent Conflicts. - New York: Religions for Peace, 2018. - 29 p.
3. Caring for our Common Future. Advancing Shared Well-being by Promoting Integral Human Development: The role of multi-religious action. - New York: Religions for Peace, 2019. - 20 p.
4. Caring for our Common Future. Advancing Shared Well-being by Promoting Just and Harmonious Societies. - New York: Religions for Peace, 2019. - 32 p.
5. Caring for our Common Future. Advancing Shared Well-being by Protecting the Earth. - New York: Religions for Peace, 2018. - 41 p.
2019.04.023. МЁРФИ П. ПАРАДОКС ХРИСТИАНСТВА. ЧЕСТЕРТОН ПОСЛЕ КЬЕРКЕГОРА.
MURPHY P. Christianity's Paradox: Chesterton after Kierkegaard // Budhi: A Journal of Ideas and Culture. - Manila, 2016. - Vol. 20, N 3. -P. 1-21.
Ключевые слова: Честертон; Кьеркегор; христианство; вера; парадокс; противоречие; юмор.
Перешедший в 1922 г. в католичество Честертон был ведущим публичным интеллектуалом Эдвардианской эпохи, а также одним из главных общественных и религиозных мыслителей XX в. При этом в его работах есть некое напряжение, которое резонирует с творчеством другого выдающегося религиозного писателя, принадлежавшего к XIX в., хотя имя Сёрена Кьеркегора не упоминается в сочинениях Честертона. И правда, внешне между ними немного общего. Один католик, другой - протестант. Однако меж-
ду ними есть и несомненные параллели. Во-первых, это юмор, явленный как теологическая и философская фигура. И у Кьеркегора, и у Честертона юмор представляет парадокс. У них обоих был дар к парадоксальному мышлению. Поэтому когда они обозревали темноту, они видели свет, а когда смотрели на проходящее время, то замечали вечность. Они понимали, что наиболее жизнеспособные общества питаются энергией парадокса и религии и что христианство источник такой парадоксальности.
Кьеркегор в своем творчестве обращается к религиозно-парадоксальной сфере. Ведь христианство базируется на парадоксе, поскольку вечная истина понимается в категории времени. Оно соединяет вместе вечную истину и существующую единичную личность, рожденную во времени. Его вечная истина переходит в существование во времени.
Кьеркегор писал о комическом, Честертон писал в комической манере. Он был юмористическим автором - остроумным и забавным. Но в основе этого лежал экстраординарный дар парадокса. Он понимал, что именно глубокое противоречие, кажущаяся нелогичность и явный абсурд являются ключами к истине. В комическом и парадоксальном соединении противоположностей лежит самая глубокая правда. Среди всех животных человек единственный, как замечал Честертон, трясется в прекрасном безумии, называемым смехом.
Что делает культуру христианской, так это то, что в ней всемогущество и младенчество, изгнание и принятие, оставление и усыновление и т.п. сплавляются в единое целое. Христианство -это сверхчеловеческий парадокс. Пока у тебя есть тайна, размышлял Честертон, у тебя есть здоровье. Когда вы разрушаете тайну, вы создаете болезненность. Чисто рационалистический мир оказывается кошмаром. Это не аргумент в пользу иррационализма. Логик, пытающийся сделать все ясным, делает все еще более неясным, в то время как мистик, полагаясь на таинственное как основу, делает все остальное более прозрачным и понятным. Если говорить в терминах Аристотеля, то все покоится на парадоксе неподвижного двигателя (Бога). В этом контексте Честертон сравнивал загадочную природу христианства с буквальностью и односторонностью ислама. Хотя это специфично не только для ислама, но и для множества современных течений - от феминизма до больше-
визма. Все они лишены способности сводить воедино разные мысли, лишены внутренней жизненности, которая возникает из внутренней сложности. Такие движения в лучшем случае мода, в худшем они превращаются в мономанию и фанатизм. Одна вещь преувеличивается, в то время как на все остальное не обращается внимания. Такие течения могут развиваться некоторое время, но рано или поздно они все равно поддаются энтропии. Это происходит потому, что они не диалектичны.
Все это означает, что логика, основанная на законе противоречия, имеет свои пределы. Вера и юмор алогичны. Это не аргумент против логики, но признание ее границ и необходимости воображения, которое, как и юмор, базируется скорее на аналогии, нежели на логике. Честертон показывает, что сама возможность морали заключена в парадоксальном единстве противоположностей. Например, храбрость подразумевает, что человек рискует своей жизнью, чтобы ее сохранить. А милосердие - способность любить не вызывающих любовь людей. А что делает возможным великие вещи? Смирение. Ведь без чувства смирения трудно смотреть на что-либо как на чудо.
Честертон был либералом, но он считал, что присущие либеральным демократиям свободы лучше всего используются тогда, когда люди благодарно склоняются перед высшими силами, которые формируют их жизнь. Часть хорошей жизни - это принятие ограничений. Честертону не нравилась империалистическая экспансия и иррациональный бесконтрольный рост. Развитие подрывает себя, если это развитие без формы и ограничений. Яркость красок и отчетливость линий - свойства лишь хорошо сделанных вещей.
Честертон - английский либерал, но он не либертарианец. Он не думал, что все зависит от свободной воли или выбора. Если воля - это единственное, что имеет значение, то как же она может выбрать, что предпочесть? Воля обусловлена вещами, которые мы не выбираем. Например, Честертон считал, что выражение «свободная любовь» - это противоречие в терминах, потому что в природе любви - обязывать себя. Человеческие существа обладают свободой к самообязыванию. Они обязывают себя и проносят это сквозь время. Длительность самообязывания означает способность самоформирования себя. Честертон говорил, что та свобода, кото-
рая его больше всего интересует, это свобода самообязывания. Реальный выбор - это комбинация свободы и ограничения.
Ю.В. Пущаев
2019.04.024. ТОЗИ М. ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ИМПЛИКАЦИИ СИСТЕМНОЙ МЫСЛИ.
TOSI M. Le implicazione ontologiche del pensiero sistemático // Rivista di filosofía neo-scolastica. - Milano, 2016. - An. 58, N 2. -P. 335-346.
Ключевые слова: детерминизм; онтология; редукционизм; системная мысль; эссенциализм.
Мартино Този из миланского Католического университета Святого сердца задается вопросом, является ли системная мысль лишь эпистемологической конструкцией или обладает онтологическими последствиями. А если последнее верно, то каковы взаимоотношения моделей и мира. При употреблении термина «система» зачастую подразумевается эпистемологическая модель, используемая для познания объекта. В других случаях - система изучаемого объекта, определяемая как вещь в теоретической модели, а иногда вещью называется сама система. Так, по мнению автора, можно найти ее более глубокое и специфическое определение. В соответствии с первым система - что-то объединяющее вещи, состоящие в реляции между собой. Со вторым, системы -организованные вещи, обладающие характерными свойствами, не сводимыми к свойствам частей. Автор пытается дать ответы на вышестоящие вопросы с акцентированием на систематическую онтологию. Это представляет интерес для философии, но обладает своими последствиями как для остальных наук, так и для обыденного мышления (с. 335). Согласно М. Бертолазо, каждая научная теория исходит из предшествующей ей онтологической позиции. В редукционистской онтологии предлагаются модели, объясняющие поведение вещей, исходя из частей. После формулирования онтологической системы можно развивать программы соответствующих исследований, отказываясь от противоречащих ей. Уточняя отношение эпистемологической модели и мира, ученый осознает легитимные требования и ограничения познавательного момента. Онтологические системы предлагают общее видение,
