CC BY
14объяснения деятельности государства, влияющей на свободу вероисповедания. Так в деле Smith, касавшемся запрета на использование вредоносных наркотических средств, включая пейот, притом что его использовали в религиозных практиках коренные американцы, Верховный суд США установил, что правительство штата преследовало легитимные цели (здоровье и безопасность общества) и использовало для этого меры, имеющие прямое отношение к поставленной цели.
Сложнее сравнивать практику судов по делам, касающимся учреждения религии. Статья 9 Европейской конвенции не содержит положения о запрете государству учреждать религию. Многие страны, включая Великобританию, Данию, Исландию, Норвегию, законодательно поддерживают ее учреждение. В деле Ásatrúarféla-gid vs Iceland ЕСПЧ отказался установить нарушение прав небольшой религиозной группы, которая обжаловала вычет «церковного налога» из дохода граждан. Он признал жалобу необоснованной, согласившись с объяснениями властей относительно того, почему дополнительный сбор в пользу государственной религии был необходим. Такой подход был бы невозможен в США. И все же даже в подобной ситуации изучение логики ЕСПЧ может быть полезным. Интересно, что ЕСПЧ установил, что законодательство Исландии было «нейтрально» по отношению ко всем религиям и что Исландия имела разумное обоснование для установления вычета.
Автор считает, что и растущий интерес американских ученых к тому, как ЕСПЧ разрешает вопросы, связанные с правом на свободу вероисповедания, и практика Верховного суда США ссылаться на иностранные прецеденты - правомерны.
Н.В. Кравчук
2019.02.011. РУИС РУИС Х.Х. ПРАВО НА ВОДУ В НОВЫХ КОНСТИТУЦИЯХ МАРОККО (2011) И ТУНИСА (2014). RUIZ RUIZ J.J. El derecho de aguaen las nuevas constituciones de Marruecos (2011) y Tunez (2014) // UNED. Revista de derecho político. -Madrid, 2017. - N 98. - P. 45-90.
Ключевые слова: Конституция Марокко 2011 г.; Конституция Туниса 2014 г.; мусульманское право; право на воду; ограниченный природный ресурс; обязанности государства.
Преподаватель Университета Хаен (Испания) Хуан Хосе Ру-ис Руис начинает свою статью с анализа международных документов, которые стимулировали появление конституционных норм о праве на воду, и имеющегося мирового опыта конституционного регулирования данного права. Автор отмечает, что в настоящее время ряд стран включил право на воду в свои конституции (Гамбия, Венесуэла, Замбия, Колумбия, Демократическая Республика Конго, Мальдивские острова, Панама, Уругвай, Эквадор, Южная Африка и др.). Право на воду урегулировано в них по-разному. В Эквадоре (Конституция 2008 г.) и на Мальдивских островах (Конституция 2008 г.) право на воду отнесено к фундаментальным правам. Конституция Кении 2010 г. признает право на питьевую воду в комплексе с правом на надлежащее жилище. Конституция Боливии 2009 г. устанавливает право на воду и питание (ст. 16) и на равный доступ к воде, это право не может быть объектом приватизации (ст. 20). В результате реформы 2011 г. в Конституции Мексики появилось право на использование для личного и домашнего потребления воды в достаточном количестве, приемлемого качества и доступное (ст. 4).
Поиски оптимального конституционного регулирования права на воду в данных странах происходили в рамках только формирующихся, обретающих конституционную форму прав, имеющих целью защитить жизненно необходимый минимум или обеспечить достойные условия жизни. Это новое поколение прав, которые объединило стремление удовлетворить основные человеческие потребности (права на здоровье, на достойное жилище, на питание и воду), благодаря чему от международной охраны водных ресурсов государства перешли к признанию наиболее подходящей юридической категорией для защиты и охраны воды подход к ней как основному праву. Вместе с тем доктринально разрабатывается и другой подход, который состоит в признании права на воду как коллективного права.
Регламентация использования воды на севере Африки и на Ближнем Востоке имеет древние традиции, что обусловлено ограниченностью данного важного для жизни ресурса в регионе. Соответственно, имеется и его регулирование мусульманским правом. Поскольку в конституциях Марокко и Туниса отражена ценность и значимость исламской религии для этих государств, мусульман-
ское право ориентирует законодателя относительно оптимальных решений в области личного статута, недвижимости, вакфа и некоторых других вопросах. Однако в Марокко применительно к воде законодатель отказался от использования терминологии мусульманского права и пошел по пути упрощения правовой структуры права, сведя многочисленные виды собственности на воду по мусульманскому праву к двум. Аналогичная ситуация сложилась в Тунисе, где мусульманское право формально не является источником права, но широко применяется в праве наследования или семейном праве. Что же касается использования воды, то, согласно суннитской традиции, для целей орошения присвоение воды допускается в зависимости от характера источника (реки, каналы, колодцы, родники, дождь). Но эти принципы с начала 90-х годов сочетаются в Тунисе с нерелигиозными. Кроме того, исламская юриспруденция также выработала принципы, служащие критериями установления цены на воду, которые применяются в мусульманских странах, и государства ориентируются на них, устанавливая тарифы.
Специфика правового регулирования права на воду в Марокко состоит в том, что, образно говоря, оно живет «между двумя мирами» - миром статутного и миром обычного, традиционного права. Марокканский законодатель принял решение уважать в этом вопросе права, основанные на обычае, особенно в той части, которая касается сельскохозяйственного использования воды и где право распоряжения протекающей через территорию водой или водой в оросительном канале традиционно принадлежало местному сообществу. Вопрос, который стоит в Марокко на повестке дня, -найти такую организационную и правовую форму, которая отражала бы все разнообразие систем орошения и общественных организаций. Создание больших современных гидротехнических комплексов для снабжения населения городов, предотвращения эпидемий в сельской местности и обеспечения промышленности требует нового территориального планирования, что нередко затрагивает традиционные права сельского населения.
У Туниса самые ограниченные и недостаточные ресурсы подземных вод во всем Магрибе, и с учетом роста населения и потребностей сельскохозяйственного производства вода может стать одним из факторов, тормозящих социально-экономическое разви-
тие страны. Это стимулировало правительство на принятие программ повторного использования вод, опреснения морской воды, повышения эффективности использования воды в сельском хозяйстве и др.
Право на воду в Конституции Марокко 2011 г. появилось в связи со значительным расширением перечня основных прав, в том числе и за счет традиционных западных, ранее отсутствовавших, а также их гарантий. Оно упоминается в числе основных прав наряду с правом на здоровую окружающую среду, гарантируя всем равный доступ к воде. Вместе с тем в ст. 31 Конституции Марокко устанавливается ориентирующее государство, публичные учреждения и территориальные коллективы предписание мобилизовать все средства для реализации данного права, которое, как отмечается в статье, не сформулировано как обязанность этих субъектов. В Конституции Туниса глава вторая полностью посвящена правам и свободам и включает права первого, второго и третьего поколений. Согласно ст. 44 Конституции Туниса 2014 г. право на воду гарантировано, а охрана и рациональное использование воды определяются как обязанность государства и общества. Автор делает вывод, что марокканская конституционная формулировка менее открыта, чем тунисская, и не дает гарантий достаточного количества и пригодности питьевой воды. Вместе с тем конституционные формулировки в обеих конституциях оцениваются в статье как «зародышевые», требующие доктринальных толкований, описывающих границы их интерпретации, поскольку из конституционных формулировок не ясно, о чем идет речь: о реальном праве или о том, что гарантируется то, что является уже существующей коммунальной услугой. Для пояснения последнего автор подробно анализирует практики управления, планирования, использования и тарификации воды в двух странах.
Г.Н. Андреева
