CC BY
21
В развитой группе наименований домашних животных выстраиваются целые синонимические ряды, характеризующие животных по признаку возраста, например: кервитка, нетель, пер-ватка, первотелка «корова от 1 до 3 лет». Разработанность данного фрагмента языковой картины мира свидетельствует о его важности для носителей региолекта.
Развитие региолекта Белгородской области, с одной стороны, демонстрирует важную тенденцию современного развития территориальных разновидностей языка и речи, с другой - свидетельствует об уникальности региона, существующего на пересечении эт-нокультур и языков.
Е.О. Опарина
2018.04.026. НАРОДНАЯ РЕЧЬ ВОЛОГОДСКОГО КРАЯ: Опыт мужского речевого портрета / Волкова Н.А., Ганичева С.А., Загу-меннов А.В., Ильина Е.Н., Мельникова Н.Г. - Вологда; Череповец: Череп. гос. ун-т, 2017. - 232 с.
Ключевые слова: диалектология; северные диалекты; ген-дерная лингвистика; филологическое краеведение; региональная идентичность; язык и культура.
Монография состоит из введения, четырех глав и заключения.
Во введении отмечается, что в монографии представлены речевые портреты мужчин - жителей Вологодского края, носителей региональной речевой культуры. Материалом для исследования служат записи устной речи и письменные источники различных эпох и жанрово-стилистической природы.
Далее указывается, что речевое портретирование, весьма часто применяемое в лингвоперсонологических исследованиях, как правило, направлено на воссоздание образа коммуникативной личности человека - представителя определенной социальной среды (жители того или иного региона, представителя какой-либо профессии или социальной страты). Одним из базовых показателей в этой сфере является принадлежность к полу. При этом в региональной лингвоперсонологии чрезвычайно редко описываются коммуникативные личности мужчин. Это объясняется как действием объективных факторов (социально-экономические условия жиз-
ни, в том числе и большая продолжительность жизни женщин в России, особенности коммуникативного поведения мужчин и др.), так и субъективных причин («женскому» коллективу диалектологической экспедиции психологически проще выстроить взаимодействие с информантами своего пола). Поэтому на фоне весьма колоритных речевых портретов наших современниц - жительниц различных регионов России - практически полное отсутствие «мужских» речевых портретов является заметным пробелом. Данная монография частично восполняет этот пробел, включая в себя опыты мужских речевых портретов жителей Вологодского края ХУП-ХХ1 вв.
Первая глава «Фрагменты речевых портретов мужчин Воло-годчины ХУП-ХУШ вв.: лингвистический, описательно-психологический и семиотический аспекты» предлагает опыт реконструкции речевых портретов известных вологжан: архиепископа Маркелла (? - 22.03.1663), купца Гавриила Мартиновича Фетиева (? - 1683), землепроходцев Василия Даниловича Пояркова (до 1610 -после 1667), Ерофея Павловича Хабарова (1603-1671), Семена Ивановича Дежнева (1605-1673), Ивана Александровича Кускова (1765-1823) - на основе их рукописных текстов. Систематизируя особенности этих портретов, автор приходит к выводу о том, что в большинстве своем они эксплицируют особый тип характера, явившийся результатом развития древнерусской системы типов характеров в социокультурной ситуации России после ХУ11 в.
Логика изложения предполагает три этапа: 1) лингвистический, который позволяет выявить некоторые доминантные черты на каждом уровне «индивидуального языка» от фонетики до синтаксиса; 2) описательно-психологический, рассматривающий языковые единицы в аспекте их сопряжения с областью мышления; 3) семиотический, опирающийся на анализ текстов о носителях языка. Последний этап (в силу его абстрактности и вторичности по отношению к материалу исследования) представлен как заключительная часть.
Носители языка выстраиваемых автором портретов (архиепископ Маркелл, купец Г. М. Фетиев, землепроходцы В. Д. Поярков Е.П. Хабаров, С.И. Дежнев, И.А. Кусков) связаны не только территориально одним регионом. Некоторые из названных лиц пересекались друг с другом по долгу службы или были просто знако-
мы. Вместе с тем в работе отмечается, что проводимая реконструкция носит фрагментарный характер. Привлеченный материал достаточен для восстановления части речевого портрета, но он не отображает всю дискурсивную деятельность автора, и он не адекватен роли того или иного автора в культуре и истории региона. В связи с тем, что автором не обнаружено исследований данных текстов в лингвоперсонологическом ключе, то, вероятно, предлагаемая работа проводится впервые. Стилистика всех источников при цитировании сохранена, вследствие чего примеры могут отличаться графически при передаче на письме.
Во второй главе «Региональная идентичность как основа речевого портрета Василия Ардальоновича Морозова (1906-1980)» представлен комментарий речевых произведений Василия Ардальоновича Морозова, уроженца современного Междуреченского района Вологодской области, более 40 лет прожившего в городе Вологде, но видевшего свое призвание в том, чтобы увековечить память о своей «малой родине и об истории рода Морозовых - "Сидо-рят"». Анализ биографических записок этого автора позволяет убедиться в том, что через призму региональной идентичности могут быть описаны все идентификационные страты его личности (персональная, гендерная, профессиональная, политическая, конфессиональная и пр.).
Феномен идентичности (гендерной, возрастной, национальной, локальной, профессиональной, культурной и пр.) составляет актуальную проблему гуманитарного знания. Уже в 50-е годы ХХ в. во многих работах появляется понятие «кризис идентичности», а социологический ракурс данного явления идентичности впервые был широко представлен в исследованиях американского Дж. Мида. Позже в научной традиции понимание идентичности обогатилось представлениями о самых разных типах идентичности человека, формировании его представлений о себе как существе определенного пола и возраста, представителе определенной расы и нации, человеке той или иной конфессиональной принадлежности, профессиональной, бытовой и духовной культуры, а также о жителе конкретной местности. Сложность и многообразие данных представлений определяют междисциплинарный статус феномена идентичности, открывая широкие перспективы исследования иден-
тификационных процессов в лингвоперсонологических исследованиях.
Вологодская региональная идентичность достаточно часто является предметом научной рефлексии, так как Вологда относится к числу регионов, для которых характерны сильное чувство ощущения своей уникальности и наличие стратегий ее презентации. Образ Вологды мыслится в культурном сознании россиян как образ тихого провинциального северного города с преимущественно русским православным населением, в речи которого явно присутствуют местные особенности («оканье» и пр.).
Языковые аспекты исследования идентичности личности до сих пор остаются на периферии лингвистической науки, несмотря на бурное развитие отечественной лингвоперсонологии. Этносо-циокультурная сущность языка заключается в том, что он существует в языковом сознании народа (коллективном или индивидуальном) как совокупность образов, которые формируются и реализуются с помощью средств языка - слов, словосочетаний, предложений и текстов.
Третья глава работы «Диалектные черты в речи жителей Бе-лозерья как компонент их коллективного речевого портрета» содержит серию очерков о речевых особенностях жителей современного Белозерья: сельских учителей. Авторы этого раздела убедительно доказывают, что в речи информантов-мужчин, жителей современной деревни, сохранность диалектных черт является весьма высокой, не уступая по этому параметру женской речи. В главе была проанализирована живая речь нескольких мужчин, проживающих на западных территориях Вологодской области. В этих небольших повествованиях отражается характер рассказчиков, их психологические особенности, отношения с окружающими, родными, соседями, мировосприятие и отношение к происходящему в целом. Записанные фрагменты - памятники устной культуры, помогающие исследователям в самых разных областях знания воспроизвести картину мира человека эпохи конца ХХ - начала XXI в.
В четвертой главе «Синтез локального и профессионального в речевом портрете Николая Павловича Шаброва» представлен речевой портрет Николая Павловича Шаброва (1938 г.р.), уроженца Кирилловского района Вологодской области. Его речевой портрет, по мнению автора данной главы, эксплицирует умеренную сохран-
ность локальных речевых средств, а когнитивная сфера личности в разной мере сочетает профессиональную (пилот гражданской авиации, инженер-механик) и локальную детерминацию (бытоописа-тель д. Борбушина Кирилловского района Вологодской области).
Речевое поведение таких людей является интересным объектом изучения для лингвоперсонологии благодаря сочетанию особенностей, характерных для языковых личностей разных социальных групп. Это как черты, сложившиеся в среде носителей говора (сельской среде), так и черты, возникающие под влиянием массовой культуры, общения в городской среде (среде носителей литературного языка и / или городского просторечия), общения в профессиональной среде и т.д. Кроме того, существуют и индивидуальные особенности.
В основу данной главы положен рукописный архив Николая Павловича, первую и основную часть которого составляют мемуарные тексты, написанные в 2013-2016 гг. Это 92 текста разного объема, которые могут быть объединены в следующие тематические группы: тексты о деревне, в том числе вспоминания о детстве; тексты о профессиональной деятельности, в том числе об учебе в летном училище и в авиационном институте; тексты о семье. Каждый из текстов имеет авторское заглавие. Вторая часть архива представляет собой ответы на вопросник по ряду разделов «Лексического атласа русских народных говоров» (ЛАРНГ), подготовленные Н.П. Шабровым.
Уже первое знакомство с материалом позволяет выделить в речи Николая Павловича Шаброва черты, характерные для диалектной языковой личности, профессиональные черты, гендерные черты, а также индивидуальные особенности речевого поведения.
В заключении авторы отмечают, что в процессе изучения диалектной языковой личности выяснилось, что в галерее речевых портретов жителей российских регионов преобладают портреты женщин, а также полностью отсутствуют мужские речевые портреты, что в значительной мере осложняет возможность выявления инвариантных локальных личностных черт и изучения гендерно обусловленных различий в их проявлении. Возможность обращения к персонализованному речевому материалу различных эпох, репрезентирующему словесную культуру Вологодского края, определила проблематику, структуру и содержание данной монографии, а также позволила сделать предварительные выводы о том,
какие черты в целом свойственны языковой личности жителя этих территорий и какие из них присущи мужчине-вологжанину.
Когнитивная сфера диалектной языковой личности отличается тем, что в ее сознании представление о себе как о человеке определенного возраста, пола, вероисповедания, семейно-клановой национальной и пр. принадлежности взаимодействует с представлением о себе как о жителе определенной местности с ее природными и культурными особенностями, жизненным укладом, традициями и ценностями. В языковом сознании диалектоносителя-мужчины эти представления актуализируются при описании тех бытовых сфер, которые традиционно считаются достойными мужского внимания. Природные и культурные объекты детализируются в той мере, в какой это необходимо для использования земельных угодий разнообразного ландшафта в суровых климатических условиях, для создания и использования традиционных транспортных средств, для осуществления промысловой деятельности и развития «мужских» ремесел (строительство, кузнечное, гончарное, валяльное дело и пр.). Тематическая организация бесед с информантами-мужчинами в этих направлениях традиционно дает более ощутимый результат как с позиций выявления лексического состава предметно-бытовой и промысловой лексики говоров, так и с точки зрения качества описания конкретных трудовых процессов, выполнение которых традиционно считалось «мужским делом».
Базовые черты локальной картины мира: парцеллирован-ность, прагматичность, традиционность и экспрессивность - в мужской и женской речи обнаруживают себя неодинаково. Если в речи северной крестьянки они эксплицируются «изнутри», с точки зрения ее личной истории, то в сознании информанта-мужчины становится основой бытия, стержнем самосознания и определяют вектор развития его как собственной личности, так и окружающих его людей. Неслучайно поэтому информанты-мужчины нередко берут на себя роль «летописца», стремясь сохранить историческую память о своей «малой родине». В отличие от информантов-женщин, в сознании которых «память места» вербализуется в бытовых зарисовках о жизни конкретных людей, в детальных описаниях различных видов домашнего труда, рецептов народных кушаний и пр., информанты-мужчины стремятся к более масштабным описаниям, обращаясь к событиям отдельных эпох, создавая максимально полный портрет своего рода, разностороннюю характеристику
своей профессии, предпочитая письменноречевую форму закрепления своего опыта, используя в качестве иллюстративного материала фотографии, рисунки, схемы и пр. Вместе с тем нет оснований полагать, что «мужская» диалектная речь менее эмоциональна и экспрессивна, чем женская: в пользу этого утверждения свидетельствует использование богатого арсенала языковых средств вербализация субъективного отношения к действительности: фонетико-интонационных («Чито испугалиси»), лексико-словообразова-тельных (китаеза, петухан, семихвостная дера), морфологических (подь сюды).
Вербально-семантическую специфику языковой личности жителя Вологодского края определяет диалектная основа - севернорусский говор, относящийся к одному из представленных на данной территории диалектных объединений внутри северного (севернове-ликорусского) наречия, генетически восходящих к древненовгород-скому диалекту. На фонетическом уровне обращает на себя внимание сохранение предударного и заударного еканья (с братцом Сашой), устойчивое произношение долгих твердых шипящих (учи-лишшо), а также фонетические упрощения в заударной части слова, свойственные вологодским говорам (милось, думаэт). На морфологическом уровне наиболее устойчиво сохраняется унификация форм дательного и творительного падежей множественного числа существительных по форме дательного (уход за личным скотом и курам), а также существование форм инфинитива с безударным -ти (ести, класти). Из синтаксических диалектных черт обращает на себя внимание использование причастий в функции сказуемого в безличных предложениях («И было молено всем богам и святой Богородице»). Несмотря на предположения о том, что в речи информантов-мужчин диалектные черты могут быть представлены слабее, чем в женской речи, представленные данные свидетельствуют о том, что сохранность локальных черт в целом достаточно высока, но неодинакова с точки зрения языковых уровней. Наиболее устойчиво сохраняются фонетические локальные черты, достаточно широко представлена диалектная лексика, тогда как локализмы в сфере морфологии и синтаксиса встречаются значительно реже.
Анализируя лексический состав речи информатов, авторы отмечают, что на фоне преобладания в ней общерусских лексических единиц выделяется заметное количество локализмов предметно-бытовой сферы, а также специальной лексики, в составе которой
представлены как территориально не локализуемые профессионализмы, так и местные слова производственно-технической сферы.
Прагматические особенности диалектной языковой личности определяются тем, что весь спектр коммуникативных ситуаций, в которые она вовлекается, базируется на большей или меньшей локальной общности коммуникативного (лингвистического, экстра- и паралингвистического) кода между участниками общения. Она в значительной мере обнаруживается между земляками - жителями одной местности, обладающими общим арсеналом лингвистических средств, а также узуальным сводом правил речевого поведения. Если в системе кодирования информации обнаруживаются существенные расхождения, то участникам общения приходится проявлять различные формы коммуникативной гибкости, прибегать к литературно-диалектной и междиалектной диглоссиии. В речевой практике информантов-мужчин можно заметить тяготение к письменноречевым локально не маркированным образцам: на построение их высказываний влияют соответствующие им по времени нормы официально- деловой и публицистической речи, прецедентные тексты художественной литературы, образцы конфессиональной и фольклорной речи. При этом в устноречевой коммуникации местные языковые средства и поведенческие особенности сохраняются весьма устойчиво. Вербализуя, как правило, доминирующую коммуникативную позицию, информанты-мужчины осознают себя носителями социального и профессионального опыта, что вполне определяет присутствие в их речи территориально маркированных средств кодирования информации.
Перечисленные особенности диалектной мужской языковой личности, как представляется авторам, могут быть конкретизированы и существенно дополнены в процессе дальнейших размышлений над темой исследования. Вместе с тем уже на данном этапе его осуществления с уверенностью можно говорить о том, что речевой портрет мужчины-жителя Вологодского края обладает очевидным своеобразием и требует дальнейшего детального изучения с целью системного разноаспектного описания феномена русской языковой личности.
Е.А. Казак
