CC BY
7
ким образом, большие данные с малым фокусом - это еще один способ решения важной этнографической проблемы, а именно проблемы выявления границ некоторого непредставленного или плохо представленного сообщества, не имеющего пространственной локализации. Контекстуальность анализа больших данных -это одно из главных требований со стороны социальных и гуманитарных наук.
В заключение автор отмечает, что, несмотря на шум вокруг больших данных и на то, что big data становятся зонтичным понятием, обозначающим все и ничего, появление этого феномена и новых методов ставит под вопрос основания социальных наук и проблематизирует концепты. Поэтому необходимо очертить контуры перспективных исследований в области взаимодействия этнографии и big data (с. 64).
Т.В. Виноградова
2018.04.024. ПОЛНАЯ КАРТИНА ВЕЧЕРИНКИ: НАУЧНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ ПО ВЗАИМОДОПОЛНЕНИЮ СОЦИАЛЬНЫХ ДАННЫХ / БЛОК А., КАРЛСЕН Х.Б., ЙЁРГЕНСЕН Т.Б., МАД-СЕН М.М., РАЛУНД С., ПЕДЕРСЕН М.А.
Stitching together the heterogeneous party: A complementary social data science experiment / Blok A., Carlsen H.B., J0rgensen T.B., Madsen M.M., Ralund S., Pedersen M.A. // Big data & society. - 2017. -Vol. 4, N 2. - P. 1-15. - Mode of access: https://doi.org/10.1177/ 2053951717736337
Ключевые слова: большие социальные данные; этнография; миры данных; эксперимент; комплементарность; вечеринка.
Эра исследования больших данных и компьютерной социальной науки, по словам авторов, сотрудников Копенгагенского университета (Дания), породила ряд изменений внутри и вне социальных наук. Одно из них касается того, что границы между ранее самостоятельными форматами данных (цифровыми, численными, этнографическими, визуальными и пр.) стали размываться и эти форматы начали иным образом взаимодействовать друг с другом.
Большие социальные данные и этнография, как доказывает ряд исследователей, имеют ряд схожих черт. Их интересует повседневная жизнь, паттерны социальности, интеракции людей в про-
странстве, а также целостный подход к анализу современного мира. В своей статье авторы приводят пример сотрудничества шести этнографов и социологов (авторов этой статьи), которые работали вместе в течение недели, проводя эксперимент по объединению форматов «больших» транзакционных данных и «малых» этнографических наблюдений.
Объектом изучения стала вечеринка для первокурсников, которая проходила в Датском техническом университете. В ходе этого эксперимента была предпринята попытка объединить «большие» цифровые и «малые» этнографические данные, соответственно представленные в форме записей Ыи^ооШ и в виде результатов включенного наблюдения. «Задача состояла в том, чтобы исследовать шаги, которые нужны для того, чтобы сшить гетерогенные миры данных этнографии и компьютерной науки новым, комплементарным и неиерархическим способом» (с. 2). Решая эту задачу, авторы обратились к анализу «отливов» и «приливов» в социальной интенсивности и атмосфере вечеринки, сопоставляя этнографические полевые заметки, которые вел один из авторов, и сигналы Ыие1ооШ.
Используя методы этномайнинга и качественно-количественный подход Б. Латура, авторы показали, как на практике этнографические и цифровые транзакционные данные могут быть объединены и взаимно дополнять друг друга. Их подход «одновременно подтвердил и расширил уже существующие попытки практического изучения интерфейса больших данных и этнографии, добавляя к ним реальное описание и методологический язык, который может быть использован при работе с этими двумя мирами данных, продемонстрировав возможности их одновременного и взаимодополняющего использования» (с. 12).
Т.В. Виноградова
ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ СТРУКТУРЫ НАУКИ. УПРАВЛЕНИЕ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ
2018.04.025. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ И ТРАНСФОРМАЦИЯ ИННОВАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ: ПОВЕСТЬ О ДВУХ АКАДЕМИЯХ / КАРАУЛОВА М., ШАКЛТОН О., ЛЮ В., ГЁК А., ШАПИРА Ф.
Institutional change and innovation system transformation: A tale of two academies / Karaulova M., Shackleton O., Liu W., Gök A., Shapira Ph. // Technological forecasting & social change. - 2017. -Vol. 116. - Р. 196-207. - Mode of access: http://dx.doi.org/10.1016/ j.techfore.2016.10.018
Ключевые слова: переход инновационной системы; институциональные изменения; Китай; Россия; Китайская академия наук; Российская академия наук.
По мнению международного коллектива авторов статьи, их исследование опыта институциональной трансформации академий наук Китая и России входит в контекст общественных дискуссий по актуальным вопросам инновационной политики. В последние десятилетия ХХ столетия во многих странах происходили преобразования научно-исследовательских организаций и механизмов их финансирования, инициированные правительствами. Результаты таких преобразований, особенно в США, активно обсуждаются и становятся предметом научного исследования. Развивающиеся экономические системы стремятся использовать лучшее из этого опыта, чтобы повысить эффективность своих инновационных структур посредством внедрения апробированных институциональных схем.
В своем исследовании реформирования академий наук двух стран - Китайской академии наук (КАН) и Российской академии наук (РАН) - авторы опирались на эвристическую структуру мар-
керов институциональных изменений, применив ее в первую очередь к анализу развития нанотехнологий в обеих странах. Были выделены четыре маркера: 1) производство и выпуск; 2) воссоздание; 3) центрированность; 4) компетентность и автономия.
Область нанотехнологий, по мнению авторов, может служить удачным «испытательным стендом» для исследований институциональных процессов технологических изменений. Кроме того, нанотехнология была объявлена приоритетным направлением исследований в научно-технической политике и в Китае, и в России.
Используя библиометрический подход (данные WoS и других доступных хранилищ данных), авторы идентифицировали и проанализировали публикации, авторы которых располагались в России или Китае. Использование ПО VantagePoint позволило снять омонимию и провести группировку данных различных институтов российской и китайской академий наук. После очистки и удаления дубликатов набор данных включал 176 472 публикации для Китая и 33 538 публикаций для России за период 1990-2012 гг. (с. 199). Эти данные были дополнены информацией из вторичных источников и данными 54 полевых интервью, проведенных в Китае и России в 2014 г.
Показатели маркеров. Производство и выпуск научной продукции в Китае характеризуется быстрым ростом числа научных публикаций и заявок на патенты и$РТО в последние годы. В сфере нанотехнологий ученые КАН опубликовали приблизительно 38 700 работ в период 1990-2012 гг. Однако затем доля КАН в публикациях, посвященных нанотехнологиям, постепенно снижалась - с 70% в 1991 г. до 16,5% в 2012 г. (с. 200). С 1990 по 2012 г. РАН выпустила около 22 800 публикаций. Доминирование РАН в этой сфере сохранялось: в среднем доля академии в общем числе публикаций держится на уровне 70% на протяжении всего периода (с. 200).
Растущая роль различных других исполнителей исследований в области нанотехнологий придает динамизм научной системе Китая. За прошедшие два десятилетия получили стремительное развитие исследовательские университеты в Пекине, Шанхае и других регионах, и в итоге КАН больше не является монополистом в сфере нанотехнологий. Получив институциональную и финансо-
вую поддержку в ходе реформы, российские университеты также расширили свое участие в нанотехнологических исследованиях, но в меньших масштабах. В течение 1990-х и 2000-х годов выпуск научных публикаций в ведущем институте в области нанотехноло-гий - Физико-техническом институте им. Иоффе РАН - оставался стабильным, но в 2006 г. по числу публикаций он сравнялся с Московским государственным университетом. Однако если объединить публикации всех институтов РАН по данной тематике, то долгосрочное доминирование академии окажется очевидным.
С точки зрения качества публикаций авторы указывают, что КАН произвела 30% от 100 наиболее процитированных лучших китайских публикаций по нанотехнологиям в 1990-2012 гг. В целом среднее число цитат на статью КАН равно 5,2, что выше среднего для цитат публикаций других учреждений: для университетских статей - 3,9, для государственных исследовательских организаций - 2,7. Высокая цитируемость публикаций институтов академии подтверждает статус КАН как элитного учреждения в китайской научно-технической системе (с. 200). Многие аналитики считают, что реформа КАН была основным фактором успеха всей китайской научно-технической системы.
Конец ХХ столетия стал периодом строгой проверки для обеих академий. В 1990-х годах, когда в стране проходил переход от плановой к рыночно-ориентированной экономике, КАН столкнулась с серьезными трудностями: большая численность персонала, не занятого в исследованиях; пожилой возраст ученых; устаревшие приоритеты исследований. В ответ на эти вызовы КАН инициировала «Программу инновационных знаний» (Knowledge Innovation Program - KIP), которая включила четыре главных элемента: 1) изменение процедур финансирования; 2) формирование научно-технической инфраструктуры; 3) совершенствование методов управления персоналом; 4) совершенствование методов оценки текущей деятельности. С помощью этой программы были учреждены «инновационные фонды» с целью поддержки инновационной работы научно-исследовательских институтов (НИИ). Сами НИИ были реструктурированы, их число сократилось до 84. Некоторые институты с ориентацией на прикладные исследования фактически превратились в предприятия (с. 199). В то же время КАН сократила численность персонала и приложила все усилия,
чтобы привлечь к работе молодых талантливых ученых из-за границы. Для многих китайских исследователей, работающих за рубежом, высокие зарплаты, предложения щедрой финансовой поддержки и престижа стали большим стимулом для возвращения на родину. Приблизительно половина из 49 тыс. исследователей в КАН, главным образом в возрасте старше 50 лет, потеряли условия пожизненного найма. Новые механизмы оценки исследовательской деятельности создали конкурентную среду: честолюбивые и талантливые исследователи получили доступ к большим ресурсам и поддержке.
РАН также имеет наибольшее число цитирований своих публикаций по нанотехнологической тематике в России. Авторы статей из РАН представляют более 4/5 из 100 наиболее цитируемых работ. РАН также имеет более высокий средний показатель цити-руемости, чем другие российские научные учреждения, - 4,6; публикации университетов и государственных исследовательских организаций цитируются в среднем 3,2 и 3,9 раза соответственно. Девять из десяти ведущих процитированных российских ученых в области нанотехнологий связаны с РАН, один ученый работает в университете. Тем не менее, хотя РАН еще производит исследования самого высокого качества в российской исследовательской системе, в пределах непосредственно академии наблюдается высокая степень стратификации. Несколько ключевых центров поддерживают высокие стандарты исследований, в то время как периферийные институты заметно отстают.
Воссоздание. Развитие и привлечение новых людских ресурсов - наиболее важный параметр воссоздания учреждения, особенно в научных исследованиях. По данному критерию нанотех-нологический сектор в науке Китая демонстрирует устойчивое увеличение доли новых авторов в период 1990-2005 гг., и приблизительно четверть из них аффилированы с КАН (CAS Graduate School). Реформирование академии привело к увеличению численности обучающихся: от 12 тыс. студентов в 2000 г. до более чем 40 тыс. - в 2015 г., в число которых входит более 22 тыс. соискателей докторской степени. Доля новых авторов в области нанотех-нологий, связанных с КАН, оставалась равной приблизительно 1/10 от общего их числа в период 2005-2012 гг., что отражает вы-
сокую степень участия в этой работе других учреждений китайской научно-технической системы (с. 200).
Помимо студентов к научной работе в своей стране приступают «возвращенцы» - исследователи китайского происхождения, обученные за границей, которые возвращаются в Китай после завершения зарубежной карьеры, как правило, из западных стран. Для работы с такими специалистами развернуты «программы поддержки талантов», например программы «1000 талантов», «1000 молодых талантов» и «Программа привлечения иностранных экспертов». Соответствующие мероприятия стали частью более широкой политической повестки дня китайского правительства, которое рассматривает людские ресурсы как важный актив страны и стремится использовать человеческий капитал из-за границы таким образом, чтобы повысить качество внутреннего человеческого капитала. По данным авторов статьи, в период между 1999 и 2005 г. «обратный приток мозгов» в Китай увеличивался с 7 до 30 тыс. ежегодно. С 1998 по 2009 г. более тысячи ученых, вернувшихся из-за границы, получили работу в КАН (с. 200).
На этом фоне РАН демонстрирует противоположную тенденцию. Средний возраст научно-исследовательского персонала в области нанотехнологий в 2008 г. составил 51 год (43,2 в 1990 г.). Более серьезной проблемой РАН является отрицательный отбор. Пути перехода из университета в исследовательскую лабораторию РАН остаются архаичными, стипендии - непривлекательными, особенно в таких дорогих городах, как Москва и Санкт-Петербург. Усилия, направленные на упрощение возвращения и улучшение карьерных перспектив молодых и возвращающихся ученых, - программа «Мегагранты», федеральные целевые программы и премии молодым исследователям - пока не дают положительных результатов.
Китайская и Российская академии наук различаются также с точки зрения организационных изменений. Большие организационные реформы в КАН проходили с конца 1990-х до начала 2000-х годов. Китайская академия адаптировала методы управления, используемые в развитых странах, и организовала обучение персонала за границей (включая посещение ведущих европейских и американских научных организаций). Для всех сотрудников - технического персонала и ученых - были введены алгоритмы оценки
эффективности, а также материальные стимулы, которые пропагандировали культуру интенсивной работы «публикуйся или погибнешь» (с. 201).
Недовольство российских исследователей реформами в РАН было вызвано в основном действиями государственных чиновников по внедрению экспертной оценки и других стандартных академических практик. После сокращения финансирования, установления лимитов по приему новых работников и падения престижа институты РАН заняли оборонительную позицию и перешли в режим выживания. Низкие результаты были оправданы ограниченностью ресурсов. Академия избегала активных взаимодействий с правительством, бизнесом и общественностью.
В течение приблизительно двух десятилетий изоляционистская позиция сохраняла РАН в том состоянии, в каком она была в момент распада Советского Союза, хотя ресурсов осталось гораздо меньше. Для некоторых академиков консервация методов советской эпохи, по всей видимости, помогла сохранить их положение, но такая непреклонность сильно ослабила РАН и ее положение в мире, где пространство исследований стремительно глобализируется. Автаркия в публикационной политике привела к соответствующим результатам. Примерно 2/5 всех публикаций РАН по нанотех-нологиям, индексированных в WoS, появляются в 20 журналах; из них 15 - переведенные версии журналов РАН, изданных первоначально на русском языке. Дополнительно авторы РАН часто печатаются в журналах своих институтов в формате «рабочего документа». До 1997 г. было больше публикаций в международных журналах, но с 1997 г. публикации в журналах РАН выросли в среднем на 14,2%, по сравнению с 7,9% - для публикаций в международных журналах. Привилегированное положение РАН в издательском деле выражено также в том, что 30% публикаций по нанотехнологиям с результатами, которые не произведены академией, напечатаны под грифом РАН (с. 201).
КАН оказалась относительно более успешной в восстановлении своего научного потенциала и обеспечении научного лидерства. Однако анализ проведенных реформ показывает наличие некоторых проблем и неэффективность. Например, курс на омоложение персонала КАН привел к диспропорции в численности молодых и возрастных сотрудников. Кроме того, в результате введения оценки
по индексам цитирования KIP создается напряжение в отношениях, что служит большим препятствием для сотрудничества между институтами, дисциплинами и учеными. Давление, принуждение к повышению публикационной активности также привели к проблемам (в университетах и в КАН), связанным с качеством исследований, авторской этикой и плагиатом. Ввиду низких тарифных ставок ученые вынуждены обращаться за грантовой поддержкой одновременно в несколько организаций.
Центрированность. После разрыва отношений между Китаем и Советским Союзом в 1950 г. каждая академия наук приняла собственные модели и подходы в институциональной организации и специализациях. Как показывает случай нанотехнологий, китайский формат предусматривает фокус на имеющемся потенциале. В рамках широкого спектра научных тем китайские публикации в области нанотехнологий демонстрируют склонность к фундаментальным наукам, с особым интересом в химии (24%), материаловедении (42%) и физике (33,5%). За наблюдаемый период КАН опубликовала труды своих ученых в 140 тематических категориях, при этом 76% статей относятся к десяти первым дисциплинам (с. 202).
Публикации РАН относятся к 131 тематической категории из 157, освещаемых в рамках всего направления нанотехнологий в России. Российские исследования нанотехнологий сфокусированы главным образом на естественных науках - физике (47,4% всех публикаций), физике конденсированного вещества (20%), мульти-дисциплинарном материаловедении (13,3%), физической химии (9,0%) и оптике (4,8%). 80% статей посвящено тематике десяти дисциплин, входящих в первые десять наименований. Научные организации, не относящиеся к системе РАН, опубликовали 76,5% статей по этим дисциплинам (с. 202).
Пространственная центрированность. Одной из задач Академии наук СССР была модернизация и «просвещение» регионов, что привело к формальному академическому присутствию в каждом из 83 географических подразделений. Сегодняшняя РАН имеет три региональных подразделения (сибирское, уральское и дальневосточное), 15 региональных научных центров - лидеров регионального развития.
Перед КАН до 1980-х годов не ставилась задача регионального развития, хотя было некоторое перераспределение отделений и ученых в направлении отдаленных и сельских территорий во время культурной революции 1960-х годов. Сегодня КАН имеет 12 региональных отделений, институты в 20 областях и муниципалитетах, главным образом в восточных и центральных регионах Китая.
Основная часть исследований РАН произведена в трех больших научных агломерациях: Москве (34,8%) и Московской области (12,1%), Санкт-Петербурге (25,3%) и Новосибирске (13,4%). Вместе эти агломерации опубликовали 85,6% всех работ российских ученых в области нанотехнологий. За период исследования Московский кластер РАН поддерживал свою ежегодную долю в публикациях приблизительно в 31%, тогда как темпы роста в других крупных региональных центрах, особенно в Санкт-Петербурге, остановились или уменьшились (с. 202).
Распределение китайских публикаций по тематике нанотех-нологий несколько смещено к восточному побережью. Пекин занимает первое место среди 33 областей (25,0% всех публикаций по нанотехнологиям), за ним следуют Шанхай и Цзянсу (13,4% и 10,0%). Вклады семи других китайских областей - Цзилиня, Ань-хоя, Чжэцзяна, Гонконга, Хубэя, Ляонина и Шаньдуна - составляют 5-7%. Исследования нанотехнологий в КАН географически более сконцентрированы, чем в Китае в целом: 42,4% публикаций осуществлены учеными КАН в Пекине, Шанхай и Цзилинь произвели 16,1% и 12,5% соответственно. Область Аньхоя произвела 5,6% публикаций КАН, и другие области - менее 5%. Таким образом, в том, что относится к нанотехнологиям, КАН не способствовала районированию китайской науки в такой же степени, как другие национальные научные учреждения (с. 202).
Эта исторически меньшая региональная дисперсия объясняет относительно более высокую концентрацию исследований КАН: пять ведущих институтов КАН опубликовали более 90% всех работ КАН (в РАН соответствующий показатель составляет 85%). Однако и в КАН, и в РАН тенденции указывают на заметное снижение таких высоких показателей концентрации. Хотя этого недостаточно, чтобы говорить о децентрализации исследований в РАН и КАН, региональные и периферийные институты обеих ака-
демий получают больше возможностей для выхода на международный уровень. Особенно заметна эта тенденция в КАН: например, в 2000-2012 гг. в Чжэцзяне было отмечено 26-кратное увеличение показателей публикационной активности, а в Гуандуне и Шаньдуне - 15-кратный рост. В РАН ни одно из региональных отделений не продемонстрировало более чем шестикратное увеличение показателей числа публикаций (с. 202).
Компетентность и автономия. Быть в центре исследований не обязательно означает быть значимым для других акторов в системе. В этом плане положение РАН и КАН значительно различается: библиометрические индикаторы показывают, что КАН намного более значима в своей институциональной системе, чем РАН. Изоляционистская позиция РАН усугубляется нехваткой ресурсов и утратой институционального лидерства в постсоветский период. Напротив, инициатива КАН «обновить себя» и ресурсные рычаги, задействованные в достижении цели остаться в центре принятия политических решений, оказали заметное влияние на текущее ведущее положение академии.
Хотя РАН и доминирует в производстве научных знаний в России, ее взаимодействия с другими акторами в национальной научно-технической системе относительно ограничены. Исследователи РАН предпочитают публиковать совместные работы с сотрудниками собственных институтов (26,3%) или с международными партнерами (41,9%), но не с учеными из других российских научных организаций. КАН в большей степени вовлечена в научно-исследовательские сети: 37,2% работ КАН были опубликованы в сотрудничестве с отечественными авторами, 18,6% - с зарубежными (с. 203).
Интернационализация исследований важна и для России, и для Китая. Академии обеих стран активно сотрудничают на международном уровне, хотя каждая предпочитает своих партнеров: США являются приоритетом для КАН (34,5% всех публикаций в сотрудничестве на международном уровне), а для РАН главный партнер - Германия (28,7%). КАН и РАН включены в более обширные и разнообразные сети международного сотрудничества, чем их коллеги из других организаций их научно-технических систем. В КАН такие программы, как «1000 талантов», поддержали эту тенденцию, а в РАН международное сотрудничество в некото-
рых случаях оказывается важнее внутренних связей. Например, основной источник научных публикаций, Физико-технический институт им. А.Ф. Иоффе, в производстве 55,7% своих публикаций сотрудничал с зарубежными авторами и в 20% - с отечественными (с. 203).
Финансирование научного учреждения имеет большое значение для укрепления его автономии. Расходы на ИР в КАН повышались по экспоненте: от 0,53 млрд долл. в 1998 г. до 5,45 млрд долл. в 2013 г., с ежегодным темпом роста 19% (с. 203). КАН получает большую долю научного бюджета и является центром притяжения для научно-исследовательских работ, выполняемых другими научными организациями.
Расходы на проведение научно-исследовательских работ в РАН устойчиво повышались, от 0,44 млрд долл. в 2002 г. до 2,26 млрд долл. в 2012 г. КАН и РАН полагаются на государственное финансирование, которое составляет приблизительно 1/3 их научно-исследовательского бюджета (34% для РАН и 36% для КАН) (с. 203).
Существует заметное различие в других источниках финансирования. Финансирование, предоставляемое Министерством образования и науки России, распределяется «сверху вниз». Дополнительное финансирование осуществляется посредством небольших грантов Российского фонда фундаментальных исследований (указано в 67,3% публикаций). Большая часть финансирования для институтов РАН поступает через крупномасштабные проекты, которые являются частью федеральной целевой программы или дополнительного финансирования от Министерства образования и науки.
КАН имеет более гетерогенную систему финансирования исследований. Оно поступает с разных уровней правительства, в том числе от Фонда естественных наук Китая (81,7%) и Министерства науки и технологий Китая (56,4%), а также через крупномасштабные проекты, реализуемые на конкурсной основе. Эта структура финансирования позволяет каждому институту быть относительно автономным. Таким образом, если исследовательская работа в КАН в основном финансируется из внутренних источников (96,4%), то РАН в большей степени зависит от международного финансирования (8,5%), чему способствует наличие
обширной сети сотрудничества с научными организациями Западной Европы (с. 203).
Структура финансирования КАН указывает на то, что академия тесно связана с национальными научными ведомствами. КАН играет не только роль научного центра разработки научно-технической политики, но и роль исполнителя ИР. КАН также выполняет функции научного консультирования в той степени, которая допустима в авторитарном государстве. Ведущие академики (yuanshi) часто дают научные консультации, и таким образом повышается их роль в качестве научной государственной бюрократии (с. 203). Нанотехнологическая инициатива также зародилась в недрах КАН и благодаря усилиям академии стала частью правительственной научной повестки дня. В середине 2000-х годов приблизительно 1/5 состава членов Национального управляющего комитета по нанотехнологиям (National Steering Committee of Nanotechnology) были сотрудниками КАН. Академия, таким образом, выполняет двойную роль: это агентство, определяющее собственную повестку дня и активно участвующее в национальной политике, и в то же время это центр исследований на переднем крае науки.
Напротив, российская нанотехнологическая инициатива была инспирирована правительством. Инициатива возникла не в РАН, а вышла из Курчатовского института. Не имея возможностей для обсуждения инициативы, ученые РАН оказались в роли «догоняющих». Кроме того, указ российского президента 2006 г. лишал РАН главного инструмента автономии: президент РАН, все еще избираемый академией, должен был получить одобрение Президента России. Новые стратегические проекты, нацеленные на развитие науки, такие как программа создания в формате «мегагранта» новых лабораторий под наблюдением признанных на международном уровне ученых, в нынешнем состоянии предназначены для университетов, а не для академии. Реформа 2013 г. лишила РАН некоторых прав собственности и установила еще более жесткий контроль правительства, представленного в лице ФАНО.
Таким образом, анализ динамики роста, организационных и институциональных изменений позволил выявить основные отличия в подходах к модернизации академий наук в России и Китае. Оба государства выбрали в качестве пути развития рыночную эко-
номику, поэтому они остро нуждаются в новых подходах к инновационной политике. РАН и КАН глубоко вовлечены в реформы, однако, как было показано авторами на примере нанотехнологий, существуют большие различия в их проведении и результатах в этих двух государственных научных организациях.
Обе академии наук остаются ключевыми учреждениями в своих национальных научно-технических системах, но различаются системные движущие силы. Китайская система научных исследований развивается быстрее, в том числе и в сфере нанотехноло-гий. С начала 1990-х годов КАН выбрала новые стратегические приоритеты и стала частью национальной политической системы. Эта институциональная реинтерпретация привела к переконфигурации положения академии, укрепила ее центрированность и значимость в китайской научно-технической политике.
РАН подверглась различным экспериментам. Организация оказалась в изоляции и стала зависеть от строгого контроля каналов производства научных знаний, публикаций в престижных журналах, присвоения ученых степеней и других факторов, которые позволили поддерживать ее центральную позицию в системе исследований. Эти привилегии создали для РАН стимулы для сопротивления попыткам изменения институциональных правил. РАН пыталась сохранять свои внутренние структуры и противостоять «мягким» попыткам изменить «правила игры».
Действуя в ином ключе, КАН активно привлекает другие ведущие научные организации Китая к взаимодействиям в рамках китайской научно-технической системы для участия в совместных проектах или конкуренции за финансирование. Явно выраженная культура «публикуйся или погибнешь» в современной научной системе Китая способствует развитию конкуренции в исследованиях. С учетом новых обстоятельств КАН поддержала функциональные мощности исследований на переднем крае науки и стала их центром. В России заметны устойчивый рост публикаций и некоторые положительные результаты системных реформ, произведенных специально для университетов. Однако РАН уменьшилась в размерах, научные исследования ее подразделений все более и более концентрируются всего лишь в нескольких центрах. Несмотря на то что каждая академия постоянно сталкивается с проблемами, по мнению авторов, реструктурированная КАН может
служить хорошим примером открытости для вернувшихся и вновь прибывших ученых, а также образцом синтеза научной и политической деятельности.
С.М. Пястолов
2018.04.026. С.М. ПЯСТОЛОВ. СООБЩЕСТВА СПЕЦИАЛИСТОВ И МЕТОДЫ ИХ ИССЛЕДОВАНИЯ. (Обзор).
Ключевые слова: экосистема науки; трансдисциплинарные взаимодействия; научное сотрудничество; доверие.
Авторы реферируемых статей раскрывают ряд явлений и объясняют связанные с ними понятия, обращаясь к актуальной проблеме поиска интеллектуальных ресурсов для прорывных ИР. Малазийские ученые рассматривают вопросы научного сотрудничества в контексте автохтонного знания (1); исследователь из бизнес-школы Университета Кента (Великобритания) указывает на потенциал онлайн-сообществ (2); концепция экосистем науки служит инструментом обобщения разноплановых наблюдений для экспертов из США (3); японские ученые исследуют новые методы управления процессами структурирования сотрудничества с учетом фактора конкуренции и посреднической роли доверия (4).
Онлайн-сообщества (2) сегодня демонстрируют новые способы производства открытых инноваций. Члены таких сообществ, по существу, берут на себя обязанности поиска идеи или решения актуальной задачи. Таким образом, нередко добровольно и часто без оплаты они исполняют функции, традиционно свойственные сотрудникам специализированных научных учреждений. Стимулом для данной, в целом неопределенной и многочисленной группы людей - «толпы» (crowd) - является в том числе возможность использовать в дальнейшем совместно разработанные технологии.
В многочисленных научных публикациях, посвященных анализу этих проблем, отмечается способность краудсорсинга (crowdsourcing) мобилизовывать творческие усилия большого количества людей. Такие крупные организации, как IBM, активно применяют эти методы. Исследования феномена краудсорсинга показывают, что затраты на решение специфических задач в большинстве случаев оказываются ниже, чем при использовании внутренних ресурсов компании.
