CC BY
52
который нуждается в нашем вмешательстве, резюмирует Танггаард [с. 191].
Е.В. Якимова
2018.04.003. БОТТЕРО В. ЗАНЯТИЯ СЕМЕЙНОЙ ИСТОРИЕЙ: ИДЕНТИЧНОСТЬ КАК КАТЕГОРИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ПРАКТИКИ. BOTTERO W. Practising family history: «Identity» as a category of social practice // British j. of sociology. - L.; Hoboken (NJ), 2015. -Vol. 66, N 3. - P. 534-556.
Ключевые слова: идентичность; любительская генеалогия; нарратив; досуг; социальная практика.
Статья Венди Боттеро (Школа социальных наук, Манчестерский университет, Великобритания) посвящена такой популярной сегодня форме досуга, как любительская генеалогия - (воссоздание семейной истории (биографии семьи) с помощью интернет-ресурсов, традиционных и цифровых архивов, данных переписей населения, газетных и журнальных публикаций, судебных отчетов и т.п. Автор рассматривает любительскую генеалогию в качестве разновидности социальной практики (последовательности целенаправленных действий и совокупности соответствующих навыков), в организационный контекст которой встроены поиски личной идентичности.
По мнению социальных аналитиков, нынешний интерес к «корням» и семейной истории отражает стремление многоликого и разобщенного Я постмодерна «обрести пристань», проследить свою связь с предшествующими поколениями, вернуться к истокам и традиции; продемонстрировать преемственность; восстановить этническую родословную; найти точку опоры в мире, отмеченном печатью глобализации, ослаблением семейных связей и их «биотехнологической реконфигурацией»1. Причины, обусловливающие
1 Erben M. Genealogy and sociology // Sociology. - L., 1991. - Vol. 25, N 2. -P. 275-292; Huyssen A. Twilight memoirs. - L.: Routledge, 1995; Relative values: Reconfiguring kinship studies / Ed. by S. Franklin, S. MacKinnon. - Durham (NC): Duke univ. press, 2001; Basu P. Highland homecomings: Genealogy and heritage tourism in the Scottish diaspora. - Abingdon: Routledge, 2007; Nash C. Of Irish descent: Origin stories, genealogy and the politics of belonging. - Syracuse (NY): Syracuse univ. press, 2008; Kramer A. Mediat[is]ing memory: History, affect and identity in «Who do
всплеск увлечения семейной историей, имеют общий знаменатель, считает Боттеро: это «работа с идентичностью» как побудительный мотив к реставрации семейной биографии и дешифровке семейных преданий. Таким образом, вопрос «кто я такой?» переходит в плоскость поиска истоков - «откуда я пришел?» [с. 535]. Вместе с тем реконструкция семейной истории и утверждение Я-идентичности всегда сопровождаются созданием нарративов, рассчитанных на ту или иную аудиторию, так что данная форма досуга может и должна интерпретироваться в качестве целенаправленной социальной практики. Эти взаимосвязанные аспекты занятий любительской генеалогией (повествование (нарратив) и включенная в него работа с идентичностью в рамках практической организации «поиска корней») служат предметом качественного анализа в эмпирическом проекте, результаты которого позиционируются автором как наглядная демонстрация эффективности осмысления биографии семьи в качестве специфической формы досуговой деятельности (социальной практики, определяющей направление и характер работы с идентичностью) [с. 535].
Боттеро разделяет точку зрения, согласно которой идентичность сама по себе не является практикой - притом что трудно представить себе тип социальной практики, который не оказывал бы влияния на ее участников1. Идентичность скорее выступает атрибутом (моментом, по выражению автора) любой социальной практики и подлежит анализу в ее «дезагрегированном» виде. Автор выделяет такие составляющие идентичности, как самоосмысление, идентификация и категоризация, общность и связанность. Детализация общей идеи идентичности позволяет конкретизировать ее «присутствие» в разных практиках и дифференцировать пути и способы, посредством которых организация специфических практик содействует формированию личной идентичности их субъектов. Применительно к занятиям любительской генеалогией, продолжает Боттеро, следует выяснить, как задачи (и конкретные задания) этого вида досуга сообщают значения и смыслы добытой
you think you are?» // European j. of cultural studies. - L., 2011. - Vol. 14, N 3. -P. 428-445.
1 Warde A. Consumption and theories of practice // J. of consumer culture. - L., 2005. - Vol. 5, N 2. - P. 131-153; Brubaker R. Ethnicity without groups. - Cambridge (MA); L.: Harvard univ. press, 2004.
архивной информации и влияют на расстановку акцентов и итоговые интерпретации «архивариусом» событий и характеров прошлого. Поскольку же идентичность - это то, что возникает в процессе наших практических действий, следует проследить пошаговую организацию (вос)создания семейной истории как способа специфической работы с идентичностью.
Вслед за Аланом Уордом автор статьи рассматривает практику как феномен, онтологически и логически предшествующий действиям занятых в ней индивидов, которые, в свою очередь, квалифицируются как «посетители» или «гости». Ссылаясь на идеи Уорда и Макинтайра, Боттеро подчеркивает, что замыслы участников практики не являются «внешними» по отношению к практике; напротив, задачи и цели, уже заложенные в практике, индивиды принимают как свои собственные и получают «внутреннее вознаграждение» и удовлетворение от приобретения и совершенствования навыков, которые необходимы для реализации этих целей. Так, в контексте практики ее участники генерируют новые желания, новые задачи и новые концепции самой практики1.
В рамках занятий семейной генеалогией, поясняет Боттеро, именно «правила игры» и создают ее предмет - историю (биографию) семьи, направляя в определенное русло желания, предпочтения и интерпретации участников. Иначе говоря, организационный контекст таких занятий задает способы поиска информации, ее толкование и расстановку акцентов [с. 536]. По мере вовлечения в этот вид досуговой деятельности индивид начинает выстраивать свою «карьеру» в качестве успешного архивариуса и биографа, подчиняясь внутренней логике действий, следуя их мотивам, разделяя их ценности и наслаждаясь «наградами». Все эти составляющие досуговой генеалогии вносят свою лепту в сопутствующую ей работу с идентичностью. Последняя, в свою очередь, формируется путем нарративного творчества, сопровождающего «поиск корней» и осмысление событий прошлого. Тем самым семейная история становится ресурсом идентичности для тех, кто к ней приобщается. Сама же любительская генеалогия может быть описана не только в терминах досуговой деятельности, но также в
1 MacIntyre A. After virtue. - Notre Dame (IN): Univ. of Notre Dame press, 1985; Warde A. Theories of practice as an approach to consumption. - L.: ESRC, 2004. -(Cultures of consumption: Working papers; N 6).
виде процессов исторических изысканий и продуцирования информации, притом что все перечисленные практические аспекты оказывают влияние на организацию биографических нарративов. Если вначале интерес к «истокам» и прошлому семьи выглядит как развлечение, то постепенно «охота за предками» становится настоящей манией, а сама семейная история приобретает все большее значение для наличного опыта и личной идентичности участников; неожиданные открытия стимулируют дальнейшие поиски, новые сведения требуют все более тщательного анализа, открывшиеся факты прошлого придают новое звучание уже известному и т.д. По мере продвижения по этому пути участники оттачивают навыки и приемы работы, получая удовольствие не только от конечных результатов, но и от самой текущей практики и ее внутренней организации.
Сегодня исследователи выделяют следующие обязательные элементы в работе с идентичностью как составляющей занятий любительской генеалогией: идентификация с предками как «живыми» людьми; новое открытие Я в процессе приобщения к семейной истории; изменение прежних представлений о своей «принадлежности» на фоне путешествия в прошлое. В соответствии с упомянутыми выше теоретическими установками автор статьи подчеркивает, что эти и другие элементы «детализированной» идентичности формируются именно вследствие особой организации соответствующей практики, но не как результат личного выбора либо индивидуального творчества участников. Этот принципиальный момент ее концепции семейной генеалогии - как формы досуговой и информационной деятельности и встроенной в нее работы с идентичностью - составляет фокус эмпирического проекта, результаты которого изложены автором во второй части статьи.
Исследование проводилось в форме полуструктурированного качественного интервью (длительность беседы - 3-4 часа); участникам было предложено рассказать о том, как именно осуществляется «поиск корней» и что уже удалось выяснить о прошлом семьи. Респонденты имели возможность обсуждать ту информацию и те аспекты своего хобби, которые они сами считали существенными для своих занятий. Особое внимание уделялось объяснениям и нарративам - устной интерпретации событий прошлого и действий персонажей семейной истории. Респонденты демонстрировали ар-
хивные находки, газетные вырезки, фотографии и прочие материальные свидетельства, которые послужили основанием для продуцирования семейных нарративов. В фокусе интервью чаще всего оказывалось воссозданное участниками проекта генеалогическое древо, вокруг которого и строилась беседа.
Как отмечает автор статьи, выборка, составленная на основе данных специализированных сайтов, местных библиотек, семейных клубов и тематических центров Северной Англии, не может считаться репрезентативной для Великобритании в целом. Среди 21 участника проекта (13 мужчин и 8 женщин) преобладали образованные белые британцы, представители старшего поколения (средний возраст - 57 лет), чей «культурный капитал был выше экономического» [с. 554]. В основном это были представители среднего класса (менеджеры, технический персонал, преподаватели, в том числе пенсионеры); одна участница являлась домохозяйкой, четверо занимались квалифицированным физическим трудом. В числе респондентов были как уроженцы Северной Англии, которые на момент проведения исследования проживали в других регионах страны, но вели свою родословную именно из этих мест, так и обитатели этой части страны, которые разыскивали свои корни в самых разных уголках Великобритании и за ее пределами. Цель выборки, составленной методом снежного кома, состояла в том, чтобы набрать группу фанатов любительской генеалогии, практикующих разные методы и приемы (вос)создания семейной истории (в одиночку или в составе группы единомышленников).
Качественный анализ материалов интервью еще раз показал ключевую роль работы с идентичностью в процессе занятий любительской генеалогией, подчеркивает Боттеро. Респонденты демонстрировали «в действии» те самые составляющие процесса создания биографически семейных нарративов, о которых упоминают большинство современных исследователей: углубленное самоосмысление (путем создания параллелей или прямого отождествления с поступками и характерами персонажей семейной истории); «расширение» диапазона Я-идентичности за счет новых знаний о «корнях» и «принадлежности»; погружение в контекст значимых социальных событий прошлого, связанных с семейной биографией. Нарративы и объяснения, предложенные участниками проекта, обнаружили творческую и фантазийную природу занятий любитель-
ской генеалогией в качестве креативной практики укрепления родственных уз и конструирования исторической и географической «аутентичности» своего Я. Самоосмысление и идентификация с прошлым семьи в рамках ее (вос)созданной биографии оказались самыми главными «продуктами» этого вида досуговой деятельности. В ходе генеалогических изысканий обретение, укрепление и экспансия личностной идентичности участников проекта осуществлялись посредством установления (и нарративного конструирования) психологической, поведенческой, нормативной и т.п. преемственности ныне живущих со старшими поколениями семьи (чаще всего на уровне прапрадеда и прапрабабушки).
Важнейшим элементом (и предпосылкой) любительской генеалогии оказались способность и культивируемый практический навык воплощения и индивидуализации прошлого, т. е. представление героев семейной истории (в том числе фантазийное) как «людей из плоти и крови». К числу ключевых аспектов этого вида досуга относятся также попытки понять, объяснить и оправдать их поступки, включая те, что не вписываются в нормы морали (адюльтер, внебрачные дети, предательство, измена и т.п.). Здесь главная роль принадлежит «Я-проекции в прошлое» и идеологии «межпоколенческих семейных связей» [с. 539]. Еще одна составляющая занятий любительской генеалогией, которая определяет содержание нарративов и интерпретаций семейной биографии, -это целенаправленная информационная селекция (фактов, персонажей, событий, документов), которая чаще всего должна создать в глазах посторонних благоприятный образ персонажей семейных преданий, в том числе одиозных. При этом направление дискурса и формирование оценок здесь задаются не только соображениями семейной чести, но и масштабными историческими событиями и явлениями (войны, национальные диаспоры, колониализм, рабство, эмиграция и т.п.). В конечном счете цель обращения к прошлому сводится к тому, чтобы найти нечто (человека, цепь событий, группу людей), что может служить подтверждением чувства собственного Я исследователя-любителя, так что нарратив (творческое переосмысление минувших лет и событий) становится средством установления преемственности нынешнего Я с семейной традицией и инструментом подтверждения его целостности и значения в настоящем.
Второй аспект анализа материалов интервью был связан с теоретической предпосылкой проекта Боттеро, касающейся понимания практики в качестве детерминанты целей и мотивов ее участников. В связи с этим автор уделяет особое внимание сообщениям респондентов о том, как (поэтапно и пошагово) был организован их процесс поиска, селекции и толкования релевантной информации. В большинстве случаев энтузиасты любительской генеалогии вынуждены довольствоваться весьма скудными сведениями, охватывающими родственников в третьем-четвертом поколениях. За редким исключением (мемуары, письма, устные предания), информация носит стандартный характер (рождение, смерть, брак, дети, развод, род занятий, недвижимое имущество), так что требуется немало творческих сил и желания, чтобы преобразовать сухие архивные факты в захватывающие нарративы. Тем не менее даже незначительные удачи и находки на этом пути вселяли в респондентов оптимизм и надежду, расценивались как награда и стимул к дальнейшим поискам. Многие участники проекта подчеркивали увлекательный, захватывающий, всепоглощающий характер своего весьма затратного хобби и сетовали на дефицит внимания со стороны непосвященных, которые чаще всего скептически относятся к их «открытиям».
Таким образом, замечает Боттеро, в ходе проекта в полной мере удалось реализовать исходный методологический замысел, а именно анализ феномена любительской генеалогии как формы досуга не в терминах социальной либо когнитивной психологии (как следствия индивидуальных склонностей, интересов, замыслов и планов), а с позиций теории социальной практики, когда организация соответствующих занятий выступает побудительным и направляющим фактором конкретных действий вовлеченных в них людей, участвуя в работе с их идентичностью в пределах материальных и структурных условий осуществления практики [с. 541]. Новый подход, пишет в заключение Боттеро, позволяет избежать методологического индивидуализма и волюнтаризма в процессе осмысления и толкования идентичности, встраивая данную категорию социального знания в социально-практический контекст, каковым в данной статье служат занятия любительской генеалогией.
Е.В. Якимова
