CC BY
55
ОБЩЕЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ И ОТДЕЛЬНЫЕ МЕТОДЫ
2018.03.002. РАДБИЛЬ Т.Б. ЯЗЫК И МИР: Парадоксы и взаимоотражения. - М.: Издат. дом ЯСК, 2017. - 592 с. - (Язык. Семиотика. Культура).
Ключевые слова: философское восприятие языкознания; языковой менталитет; языковая картина мира; языковая концептуализация мира; естественный язык; логический анализ; языковая аномальность; лингвопоэтика; нарратология.
Тимур Беньюминович Радбиль - д-р филол. наук, профессор кафедры современного русского языка и общего языкознания, профессор кафедры судебной экспертизы Национального исследовательского Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского, профессор департамента прикладной лингвистики и иностранных языков Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» - Нижний Новгород.
Монография состоит из введения, четырех частей и заключения.
Во введении отмечается, что в монографии обсуждается диапазон лингвофилософских проблем взаимоотношений мира, человека и языка, которые объективированы в процессах речевой деятельности, в дискурсивных процессах, в порожденных личностью текстах. Книга обобщает результаты почти 30-летних исследований автора в четырех областях, объединенных общностью методологического подхода на основе научной идеологии лингвистического антропоцентризма: проблема языковой концептуализации мира; логический анализ естественного языка; теория языковой аномальности; прагматика художественного слова и «лингвистика креати-
ва». Исходным теоретическим принципом, который объединяет все разнообразные исследования, собранные в данной работе, является идея изоморфности фундаментального устройства мира, человеческого сознания и естественного языка.
Проблема взаимоотношений языка и мира имеет почетную исследовательскую традицию, насчитывающую не одно тысячелетие религиозных, философских, научных, публицистических поисков, которые начались задолго до того, как человечество научилось составлять библиографические списки. Автор полагает, что все, что люди ни говорили бы и ни писали бы на языке, все, что другие люди ни говорили бы и ни писали о языке, - словом, вся совокупность говоримого о и на языке, начиная с короткой реплики в бытовом диалоге и заканчивая 20-томным толковым словарем, имеет несомненное отношение к проблеме «язык и мир».
«Мир», конечно, не сам по себе. «Мир», каким бы он ни был per se, - глазами человека. Если человек включается в эпистемиче-скую перспективу в роли ее субъекта, источника информационного освоения мира - тогда должен быть постулирован и третий член -язык, орган концептуализации мира.
Первое исходное теоретическое положение, которое объединяет все разнообразные исследования, собранные в проведенном исследовании, - это идея изоморфности фундаментального устройства мира, человеческого сознания и естественного языка, которая была подготовлена всем развитием «лингвоцентрированной» философии и философски ориентированной лингвистики на протяжении ХХ в. Эта изоморфность не означает обусловленности жестко детерминированного типа.
В качестве второго базового теоретического положения, которое на самом деле есть лишь оборотная сторона первого, выступает представление об антропоцентризме естественного языка. Научная идеология лингвистического антропоцентризма исходит из того простого факта, что природа, сущность и основные свойства языка обусловлены особенностями физического и психического устройства человека, и в соответствии с этим язык должен изучаться.
Автор полагает, что не следует забывать, что с самого появления на земле человек был не только существом социальным, мыслящим и говорящим - он был существом национальным: человек всегда ощущал принадлежность к племени, к роду, к семье как
нечто сущностно важное для человеческого типа бытия в мире. В сущности, человек только тогда становится человеком, когда он с детства усваивает язык. Потому что вместе с языком он усваивает некую коллективную и обязательную для всех систему норм и ценностных ориентиров своего народа. Язык, по сути, и есть его духовная культура. Его национальная идентичность. Поэтому лингвистический антропоцентризм неизбежно имплементирует этно- и культуроцентризм.
В монографии формируются четыре сквозные и взаимообусловленные линии исследования.
В первой части «Проблемы языковой концептуализации мира и "языка культуры"» обсуждаются проблемы языковой ментально-сти, языковой культуры мира и национально-культурной обусловленности языка этноса. Освещаются общие вопросы языковой объективации культурно-значимой информации, а также специфика ее языкового представления на всех «уровнях» (слоях, стратах) языкового менталитета: это уровень непосредственно системы языка, уровень знания о мире, уровень системы ценностей и уровень ре-чеповеденческий. Рассматривается вопрос о том, в какой мере активные процессы в новейшей речевой практике носителей русского языка конца ХХ - начала ХХ1 в. соответствуют национально-обусловленным способам языковой концептуализации мира.
Во второй части «Логический анализ естественного языка» представлены многолетние изыскания автора в рамках деятельности проблемной группы «Логический анализ языка» Института языкознания РАН. Представленный материал призван показать богатство и разнообразие тем и проблем, присущих современному, постструктуралистскому, неклассическому этапу логического анализа языка, который смело включает в зону исследовательского внимания широкий диапазон «запрещенных» традицией логического направления в языкознании вопросов, связанных с учетом «человеческого фактора» в языке, с изучением интенций и мотива-ционно-прагматических установок говорящего и специфики перцепции адресата, с исследованием характера порождения и восприятия дискурсивных процессов, с описанием этнокультурной специфики «взгляда на мир» в естественном языке и пр.
В третьей части «Теория языковой аномальности» освещены различные аспекты предлагаемой автором книги концепции пре-
одоления, «снятия» языковой аномальности разных типов в интенсиональных контекстах, прежде всего - в художественном тексте. При этом языковые аномалии трактуются достаточно широко - в их состав включаются аномалии прагматические, нарративные, дискурсивные и т.п. Автор преследует следующую исследовательскую стратегию - описание взаимообратимости нормы и аномалии при переходе от модуса «реальность» к модусу «текст». На этом фоне обосновывается релевантная типология языковых аномалий применительно к специфике художественного слова и шире - любого неконвенционального, креативного использования языка (например, в рекламе, в медийном дискурсе, в политическом дискурсе, в обыденном употреблении). Также рассматривается интересная и дискуссионная проблема освоения языковых аномалий в речевой практике современного общества.
В четвертой главе «Лингвопоэтика и нарратология» рассматриваются общие вопросы современной теории нарратива и прагматики художественного текста, связанные с природой художественности, на основе воспринятого в современной парадигме гуманитарного знания представления о тексте как о коммуникативном событии, как об особом типе речевой ситуации - «неканонической», «редуцированной». В связи с этим несколько по-новому звучат ставшие уже традиционными вопросы о типах и функциях интертекста. Понимание текста как особого «механизма» по порождению смыслов позволил автору сформулировать постулат о невозможности бессмысленного текста. Материал этой части вполне созвучен с идеями и принципами «лингвистики креатива» - крайне интересного и перспективного научного направления, которое успешно формируется сегодня буквально на наших глазах. Кроме общетеоретических проблем, в данной части исследования содержатся исследования, посвященные языку и стилю конкретных писателей и поэтов (Андрей Платонов, Иосиф Бродский, Виктор Пелевин и др.).
Все четыре части исследования объединяются одной сверхидеей (с. 17). Речь идет об упомянутом выше принципе «доверия языку». Этот принцип очень прост. Он означает, что в языке все имеет смысл. Просто этот смысл часто не самоочевиден. Его нужно открывать, напряженно искать, порою извлекать из информационного хаоса.
Автор отмечает, что с самого появления на Земле человек был не только существом социальным, мыслящим и говорящим -он был существом национальным: человек всегда ощущал принадлежность к племени, к роду, к семье как нечто сущностно важное для человеческого типа бытия в мире. И именно эта принадлежность диктовала человеку особенности взгляда на мир, ценностной ориентации в мире и практического поведения. Эта принадлежность, творчески преобразованная сознанием и пропущенная через призму ценностной и эмоционально-чувственной сферы, воплощенная в знаковых формах родного языка - и есть национальный, в данном случае - русский, языковой менталитет.
В предлагаемой автором концепции изучения русского языкового менталитета, на первый план выходит синхроническое исследование его разнообразных проявлений, унаследованных от самых далеких наших предков, в фактах современного русского языка.
Поэтому важно не то, что утверждают носители языка, а то, что они считают само собою разумеющимся, не видя необходимости специально останавливать на этом внимание. Более того, важно, что они продолжают так считать и сегодня, как считали когда-то, быть может, еще в эпоху крещения Руси, что и отражает наш живой, повседневный язык.
Язык незаметно для нас пронизывает все области нашего опыта взаимодействия с внешним миром и все попытки заглянуть в себя, он незримо присутствует в нашей сфере ценностей и системе жизненных установок, определенным образом окрашивая и интонируя нашу познавательную и ориентационную деятельность по отношению к экстралингвистической реальности. Представляя собой один из основных каналов взаимодействия с миром, национальный язык выступает как своеобразная операционная система для нашей мысли (если уместно здесь воспользоваться модной для наших дней аналогией из мира компьютерных технологий). Иными словами, язык подсказывает (а порой - и тиранически навязывает) нам путь в интерпретации действительности, он - проводник в человеческом освоении (у-своении и даже при-своении) мира.
В этом плане в лексической и грамматической семантике языка нет ничего случайного, нет ничего алогичного и бессмысленного, какими бы порою странными и неожиданными ни каза-
лись те «решения», которые принимает национальный язык при квалификации или категоризации того или иного явления.
Таким образом, автор исходит из довольно тривиальной мысли - а именно из того, что в языке все имеет смысл (даже то, например, что карандаш мужского рода, а ручка почему-то женского). А смысл этот связан с той определенной ролью, которую с момента своего возникновения играл и играет язык в национально-специфических способах познания мира этносом, его ценностной ориентации и практической деятельности в мире.
Указанные соображения позволяют говорить о существовании некоего трудно определимого, но интуитивно ощущаемого каждым из нас феномена этноспецифичного способа отношения к миру, этноспецифичной реакции на мир, имеющих главным образом языковую природу. Именно этот феномен автор условно именует «языковой менталитет», намечая в данной работе определенные пути его изучения.
В своей концепции автор предлагает поуровневое изучение русского национального языкового менталитета. Выделяются четыре страты (слоя, пласта, уровня) его структуры.
Проведенное исследование позволило выявить национальную специфичность некоторых русских моделей концептуализации ситуации существования, которая заключается в том, что в русском языке абстрактная идея 'быть' / 'находиться' имеет последовательную тенденцию идиоматично интерпретироваться посредством конкретных прототипических физических состояний человека 'сидеть, лежать, стоять', чувственно-воспринимаемых и наблюдаемых. Этот образный, в чем-то избыточный с точки зрения строго логической схемы данной ситуации и явно мифологизированный способ представления ситуации существования или пребывания где-либо во многом противопоставлен рациональному способу представления данной ситуации через обобщенную и десемантизованную идею бытия, реализованную в современных западных языках.
В работе делается вывод о том, что в опыте интерактивного взаимодействия человека и мира по-разному концептуализируется рождение естественным образом (со всеми частями сразу, которые нельзя прибавлять, отделять и прочее без нарушения органической целостности) и деление некой целостности из отдельных элементов (ящик от стола, пробка от бутылки, которые отделяются, потому
что при их создании они как бы «собираются», т.е. пригоняются друг к другу для формирования некой системной целостности).
Трудно, если не сказать - невозможно, реализовать данную модель применительно к строению человеческого тела и его частей: аппендикс от пациента, рука от человека, волосы от девушки. Последний пример характерен тем, что в реальности мы вообще-то знаем возможность использования волос отдельно от их носителя, например, в парикмахерском искусстве, но естественный язык все равно, видимо, оценивает ситуацию подобного использования как неестественную.
Поэтому правильная языковая реализация допускает и случаи, когда имеется в виду органическое создание - но в таком случае в опыте восприятия мира человеком оно должно в норме терять свои составные части, например для дерева свойственно терять листья, следовательно, нормально листок от дерева, Но нельзя сказать волос от головы, потому что, возможно, в прототипическом мире человек должен быть волосатым, волосы не должны выпадать.
То же справедливо и для частей тела животных, которые в норме могут использоваться в пищу: аномально уши от поросенка, язык от свиньи, печенка от гуся и даже икра от осетра. Дело в том, что отделение ушей, языка, печенки и даже икры от поросенка, свиньи и осетра нарушает целостность системы, в отличие, например, от «отделения» молока от коровы.
Однако, согласно мнению автора, нормальность языковой реализации модели молоко от коровы связано не только с этим: видимо, здесь реализуется другая концептуальная схема данной модели 'Х от У' - а именно сурсив: молоко мыслится в мире человека не как часть коровы, а как продукт ее жизнедеятельности, и корова является его источником. Таким образом, реализацию молоко от коровы, так же как, например, и чисто сурсивное употребление запах от супа, следует исключить из набора реализаций модели часть - целое или компонент - система.
Таким образом, мы еще раз убеждаемся в том, что научный инструментарий современного логического анализа языка позволяет в целом адекватно описывать ограничения, налагаемые узусом на реализацию той или иной языковой модели, как проявление действия неких когнитивных механизмов специфически человеческого
опыта освоения мира, которые нашли свое отражение в бытовании естественного языка. По всей вероятности, одним из таких фундаментальных когнитивных механизмов является языковая категоризация действительности по образу и подобию человеческого тела, воплощающая в языковых единицах и моделях естественного языка представления об устройстве и функционировании человеческого тела, об особенностях его взаимодействия со средой.
В монографии представлен опыт многолетнего изучения проблемы языковой аномальности в дискурсах разного типа. Проблема языковой аномальности представляет немалый теоретический и практический интерес, поскольку именно изучение разного рода нарушений и отклонений от известных нам закономерностей в функционировании языка, позволяет автору глубже понять как природу самого объекта, так и уровень нашего знания о нем. В этом смысле можно говорить о повышенной информативности аномальных явлений в сфере языка.
В любом развитом национальном языке заложен значительный потенциал не только для реализации его системных закономерностей, но и для порождения разного рода отклонений от языковых норм и правил, которые не ведут к деструкции системы, а, напротив, являются выражением ее креативного и адаптивного потенциала. В этом смысле можно говорить о конструктивности аномалий.
Все вышесказанное позволило автору высказать несколько парадоксальное соображение о том, что языковые аномалии как разного рода отклонения от ощущаемого стандарта с легкостью распознаются носителями языка, но при этом можно смело утверждать, что в каком-то феноменальном смысле аномалий не существует.
Одним из ключевых вопросов работы является проблема соотношения нормы и аномалии применительно к феномену художественного текста, для которого характерна определенная инверти-рованность в интерпретации нормы и аномалии в сравнении с обыденным, внехудожественным использованием языка: так аномалия с точки зрения «языка обыденности» является нормой для ряда культурно-значимых моделей художественного дискурса, а норма для обыденного языка может, напротив, выступать как аномалия при рецепции художественной речи.
Также рассматривается проблема классификации языковых аномалий, отдельно освещены такие интересные типы аномальности, как аномалии текста, дискурса, наррации и интертекста. Обсуждаются вопросы освоения языковых аномалий в речевой практике современного общества.
В целом автор полагает, что в речевой практике общества существуют не только разнообразные аналогичные модели порождения аномалий, но и модели их семантического и прагматического «освоения». Язык словно идет по пути расширения сферы допустимости аномальных явлений как по пути усиления возможности концептуализировать противоречивое и порою абсурдное содержание, выразить сложную и подчас неясную ему самому интенцию говорящего или передать сложное эмоциональное переживание. Поэтому значительная часть языковых аномалий, в силу своей потенциальной интерпретируемости, никоим образом не разрушает систему, а, напротив, будучи системообразующим фактором, как бы раздвигает границы ее возможностей.
Е.А. Казак
2018.03.003-005. Н.Н. ТРОШИНА. ПРОБЛЕМЫ АНТРОПОЦЕНТРИЧЕСКОЙ ЛИНГВИСТИКИ. (Обзор).
2018.03.003. ГАРБАР И. Л. Языковое сознание в культуре и во времени // Деятельный ум: От гуманитарной методологии к гуманитарным практикам: Материалы 18 Междунар. симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации «Теория речевой деятельности: Практики и эксперимент». М., 24-26 мая 2016. - М., 2016. - Ч. 1. - С. 49-50.
2018.03.004. СЕДОВ К.Ф. Общая и антропоцентрическая лингвистика. - М.: Издат. дом ЯСК, 2016. - 440 с.
2018.03.005. ТЕРЕХОВА Е.В., ВЕЛИКОДА Т.Н. Антропоцентрическая метафора в научной прозе: Текстовое функционирование и эвристический потенциал // Грамматические категории германских языков в антропоцентрической перспективе. - М., 2017. - С. 76-81.
Ключевые слова: антропоцентрическая лингвистика; лингвистическое жанроведение; генристика; речевой жанр; субжанр; гипержанр; жанроид; коммуникативная компетенция; коммуникативный континуум; дискурсивное мышление; психолингвоперсо-нология; онтопсихолингвистика; антропоцентрическая метафо-
