CC BY
10
нечного трансцендентного божественного бытия конечным и ограниченным образом (с. 487).
В заключение автор делает вывод, что Экхарт поддерживал концепцию Парменида, согласно которой лишь чистое бытие существует подлинным образом, но, в отличие от греческого философа, не считал сферу «докса», конечного бытия, чем-то иллюзорным, полагая, что оно является отражением и партиципирует чистому и бесконечному бытию (с. 488).
Г.В. Хлебников
2018.02.028. МЕРИНГ Р. «БОЛЬШАЯ ПОЛИТИКА» ХАЙДЕГГЕ-РА: СЕМАНТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ПОЛНОГО СОБРАНИЯ СОЧИНЕНИЙ.
MEHRING R. Heideggers «Große Politik»: Die semantische Revolution der Gesamtausgabe. - Tübingen: Mohr Siebeck, 2016. - 334 S.
Ключевые слова: М. Хайдеггер; политика; национализм; бытие; философия; «Черные тетради».
Сборник статей профессора политологии Высшей школы педагогики в Хайдельберге Райнхарда Меринга интересен тем, что, будучи, как и любой сборник, полифоничен, он тем не менее подчинен единой теме и поэтому является целостной работой (отсюда общее «Введение» и «Заключение»), а также и тем, что автор учел международные дебаты 2015 г. по «Черным тетрадям». Книга объединяет систематизированные по тематическим разделам статьи разных лет, актуализированные и переработанные автором с учетом тех изменений, которые привнесли в современное хайдеггеро-ведение «Черные тетради». Цель работы - исследование политических аспектов философии Хайдеггера, причем на основании анализа как его полного собрания сочинений, так и документов в связи с его изданием. Работа состоит из введения под заголовком «Большая политика последователей Ницше» и четырех частей. Первая часть - «Перформанс-аналититический подход» - с. 5-58, вторая - «Констелляции и корреспонденция с Хайдеггером» -с. 59-146, третья - «Хайдеггер в национал-социализме» - с. 147228 и четвертая - «Завещание полного собрания сочинений» -с. 229-326, каждая часть состоит из нескольких статей.
Поясняя название своей работы, автор отмечает, что, говоря о «большой политике» Хайдеггера, думают как правило о его фрайбургском ректорате 1933/1934 годов, о его вступлении в партию и активной практической работе в Университете, т.е. о той его, как мы знаем, неудавшейся попытке придать духовность национал-социализму, когда он втайне мечтал стать «фюрером фюрера» (с. 1). Ибо за исключением этого эпизода своей карьеры Хайдеггер с практической политикой не пересекался. Однако, как указывает автор, он понимает «большую политику» Хайдеггера иначе. Называя так свою работу, он протестует против сведения политического значения Хайдеггера к тому, что происходило во время его работы в период национал-социализма. Политикум Хайдеггера значительно шире - после неудачного ректората он поворачивается к созданию «нового мышления», «Его "большая политика" была политикой его философского наследия, его трудов, и он адресовывал ее будущим людям (с. 2). «Я анализирую весь его труд в политическом контексте, - подчеркивает автор, - условия, в которых он возник, задачи, которые он перед собой ставил, форму, которую он принял» (с. 3).
По мнению Меринга, существует очевидное различие между «академическим процессом» издания собрания сочинений и тем, как сам Хайдеггер относился к своим текстам. С академической точки зрения важнее всего было охватить уже опубликованные при жизни Хайдеггера труды и лекции, сам же Хайдеггер основным своим «завещанием» считал именно свои неопубликованные труды. То есть то, как он выстроил издание своих сочинений, уже было политикой, нацеленной в будущее.
Мы реферируем две статьи из третьей части «Хайдеггер в национал-социализме» - с. 147-228: «Институционно-исторический анализ практики философской дисциплины» (с. 149-155) и «От университетской к издательской политике: политический путь Хайдеггера» (с. 156-171).
* * *
В первой статье положение философии как университетской дисциплины исследуется в связи с практической деятельностью профессиональных философов в национал-социализме, с тем чтобы под этим углом зрения оценить место и роль Хайдеггера. Автор
рассматривает отношение немецкой университетской философии 30-40-х годов ХХ в. к национал-социализму, а также то, как эти взаимодействия исследовались позже историками философии. По его мнению, необходимо различать философию и мировоззрение (идеологию, «веру»). Он отмечает, что под «национал-социалистической философией» исследователи понимают во всяком случае не университетскую, т.е. не профессиональную философию, речь идет скорее об «идеологии», о «политической религии», «мировоззрении». Тем более что и сам национал-социализм, полагает автор, в отличие от марксизма, не претендовал ни на близость к философии, ни на то, чтобы самому быть философией, - он обосновывал себя более в натуралистических и биологических парадигмах. Поэтому, за исключением неизбежной политизации университетской жизни, содержательного национал-социалистического воздействия на преподавание дисциплины «философия» и на философские исследования в университетах не оказывалось. Националистические авторы «Немецкого философского общества» (Баух, Шварц, Вундт) существенно отличались от таких национал-социалистических «философов», как, например, Эрих Рудольф Йенш. А Карла Шмитта, которого иной раз ставят в один ряд с Хайдеггером в деле «службы национал-социалистическому режиму», вообще нельзя причислить к философам - он был правоведом по специальности. И даже если университетский философ лично симпатизировал национал-социализму, он реализовал свои мировоззренческие взгляды, как правило, не в университетском процессе, а вне его. Так, например, Альфред Боймлер в качестве профессора Берлинского университета придерживался академических стандартов, однако в полной мере демонстрировал свои национал-социалистические установки по ходу своей работы в «Службе Розенберга». Национал-социализм не столько вмешивался в университетский процесс, полагает автор, сколько создавал параллельные ему структуры, типа «Имперского института истории новой Германии» или «Института исследований еврейского вопроса». По мнению Меринга, уже само наличие этих структур подтверждает существование «расстояния между университетской философией и национал-социализмом» (с. 151).
В профессиональной философской дискуссии, обращаясь к этому периоду истории германской философии, поэтому говорят не столько о национал-социалистической философии как таковой,
сколько о «философах в национал-социализме», т.е. рассматривают отдельных философов в их индивидуальном «шпагате» между университетским процессом и собственным мировоззрением. Чаще всего при этом обращались именно к Хайдеггеру. Кроме него к университетским философам, «запятнавшим» себя симпатиями к национал-социализму, причисляют, в частности, Арнольда Гелена, Альфреда Боймлера, Эриха Ротакера и Оскара Бекера. Михаил Грюттнер в своей статье «Университет и наука в национал-социалистической диктатуре»1 выделил даже шесть критериев (по возрастающей) меры вовлеченности ученого в национал-социализм, от «избегания острых тем и спорных личностей» до «присвоения национал-социалистической семантики», «вступления в партию», «согласия с идеологией национал-социализма», и наконец - «сознательного подчинения себя политике режима» (с. 152). Однако правомерны ли эти критерии по отношению к философам? Критики Хайдеггера интерпретируют его ректорат как сознательное подчинение режиму, сам же Хайдеггер, согласившись стать ректором и вступив в партию, полагал себя, напротив, способным подчинить режим своим взглядам, одухотворить национал-социализм.
Впрочем, некоторые жесткие критики, например Ханс Блу-менберг в эссе «Философ в распоряжении»2 (с. 153), вполне согласны с самооценкой Хайдеггера и полагают, что он отнюдь не удовлетворялся ролью «попутчика» и хотел стать главным лицом, а его ректорат потерпел неудачу лишь потому, что национал-социализм в 1933 г. еще не сформировал своей жесткой политики по отношению к высшей школе, в которой Хайдеггер вполне смог бы реализовать себя.
Сам Меринг, не разделяя такой позиции и даже называя ее анекдотичной, тем не менее считает, что Хайдеггер, не разделяя большинства практических постулатов национал-социализма, в то же время был убежденным и активным национал-социалистом. Политически и юридически это подтверждается его «вступлением
1 Grüttner M. Universität und Wissenschaft in der NS-Diktatur // Philosophie im
Nationalsozialismus / Hrsg. Sankühler H. - Hamburg: Felix Meiner, 2009. - S. 31-55.
2
Blumenberg H. Die Verfügbarkeit des Philosophen. - Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2000. - S. 79.
в партию, его готовностью к службе (ректорат) и его сотрудничеством с режимом» (с. 155).
В начале статьи автор выражает удивление остротой и длительностью дебатов о мере вовлеченности Хайдеггера в национал-социализм. Ведь для самого национал-социализма Хайдеггер практически ничего не значил, говорит автор, - ни как мыслитель, ни как действующее лицо. «Ни один ведущий национал-социалист не взял на вооружение его философию, а не побудь Хайдеггер один год ректором, не было бы предмета и для дискуссии о его службе режиму» (с. 156). Ему не удалось повлиять на политику национал-социалистического государства ни в университетской реформе, ни вообще в чем бы то ни было.
После безуспешной попытки реализовать свои взгляды на реформу высшей школы в год ректората, Хайдеггер уже с 1935 г. делает центром тяжести издательскую работу, в которой Меринг и видит настоящую политику Хайдеггера.
В первой части статьи автор обращается к политическому профилю философа. В немалой мере он определялся положением католика в протестантско-прусском рейхе. Антимодернизм, антиурбанизм в сочетании с антисемитскими настроениями были в целом присущи католицизму послевоенного периода. Как и многие прошедшие Первую мировую войну, Хайдеггер не принимал Версальского миропорядка. Как молодой доцент он участвовал в протесте «поколения войны» против старых университетских бонз, что привело к осложнению его отношений с Ясперсом, Риккертом и даже с его учителем Гуссерлем. Его интересует университетская реформа, улучшающая ситуацию молодого поколения преподавателей. А вот практической политикой он не занимается, политические бои Ваймарской республики проходят мимо него. Как и многие правые, национал-консервативные интеллектуалы, он не приемлет Ваймарского порядка, однако это его личная позиция, выражаемая им в переписке, в публикациях, в преподавательском процессе, но не на политическом поприще. В конце Ваймарского периода он сближается с коллегами, близкими к национал-социализму, в частности с Эрихом Р. Йеншем и Альфредом Бойм-лером. По мнению Меринга, переписка Хайдеггера этого периода показывает его растущий интерес к политической ситуации в стране, однако симпатии к национал-социальному движению он не про-
являет (с. 160). «По нынешним источникам, нет оснований до 1933 г. называть Хайдеггера национал-социалистом» (с. 163).
До 1933 г., до прихода Гитлера к власти, университетские профессора более чем сдержанно относились к национал-социализму уже в силу своего статуса государственных служащих. Лишь несколько профессоров до 1933 г. были членами движения, а из философов - вообще один-единственный (Г. Швартц).
Переписка Хайдеггера с Куртом Баухом позволяет установить, что решение в пользу национал-социализма он принял к марту 1933 г., т.е. уже после назначения Гитлера рейхсканцлером 30 января, но еще до его узурпации законодательной власти 23-24 марта (Ermächtigungsgesetz). В этот период у него появляется мысль о возможности реализации тех университетских реформ, о которых он размышлял в конце 20-х годов, он видит возможность «революции». Меринг обращает внимание на тот факт, что в эти месяцы даже теми, кто совершенно не симпатизировал национал-социализму, он тем не менее с правовой точки зрения воспринимался как легитимная государственная власть (с. 165). Однако, считает Меринг, Хайдеггер принял решение в пользу национал-социализма не как государственный служащий, а как философ, в период, когда Гитлер уже был назначен рейхсканцлером, но еще не стал диктатором.
Вся практическая «политическая роль» Хайдеггера ограничилась университетской политикой. Она началась и закончилась ректоратом и не перешагнула пределы Фрайбурга, хотя замыслы, разумеется, вынашивались для всей Германии.
В своих размышлениях о новом немецком университете Хай-деггер рассматривает университетскую историю в контексте «истории немецкого духа» и «судьбы немецкого народа», опираясь на берлинскую, гумбольтианскую модель «нового времени». «Несущим и определяющим центром» нового университета стал философский факультет, философия была «внутренним центром» всех наук. Отход от этой модели начался в рейхе Вильгельма, когда началось дробление факультетов на самостоятельные направления, в результате которого университеты полностью утратили свою духовную целостность. Регенерация университетской жизни, по Хай-деггеру, началась лишь с «пробуждением фронтового духа в войне» и «национал-социалистической революцией», в которой целью
нового, политически ответственного университета станет «внутреннее перевоспитание всего народа» (Собр. соч., т. 16, с. 302, цит. с. 167), так что гумбольтианскую формулу об университетском единстве преподавания и исследований Хайдеггер уточняет: «Не просто исследовать и при этом еще и преподавать, а преподавать и в преподавании исследовать» (Собр. соч., т. 16, с. 305, цит. с. 168). Еще одна его идея - «создание школы доцентов», в конце августа 1934 г. поданная служебной запиской госсекретарю Шту-карту, в соответствии с которой молодые преподаватели, в том числе и хабилитированные, должны приобретать качества, необходимые для преподавания в новом университете, для «воспитания» студенчества «к знаниям»
Крах ректората, полагает Меринг, был запрограммирован прежде всего потому, что реформаторские идеи были нечеткими и практически не реализуемыми (с. 169). После неудачи в практической университетской политике Хайдеггер посвящает себя «иному мышлению» по ту сторону университета, ревизуя привычное понятие «философии». Он преподает, пишет и начинает готовить полное издание своих трудов. В этом, как полагает Меринг, и есть его политическая роль. «Оставив университетскую политику, он не отказался от всех политических целей, он лишь переключился с "непосредственного" действия в современности на "опосредованную" семантическую революцию "другого мышления". Его большой политикой становится издательская политика» (с. 170). Уже в 1937-1938 гг. он начинает систематизацию написанного в работе «Мой путь до нынешнего дня», а также в «Приложении к желанию и воле», с подзаголовком «О сохранении попыток». Он сортирует свои рукописи, разделяя их на лекции, доклады, записки к семинарам, черновики, размышления и т.д.
Полное собрание сочинений - гигантский труд, структура которого замышлялась с дальним прицелом. Начинается он с прижизненно опубликованных трудов и лекций (два раздела), затем, следующими двумя, следуют не публиковавшиеся тексты (или, как пишет Меринг, «экзотерические тексты предшествуют эзотерическим», с. 171); завершением этого процесса служит явление миру «Черных тетрадей».
Публикация неопубликованного положила начало основополагающему пересмотру тех привычных интерпретаций творчества
Хайдеггера, которые сложились на основании анализов его опубликованных трудов, а кульминировалась она в «морально-политическом скандале» (с. 171) «Черных тетрадей». Построение третьего и четвертого разделов полного собрания сочинений таково, что третий раздел излагает принципы «переосмысления ценностей», а четвертый, со своей политической педагогикой, буквально уничтожает хайдеггерианцев, как они сложились и сформировались на основании прежних представлений о философии своего кумира. «Остается лишь удивиться, как сильно изменилось хайдег-героведение с 80-х годов, - пишет Меринг, - и как оно еще изменится, когда, с окончанием издания ПСС, хайдеггеровские "желание и воля" приобретут окончательные контуры, явившись во всей своей экцентричности» (с. 171).
Таким образом, Хайдеггер сделал политику своим собранием сочинений. То, что не удалось непосредственно, в университетской реформе, в идеях о «Школе доцентов» в национал-социализме, перешло в опосредованную, направленную на следующие поколения семантическую революцию перехода от «метафизики» к «бытийно-историческому мышлению». Современному хайдеггероведению следовало бы обсуждать не отдельные труды, а целостную хайдег-геровскую «Книгу книг» - его ПСС в его замысле и в его реализации, завершает Меринг (с. 171).
С.В. Погорельская
2018.02.029. ПУТЬ ХАЙДЕГГЕРА В СОВРЕМЕННОСТЬ: МЕСТО «ЧЕРНЫХ ТЕТРАДЕЙ».
Heideggers Weg in die Moderne: Eine Verortung der «Schwarze Hefte» / Hrsg. Gander H., Striet M. - Frankfurt am Main: Vittorio Klostermann, 2017. - 269 S.
Ключевые слова: М. Хайдеггер; «Черные тетради»; философия; модернизм; антисемитизм; история; бытие.
Сборник статей «Путь Хайдеггера в современность: Место "Черных тетрадей" издан по результатам международной сессии "Черные тетради" Хайдеггера. Идеологическая уязвимость интеллектуалов», состоявшейся в декабре 2015 г. во Фрайбургском университете.
