CC BY
37
взаимозаменяемость терминов démos и demokratia. Поэтому ниспровержение демократии могло передаваться фразой: katalysai tön démon, «свергнуть демос» (с. 18-19).
В целом, отмечает автор, несмотря на постепенный характер движения, переход к демократии имел революционный характер. «Конверсия политической элиты из правителей в лидеров - из he-gemones в demagogoi, в «вождей демоса» в буквальном смысле -была радикальной трансформацией, возможно, после классической эпохи никогда более не повторявшейся» (с. 22).
В заключение Д. Кэмек останавливается на вопросе о том, как изложенная концепция демоса соотносится с известными марксистскими и веберовскими социальными концепциями «класса» и «статуса». Разумеется, пишет автор, Аристотель был прав, утверждая, что demokratia означает власть бедняков, поскольку они составляют подавляющее большинство тех, кто в индивидуальном плане (как индивид) политически малозначим. Тем не менее démos не был ни социально-экономической, ни подлинно статусной категорией. В основе этого феномена явно просматривается институциональный аспект. Имея вполне определенное отношение к принимающей решения власти, он, с точки зрения автора, скорее был политическим конструктом (с. 23).
А.Е. Медовичев
ИСТОРИЯ РОССИИ, СССР И ГОСУДАРСТВ ПОСТСОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА
2018.01.008. КУПРИЯНОВ А.И. ВЫБОРЫ В РУССКОЙ ПРОВИНЦИИ, (1775-1861 гг.) / ИРИ РАН. - М.: Центр гуманитарных инициатив, 2017. - 400 с.
Ключевые слова: Российская империя; Московская, Тверская, Тамбовская губернии, Западная Сибирь; дворянство и городские граждане; практика выборов; электоральное поведение.
В книге д-ра ист. наук А.И. Куприянова, состоящей из введения и четырех глав, исследуются процессы формирования практики выборов и традиций электорального поведения русского дворянства и городских граждан, а также взаимодействие и конфликты
местной власти и общества в Московской, Тверской, Тамбовской губерниях и Западной Сибири.
Хронологические границы исследования охватывают период с последней четверти XVIII в. до начала 1860-х годов и определяются тем, что, начиная с введения Учреждения для управлений губерний (1775) и жалованных грамот дворянству и городам (1785), происходило формирование новой системы самоуправления. В городах эта система продержалась до реформы 1870 г. Дворянские губернские корпорации просуществовали до 1917-1918 гг. Однако наряду с дворянскими учреждениями в уездах с 1860-х годов функционировали и земские органы, к которым быстро перешла решающая роль в местной общественной жизни. Поэтому автор считает целесообразным ограничить исследование началом 1860-х годов, когда еще не появилось земское самоуправление.
Одной из ключевых вех развития института выборов в России, пишет автор, стала губернская реформа 1775 г., которая ввела конкурсный порядок замещения ряда должностей в органах местного управления и суда. Выборы стали регулярными и проводились раз в три года. В них участвовали три сословия: дворяне, купцы и мещане, государственные крестьяне, избиравшие своих представителей во властные структуры.
Характеризуя особенности тех планов Екатерины II, которые теснее всего были связаны с выборами, автор отмечает, что при общей цельности замысла, в законодательстве были обозначены самые общие принципы и не все детали были четко прописаны. Выборы были частью механизма привлечения населения к местному управлению и судам низшей и средней инстанций. Они проводились в русле губернской реформы, призванной повысить эффективность местного аппарата управления, и модернизации общественной жизни русской провинции.
Лишь для небольшой части дворянства, пишет автор, импульс, исходивший из предоставления Екатериной II избирательных прав («привилегий») дворянству, был достаточно сильным для того, чтобы они восприняли декларированные императрицей идеи. Поскольку внутри дворянства существовали серьезные противоречия, вызванные различиями в уровне материального благосостояния, многие дворяне без энтузиазма восприняли нововведение.
Малочисленность приходящих на выборы стала серьезной проблемой еще при Екатерине II. Так, на выборах 1782 г. в Москве участвовали 36,6% от максимально возможного числа дворян-избирателей (с. 170). При Павле I абсентеизм дворянства усилился благодаря негативному отношению Павла I к институтам самоуправления: он не только отменил губернский съезд дворянства, но в принципе готов был, хотя и не решился, ликвидировать сам институт дворянских выборов.
Демонстративный возврат Александра I к учреждениям Екатерины II, считает автор, не был простым повторением прежнего опыта выборов. Наряду с возвращением прежних институтов и восстановлением сложившихся практик на выборах начала XIX в. были и нововведения. Имперская власть взамен ликвидированного в губерниях при Павле I верхнего земского суда ввела палаты уголовного и гражданского судов, в которые дворяне также выбирали заседателей. Немало изменений в практику организации выборов было внесено и главами губернских администраций.
Предметом особой озабоченности Александра I был вопрос о том, как поднять престиж дворянских выборов и общественной службы. Первые преобразования его царствования несколько повысили интерес дворян к выборам. Однако постоянные войны, которые вела Россия до 1815 г., отвлекали в армию и ополчение значительное число наиболее активных дворян всех возрастов; неблагоприятная социально-экономическая конъюнктура; сама бюрократическая машина, превращавшая избранных дворян в винтики государственного механизма, - все это не позволило принципиально улучшить привлекательность выборов в глазах дворянства (с. 184).
Характеризуя электоральное поведение российского дворянства в последней четверти XVIII - начале XIX в., автор приходит к выводу, что оно было еще весьма незрелым и неискушенным: участники выборов нередко демонстрировали полное безразличие к соблюдению установленных законом избирательных процедур. Однако, полагает Куприянов, «некоторые массовые нарушения на первых выборах дворянством, как правило, нельзя считать фальсификацией результатов голосования в современном понимании этого явления. Поскольку они часто являлись не сознательными злонамеренными действиями, но проявлением патриархальной
дворянской культуры, с ее преклонением перед чином, богатством и неуважением к закону» (с. 99).
При объяснении электорального поведения участников дворянских выборов, полагает автор, необходимо принимать во внимание время и условия путешествия из поместья в губернский город, продолжительность дворянских выборов, длившихся порой две-три недели. Учитывая эти обстоятельства, считает автор, уже трудно рассуждать о безразличии дворян к выборам и об абсентеизме электората. По мнению Куприянова, «выборы, на которые являлось 30-40% всех имевших право голоса, следует признать успешными, а избирателей, прибывших на них, людьми с активной гражданской позицией» (с. 382).
В то же время, вынужден признать автор, разнообразные практики фальсификации результатов голосования приводили к расширению коррумпированной части электората, падению престижа выборных служб и самого института выборов. В немалой степени этому способствовало и то, что законодательство о выборах допускало возможность губернской власти влиять на волеизъявление избирателей.
Николай I в законодательстве о дворянских выборах ужесточил цензы для активного избирательного права, но был вынужден пойти на снижение требований к кандидатам на дворянские службы. С 1831 г. избираться на должности могли даже личные дворяне. Это прямо противоречило нормам и екатерининского законодательства, и практикам XVIII в.
Стремясь заполнить полупустые залы дворянских собраний, Николай I вменил дворянам в обязанность участие в выборах. Для прогульщиков были предусмотрены штрафные санкции.
Новацией, прогрессивной для своего времени, стало предоставление активного избирательного права помещицам-дворянкам, соответствовавшим установленному имущественному цензу. Правда, указывает автор, голос этот был опосредованным. Фактически дворянки должны были передать свой баллотировочный шар одному из мужчин, которые могли участвовать в дворянских собраниях. Впервые избирательные права женщинам-дворянкам, напоминает автор, были «дарованы» еще Екатериной II для выборов депутатов в Уложенную комиссию 1767 г. Однако в дальнейшем женщины оказались отстранены от участия в выборах и в таком урезанном
виде. Право голоса, доверяя свой шар одному из близких мужчин, дворянки обрели вновь с 1832 г. (с. 385).
Анализируя данные о дворянских выборах, автор приходит к выводу, что к середине XIX в. в основном исчез электоральный инфантилизм: поведение участников выборов стало более рациональным - строже стали соблюдать избирательные процедуры (с. 317). Электоральное поведение дворянина постепенно обретало рациональные черты, становясь более искушенным и менее зависимым от мнения губернского начальства, губернского предводителя или богатого соседа.
Приступая к исследованию городского самоуправления и системы городских выборов, автор подчеркивает, что Екатерина II, создавая их, ориентировалась на некоторую историческую перспективу. «Она надеялась, что в результате экономического, социального и культурного развития русского города этот институт сможет полноценно функционировать не только в столичных и крупных портовых городах, но и в большинстве губернских центров. Императрица также ожидала, что успехи просвещения будут более ощутимы, чем это оказалось на деле, а соответственно, и верила в совместную работу представителей разных сословий и слоев общества (купцов, мещан, части дворян, чиновников, разночинцев) в целях общего блага (с. 381).
Однако, констатирует автор, при общем единстве замысла законодателя городские и дворянские выборы весьма существенно отличались друг от друга. Важным, по мнению автора, было и то, что при исследовании электорального поведения дворянства и граждан (купцов и мещан), а также практик организации и проведения выборов дворянством и горожанами не обнаруживается никакого превосходства дворянской корпорации ни в организации выборов, ни в избирательной активности ее членов перед гражданами. Более того, дворяне проявляли больше конформизма, меньше готовности отстаивать свои избирательные права, чем купцы и мещане.
Формирование городского корпуса избирателей в первой четверти XIX в. унаследовало традиции, заложенные в 80-90-е годы XVIII в. В городах Московской губернии, например, к выборам, как правило, допускали не всех граждан, а лишь поверенных выборщиков. Сословный статус этих выборщиков в разных городах
заметно отличался в зависимости от особенностей социального состава городского населения и численности купцов и мещан (с. 187).
Участие в городских выборах, подчеркивается в книге, в рассматриваемое время было для кандидатов почетной обязанностью, выполняемой согласно очереди достойными гражданами. Подбором кандидатов, выдвигаемых на выборные должности, и непосредственной организацией выборов в первой половине XIX в. занимался городской голова совместно с членами городской думы.
Хотя существовали некоторые юридические препятствия, мешавшие дворянам осуществлять контроль над городской территорией, однако, отмечает автор, время от времени правительство, решая свои сиюминутные задачи, нарушало права города, частично отдавая его под власть дворянской корпорации, как было, например, во время холеры в 1830 и 1831 гг. Такое внедрение дворянства в повседневную жизнь города рассматривалось купцами и мещанами как нарушение их прерогатив и вызывало в ряде случаев решительное противодействие со стороны органов городского самоуправления. Однако во многих случаях, пишет автор, купцы и мещане, рассматривая конфликтные ситуации, руководствовались чувством справедливости, а не законом (с. 11-12).
К середине XIX в., указывает автор, наметилось вовлечение части дворян в торгово-предпринимательскую деятельность, что сопровождалось начавшейся трансформацией сословной структуры городского общества. Однако начало 1860-х годов не стало новой вехой в истории городских выборов ни в плане изменения сословного состава электората, ни в численности участников выборов, ни в отношении граждан к выборной службе. Правительство продолжило политику дискриминации по отношению к старообрядцам, хотя в некоторых городах они имели огромный кредит доверия своих сограждан - мирян официальной церкви. Не удалось правительству добиться и полной унификации избирательного процесса. В разных городах одной губернии по-прежнему не было полного единообразия при выборах в органы самоуправления (с. 313).
Исследуя историю дворянских и городских выборов, автор рассматривает и еще один аспект - насколько участие в выборах послужило началом процесса формирования гражданского общества в России? Автор приходит к выводу, что «в целом, влияние на политику правительства было минимальным, вплоть до обсужде-
ния вопроса об отмене крепостного права, санкционированного самим царем. Ранее дворянские общества могли обсуждать лишь местные "нужды и пользы". Такие ограничения делали невозможным дискуссии в дворянских собраниях по актуальным вопросам развития страны. Поэтому роль дворянских обществ в интеллектуальном осмыслении актуальных проблем России была несоизмеримо меньше, чем Вольного экономического общества или, например, Московского общества любителей сельского хозяйства» (с. 11).
Вместе с тем, полагает автор, сами выборы, проводившиеся раз в три года, создавали условия для публичного общения дворян, выходящего за пределы соседских и родственных связей, способствовали самоорганизации отдельных групп дворянства, помогали структурировать частные интересы на уездном и губернском уровнях, формировали корпоративную общность дворянского сословия. Таким образом, по мнению Куприянова, выборы вносили свой вклад в процесс формирования гражданского самосознания дворян. Это же, считает автор, хотя и с некоторыми оговорками, можно сказать и о городских выборах (с. 386).
В. С. Коновалов
2018.01.009. СОЛОВЬЕВ К.А. АНАТОЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ КУ-ЛОМЗИН И ЕГО «ВОСПОМИНАНИЯ»: Вступительная статья // Куломзин А.Н. Пережитое. Воспоминания. - М.: РОССПЭН, 2016. -С. 6-18.
Ключевые слова: Россия, вторая половина XIX- начало XX в.; политическая жизнь России; социально-экономическая жизнь России; государственное устройство России; Россия и Западная Европа; А.Н. Куломзин.
Воспоминания Анатолия Николаевича Куломзина (18381923) - государственного деятеля, многолетнего руководителя Канцелярии Кабинета министров, председателя Государственного совета, охватывают широкую панораму политической, социально-экономической, государственной жизни России и стран Западной Европы. А.Н. Куломзин рассказывает о работе в правительственных учреждениях, делится уникальными подробностями о жизни и деятельности А.А. Абазы, Н.Х. Бунге, С.Ю. Витте, М.Т. Лорис-Меликова, Д.Н. Набокова и др. При подготовке издания использо-
