CC BY
19
политические идеи Тённиса и Маркса переплетаются с описанием феноменов конвергенции и стандартизации образа жизни по западному образцу, которые сегодня активно критикуются исследователями постколониализма. Важной является критика, представленная в трудах Дюркгейма, который считал понятие человечества слишком абстрактным, указывал на важность подкрепления универсальных ценностей на уровне реально существующих сообществ и отводил главную роль в выполнении моральных функций национальному государству. При этом Дюркгейм считал, что космополитизм необходим для предотвращения роста шовинистических тенденций. Если для Дюркгейма понятие человечества является абстрактным идеалом, то для Зиммеля это реально существующий феномен и один из важных циклов в процессе социальной эволюции. Важный момент «реляционного космополитизма» Зиммеля заключается также в том, что для него отношения с другими в современном мире, по сути, являются космополитическими, поскольку они приобретают смысл только в том случае, если рассматриваются в рамках максимального широкого социального круга, преодолевающего границы социальной реальности индивидов. Зиммель характеризует отношения между людьми в эпоху модерна как «взаимное отчуждение», что одновременно является и трагедией, и потенциальным условием развития индивидуальности.
А.Ю. Долгов
2017.04.012. ШУЛЬЦ М.С. ВАРИАНТЫ БУДУЩЕГО: ГЛОБАЛЬНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ, АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ И ПУБЛИЧНЫЙ ДИСКУРС.
SCHULZ M.S. Debating futures: Global trends, alternative visions and public discourse // International sociology. - Thousand Oaks (CA), 2016. - Vol. 31, N 1. - P. 3-20.
Ключевые слова: исследования будущего; прогнозирование; история социологии; общественные дискуссии; публичная социология.
В статье Маркуса Шульца (Новая школа социальных исследований, Нью-Йорк, США) рассматриваются место и роль исследований будущего в социологии, а также взаимосвязь этих работ с общественными дискуссиями. Автор отмечает, что современная
социология мало интересуется возможностью моделирования будущего, в то время как, например, корпоративные, административные и военные аналитические центры активно занимаются этим. Социологическое исследование будущего воспринимается многими обществоведами как противоречивая, бесполезная или идеологически детерминированная задача, поскольку, с их точки зрения, невозможно знать то, чему еще только предстоит случиться. Между тем, полагает М. Шульц, социологическое изучение будущего имеет не только теоретическое, но и практическое значение для данной дисциплины, поскольку тем самым социология демонстрирует готовность к диалогу с широкой общественностью и к обсуждению проблем современного человека и общества.
В первой части статьи автор осуществляет историко-социологический экскурс, который знакомит с классическими социологическими подходами к проблеме общества будущего. В связи с этим М. Шульц дает свое определение социологии: социология -это коллективное осмысление условий нашего социального существования и потенциала будущих изменений; социологию можно также рассматривать как пространство, в рамках которого общество осмысливает себя, свое прошлое, настоящее и будущее [с. 4].
В предсказаниях оракулов и пророков будущее представало как предопределенное или, по крайней мере, как развивающееся в заданном направлении, замечает автор. Социология как научная дисциплина возникла на переломе западной истории, когда телеология уступила место позитивистскому поиску социальных законов, знание которых поможет управлять обществом [с. 4]. Конт рассматривал социологию как позитивную науку, которая способна преодолеть господство суеверий и вывести общество на упорядоченный путь развития к лучшему будущему. Согласно Конту, общество в своей эволюции должно пройти три стадии - теологическую, метафизическую и научную. В рамках эволюционного подхода Спенсера контовский принцип однолинейного социального развития был отвергнут. По мнению Спенсера, рост народонаселения привел к усилению структурной дифференциации общества в контексте перехода от его военного типа к промышленному. Однако выявленные тенденции социального развития не были предопределены, поэтому Спенсер допускал возможность возврата общества к его прежнему состоянию [с. 4-5].
Дюркгейм разделял мнение Конта о существовании социальной эволюции и его убеждение в том, что социологическое знание может помочь в управлении обществом. В отличие от Спенсера, Дюркгейм акцентировал кризисные аспекты современного общества, прежде всего в области морали. Он не признавал исторического детерминизма и считал доминирующими тенденциями своего времени возрастающий уровень социальной дифференциации и снижение уровня социальной солидарности в рамках перехода от «механической» к «органической» ее форме [с. 5-6]. Маркс связывал проблемы современного ему общества с капитализмом как общественным строем, который стал причиной социального отчуждения и тяжелого положения эксплуатируемого класса. Но в отношении будущего его взгляд был вполне оптимистичен: пролетарская революция уничтожит капитализм с его антагонизмами и освободит общество. В «Манифесте Коммунистической партии» он доказывал, что законы истории свидетельствуют о неизбежности победы пролетариата над буржуазией, хотя на данном историческом этапе можно представить лишь общие контуры общества будущего [с. 6-7].
Вебер выступил сторонником многообразия исторических путей, каждый из которых является результатом влияния большого числа факторов. В «Протестантской этике» главной силой социальных изменений он назвал религиозные идеи. При этом Вебер предлагал моделировать исторический процесс как взаимодействие материальных и идеальных сил, действий и институтов. Главной угрозой обществу он считал процессы рационализации и бюрократизации, способные уничтожить свободу действий, поэтому его оценки будущего были скорее пессимистичны, чем радужны. Альтернативу «железной клетке» рациональности Вебер видел в появлении плебисцитарных лидеров с их творческим подходом к созданию будущего [с. 7]. Автор статьи подчеркивает, что несмотря на фундаментальные различия во взглядах на будущее современного им общества, отцы-основатели социологии уделяли большое внимание этой проблеме и серьезно подходили к анализу нормативных аспектов предпочтительных вариантов будущего. Однако по мере развития социологии как академической дисциплины изучение будущего было вытеснено из мейнстрима.
Отношения между исследованиями будущего и общественностью прошли несколько этапов развития и имели различные
форматы, считает М. Шульц. Чаще всего эксперты по прогнозированию ориентировались на своих основных заказчиков в лице политической и бизнес-элит, предоставляя им информацию для принятия решений. Особенно отчетливо это проявилось в 1950-е годы. Такой элитарный подход автор считает ошибочным, поскольку он игнорирует мнения акторов низового уровня (рядовых граждан, активистов и идеологов социальных движений), которые придерживаются твердой моральной позиции и обладают потенциальным влиянием, несмотря на более низкий формальный статус и меньший объем институциональной власти [с. 9].
В конце 1960-х годов были опубликованы работы ряда социологов, ставшие бестселлерами, где оптимистично оценивались последствия научно-технического прогресса и роста благосостояния населения1. Предполагалось, что с помощью достижений науки и прорыва в экономике будут разрешены глобальные проблемы современности, включая бедность и голод в странах третьего мира. Позднее события холодной войны, нефтяной кризис 1970-х годов и мировая рецессия сделали более востребованными голоса «пессимистов», критикующих теорию модернизации и предупреждающих об угрозах вероятных техногенных, экологических и ядерных катастроф. Ярким примером этому служит доклад Римскому клубу «Пределы роста»2. В 1980-1990-е годы, замечает Шульц, исследователям проблем будущего удалось добиться заметных успехов в совершенствовании своего методологического инструментария3. В тот период неолиберальная экономическая доктрина проникла в сферу политики и в контекст общественных дискуссий о будущем.
1 См., например: Bell D. Toward the year 2000. - Boston (MA): Houghton Mifflin, 1968; Mankind 2000 / Ed. by R. Jungk, J. Galtung. - L.: Allen & Unwin, 1969; Kahn H., Wiener A. The year 2000: A framework for speculation on the next thirty-three years. - N.Y.: Macmillan, 1967.
The limits to growth: A report for the Club of Rome's project on the predicament of mankind / Meadows D.H., Meadows D.L., Randers J., Behrens W.W. - N.Y.: Universe books, 1972.
3
См., например: Bell W. Foundations of future studies: Human science for a new era: In 2 vol. - New Brunswick (NJ): Transaction, 1997. - Vol. 1: History, purposes and knowledge; Vol. 2: Values, objectivity and the good society; Boulding E., Bould-ing K.E. The future: Images and processes. - Thousand Oaks (CA): SAGE, 1995; Global futures: Shaping globalization / Ed. by J. Nederveen Pieterse. - L.: Zed books, 2000.
В XXI столетии автор возлагает большие надежды на публичную социологию, которая, по его мнению, способна дать толчок развитию продуктивного дискурса о будущем [с. 10].
Отличительной чертой современного осмысления времени Шульц считает веру в открытое будущее, которая открывает широкие возможности для политического прогнозирования и новых социальных проектов. Но может ли будущее анализироваться с позиций и силами социологии, если оно непредсказуемо и зависит от многих обстоятельств? Отвечая на этот вопрос, автор статьи предлагает понимать под социологическим изучением будущего «ту часть социологии, которая сфокусирована на динамике проектирования будущего и воображения, на актуальных тенденциях, предпочтительных и возможных сценариях и их социальных последствиях» [с. 8]. Шульц выделяет четыре основных подхода в рамках социологического изучения будущего, подчеркивая, что данные подходы приемлемы для всех типов социологии, описанных М. Буравым (профессиональной, прикладной, критической и публичной).
1. Конкретные прогнозы, такие как проектирование актуальных демографических тенденций или так называемый метод «Дельфи», основанный на экспертных оценках, могут быть использованы для предупреждения об опасных последствиях, если своевременно не будут предприняты контрмеры.
2. Построение сценариев или моделирование альтернативных вариантов будущего, которые представляются возможными или вероятными и дополняют прогнозы видением перспектив и экстраполяцией альтернативных путей развития. В качестве примера прогнозирования и создания сценариев будущего автор ссылается на междисциплинарный проект по изучению изменения климата в районе устья реки Везер в Германии, получивший название КЫМи. Проект финансировался немецкими правительственными учреждениями; в его работе принимали участие климатологи, океанографы, почвоведы, экономисты, социологи, представители бизнеса и аграрии. Исследователи разработали сценарии и модели развития региона, с помощью которых можно рассчитать затраты и определить возможные действия в тех или иных обстоятельствах. Между тем в последнее время правительства европейских стран не всегда оперативно реагируют на события, вызванные изменением
климата, поэтому в этом вопросе необходимо давление со стороны общественности, полагает автор статьи.
3. Изучение социального воображения и формирования будущего, т.е. эмпирическое исследование прошлых и будущих образов грядущего, а также процессов, благодаря которым такое видение конструируется и может стать (или не стать) реальностью. В рамках данного подхода Шульц призывает активнее вступать в диалог с общественностью и оппозиционными активистами, которые предлагают альтернативные образы будущего и могут оказаться влиятельными акторами. Он рассматривает деятельность сапа-тистов в Мексике, отмечая, что изначально локальное восстание стало основой для возникновения трансцнациональной сети леворадикальной оппозиции, выступающей против неолиберализма и негативных последствий глобализации.
4. Нормативное и нормативно-аналитическое исследование предпочитаемого варианта будущего, включая изучение отношений между ценностями и будущим. Такие исследования помогают сделать выбор в пользу тех или иных ценностей, которые имплицитно содержатся в альтернативных моделях грядущего. В рамках данного подхода исследователи отвечают на вопросы: в каком направлении мы хотим развивать наш мир, какие сценарии являются предпочтительными, каким образом можно обосновать наши предпочтения?
Размышляя о важности общественного обсуждения проблем будущего, автор статьи отмечает, что площадки для дискуссий должны создаваться не только на местном и национальном, но также на транснациональном и глобальном уровнях. Появление Интернета и новых медиатехнологий первоначально поддерживало надежду на создание «глобального гражданского общества», однако с течением времени оптимизм был уравновешен скептицизмом, получили распространение дистопические сценарии - как следствие возрастающей коммерциализации общественной жизни, неравного доступа к социальным ресурсам, вымывания культурного достояния, новых механизмов слежки. Таким образом, развитие технологий приводит к возникновению множества проблем, решение которых лежит в политической плоскости (как распределять доступ к общественным и культурным ресурсам, как сохранить конфиденциальность личной жизни) [с. 14].
В завершение статьи Шульц подчеркивает, что отношения между социологическими исследованиями будущего и общественными дискуссиями являются сложными, меняющимися во времени и отличающимися в национальном и содержательном аспектах. Исследования будущего не только привносят в общественные дискуссии знания, обращенные к грядущему, но и влияют на изменение повестки дня, обозначая альтернативные сценарии развития. Автор полагает, что нужно не только взаимодействовать с той общественностью, которая есть в наличии, но и работать над созданием новой, не ограничиваться суждениями экспертов и прислушиваться к мнению социальных низов, обездоленных и маргиналов, включая обитателей «глобального Юга» [с. 15]. Социология, таким образом, сможет стать более востребованной, а общественность получит важную информацию о текущих тенденциях и грядущих угрозах.
А.Ю. Долгов
