CC BY
42
ция для современного общества, и ее необходимо стараться понять и исследовать»1.
Настоящая подборка рефератов, не претендуя на исчерпывающую полноту, тем не менее, как мы полагаем, показала разные лица любви, сексуальности и брака в современном мире. Мы надеемся, что материалы по данной теме, исключительно актуальной и вызывающей в настоящее время интерес многих социальных ученых, окажутся полезны как исследователям, так и широкому кругу читателей.
2017.04.001. РУСУ М.С. ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ИЗУЧЕНИЕ ЛЮБВИ В СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ МЫСЛИ: ВКЛАД КЛАССИКОВ В СОЦИОЛОГИЮ ЛЮБВИ.
RUSU M.S. Theorising love in sociological thought: Classical contributions to a sociology of love // J. of classical sociology. - L., 2017. - Apr. 5. - P. 1-18.
Ключевые слова: любовь; семья; религия; история социологии; социология любви; М. Вебер; П.А. Сорокин; Т. Парсонс.
Михай Стелян Русу (Университет Лучиана Блага в Сибиу, Румыния) в своей статье рассматривает вклад мыслителей-классиков в социологическое осмысление любви. Автор констатирует, что, хотя любовь играет важную роль в отношениях между людьми и социальной жизни, социологи пока слишком мало внимания уделяют ее изучению.
Тема любви часто затрагивалась в произведениях поэтов и писателей, теологов и философов. Например, французский писатель Стендаль в трактате «О любви» разработал теорию влюбленности, которая, по его мнению, похожа на процесс кристаллизации минералов2. Шведский теолог Андерс Нигрен установил различие между двумя противоположными видами любви: эросом (эротиче-
1 Carter J. The sociology of love // The sociological rev.: Blog. - 08.02.2015. -Mode of access: https://www.thesociologicalreview.com/blog/the-sociology-of-love.html [Accessed 06.09.2017.]
2 С помощью художественной метафоры «кристаллизация» Стендаль описал процесс идеализации любимого человека и наделения его различными положительными качествами. - Прим. реф.
ская любовь) и агапе (неограниченная христианская любовь)1. Позже ирландский писатель Клайв Стейплз Льюис добавил к этим видам еще два - сторге (привязанность) и филия (дружба)2. Развивая эти идеи в 1970-е годы, канадский социолог и общественный деятель Джон Алан Ли предложил выделять шесть аспектов любви: эрос, людус (любовь как игра, ориентированная на получение удовольствия), сторге, мания (навязчивая любовь), агапе и прагма (реалистичная и практичная любовь)3. Интерес к теме любви демонстрировали и психологи. Так, широкий резонанс в профессиональной среде получили исследования американского психолога Гарри Харлоу, который в конце 1950-х годов предпринял попытку экспериментально изучить «природу любви» через эмоциональную привязанность детенышей макак-резусов к матери4.
Однако в классической социологической традиции, отмечает М.С. Русу, ощущается нехватка комплексных исследований любви. Он указывает на то, что ни один из главных «отцов-основателей» дисциплины не проявил систематического интереса к любви как социальному феномену [с. 2]. Истории любви некоторых известных социальных теоретиков оказались намного ярче их интеллектуального вклада в изучении этого феномена. Например, как известно, любовь Огюста Конта к Клотильде Де Во, с которой судьба свела его за год до ее смерти, сильно повлияла на жизнь и творчество мыслителя. После потери возлюбленной Конт посвятил остаток своей жизни разработке мистических идей о новой позитивной религии человечества. История любви Карла Маркса к Женни фон Вестфален тоже стала предметом отдельного внимания, хотя сам Маркс не рассматривал любовь как социальный феномен в своих трудах. Лишь сравнительно недавно в рамках марксистской тради-
1 Nygren A. Agape and Eros. - Philadelphia (PA): Westminster press, 1953.
2
Lewis C.S. The four loves. - N.Y.: Harcourt, 1960.
Lee J.A. Colours of love: An exploration of the ways of loving. - Toronto: New press, 1973.
4 С помощью своих знаменитых экспериментов на макаках-резусах Г. Харлоу показал, что обеспечение частого и тесного телесного контакта матери и детеныша играет не менее важную роль в нормальном развитии потомства, чем питание. См.: Harlow H.F. The nature of love // American psychologist. - Wash., 1958. -Vol. 13, N 12. - P. 673-685. - Прим. реф.
ции стали появляться работы, в которых анализировалась связь между любовью и капиталом1.
В работах Эмиля Дюркгейма тема любви была затронута лишь косвенно. Французский социолог в одной из своих статей о происхождении инцеста противопоставил семейную любовь страстной любви в отношениях между партнерами2. Согласно Дюрк-гейму, семейная любовь основана на долге и является выражением общественной морали. Такая любовь - моральный императив, благодаря которому существует институт семьи. Страстная любовь, напротив, возникает спонтанно и считается проявлением свободных чувств партнеров друг к другу.
Объясняя слабый интерес к теме любви в социологии, Русу выдвигает несколько предварительных гипотез. Во-первых, любовь эмпирически неустойчива: как приватный интерсубъективный феномен, относящийся к эмоциональной сфере, она зачастую не поддается наблюдению и измерению. Во-вторых, любовь чаще всего воспринимается не как социологический, а как психологический или иногда как социально-психологический феномен [с. 3]. Тем не менее нельзя не отметить тот факт, что в последние десятилетия «молчание» социологов на тему любви прервалось благодаря работам Н. Лумана3, Э. Гидденса4, У. Бека и Э. Бек-Герншейм5, З. Баумана6, Е. Иллуз7. По мнению М.С. Русу, для создания целостной картины возникновения и развития социологии любви необходимо
1 Illouz E. Consuming the romantic utopia: Love and the cultural contradictions of capitalism. - Berkeley: Univ. of California press, 1997.
2 '
Durkheim E. La prohibition de l'inceste et ses origins // L'Année sociologique. -P., 1897. - Vol. 1. - P. 1-70.
3
Luhmann N. Love as passion: The codification of intimacy. - Cambridge (MA): Harvard univ. press, 1986.
4 Giddens A. The transformation of intimacy: Sexuality, love and eroticism in modern societies. - Stanford (CA): Stanford univ. press, 1992.
5 Beck U., Beck-Gernsheim E. The normal chaos of love. - Cambridge: Polity,
1995.
6 Bauman Z. Liquid love: On the frailty of human bonds. - Cambridge: Polity,
2003.
Illouz E. Why love hurts: A sociological explanation. - Cambridge: Polity,
2012.
восстановить ее интеллектуальную историю. Для этого он обращается к анализу работ М. Вебера, П.А. Сорокина и Т. Парсонса.
Макс Вебер (1864-1920). Тема любви была затронута М. Ве-бером в работах по исторической социологии религии. В одном из своих известных произведений - в «Промежуточном рассмотрении» из первого тома «Собрания сочинений по социологии религии»1 - он проанализировал формы «братской любви» в религиях, обещающих верующим искупление и спасение (к ним он относит конфуцианство, даосизм, индуизм, буддизм, иудаизм, христианство и ислам). Вебер считает, что появление религий спасения, основанных на братской любви, коренным образом изменило социальные и моральные принципы существования сообществ. До их возникновения мораль базировалась на принципах «простой взаимности» («око за око, зуб за зуб») и этики добрососедства. Религии спасения вывели на первый план универсальность человеческого страдания, из-за чего общинная солидарность «расширилась» до общечеловеческого уровня - теперь любой человек стал достоин любви. Согласно Веберу, идеальный тип братской любви обладает следующими характеристиками: 1) универсальность; 2) этический персонализм (проявление персональной заботы о каждом нуждающемся человеке); 3) акосмизм (отказ от мира, преисполненного пороками); 4) противоречивость ^етюпаШт; напряженность между братской любовью и другими сферами социального мира, например политикой и экономикой); 5) внутреннее несогласие принять этот мир [с. 4-5].
Учитывая эти идеал-типические характеристики, Вебер обнаружил четыре эмпирических типа братской любви: 1) пуританское братство (секта, члены которой не воспринимают других как страдающих существ; этот тип тесно связан с протестантской этикой, которая, согласно Веберу, лежит в основе западного капитализма); 2) мистическая братская любовь (характерна для буддизма, в котором, хотя и присутствует озабоченность страданием людей, другой воспринимается абстрактно и безлично); 3) космическая братская любовь (характерна для средневекового христианства, которое развивалось под влиянием идей Фомы Аквинского и было
1 Weber M. Gesammelte Aufsätze zur Religionssoziologie. - Tübingen: J.C.B. Mohr, 1920. - Bd. 1.
готово «сотрудничать» с социально-экономическим и политическим миром); 4) харизматическое братство (существовало во II в. до н.э. в общине ессеев; оно отклоняется от веберовского идеального типа братской любви по характеристике «универсальность») [с. 5].
Развитие капитализма на Западе сопровождалось появлением таких феноменов, как индивидуализм, рационализм, секуляризация и бюрократизация. Эти явления, отмечает Вебер, противоречили религиозной этике братской любви [с. 5]. Модернизация усилила дифференциацию социального мира: если раньше экономическая, политическая, эротическая, эстетическая и интеллектуальная сферы были встроены в религиозную систему и подчинены ей, то в ходе преобразований модерна между ними возникли структурные противоречия. Ярче всего такое противоречие можно продемонстрировать на примере отношений «религия-экономика», где этика братской любви должна была сосуществовать с эффективностью, измеряемостью, предсказуемостью, инструментальной рациональностью [там же]. В политической сфере стали преобладать безличность, прагматизм и государственные интересы, что привело к отчуждению этики братской любви от политической власти.
Конфликт между религиозной и эротической сферами, как указывает Вебер, связан с тем, что братская этика религий спасения столкнулась с «величайшей иррациональной жизненной силой» -сексуальной любовью. Это объясняется тем, что страстная любовь к партнеру носит исключительный характер и, таким образом, противоречит принципам универсальности и всеохватности братской любви. В эпоху модерна сексуальная активность, проявившаяся в эротизме, трансформировалась в утонченное чувственное искусство плотской любви, ставшее основой целой сферы сознательного наслаждения [с. 6].
Ключевой момент веберовского рассуждения состоит в том, что эротическая любовь дает возможность партнерам слиться друг с другом душами в противодействие безличному миру с его стандартизированными бюрократическими процедурами. Таким образом, эротизм как свободная форма отношений может стать одним из средств разрушения «железной клетки» инструментальной рациональности и экономической эффективности.
Питирим Сорокин (1889-1968). В ряду социологов-классиков, родившихся в конце XIX в., П. А. Сорокин оказался единст-
венным, кто активно выступал за разработку систематической теории любви. В 1949-1959 гг. Сорокин возглавлял Гарвардский центр по изучению созидательного альтруизма, в рамках которого он с коллегами занимался исследованием любви, рассматривая ее как энергию, способную преобразовать человека и общество. С помощью любви Сорокин объяснял альтруистическую способность человека преодолевать границы собственного эго и умение принимать щедрость, заботу и доброту других. Хотя Сорокин был хорошо известен в американском социологическом сообществе, прежде всего, благодаря своим эмпирическим исследованиям в области социальной стратификации и мобильности, его работы о любви и альтруизме с мистически-религиозным уклоном были восприняты критично. М.С. Русу отмечает, что мистические истоки мировоззрения Сорокина уходят корнями в его биографию. В частности, в раннем детстве Сорокин вместе с отцом, который занимался цер-ковно-реставрационными работами, постоянно бывал в церквях и контактировал с представителями сельского духовенства, благодаря чему впитал дух православного мистицизма [с. 8].
Свои взгляды на феномен любви Сорокин наиболее подробно изложил в книге «Пути и могущество любви»1. Для создания интегральной теории любви он объединил различные области знания -социологию, психологию, теологию и философию. Неотъемлемой частью его исследований любви является разработка теории личности. Сорокин предложил выделять в структуре личности четыре компонента: биологическое бессознательное, биосознание, социокультурное сознание и сверхсознание. Со сверхсознанием Сорокин связывал все величайшие открытия и достижения человечества. Он полагал, что сверхсознание является неиссякаемым источником «энергии любви», который, например, был доступен таким «выдающимся апостолам любви», как Иисус Христос, Франциск Ассизский, Махатма Ганди [с. 8].
Необходимость активного изучения альтруистической любви Сорокин связывал с кризисными последствиями дезинтеграции чувственной культуры2. В своих работах он подобно проповеднику
1 Sorokin P.A. The ways and power of love: Types, factors and techniques of
moral transformation. - Boston (MA): Beacon press, 1954.
2
Согласно Сорокину, история человечества представляет собой циклическую смену трех социокультурных суперсистем: идеациональной, чувственной и
предупреждал людей о том, что нельзя игнорировать созидательный потенциал любви. В рамках развития новой науки - «амитоло-гии» (прикладная наука о дружбе и любви) - он предложил на практике применять методы альтруистической трансформации. Поскольку Сорокин рассматривал любовь как особый вид энергии, он полагал, что ее можно эффективно производить, накапливать и распространять. Целью преобразований на микроуровне была «аль-труизация» межличностных и межгрупповых отношений, на макроуровне - избавление от зла и ненависти, войн и конфликтов, насилия и неравенства. М.С. Русу отмечает, что теория любви Сорокина больше похожа на мистическую религиозную утопию, чем на полноценную социологическую теорию (в этом отношении Сорокин оказался близок к Конту). В связи с этим автор скептически относится к возможности использовать исследования Сорокина в качестве основы для современной социологии любви [с. 9].
Толкотт Парсонс (1902-1979). М.С. Русу относит Т. Пар-сонса к числу «ранних» классиков социологии на том основании, что в его работах был осуществлен синтез идей В. Парето, Э. Дюркгейма и М. Вебера. Следовательно, Парсонса можно считать продолжателем европейской социологической традиции в США. Тема любви была затронута Парсонсом в рамках функционального анализа американской системы родственных связей и нуклеарной семьи1. По мнению Парсонса, нуклеарная семья - это феномен модерна, возникший взамен утратившей социальную значимость системы родства. В условиях бурного промышленного роста, следствием которого стали реконфигурация структуры занятости и социальная дифференциация, нуклеарная семья оказалась более гибким и функционально-эффективным социальным институтом, удовлетворяющим современные потребности членов общества и общества в целом.
идеалистической. Каждая из них характеризуется преобладанием определенных ценностей, социальных и политических институтов, правовых норм, философского и научного знания, искусства и т.д. - Прим. реф.
1 Parsons T. The kinship system of the contemporary United States // American anthropologist. - Menasha (WI), 1943. - Vol. 45, N 1. - P. 22-38; Parsons T. The American family: Its relations to personality and to the social structure // Family: Socialization and interaction process / Ed. by T. Parsons, R.F. Bales. - Glencoe (IL): Free press, 1955. - P. 3-33.
Согласно Парсонсу, промышленность с ее меритократической идеологией индивидуальных «достижений» стала противоречить традиционной идеологии «социального происхождения», которая преобладала в системе родства. Таким образом, потребовалось, чтобы новый социальный институт нуклеарной семьи получил структурную обособленность, что подразумевало отдельное проживание семейной пары, разрушившее географическую целостность родственных связей; поколенческий разрыв, сокративший связь поколений до минимума (родители-дети); экономическую независимость семьи от родни; социально-эмоциональное отчуждение от широкой сети родства [с. 10-11]. В нуклеарной семье вследствие трансформации структуры занятости также были четко закреплены семейные роли. Муж-отец стал «инструментальным лидером» («instrumental leader»), который приносит в семью основной доход, а жена-мать помимо ведения домашних дел стала исполнять «экспрессивную роль», оказывая семье эмоциональную поддержку.
В новых структурных условиях за романтической любовью (или «комплексом романтической любви» в терминологии Парсон-са) закрепились важные интегративные функции. Во-первых, романтическая любовь способна сохранять семью без «внешнего» принуждения, осуществляемого системой родства. Во-вторых, добрачной функцией любви стало сведение партнеров без каких-либо предварительных своднических процедур со стороны родни (например, сватовства).
Завершая свою статью, М.С. Русу отмечает, что все три социолога - М. Вебер, П.А. Сорокин и Т. Парсонс - рассматривали тему любви в более широких рамках своих историко-социологических концепций. Теоретические идеи Вебера о любви связаны с анализом процесса рационализации общества. Сорокин поместил феномен любви в контекст социальной и культурной динамики. Парсонс рассматривал проблему любви в теоретических рамках социологии семьи. По мнению М.С. Русу, понятие любви в трудах этих классиков не обрело смысловой целостности, что подчеркивает многозначность и сложность для изучения данного феномена. Автор выражает надежду на то, что проведенная им работа по «разгадыванию» многогранной природы любви будет способствовать ее дальнейшему пониманию, в том числе с точки зрения по-
