CC BY
38
нообразное увеличение числа каналов. В то же время многие другие тенденции последних лет (относительная свобода развлекательных программ при сохранении идеологического диктата в новостях, поиски «национальной идеи» с заменой марксизма на определенным образом понимаемый «патриотизм» и др.) отчетливо восходят к 1970-м и даже к 1960-м годам. В условиях путинской «управляемой демократии» советский опыт, таким образом, по-прежнему остается востребованным.
М.М. Минц
НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ
2017.03.031. ОТ НАЦИОНАЛЬНЫХ ГОСУДАРСТВ К ЕДИНОЙ ЕВРОПЕ: ПРОБЛЕМЫ ЕВРОПЕЙСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ В Х1Х-XXI вв. - СПб.: Изд-во РХГА, 2016. - 620 с.
Ключевые слова: Европа, Х1Х-ХХ1 вв.; национальные государства; европейская интеграция; Франция; Германия.
В монографии, подготовленной авторским коллективом (С.-Петербург), прослеживается эволюция европейского единства от теоретических построений к военным и экономическим попыткам объединения Европы. Как отмечает во введении д-р ист. наук А.В. Смолин, цель, которую поставил авторский коллектив, состояла в том, чтобы показать, какие попытки на пути к европейской интеграции предпринимались на протяжении Х1Х-ХХ1 вв. и к каким результатам они привели. Авторы уделяют особое внимание роли Франции и Германии в этом процессе, позициям малых стран и существующим на сегодняшний день противоречиям. Книга состоит из предисловия, трех развернутых глав (каждая включает авторские статьи), заключения, библиографии, именного указателя.
Первую главу «Идеи единой Европы» открывает статья д-ра ист. наук В.И. Фокина, где рассматриваются идеи Соединенных Штатов Европы и их обсуждение в ХУШ - начале ХХ в. Автор отмечает, что мысль о Европе как об особом мире в качестве мифа появилась еще во времена античности. В эпоху Просвещения «мысль о рациональном устройстве общества нашла свое олицетворение в эволюции от идеи "регулярного государства" к идее Соединенных Штатов Европы», получившей распространение после
возникновения Соединенных Штатов Америки (с. 16). Великая французская революция, Наполеоновская эпоха принесли новый вариант реализации европейской идеи: силой оружия не только завоевать европейские страны, но и унифицировать их. В условиях реставрации и европейского порядка, установленного на Венском конгрессе, идея объединения Европы приобрела революционную направленность, однако с новым содержанием: создание республиканской конфедерации Европы. «Идея европейской демократии... требовала объединения национальных государств Европы как демократических государств» (с. 27). Отмечается также, что в «середине XIX столетия весьма существенным элементом европейской действительности стало пацифистское движение, наиболее рельефно выразившееся в мирных конгрессах, созывавшихся со второй половины 40-х годов» (с. 33-34).
Во второй половине XIX в. «реальным элементом интеграционных процессов» стало создание Межпарламентского союза (1889), международной организации, созданной для координации действий парламентов мира (с. 50). К концу XIX в. Европа вступила в новый этап развития, начали формироваться новые блоки и коалиции. «Нараставшие противоречия между европейскими державами, которые привели к Первой мировой войне, делали еще более нереальной реализацию идей и проектов общеевропейского единства, воплощенных в лозунге Соединенных Штатов Европы» (с. 53).
В следующей статье первой главы «Истоки и идеи интеграции и ее первое возникновение в Северной Европе» (автор - д-р ист. наук В.Е. Возгрин) анализируется идейно-политическое течение, известное как скандинавизм. Течение «выражало стремление северных стран решать свои актуальные проблемы путем максимально возможного сближения (вплоть до унии)» (с. 58). На протяжении XIX в. идеи скандинавизма фигурировали в качестве основной темы публичных и публицистических дебатов, «развивая тем самым политическую, а также идеологическую культуру Северной Европы» (с. 117). Отличительной чертой для северной интеграции, по сравнению со среднеевропейской, на взгляд автора, является ее более демократический характер, «большее внимание правительств к мнению обществ, народов» (с. 118). Что же касается внешнеполитических претензий скандинавизма, оптимальными
виделись сотрудничество и ликвидация внешней угрозы. Но именно в попытках решения этой проблемы, подчеркивает автор, «наиболее явственно проступила двойственность движения. С одной стороны, оно предполагало отстаивание собственных интересов каждого народа, а с другой - преданность солидарности с братскими народами, готовность жертвовать ради нее собственными интересами» (с. 118).
Канд. ист. наук Н.П. Евдокимова посвятила свою статью проекту Европейского федеративного союза, разработанному французским государственным и политическим деятелем Аристидом Брианом (1862-1932) (третий раздел первой главы). Идея создания европейской федерации возникла у Бриана, занимавшего в 20-30-х годах пост министра иностранных дел, в связи с поиском формулы мира, которая обеспечила бы Франции безопасность. Автор констатирует, что «идея Европейского федеративного союза, сформулированная А. Брианом в 1929 г., в осовремененном виде была реализована, когда страны Западной Европы 17 марта 1948 г. подписали в Брюсселе Пакт о создании Западноевропейского союза, предусматривавшего тесное экономическое, политическое и военное сотрудничество» (с. 150).
Вторая глава сборника рассматривает исторические модели европейского объединения. Военным попыткам создания общеевропейского союза государств посвящен раздел канд. ист. наук О.В. Соколова «Наполеон и процесс европейского объединения». Автор отмечает, что у Наполеона не было какой-либо ясной и последовательной идеи, которой он следовал в отношении построения европейской империи. «Наполеоновская Европа сложилась не по заранее намеченному плану, а скорее вопреки ему, в результате цепи событий, многие из которых предвидеть было совершенно невозможно. Так и политика Наполеона по отношению к этому объединению определялась... скорее прагматическими, подчас сиюминутными соображениями» (с. 165).
Автор приводит интересный документ: текст речи, произнесенной в кафедральном соборе прусского города Эльбинг генеральным комиссаром Западной Пруссии де Буанем. Автор полагает, что эта речь чиновника высокого ранга, требовавшая особой ответственности, не могла не отражать идеи императора. Автор считает, что речь де Буаня являет собой некие наброски концепции
построения империи Европы, как она виделась в самый апогей наполеоновского господства: это федеративная империя, основы ее -либеральные принципы и кодекс Наполеона, «который знаменовал создание общества, основанного на гражданском равенстве» (с. 196). «"Империя" для автора речи - это прежде всего пространство, "занимаемое цивилизацией, искусствами и науками"... империя, которая должна объединить все европейские народы в единой семье, создать новый мир с большей социальной справедливостью, стать "высшим достижением цивилизации"» (с. 195).
Подводя итог, автор пишет, что «созданная поначалу из соображений эмпирической выгоды и борьбы с враждебным окружением наполеоновская империя Европы постепенно приобретала черты некой универсальной общности. которая хотя и представляла собой причудливую мозаику, тем не менее постепенно приобретала облик возрожденного "Pax Romana"». Поражение в войне с Россией поставило крест на мечте о европейской империи Траяна и Диоклетиана, построенной на идеях века Просвещения. «На поле Битвы народов под Лейпцигом победил. буржуазный национализм, который станет отличительной чертой европейских государств XIX - начала XX в.» (с. 216).
Второй раздел второй главы «Гитлеровское геополитическое планирование будущего Европы под немецкой гегемонией и его реализация» подготовлен д-ром ист. наук О.Ю. Пленковым. Автор отмечает, что фюрер воспринимал Европу не как географическое понятие, а как соединение наций, обусловленное расовой принадлежностью. «Славянский мир, включая западных и южных славян, по его представлениям не должен стать частью новой Европы» (с. 218). Гитлер считал, что будущее Германии можно обеспечить лишь военными средствами, создав «жизненное пространство», совершенно необходимое для немецкого народа как с экономической, так и с расовой точек зрения. Хозяйственная потребность в приобретении новых земель диктовалась необходимостью восстановления баланса между численностью населения и территорией его проживания. Система взглядов Гитлера на проблему «жизненного пространства», как показывает автор, «представляла собой причудливый конгломерат научных теорий, псевдонаучных представлений, расовых предрассудков, современной ему политэкономии, геополитики, теории империализма» (с. 225).
В разгар Второй мировой войны Гитлер начал исключать также и романские народы из «своей Европы»: дружественную Италию, побежденную Францию и нейтральную Испанию. О.Ю. Пленков замечает, что к Испании Гитлер испытывал особую антипатию: она была единственной страной, где он никогда не был и не желал побывать (с. 231). К этому времени в Германии созрела потребность определить будущий статус Запада в системе нацистского «нового порядка» в Европе. Однако «четких и ясных деклараций на этот счет до окончания войны Гитлер намеренно не давал: таким образом, нацисты упустили шанс создания в будущем чувства европейской общности и использования его для текущих задач» (с. 239).
Автор заключает, что итог гитлеровской геополитики был следующим: «После Второй мировой войны миллионы немцев были изгнаны со своей исторической родины; границы, устроенные Бисмарком, рухнули, а немецкие пределы были перенесены далеко на Запад» (с. 308). То, что Гитлер планировал для других народов, обернулось против самих немцев. Автор приводит данные, согласно которым из 12,45 млн немецких беженцев 7,9 осели в ФРГ, 4,065 -в ГДР, 370 тыс. - в Австрии, 115 тыс. - в других странах. 1,71 млн при переселении погибли (с. 308). «Почти все немецкое население Восточной Европы было выселено: это стало самым крупным переселением за обозримую человеческую историю» (там же).
В заключительном разделе второй главы помещена статья д-ра ист наук В.Н. Барышникова «Финансово-экономическое объединение Запада в условиях локальной поддержки Финляндии в "зимней войне"». Автор обращает внимание на то обстоятельство, что «в условиях кануна и начала Второй мировой войны практические интеграционные процессы, объединяющие различные государства как в Европе, так и в мире в целом, несомненно, усилились. В процессе возникшей в то время на практической основе западной консолидации очевидно просматривалась, в частности, будущая направленность к образованию сначала Западноевропейского союза, а затем еще более широкого объединения - Североатлантического военного блока НАТО» (с. 311). Возникшая в 1939 г. на Западе политическая линия начала проявляться в желании в противовес СССР предоставить Финляндии политическую, экономическую, идеологическую и военную поддержку. Экономическая
поддержка, отмечает автор, была достаточно эффективной, сыграла несомненную роль в тех достижениях Финляндии, которые дали ей возможность продолжать войну. В.Н. Барышников приходит к заключению, что «сама интеграция западного мира в остром стремлении оказать Финляндии помощь в ее борьбе с Советским Союзом явилась лишь эпизодом или только временной моделью объединения... которая не была полностью воплощена в жизнь ввиду краткосрочности хода советско-финляндской войны» (с. 343).
В третьей главе рассматривается единая Европа с середины XX до начала XXI в. и проблемы в реализации ее единства. В первом разделе главы исследуется положение Германии в европейском интеграционном процессе (автор - д-р ист. наук О.Ю. Пленков). Отмечается, что современная Германия стала доминирующей страной в Европе, сделав ставку на развитие демократической политической культуры при отказе от всякого национализма, ориентируясь исключительно на либеральные ценности, правовое государство и социальную рыночную экономику. Доминантой внешней политики Германии остается вопрос об отношении к тоталитарному нацистскому прошлому страны. Нацистский режим в глазах немецкой общественности является абсолютно себя дискредитировавшим. Реабилитация Третьего Рейха невозможна, хотя накал эмоций в дебатах о прошлом принимает порой грандиозные масштабы, отмечает автор. При этом он указывает, что Третий Рейх «не стал для немцев "нормальным" предметом исторического анализа, как прочие исторические эпохи новейшей истории. Всякие исторические объяснения национал-социализма в Германии полностью политизированы» (с. 346).
Автор выделяет три этапа развития немецкой политической культуры. Первый период - это послевоенные годы (вплоть до 1968 г.), когда немцы должны были подчиниться воле победителей в процессе денацификации и делали это по принуждению. Автор показывает, насколько велика была роль Аденауэра в осознании происходяшего в стране. «Он был тем политиком, у которого хватило энергии и влияния внушить немцам исключительно западную ориентацию страны. Его политический стиль. убедил многих немцев в том, что авторитет, к которому они стремились, можно обрести и в лице демократического правительства под его руководством, и они ни разу не поколебались в своей уверенности, вплоть
до отставки» (с. 373). События 1968 г. предъявили «по-настоящему жесткий расчет поколению отцов за их участие в нацистских преступлениях» (с. 349). Под влиянием молодежи стал изменяться официальный дискурс в отношении нацистского прошлого. Автор приводит данные о том, что в 1969 г. 76% опрошенных немцев считали необходимым подвести черту под преследованиями нацистских преступников, а 22% выступали за продолжение преследований. Десять лет спустя, показывает автор, картина парадоксальным образом поменялась - 46% против, 40% - за (с. 386).
Третий период начался после объединения Германии в 1990 г. -«немцы оказались единственной нацией, которая последовательно должна была преодолеть нацистский, а затем коммунистический тоталитаризм» (с. 349). Гельмут Шмидт продолжил Ostpolitik Вилли Брандта и во многом способствовал утверждению новой западногерманской политики памяти. Главной приметой исторической политики после объединения Германии «стало нарастающее морализаторство в отношении нацистского прошлого и стремление во чтобы то ни стало не допустить хотя бы малейшей его релятивации или историзации» (с. 392). При этом автор считает, основываясь на работах немецких политологов в историков, что морализаторство «не всегда искренно, последовательно и не всегда соответствует исторической действительности» (с. 416).
Роль Франции в объединении Европы в XX - начале XXI в. рассмотрена в статье канд. ист. наук Т.Н. Гончаровой. Автор отмечает, что Франция всегда рассматривала Европу как важный ареал своей политики. Решающее значение на начальном этапе интеграции сыграли усилия представителей Народно-республиканского движения - Ж. Бидо и Ж. Монне. Декларация Ж. Бидо на Консультативном совете Брюссельского пакта (Гаага 1948 г.) - создание экономического и таможенного союзов между пятью странами, входившими в Брюссельский пакт, открытых для всех европейских стран, - и предложение о создании Европейской ассамблеи заложили основу для рождения Совета Европы. Автором проанализирована деятельность Ж. Монне по созданию Европейского объединения угля и стали, а также Общего рынка. В европейское строительство внесли свою лепту Ш. де Голль, сторонник «Европы отечеств», спасший Общий рынок в 1958 г., приняв европейский проект, а также социалисты Ж. Делор и Ф. Миттеран. Ж. Делор,
приверженец федерации государств-наций, стоял у истоков концепции Европейского союза в 1992 г.
Проблеме наднациональной европейской идентичности в условиях регионального сепаратизма посвящена статья канд. ист. наук Г.С. Климова. Отмечается, что институты Европейского союза оказываются перед лицом все более возрастающей активности ре-гионалистских и сепаратистских движений в границах ЕС. Возникает вопрос о перспективах и потенциале существования наднациональной идентичности в условиях все большей фрагментации объединенной Европы и роста сепаратистских настроений. Автор приводит позиции немецкой исследовательницы А. Бетичер и чешского политолога М. Мареса, которые разделяют сепаратизм на традиционный и новый. Под традиционным они понимают исторически укорененное территориальное, национальное, этническое или религиозное движение, созданное на европейской территории группами, давно проживающими в данном месте. Основные проявления такого сепаратизма авторы отмечают в странах Восточной Европы. Второй тип сепаратизма они видят в новых требованиях традиционных сообществ, выдвигаемых в связи с изменениями европейских границ, а также в требованиях сообществ, сформированных мигрантами и в ответной реакции «белых европейцев» (с. 483-484).
Автор показывает, что не только экономические аспекты интеграционного процесса, но и политика Брюсселя способствуют актуализации региональных идентичностей сепаратистских течений. «Сепаратизм в регионах ЕС - это институционализированный "сепаратизм богатых" с достаточно успешно организованной формой этнического самосознания. В определенном смысле европейский интеграционный процесс легитимизовал сепаратизм в пределах ЕС, сделав его потенциально возможным в политико-экономическом и приемлемым в этно-символическом смыслах» (с. 493). Политическая организация европейского сепаратизма - этнорегиональ-ные партии - оказывают в основном поддержку интеграционному процессу, отмечает автор. «Региональные партии в основном охотно участвуют в наднациональном политическом процессе, рассматривая его как способ накопления политического капитала и гаранта снижения экономических издержек малых объемов региона» (с. 499). Региональная и национальная идентичности, резюмирует
автор, в целом не противоречат европейской идентичности, но сближение региональной и наднациональной идентичностей гарантирует ЕС большую устойчивость (с. 511).
Проблемным аспектам вхождения малых стран в Единую Европу посвящен раздел канд. ист. наук Л.В. Сидоренко. Автор рассматривает две группы государств, небольших по размерам территории, численности населения и по показателям абсолютного социоэкономического потенциала: страны «Бенилюкс» и «страны Альпийского региона» - Австрия, Швейцария и Лихтенштейн. Именно эти страны стали образцовыми примерами двух основных моделей европейской интеграции. «Находясь в непосредственной близости от главных локомотивов единой Европы - Франции и Германии - они продемонстрировали два разных пути европейской идеи» (с. 525): модель стран Бенилюкса и австрийская модель.
Швейцария осталась в стороне от общего процесса интеграции, решившись только на вступление в ни к чему не обязывающую Ассоциацию свободной торговли. Представляет интерес также история Лихтенштейна и структур европейской интеграции, в которые герцогство так и не вошло.
В заключение отмечается, что европейская интеграция - это сложный и неоднозначный процесс. Будет ли он завершен и когда -в настоящее время вряд ли возможен ответ на этот вопрос.
И.Е. Эман
2017.03.032. МЕНЩИКОВ И.С., ФЕДОРОВ С.Г. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДЕЯТЕЛИ ВИКТОРИАНСКОЙ АНГЛИИ. - Курган: Изд-во Курганского ун-та, 2016. - 234 с.
Ключевые слова: Англия; Викторианская эпоха; парламентская монархия; принц Альберт; лорд Дерби Бенджамин Дизраэли; лорд Уильям Юарт Гладстон.
Монография преподавателей Курганского университета состоит из разделов «Викторианская эпоха», «Королева Виктория» и очерков, посвященных наиболее видным политическим деятелям викторианской эпохи (1837-1901). В их число включены не только прямые участники политических процессов, но и те, кто так или иначе оказывал на них влияние. Книга снабжена иллюстрациями и карикатурами на Дизраэли и Гладстона из журнала «Панч».
