CC BY
39ция курса международной организации не обязательно сопровождается разрешением правовых вопросов.
Третий тип реакции международных организаций отличается тем, что организация оспаривает обязательства, которые она якобы нарушает. Как отмечалось ранее, в области первичных норм, обязывающих данные организации, существует неопределенность. А нарушение норм, не обязывающих международные организации, не может повлиять на ее репутацию и легитимность. Этим подходом воспользовался Международный валютный фонд, когда его обвинили в нарушении обязательств по Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах. Опубликованный им подробный юридический анализ, содержащий контраргументы, положительно повлиял на сохранение его репутации.
Позиция ООН по Гаити первоначально напоминала реакцию третьего типа - отрицание первичных обязательств. Но последующие действия позволяют отнести ее реакцию к четвертому типу -попыткам сохранить репутацию, следуя обязательствам, налагаемым Статьями об ответственности международных организаций в случае нарушения организацией международного права. И хотя ООН избегала риторики Статей, предпринятые ею действия, а именно инициатива по искоренению холеры и признание морального обязательства сделать это, могут быть расценены как попытка возмещения ущерба, что и предписывается указанными Статьями (с. 1015).
Н.В. Кравчук
2017.02.039. БЕРНСТОРФФ Ю. ГАНС КЕЛЬЗЕН О СУДЕБНОМ ПРАВОТВОРЧЕСТВЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ СУДОВ И ТРИБУНАЛОВ: ТЕОРИЯ ГЛОБАЛЬНОГО СУДЕБНОГО ИМПЕРИАЛИЗМА?
BERNSTORFF J. Hans Kelsen on judicial law-making by international courts and tribunals: A theory of global judicial imperialism? // European society of international law: Conference paper. - Oslo, 2015. -Vol. 5, N 8. - P. 1-12.
Ключевые слова: Г. Кельзен; верховенство права; судебные решения; судебное правотворчество; международные суды; международные трибуналы; международный суд; юрисдикция; Римский статут.
Юхен фон Берсторфф - профессор университета Тюбингена (University of Tuebingen, Германия) - отмечает, что известный австрийский юрист Ганс Кельзен, будучи свидетелем двух мировых войн, в 1940-е годы предположил, что верховенство права в международных отношениях, обеспечиваемое решениями судов, является единственным путем к поддержанию мира. Для этого не требуется наличия наднационального законодательного органа, необходим лишь международный суд (world court), обладающий обязательной юрисдикцией.
Г. Кельзен рассматривал судебные решения как индивидуальное правотворчество, тем самым стирая грань между созданием и применением правовых норм. Более того, он предлагал заменить признание государственными органами правила правовой нормой (opinio iuris) по обычному международному праву ссылкой на судебные решения.
Судебные решения призваны конкретизировать абстрактные правовые предписания, тем самым создавая правила, занимающие более низкое положение в иерархии норм права. Гарантии, что новое правило будет соответствовать более общей норме, не существует, однако решение суда все равно имеет силу закона. В конечном итоге именно суд решает, что такое право (закон).
Наличие международных договоров и международного обычного права является достаточной базой для установления обязательной юрисдикции международного суда. По Г. Кельзену, правотворческий процесс представляет собой движение от общей к конкретной норме путем интеллектуального действия - юридического толкования. При этом суд всегда приходит к нескольким возможным вариантам, и никакие методы толкования не могут обеспечить вывод о правильности лишь одного из них.
Г. Кельзен, таким образом, демистифицировал объективность существующих методов правовой аргументации. Толкование имеет единственную цель - определить семантические границы, ограничив ими субъективность принимаемого судьей решения.
Выбирая то или иное толкование, судья привносит в свое решение собственные убеждения, политические принципы и иные идеи, не имеющие отношения к позитивному праву. Свобода принятия решения отражает динамизм правотворчества, позволяющий приспосабливать нормы права к текущим потребностям общества.
Г. Кельзен одобрял использование международными судами и арбитражами общих принципов права и принятие решений, исходя из принципов добра и справедливости (ex aequo et bono).
Может показаться странным, пишет автор, что Г. Кельзен, являясь сторонником либеральной демократии, поддерживает обязательную юрисдикцию международного суда как правотворческого органа, стоящего выше международных политических институтов. По мнению М. Хардта (M. Hardt) и А. Негри (A. Negri), это делает его теоретиком «имперского» глобального правопорядка (цит. по: с. 8). Однако автор добавляет к этому следующие суждения.
1. Идеи Г. Кельзена необходимо рассматривать как проект, появившийся в послевоенный период и направленный на цивилизованное разрешение конфликтов между государствами. Решения международного суда должны были касаться только вопросов войны и мира.
2. Теория Г. Кельзена не превращает решение судьи в чисто политический акт, так как суд обязан соблюдать формальные процедуры и использовать юридическую аргументацию. Помимо собственных убеждений судья имеет профессиональную подготовку.
3. Международный суд должен принципиально отличаться от политического органа, каким был Совет Лиги Наций. Г. Кельзен предполагал, что судьи должны избираться по сложной процедуре с учетом их высокой квалификации и быть финансово и организационно независимыми от своих стран (с. 8-9).
Усиление роли международных судов и трибуналов отчасти подтверждает предположения Г. Кельзена. Однако иерархии таких органов не существует. В международном праве действует множество правовых режимов, в частности ВТО, международное уголовное право, региональные механизмы защиты прав человека, которые имеют собственные суды и трибуналы. Таким образом, институциональной централизации и федерализации международных отношений не произошло. И даже ООН не смогла стать выс-
шим арбитром, санкционирующим применение силы на международной арене (с. 9).
В настоящее время возникают конфликты между различными областями (секторами) международно-правового регулирования (например, между правилами ТРИПС о патентах и правом человека на доступ к лекарствам против ВИЧ / СПИД, между двусторонними соглашениями о защите инвестиций и принципами природоохранного права).
Можем ли мы в связи с этим, задает вопрос автор, говорить о секторальном правовом «империализме», связанном с международными институтами, которые обладают наиболее сильными политическими механизмами реализации своих решений и часто руководствуются международным экономическим правом? Вправе ли международные суды применять правовые нормы, относящиеся к смежным режимам правового регулирования, чтобы сохранить единство международного права?
Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г. (параграф 3 с ст. 31) допускает учет норм иного правового режима при толковании соглашения. Эта точка зрения поддерживается многими исследователями. Однако в практике международных судов очень немного примеров подобных решений. Кроме того, не совсем ясно, насколько правильно отдавать решение, например, экологических вопросов, на откуп трибуналам по коммерческому праву.
По мнению автора, в случае конфликта одного правового режима с другим суду следует воздержаться от рассмотрения дела. Спорный вопрос должен быть решен на политическом уровне по соглашению между государствами.
И.И. Нагорная
2017.02.040. РОЙСМАН Ш. СДЕРЖИВАЯ ГОСУДАРСТВА: КОНСТИТУЦИОННЫЕ УРОКИ ДЛЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ СУДОВ.
ROISMAN Sh. Constraining states: Constitutional lessons for international courts // Virginia journal of international law. - Charlottesville, 2015. - Vol. 55, N 3. - P. 730-781.
