CC BY
17
2016.04.054. ХАЙДЕГГЕР И ЕВРЕИ, ЕЩЕ РАЗ: ХАЙДЕГГЕР-ФОРУМ 11.
Heidegger, die Juden, noch einmal: Heidegger Forum 11 / Hrsg. Trawny P., Mitchell A. - Frankfurt a. M.: Vittorio Klostermann, 2015. -256 S.
Ключевые слова: М. Хайдеггер; антисемитизм; «Черные тетради»; национал-социализм; постметафизическое мышление; метафизика; метафизика и еврейство; метафизический антисемитизм.
Книга представляет собой сборник докладов, прочитанных на Первой международной конференции Института Мартина Хай-деггера на философском факультете университета г. Вупперталя (ФРГ), состоявшейся с 30 октября по 1 ноября 2014 г. Тема конференции посвящена тому единственному вопросу, который, к сожалению, в первую очередь заинтересовал общественность и научное сообщество после публикации «Черных тетрадей», а именно -предполагаемый антисемитизм Хайдеггера. Какое место занял Хайдеггер в теории и практике национал-социализма? Почему он после войны не выражал публично своей позиции по практике Хо-локоста, хотя поводов для этого при его жизни было достаточно (в книге, в частности, называются франкфуртские процессы по Освенциму, начавшиеся в 1963 г.). По мнению некоторых участников конференции, Хайдеггер был сам вовлечен в национал-социализм и поэтому представляет собой тот тип мировоззрения, который ныне «просто непредставляем», - постметафизическое мышление.
В предлагаемом реферате представлены первые три из 11 докладов.
Жан-Люк Нанси. Банальность Хайдеггера (с. 11-42)
Понятие «банальность» страсбургский эмеритированный профессор Ж.-Л. Нанси использует в том же смысле, в котором в послевоенное время его использовали для обозначения «попутчиков» национал-социалистической политики, даже если они лишь частично идентифицировали себя с тоталитарной системой. Таким попутчиком он считает и Хайдеггера, поддерживавшего, как пола-
гает автор, антисемитизм, но отрицавшего его практическую реализацию в биологическом расизме национал-социализма.
По мнению автора, в философском развитии Хайдеггера с установлением системы гитлеризма происходит некий перерыв (здесь автор цитирует Жака Деррида), или «деконструкция», или «деструкция» (с. 14). Вместо простого различия между «существующим» («бытийствующим», Seiendem) и бытием (Sein), как это было во время создания «Бытия и времени», Хайдеггер ищет новое начало для метафизики, которая раньше должна была считаться преодоленной.
Под этой метафизикой автор статьи понимает в числе прочего «антисемитизм», а также идею «народа», распространяемую, как он считает, Хайдеггером поголовно на все втянутые в 1941 г. в войну народы. «Еврейство» (Judentum) выступает у него в образе «Мирового еврейства». На сегодняшний день, полагает автор, можно лишь частично проследить, насколько мысли «Черных тетрадей» нашли отражение в публичных докладах и в лекциях Хай-деггера, поскольку лекции он сам переработал после войны и издал в переработанном виде.
Далее автор исследует «записки» «Черных тетрадей» на предмет антисемитизма, заключая, что они буквально кишат понятиями, квалифицируемыми как «антисемитские» (с. 22-23). «Во имя высокой цели он присваивает банальный мусор», - заявляет автор (с. 28). Впрочем, он признает, что Хайдеггер движется в рамках присущего его времени потока мышления. «Хайдеггер мог бы спросить о причинах антисемитизма. Он этого не сделал. Он воспринял банальность... как подарок судьбы Запада» (с. 30).
Кристиан Зоммер. Хайдеггер, политическая теология (с. 43-53)
Кристиан Зоммер говорит о «политической теологии». Он тоже считает Хайдеггера антисемитом и полагает, что этот антисемитизм не является каким-то особенным, а находится в русле «немецкой, западной традиции» (с. 44). Метафизика, пишет он, это именно то, что вышло из греческой античности, то, что создало европейский разум, систематизирующий мир, сущее и его истоки. У Хайдеггера же по ту сторону метафизики бытие (Sein) становится Бытием (Seyn). Автор рассматривает, как перекликаются в этой связи
пассажи «Черных тетрадей» с опубликованным материалом. В 1934-1935 гг. Хайдеггер спрашивает: «Осмелимся ли мы когда-нибудь вновь возвратиться к богам, а с ними к правде Народа?», в своей же лекции о Гёльдерлине в то же время говорит о «народе» и «возвращении к богам» (с. 45). По мнению автора, Хайдеггер разворачивает целую программу «возвращения народа к богам» (там же), к «подготовке явления последнего Бога».
Почему эта теология политична, спрашивает автор, и сам же отвечает: потому что возвращение народа к богам связывается с конкретными политическими процессами, с «исторической властью». («метаполитика исторического народа», с. 46). В связи с этим автор рассматривает отношение Хайдеггера к национал-социализму, полагая, что он «чрезмерно переинтерпретировал его», рассматривая его как «катализатор крушения» (с. 50). Таким образом, «политическая теология» Хайдеггера, по Зоммеру, это «гёль-дерлиновско-ницшеанское понимание национал-социализма, как политической, трагичной религии, т.е. стремление еще раз, в новом качестве, соединиться с богами народа» (с. 51).
Донателла ди Чезаре. Бытие и Еврей, метафизический антисемитизм Хайдеггера (с. 55-74)
Ди Чезаре начинает свой доклад с возражения относительно предположений о «банальности Хайдеггера». Для Хайдеггера, подчеркивает она, «еврейский вопрос» был «метафизическим». (с. 55). На примере Хайдеггера автор берется исследовать взаимосвязь между антисемитизмом и философией. В первую очередь, ди Чезаре разделяет понятия «еврей» (Jude) и «еврейский вопрос» (Judenfrage): «Какое отношение между бытием и евреем? Какая взаимосвязь между вопросом бытия и еврейским вопросом?» (там же).
По ее мнению, «еврей угнездился в самом сердце хайдегге-ровского мышления» (там же). Антисемитизм у Хайдеггера приобретает философскую релевантность. Этот «метафизический антисемитизм» (там же) открывает новый взгляд на отношение Хайдеггера к национал-социализму, поскольку это отношение не политическое, а философское. Поэтому и судить о его антисемитизме и о его позициях внутри национал-социализма следует не с политической, а сначала с философской стороны (с. 56).
По мнению автора, в дискуссиях после публикации «Черных тетрадей» имели место поспешные реакции, многие поторопились политически демонизировать Хайдеггера, осудить его за антисемитизм чуть ли не на уголовном уровне, морально дистанцироваться от него и тем самым «тоталитарно ликвидировали саму тему тоталитаризма» (с. 56). Другие же, наоборот, «цинично банализирова-ли» высказывания «Черных тетрадей», оправдали Хайдеггера и тем самым тоже ликвидировали тему. Оба этих жеста, говорит автор, неадекватные и нефилософские.
Особенно ей неприятна дискуссия, состоявшаяся в франкоязычном пространстве. Она называет ее карикатурной. «Какой смысл тащить Хайдеггера в суд? Кому это надо? Тайные и не совсем тайные надежды питают старые и новые обличители, желающие, наконец, раз и навсегда покончить с Хайдеггером, а после этого и с той континентальной философией, которая зиждется на созданных им основах» (там же).
«Освободиться от Хайдеггера», говорит автор, будет означать «освобождение» и от проблем, которые он увидел и на которые указал. И, чтобы окончательно устыдить оппонентов, торопящихся, в силу своей политической активности и высокого морального уровня, отказаться от (по нынешним меркам) политически некорректного философа, она обращает против них их же оружие: «Те, кто называет размышления Хайдеггера "патологией", хотят и дальше сублимировать нацизм как некое "безумие". Между тем "Черные тетради" дают возможность исследовать его философское измерение, причем не только в отношении Третьего рейха и Аушвица, но и в целом в отношении "еврейского вопроса" в западном мире» (там же).
Хайдеггер рассматривает «еврея» не в примитивном смысле национал-социалистической идеологии (здесь автор цитирует слова Гитлера об ассимилированных евреях «выдающих себя за немцев, но на самом деле являющихся их врагами», с. 58), а в бытийно-историческом контексте. Ди Чезаре соглашается с Травни, назвавшим этот антисемитизм «бытийно-историческим» (там же), но говорит, что ей приятнее слово «метафизический».
Прежде чем пояснить, почему это обозначение ей нравится больше, автор предпринимает герменевтический анализ текста. Как и у Карла Шмитта, антисемитизм Хайдеггера манифестируется в
употребляемых им понятиях (с. 59). Соответственно она цитирует такие его слова, как «постоянное усиление власти еврейства», «всемирное господство» и т.д. (с. 60). В то же время она указывает, что в двух томах «Черных тетрадей» (95-м и 96-м), охватывающих время от 1938 до 1941 г., «еврейская терминология» («еврей», «еврейство» и т.п.) как таковая встречается всего 14 раз. Можно было бы сделать вывод о маргинальности еврейской темы для Хайдегге-ра, говорит автор, если бы у него не было так много косвенных указаний на нее. К таким косвенным понятиям ди Чезаре относит «раз-расивание» (Entrassung), «опустошение» (Verwüstung), «лишение корней» (Entwurzelung), «одаренность в счете» (Rechenfächig-keit), «стадная сущность» (Herdenwesen) и т.п.
Таким образом, полагает автор, «размышления о еврействе» выливаются у Хайдеггера в «метафизический конфликт» (с. 61). Евреи у Хайдеггера, полагает она, выступают как космополитические агенты ускорения технизации планеты, причем благодаря своему космополитизму они являются одновременно и главными двигателями и главными призерами этой технизации. Кроме того, отмечает ди Чезаре, у Хайдеггера они виноваты еще в «окончательном раз-расивании» (т.е. бастардизации, поясняет автор) народов и в опустошении земли (с. 61), а также в изначальном расизме, поскольку (она цитирует Хайдеггера) «они дольше всех народов живут уже по расовому принципу» (там же). «Самоотчуждение народов» - это их стратегия всемирного господства, благодаря которому они устанавливают приемлемые для себя режимы демократий, обеспечивающих им первенство над другими народами (с. 62). «Иудо-большевизм», по Хайдеггеру, служит тем же самым целям и поэтому не отличается от западных демократий. Германия же, напротив, ориентирована не на иудейство, а на Грецию.
В теологии, говорит ди Чезаре, евреи были ответственны за смерть Бога, в онтологии же Хайдеггера - за «забвение бытия» (Seinsvergessenheit). Ошибка Хайдеггера - не политическая, не ошибка «попутчика», связавшегося с нацизмом в рамках политического мейнстрима. Она философская, утверждает ди Чезаре, она -ошибка философа, усомнившегося в метафизике (с. 71), поскольку метафизика, по его мнению, продукт еврейства. Метафизика для него - болезнь Запада, следовательно, для ее устранения нужно устранить евреев. В онтологической дифференции еврей выступает
как «бытийствующий, отделенный от бытия» (das vom Sein getrennte Seiende) и не имеющий возможности вернуться к нему, потому что он его забыл - а бытие забыло его (с. 74).
В то же время ди Чезаре подчеркивает философский характер хайдеггеровского антисемитизма и его удаленность от практики национал-социалистов. В отношении философии Хайдеггера, завершает она, в свете публикаций «Черных тетрадей» возникает все больше вопросов для тех, кому нужны не быстрые, а верные ответы (с. 74).
С.В. Погорельская
2016.04.055. ВАРГА П. А. ФЕНОМЕНОЛОГИЯ И ЕЕ ИСТОРИЯ: ВЫБОРОЧНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ОТНОШЕНИЯ РАННЕГО ХАЙДЕГГЕРА К ГУССЕРЛЮ - И ПРИЗЫВ К ИСПОЛЬЗОВАНИЮ ИСТОРИЧЕСКОГО МЕТОДА В ФЕНОМЕНОЛОГИИ. VARGA P.A. Phenomenology and its history: A case study of Heidegger's early relation to Husserl - and a plea for historical method in phenomenology // Dialogue and universalism. - Warsaw, 2015. - Vol. 25, N 3. - P. 87-104.
Ключевые слова: Гуссерль Э.; Хайдеггер М.; ранний Хайдеггер; феноменология; история феноменологии; гипотезы.
В статье феноменолога Исследовательского центра гуманитарных наук Института философии Венгерской академии наук в Будапеште П. А. Варги рассматривается отношение Мартина Хай-деггера к Э. Гуссерлю в 1912-1916 гг. Применение исторического метода помогает осветить путь открытия молодым мыслителем феноменологии, его готовность абсорбировать актуальные достижения современной ему философии, а затем и возглавить ее. Решается также задача осветить развитие созданной Гуссерлем дисциплины до ее превращения в общепризнанную, а также проиллюстрировать позитивность подхода исторической феноменологии (с. 87).
Таким образом опровергается формулировка Поля Рикера, сводившего историю феноменологии к истории «ересей, проистекающих из Эдмунда Гуссерля». Первоначально эта дисциплина означала революцию против философских течений прошлого. По словам Гуссерля, их изучение не способно облегчить постижение созданной им науки. Однако со временем она переросла в традици-
