CC BY
28второй эксперимент, присяжные при вынесении вердикта основывались на прошлой преступной деятельности обвиняемого, хотя она не имела отношения к конкретному судебному разбирательству.
Это имеет значение при принятии судом решения о допустимости использования подобных доказательств. Во многих штатах рассмотрение преступного прошлого подсудимого возможно только в том случае, если суд аргументирует существование связи между ним и текущим преступным поведением лица.
Однако предубеждение присяжных, связанное с преступным прошлым подсудимого, еще не объясняет, почему они игнорируют разумные сомнения в его виновности. Для ответа на этот вопрос необходимо обратиться к понятию обратной нуллификации уголовного закона.
Термин «нуллификация» относится к тем случаям, когда присяжные, игнорируя закон и опуская вопрос о вине подсудимого, оправдывают его, руководствуясь собственными нравственными принципами и чувством справедливости. В данном случае присяжные тратят большую часть времени, отпущенного на обсуждение, для оценки моральных качеств обвиняемого. Может существовать и противоположное явление, т.е. присяжные осознают невиновность лица, но, оценивая его как человека, приходят к выводу, что он нравственно испорчен и опасен для общества. Поэтому обыкновенный человек готов изолировать его и будет считать это морально оправданным решением. Третий эксперимент удостоверил предположение, что подобный эффект становится сильнее с увеличением тяжести совершенного преступления.
Д. В. Ильин
2016.04.026. НЕЛКЕН Д. ВЫЗОВЫ ГЛОБАЛИЗАЦИИ В СРАВНИТЕЛЬНОЙ УГОЛОВНОЙ ЮСТИЦИИ.
NELKEN D. The challenge of globalisation for comparative criminal justice // Globalisation and the challenge to criminology / Ed. by Francis Pakes. - N.Y. etc.: Routledge, 2013. - P. 1-29.
Ключевые слова: криминология; уголовная юстиция; глобализация; сравнительное правоведение; транснациональная преступность.
Статья написана профессором сравнительного правоведения и транснационального права Королевского колледжа (Лондон,
Англия). Автор ставит вопросы: насколько необходимо принимать в расчет процессы глобализации при сравнительном изучении систем уголовной юстиции; каким способом должна формироваться национальная государственная и (в некоторых странах) муниципальная уголовно-правовая практика в ответ на глобальные (транснациональные) криминальные угрозы; как устранить «... риски этноцентризма (ethnocentrism) или обусловленности (relativism) локальными факторами»? (с. 9).
Интерес к глобальным криминологическим проблемам растет, при этом традиционный алгоритм как основа сравнительных научных исследований сохраняется. Достижения в области сравнительного уголовного правосудия принципиально связаны с объяснением различий национальных законов, идей и практики разных государственных юрисдикций. Работы, предлагающие «прогрессивные пути ответа на предполагаемые транснациональные угрозы уделяют мало внимания сложностям компаративных изысканий, кроме, возможно, жалоб на препятствия, создаваемые различиями на местах» (там же).
На первый взгляд, как замечает автор, нет очевидной связи между проблемой противодействия транснациональным преступлениям и уголовным судопроизводством, осуществляемым судами низшего уровня. Даже высший уровень государственного управления вовлечен в борьбу с транснациональной организованной преступностью значительно меньше, чем в противодействие традиционным формам преступности национального масштаба. Соотношение международного уголовного правосудия и локальных уголовно-правовых систем и связанное с этим большое число вопросов международных отношений, прав человека, процедур, восстановительного правосудия и правосудия переходного периода (transitional justice) является предметом научных дебатов.
Криминализация деяний и применяемых наказаний, к примеру, в США, Китайской Народной Республике, Таиланде или Саудовской Аравии существенно различаются. В европейских государствах усиливается противодействие преступности мигрантов. Тем не менее представления об уголовной юстиции других государств не противоречат пониманию собственной уголовной юстиции, позволяют анализировать сходства и отличия. Так, усилия Финляндии понизить процент уголовно-правовых мер, связанных с
тюремным заключением, ориентировались на публикуемые данные других скандинавских государств. Опыт международной криминализации повлиял на политику и общественное мнение в Нидерландах. То есть происходит позитивный сдвиг от «методологического национализма» в сторону более космополитических подходов.
Оценивая современные учебники по сравнительному уголовному правосудию, автор отмечает явную неопределенность в вопросе, как следует включать вопросы глобализации в традиционные классификации и структуры описания предмета. Многие настаивают на необходимости согласования между собой сложных проблем криминологии и уголовной юстиции, международного и сравнительного подходов, вопросов транснациональной преступности и транснациональных средств противодействия ей и др. При том, что больше внимания следует уделять внутригосударственным факторам и особенностям внешнего влияния на них.
Автор приводит ряд работ ученых - К. Аас (K. Aas), Н. Карсен (N. Karsen), Р. Смендич (R. Smandych), П. Бейрн (P. Beirne), в которых подчеркиваются пределы сравнения систем уголовного правосудия. Так, К. Аас считает, что рассматривать, к примеру, преступность в Италии, ограничиваясь внутригосударственной системой, не имеет смысла. Существует потребность понимания эффекта, оказываемого отдаленными от нее конфликтами. Некоторые авторы идут дальше. П. Бейрн утверждает, что глобализация и транснациональная преступность стремятся размыть различия между суверенными государствами. Тем не менее он признает, что сравнительный анализ сохраняет ключевую, основополагающую роль. Главный вопрос: как глобализация и транснациональная преступность влияют на различные общества - одинаково или по-разному? По мнению Ф. Пейкса, сравнительный анализ позволяет выявить отличительные черты различных культур (юрисдикций) и, таким образом, акцентируясь на них, игнорировать либо понижать значение взаимозависимостей, привносимых глобализацией. «Классический» сравнительный метод сохранит свое значение в исследовании транснациональности, глобальности преступности и противодействия ей. Однако в том случае, если глобализация также станет объектом изучения.
Автор приводит классификацию объектов криминологии Д. Фридрихса (D. Friedrichs). Сравнительная криминология посвя-
щена природе проблем преступности, формам и характерным чертам систем уголовного правосудия государств. Транснациональная криминология фокусируется на трансграничных формах преступности, различных уровнях эффективного контроля и борьбы с такими формами. Международная криминология обращена к международным преступлениям, признаваемым государствами как преступления против человечества, а также к нормам и институтам международного права. Глобальная криминология - отражает контекст, в котором преступность и уголовная юстиция существуют в настоящее время. И здесь важно не отождествлять глобализацию со многими современными явлениями. Следует проследить ее связь с модернизацией и постмодернизацией, теориями так называемого «общества риска» (risk society), «сетевого общества» (network society), ролью империализма и колониализма. Можно рассматривать глобализацию, оценивая возросшую мобильность капитала и новые формы международной взаимозависимости, интегрированности государств в мировую экономику и киберпространство.
Последствия глобализации приводят к тому, что даже «обычная» преступность часто детерминирована обстоятельствами, сложившимися за пределами государства. Она снижает важность локализации преступности и значение государственных границ. К примеру, использование для совершения преступления киберпро-странства порождает новые формы ее контроля и противодействия. Межправительственные организации и международные суды устанавливают новые международные нормы и стандарты.
Основанием для критики традиционного подхода в сравнительной криминологии автор называет его ориентацию на государство как основу противодействия преступности, хотя развиваются региональные и локальные инициативы борьбы с преступностью, происходит передача сопутствующих вопросов частным охранным предприятиям. Инновации в контроле преступности возникают не только на государственном, но и на муниципальном и межгосударственном уровнях.
С другой стороны, зависимость преступности от государственно-территориального деления, от культурных и языковых различий принципиальна. Создание единого криминального кодекса, единообразного способа подготовки кадров, по мнению автора, влечет за собой консолидацию национальной идентичности. Даже
если сохранять суверенитет в фискальных вопросах становится сложнее, мы наблюдаем процессы деглобализации как последствие экономического кризиса, когда государства пытаются уберечь собственные финансовые рынки. Утверждать, что государство утрачивает свое значение преждевременно.
Влияние глобализации на положение государств в международной системе не означает, что такая же логика применима к сфере борьбы с преступностью. Уголовное право продолжает быть одной из главных основ государственного суверенитета. Именно с государством связываются ожидания, что состояния неопределенности и небезопасности будут устранены. Некоторые исследователи, например Л. Вакуант (Ь. Waquant), считают, что государства должны вводить более жесткий порядок. США рассматривается как государство, управляющее посредством криминализации; европейские страны намеренно криминализируют перемещения неграждан; государства Южной Африки вынуждены обеспечивать публичную безопасность для соответствия критериям интеграции в глобальную экономику.
Различия между государствами будут сохраняться, несмотря на влияние глобализации. Речь идет не только о различиях во взаимодействии государств с маргинальными лицами, но и о путях противодействия идентичным транснациональным угрозам.
Ослабление государства в результате глобализации может создавать больше серьезных криминологических проблем, чем преимуществ. Рост этнических и других форм конфликтов, когда региональные элиты стремятся получить преимущества, используя слабость правительств, корыстное влияние международных диаспор и транснациональных корпораций - показательные примеры. Ослабление государственных институтов ведет к развитию коррупции и расширению эксплуататорских возможностей элит (автор говорит о грабительском отношении к локальным естественным ресурсам (с. 16)). Экологические преступления, организованная преступность и терроризм имеют прочные корни в ослабленных государствах в значительно большей степени, чем в государствах с устойчивой системой управления.
Последствия глобализации не предопределены, а путь ее развития спорен. Необходимо прояснить направления «глобализации» уголовно-правовой сферы, взаимосвязь локального (муниципаль-
ного) и глобального уровней, национальных и локальных культур в дихотомии различий и единообразия, роль лиц, вовлеченных в гло-бализационные процессы, - политиков, ученых, специалистов, журналистов, неправительственных организаций, бизнеса, подвергать экзамену то, что распространяется в глобальном масштабе: сценарии (scripts), нормы, институты, технологии, страхи (fears), точки зрения, проблемы, решения, новые формы охраны порядка и наказаний, медиации, восстановительное правосудие, понять куда и насколько это распространяется.
Т. В. Захаров
2016.04.027. КЛЕЙМЕНОВ МП., КЛЕЙМЕНОВ ИМ. НЕРАСКРЫТАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ. - М.: Норма: ИНФРА-М, 2015. -208 с.
Ключевые слова: криминология; преступность; нераскрытая преступность.
В монографии дана криминологическая характеристика нераскрытой преступности (ее понятие и размеры, механизм формирования, состояние), описаны уголовно-правовые меры противодействия нераскрытой преступности, ее детерминанты и способы минимизации.
В Российской Федерации на начало 2014 г. было зарегистрировано 17 880 270 нераскрытых преступлений прошлых лет. Общий объем, с учетом зарегистрированных в стране в 2013 г. преступлений, составляет 20 086 519 преступлений. Реальная раскрываемость преступлений в 2013 г. - 6,9% (с. 5). В связи с этим авторы обращают внимание на необходимость теоретической и практической разработки криминологического учения о нераскрытой преступности, стратегии и тактики противодействия этой преступности.
Нераскрытая преступность - это имеющее специфическую юридическую, статистическую и информационную природу общественно опасное, криминогенное явление, выражающееся в кумулятивной статистической совокупности нераскрытых преступлений. Массив нераскрытых преступлений складывается: а) из деяний, по делам которых лица, подлежащие привлечению в качестве обвиняемого, не установлены, а сами дела приостановлены и
