CC BY
14предусмотренным Нагойским протоколом, и реалий восточной части Африки, приходит к заключению о том, что «несправедливость может быть устранена путем формирования региональных режимов общего доступа» (с. 395) в отношении ресурсов, находящихся под национальной юрисдикцией или распределенных между различными национальными юрисдикциями.
Что касается генетических ресурсов моря, расположенных за пределами национальных юрисдикций, то Томас Грейбер полагает, что концепция общего доступа, предусмотренная Нагойским протоколом, формирует «предпосылки к созданию благ для мирового сообщества в целом», а также способствует достижению целей Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. (с. 412).
А.А. Рёрихт
2016.04.019. МОРГЕРА Э. НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО: ВКЛАД КОНВЕНЦИИ О БИОЛОГИЧЕСКОМ РАЗНООБРАЗИИ В МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО ПРАВ ЧЕЛОВЕКА.
MORGERA E. Against all odds: The contribution of the Convention on biological diversity to international human rights law // Unity and diversity of the international law: Essays in honour of professor Pierre-Marie Dupuy / Ed. by Denis Alland, Vincent Chetail, Olivier de Frouville and Jorge E. Vinuales. - Leiden; Boston: Martinus Nijhoff publ., 2014. -P. 983-995.
Ключевые слова: Конвенция ООН о биологическом разнообразии 1993 г.; окружающая среда; права человека.
Конвенция ООН о биологическом разнообразии 1992 г. (далее - Конвенция), как пишет Элиза Моргера - старший преподаватель глобального экологического права и директор магистерской программы «Глобальная окружающая среда и право изменения климата» школы права Университета Эдинбурга, ранее не рассматривалась в правозащитном контексте. Представители коренных народов и Специальный докладчик по правам коренных народов ООН сетовали, что и документ, принятый в развитие положений Конвенции, - Нагойский протокол регулирования доступа к генетическим ресурсам и совместного использования на справедливой и равной основе выгод от их применения (2010) - недостаточно отражает права коренных народов.
Тем не менее автор утверждает, что Конвенция внесла значительный концептуальный и нормативный вклад в связь между правом окружающей среды и правами человека. Это стало возможно отчасти благодаря процедурной открытости во время переговорного процесса, что позволило коренным народам и местным сообществам представить свои предложения, а также в связи с тем, что сторонам все же удалось достичь согласия по важнейшим вопросам.
Э. Моргера отмечает, что хотя Нагойский протокол и далек от совершенства, он содержит обязательства государств соблюдать определенные содержательные и процедурные права местных общин и коренного населения. Это само по себе - шаг вперед по сравнению с юридически необязывающими положениями Декларации ООН о правах коренных народов и является итогом нескольких лет концептуального развития права (пусть и мягкого) в рамках Конвенции. В целом Нагойский протокол может рассматриваться как первый многосторонний договор в области экологии, включающий содержательные положения по защите экологических прав человека.
Протокол содержит положения, закрепляющие защиту традиционных знаний. Согласно его ст. 7 стороны обязаны принять меры, чтобы доступ к традиционным знаниям, связанным с генетическими ресурсами, носителями которых являются коренные и местные общины, осуществлялся с предварительного и обоснованного согласия или одобрения и при участии данных коренных и местных общин. Протокол также закрепляет обязательство государств принять соответствующие меры для того, чтобы доступ к генетическим ресурсам осуществлялся с предварительного обоснованного согласия и одобрения и при участии этих общин в случаях, когда «они обладают установленным правом предоставлять доступ к таким ресурсам» (ст. 6.2). Требуется, чтобы выгоды от применения этих генетических ресурсов и их использования совместно распределялись справедливым и равным образом на основе взаимосогласованных условий (ст. 5.1-5.2). Эти положения дополняются другими обязательствами процедурного характера, включая обязательство учитывать нормы обычного права, общинные протоколы и процедуры коренных и местных общин в отношении
традиционных знаний, связанных с генетическими ресурсами (ст. 12.1).
Рассматривая права местных общин и коренного населения на сохранение и устойчивое использование биологических ресурсов, автор отмечает, что помимо текста Конвенции следует внимательно изучить и решения Конференции сторон, которые устанавливают связь между сохранением и устойчивым использованием биологических ресурсов и правами человека коренных и местных общин и представляют собой корпус руководящих указаний по защите прав этих сообществ. Важно и то, что эти решения выработаны именно Конференцией сторон Конвенции, т.е. консенсусом 193 государств.
Решения Конференции сторон расширили концепцию совместного использования выгод государствами и общинами, выйдя, таким образом, за рамки Конвенции. Теперь эти выгоды не обязательно должны быть напрямую связаны с использованием традиционных знаний. Решения также указывают на необходимость вовлечения коренных и местных общин в процесс сохранения и устойчивого использования биоразнообразия.
Несмотря на определенный прогресс в разработке концепции совместного использования выгод, государства с неохотой внедряли ее на национальном уровне. И, видимо, именно по этой причине они приветствовали формирование руководящих указаний, адресованных негосударственным акторам, в особенности - частному сектору. Речь идет об Аддис-Абебских принципах и руководящих указаниях по устойчивому использованию биоразнообразия, Руководящих принципах, касающихся биоразнообразия и развития туризма, и Руководящих принципах «Акве Кон», применимых к проведению культурных, экологических и социальных оценок. Здесь говорится не только о роли государств в совместном использовании выгод и развитии национального законодательства по этому вопросу, но и о возможности для частного сектора пользоваться выгодами совместно с соответствующими коренными и местными общинами. Таким образом, Конвенция обеспечивает глобальную возможность выработки межгосударственного консенсуса по стандартам корпоративной экологической ответственности в правозащитном контексте.
Вопрос изменения климата - один из ключевых в Конвенции. Конференция сторон Конвенции подчеркнула необходимость оценки негативного воздействия мер, принимаемых для борьбы с изменением климата, на биоразнообразие и жизнедеятельность общин, а также применения биосистемного подхода для смягчения последствий изменения климата. Фокусируясь на коренных и местных общинах и экосистемном подходе, Конвенция постаралась придать «человеческое лицо» международным дискуссиям по этому вопросу.
Из множества решений по вопросам биоразнообразия и изменения климата, принятых за последние несколько лет Конференцией сторон Конвенции, сложилась система руководящих указаний, сочетающих права человека и экосистемный подход к изменению климата и смягчению связанных с этим последствий. Например, Конференция рекомендовала оценивать влияние изменения климата не только на биоразнообразие, но и на основанную на биоразнообразии жизнедеятельность коренных и местных общин с тем, чтобы определить приоритетные меры адаптации. Кроме того, Конференция постановила, что любое переселение коренных общин из защищаемых областей может быть предпринято только при наличии их предварительного обоснованного согласия, полученного в соответствии с национальным законодательством и международными обязательствами. Более того, принято обязательство разрабатывать и внедрять план смягчения последствий изменения климата, учитывая потребности и возможности сохранить и усилить меры защиты, установленные для экосистем внутренних водоемов, обеспечивая при этом возможность активного участия коренных и местных общин на всех стадиях оценки биоразнообразия внутренних вод, традиционно занимаемых этими общинами и в соответствии с Руководящими принципами «Акве Кон».
По мнению автора, нормативная работа в рамках Конвенции в области изменения климата привела к межправительственной поддержке правозащитного взгляда на проблему изменения климата, обогатив «общинным» измерением экосистемный подход к адаптации и снижению негативных последствий.
Н.В. Кравчук
