CC BY
29
УДК 341.24 ББК 67.9
Шугуров Марк Владимирович Shugurov Mark Vladimirovich
профессор кафедры философии Саратовской государственной юридической академии доктор философских наук, доцент.
Professor, Department of Philosophy, Saratov State Law Academy, Doctor of Philosophy, Associate Professor. Тел.: 8(906) 308-61-58.
ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ ПЕРЕДАЧИ БИОТЕХНОЛОГИЙ В ИНТЕРЕСАХ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ*
Political and legal problems of international transfer of biotechnology in the interests of sustainable development
Статья посвящена анализу политико-правовых аспектов международной передачи биотехнологии как способу обеспечения сохранения и устойчивого использования генетических ресурсов экосистем в контексте глобальной политики перехода к устойчивому развитию. Автор фокусирует внимание на парадигме баланса интересов развитых и развивающихся стран в сфере передачи технологии и доступа к генетическим ресурсам как основании международно-правового режима передачи биотехнологии. Большое внимание уделяется значимости международных усилий по формированию научно-технического потенциала развивающихся стран в направлении использования и модернизации традиционных знаний и технологий для сохранения экосистем.
Ключевые слова: международное научно-техническое сотрудничество, передача технологии, устойчивое развитие, развивающиеся государства, традиционные знания, биоразнообразие.
В 2015 году - в рамках принятия Повестки дня в области устойчивого развития на период до 2030 года - биоразнообразие, его сохранение и устойчивое использование в еще большей степени стало рассматриваться как фактор перехода к устойчивому развитию. Благодаря большому числу мероприятий и предпринятым инициативам на национальном, региональном и международном уровнях в последние годы общественность и правительства осознали значение биоразнообразия. Следствием этого стало заметное повышение политической приоритетности вопросов биоразнообразия, что нашло свое выражение в выработке национальных, региональных и международных стратегий. Одновременно это привело к еще большей востребованности правовых инструментов управления сохранением и
Article is devoted to analysis of political and legal aspects of international transfer of biotechnology as a tool of ensuring conservation and sustainable exploitation of genetic resources of ecosystem in the context of global policy on transition to sustainable development. Author focuses on paradigm of the balance between interest of developed and developing countries in the area of technology transfer and access to genetic resources as a basis of international legal regime of technology transfer. Much attention is paid to forming scientific and technological potential of developing countries in the direction of using and modernizing traditional knowledge and technologies for purposes of conservation of ecosystems.
Keywords: international scientific and technological cooperation, technology transfer, sustainable development, developing countries, traditional knowledge, biodiversity
устойчивым использованием биоразнообразия, включая правовое регулирование соответствующего тематического международного научно-технического сотрудничества (далее - МНТС).
Современная политика в сфере биоразнообразия, опирающаяся на мультистейкхолдер-ский подход, а также предпринимаемые в ее рамках решения основываются на результатах научных исследований, в частности, на выработанном в экологической науке экосистемном подходе, согласно которому нормальное функционирование экосистем зависит от разнообразия (состава и обилия) входящих в них видов [1, с. 978]. Тем не менее к рассматриваемой сфере вполне применим также ресурсный подход, так как генетические ресурсы - это важнейший источник получения сельскохозяй-
* Работа выполнена в рамках поддержанного РФФИ научного проекта № 17-03-00400.
ственной продукции, а также веществ, используемых в промышленности и фармацевтической отрасли. Однако деградация видового состава и его обилия вследствие нерационального использования биоразнообразия со стороны хозяйственной деятельности человека приводит к деградации и дестабилизации экосистемных функций, что чревато серьезными последствиями не только для природы, включая климатическую стабильность, но и в конечном счете для самого человека. Способом поддержания баланса между эксплуатацией генетических ресурсов и необходимостью их сохранения является использование новейших знаний и технологий в формате широкого международного научно-технического сотрудничества.
Ввиду глобального характера деградации биоразнообразия предпринимаются столь же масштабные инициативы по предотвращению утраты экосистем, с одной стороны, и апробации моделей их неистощительного использования - с другой. Ключевую роль в управлении сохранением и устойчивым использованием биоразнообразия играет международное право, нацеленное на координацию усилий, предпринимаемых на национальном и региональном уровнях [2]. Важность проблематики биоразнообразия подтверждается тем, что ей уделяется отдельное внимание не только в обобщающих работах по международному праву [3, р. 395-396; 4, с. 108-109], но и в исследованиях специального характера [5; 6; 7; 8]. Однако надо отметить отсутствие специальных работ, которые были бы посвящены международно-правовому регулированию научно-технического сотрудничества в рассматриваемой сфере и особенно такой наиболее сложной его формы, как передача технологии.
Для поощрения и развития международного сотрудничества в сфере передачи технологии в целях сохранения и разумного использования биоресурсов непреходящее значение продолжает сохранять Повестка дня на XXI век, принятая в 1992 году. В главе 15 подчеркивается важность генетического материала для благосостояния населения, что продемонстрировано последними достижениями в области биотехнологии. Повестка дня на XXI век не является источником строгих правовых обязательств для государств в сфере сохранения и устойчивого использования биоресурсов, однако в ней содержатся важные программные положения политико-правового характера, представляющие собой подтверждение и кон-
кретизацию положений КБР, касающихся вопросов передачи технологий.
Другой документ - Программа выполнения Повестки дня на XXI век, принятая в 1997 году, хотя и не содержит развернутых формулировок относительно такой формы МНТС, как исследования и разработки, но останавливается на ряде других важных форм, в частности, на передаче технологии. Так, п.п. е п. 66 «Биологическое разнообразие» указывается, что правительства и мировое сообщество при поддержке международных учреждений должны надлежащим образом способствовать передаче технологии, включая биотехнологию, развивающимся странам в соответствии с положениями Конвенции ООН о биоразнообразии 1992 года (далее - КБР). В качестве связанного с передачей технологии направлений деятельности указаны: выделение новых и дополнительных финансовых ресурсов для реализации положений Конвенции (включая МНТС. - М. Ш.) (п.п. d), развитие международного сотрудничества в целях наращивания и укрепления национального потенциала, в том числе людских ресурсов, и создания учреждений (п.п. к).
В Плане выполнения решений Всемирной встречи на высшем уровне по устойчивому развитию (Йоханнесбург, 2002 г.), на которой была поставлена задача значительного сокращения темпов утраты биоразнообразия, обращает на себя внимание п.п. 1) п. 44 главы IV «Охрана и рациональное использование природной ресурсной базы экономического и социального развития». В нем предусматриваются меры по сохранению устойчивого использования биоразнообразия - обеспечение более активного предоставления финансовых ресурсов и передачи экологически чистых технологий развивающимся государствам и государствам с переходной экономикой. Отметим, что в п. 10 принятого на десятом совещании сторон КБР (Нагоя, Япония, 18-29 октября 2010 года) Стратегического плана КБР в области сохранения и устойчивого использования биоразнообразия на 2010-2020 годы подчеркивалось, что степень эффективности выполнения сторонами КБР, являющимися развивающимися странами, своих обязательств по Конвенции во многом зависит от эффективности выполнения сторонами, являющимися развитыми странами, своих обязательств по предоставлению финансовых ресурсов и передаче технологии.
Если переходить к анализу КБР как ключевому международному договору, заложив-
шему наиболее полные основы международно-правового режима передачи технологий в интересах устойчивого развития, то уже в преамбуле договаривающиеся стороны признали, что из обеспечения доступа к технологии возникает перспектива расширения имеющихся в мире возможностей для решения проблемы утраты биоразнообразия. В статье 2 Конвенции под термином «технология» понимается биотехнология, определяемая в качестве любого вида технологии, связанного с использованием и биологических систем, живых организмов или их производных для изготовления или изменения продуктов либо процессов с целью их конкретного использования. Из смысла приведенного определения следует, что технологии -необходимый инструмент как для научных исследований, так и для практических разработок. Однако в данном определении не раскрыты все области использования биотехнологии. Так, если обратиться к ст. 1 «Цели», то в качестве таковых выделяется сохранение биоразнообразия, устойчивое использование его компонентов, совместное получение на справедливой и равной основе выгод, связанных с использованием генетических ресурсов. При этом в качестве способов достижения указано предоставление необходимого доступа к генетическим ресурсам и надлежащая передача соответствующих технологий, а также обеспечение должного финансирования.
В настоящее время указанные способы достижения целей КБР представляют собой самостоятельные международно-правовые режимы. При этом из текста данной статьи не совсем понятно, относятся ли указанные способы ко всем целям или преимущественно к третьей. То, что передача технологии, обеспечение доступа к генетическим ресурсам, равно как и финансирование, являются способами достижения всех трех целей, свидетельствуют ст. 15 и 16. В этом случае важно, что в соответствии с буквой Конвенции они используются для сохранения биоразнообразия и его неистощительного потребления (ст. 6, 8, 9, 10), а также для совместного использования выгод от применения генетических ресурсов. Данные цели являются одновременно целями международной передачи технологий и соответствующего международно-правового режима.
Международно-правовой режим передачи биотехнологии, задаваемый целями Конвенции, направлен на регулирование отношений между сторонами, являющимися развитыми госу-
дарствами, обладающими современными проприетарными технологиями, и сторонами - развивающимися государствами, располагающими генетическими ресурсами и одновременно традиционными знаниями. Интересы развитых стран нашли свое отражение в ст. 15 «Доступ к генетическим ресурсам», а в ст. 16 «Доступ к технологии и ее передача» речь идет об интересах развивающихся государств.
Одновременно надо отметить, что в Конвенции рассматриваются не только технологии, которые являются результатом НТП (об этом свидетельствуют обязательства по проведению научных исследований и осуществлению разработок в ст. 12 и 18), но и традиционные знания и практики коренных и местных общин, позволяющие использовать полезные свойства биоресурсов в качестве технологий. Так, упомянутые в п. 4 ст. 18 местные и традиционные технологии также вписаны в международное научно-техническое сотрудничество и рассматриваются как служащие достижению целей Конвенции. Отсюда возникает вопрос: о передаче каких технологий говорит Конвенция? Именно ответ на этот вопрос позволяет понять весь объем международно-правового режима передачи технологий в аспекте проблематики биоразнообразия и достигаемый с его помощью уровень баланса интересов.
Первый слой проблематики передачи технологий и, соответственно, срез международно-правового режима передачи биотехнологии весьма выразительно представлен в положениях специальной ст. 16 «Доступ к технологии и ее передача», а также в связанных с ними положениями п. 2 ст. 19 «Применение биотехнологии и распределение связанных с ней выгод», а также п. 4 ст. 20 «Финансовые ресурсы», в которых поднимаются вопросы международных обязательств по передаче технологии развивающимся странам. Ясно, что здесь речь идет о передаче биотехнологии, являющейся результатом НТП, то есть современных научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (далее - НИОКР), от развитых стран по линии «Север - Юг» развивающимися, не обладающим научно-техническим потенциалом для создания такой технологии.
В частности, в п. 1 ст. 16 подтверждается, что доступ к технологии и ее передача между договаривающимися сторонами являются важными элементами достижения целей Конвенции. Далее сформулировано обязательство о том, что «каждая договаривающаяся сторона
обязуется в соответствии с положениями настоящей статьи предоставлять и (или) облегчать Другим Договаривающимся сторонам доступ к технологии, которые имеют отношение к сохранению и устойчивому использованию биологического разнообразия, или предполагают использование генетических ресурсов и не наносят существенного ущерба окружающей среде, а также передачу им таких технологий». Разумеется, здесь необходимо внести уточнение, которое корректирует указанный первый слой международно-правового режима. В частности, термин «каждая» не должен интерпретироваться буквально, поскольку здесь имеется в виду каждая сторона, которая располагает такими технологиями. Примечательно, что в настоящее время к таковым относятся не только развитые страны, но и государства с переходной экономикой, достигшие существенных успехов в научно-технических разработках и участвовавшие по линии сотрудничества «Юг - Юг».
Тем не менее если далее исходить из представленной схемы, наглядным образом свидетельствующей о технологическом разрыве, но отражающей, как показано выше, лишь часть реального положения дел и часть всего объема рассматриваемого международно-правового режима, то она все же предполагает равноправную и справедливую по своему замыслу модель обмена: предоставление технологий, позволяющих более эффективно и неистощительно использовать генетические ресурсы, обнаруживать их новые свойства и получать на их основе новые продукты и процессы, с одной стороны, и предоставление доступа к генетическим ресурсам, традиционно используемым на основе знаний и практик коренных народов, с другой. В результате две группы договаривающихся сторон изначально находятся в равном положении, так как они располагают значимыми благами, подлежащими обмену. Одновременно они обладают установкой обмениваться своими ресурсами - технологическими, возможными благодаря высокому научно-технологическому потенциалу, и, соответственно, генетическими, возможными благодаря природному фактору, а также формируемыми веками традиционными знаниями и практиками.
В подтверждение исходной ситуации равноправного обмена приведем положение п. 3 ст. 16, где говорится о том, что каждая договаривающаяся сторона «принимает надлежащие законодательные, административные или по-
литические меры с тем, чтобы договаривающимся странам, особенно тем, которые являются развивающимися странами, предоставляющим генетические ресурсы (курсив мой. -М. Ш.), обеспечивался доступ к технологии, предполагающей использование данных ресурсов, и передавалась технология на взаимно согласованных условиях». В тесной связи с данным положением находится положение п. 2, предусматривающего обязательство обеспечивать и(или) облегчать доступ к технологии и ее передачу развивающимся странам на справедливых и наиболее благоприятных условиях, в том числе на льготных и преференциальных, если достигнута взаимная договоренность, и, когда это необходимо, в соответствии с механизмом финансирования, созданным согласно ст. 20 и 21.
Представляется, что международно-правовой режим передачи технологий является составной частью предполагаемого справедливого обмена технологиями и генетическими ресурсами в целом, включающей в себя механизмы доступа к ним. Поэтому передача технологий развивающимся странам, направленная на достижение целей Конвенции, не может рассматриваться как некий акт благотворительности. В качестве такого акта не может рассматриваться и предоставление генетических ресурсов.
С нашей точки зрения, предоставление технологии развивающимся странам - это не только право, сколько обязанность развивающихся государств, а также других договаривающихся сторон, которые располагают такими технологиями. Указанной обязанности соответствует право развивающихся государств на технологии, являющиеся результатами НИОКР. В данном случае возникает принципиальный вопрос о фундаментальных основаниях права договаривающихся сторон, не располагающих технологиям, на доступ к подобного рода технологиям. Ясно, что рассматриваемое право не возникает только исходя из положения п. 1 ст. 16. Более существенным основанием является право человека и народов на науку, предусмотренное п.п. Ь п. 1 ст. 15 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах.
Одновременно с этим возникает и вопрос о праве развитых государств на доступ к генетическим ресурсам и традиционным знаниям. В первом случае данное право обусловлено тем, что генетические ресурсы, хотя и находятся под юрисдикцией государств, располагающих ими, но в силу того, что они являются
глобальными благами, на определенных условиях могут предоставляться заинтересованным странам. В итоге право одних сторон на доступ к технологиям как социальным благам коррелирует праву других сторон на доступ к генетическим ресурсам, также являющимся социальными благами. При этом возникает вопрос о том, что если договаривающиеся стороны, располагающие соответствующими технологиями, обязаны обеспечить доступ к ним на справедливых и благоприятных условиях, то должны ли развивающиеся страны предоставлять доступ к своим генетическим ресурсам? С нашей точки зрения, ввиду того, что развивающиеся страны являются уязвимыми по сравнению с развитыми, то они должны рассматриваться как стороны, обладающие правом, но не как обязанные стороны.
Из вышесказанного следует, что международно-правовому режиму регулирования передачи технологии коррелирует международно-правовой режим доступа, основы которого были заложены в КБР. Пункт 1 ст. 15 «Доступ к генетическим ресурсам» подтверждает суверенные права государств на свои природные ресурсы и проистекающее отсюда право правительств определять доступ к генетическим ресурсам и регулировать его национальным законодательством. В пункте 2 закреплено обязательство сторон создавать условия для облегчения доступа к своим генетическим ресурсам (стороны происхождения) в целях экологически безопасного использования другим договаривающимся сторонам и не налагать ограничений, которые противоречат целям Конвенции.
Если далее конкретизировать указанный выше обмен, то можно выделить другие его характерные черты. Так, следует указать на то, что для данного режима характерен акцент не только на обмене «услугами» предоставления доступа к генетическим ресурсам на основе предварительного обоснованного согласия и к технологиям, но и акцент на содействие коренному изменению той ситуации, при которой развитые страны позиционируются как технологические доноры, а развивающиеся - исключительно как реципиенты. В качестве мер изменения такого положения предусматривается вовлечение развивающихся стран в МНТС (ст. 12 «Исследования и подготовка кадров», ст. 18 «Научно-техническое сотрудничество»). Помимо проведения совместных исследований в отношении генетических ресурсов, которые были предоставлены развивающимися государ-
ствами (п. 6 ст. 15, п. 1 ст. 19), предусматривается совместная разработка данных технологий (п. 4 ст. 16, п.п 4 и 5 ст. 18) и далее - совместное использование результатов исследований и разработок на справедливой и равной основе, к числу которых также, безусловно, относится технология (п. 7 ст. 15), включая местные и традиционные технологии (п. 4 ст. 18).
В любом случае выполнение обязательств по передаче технологий и обеспечению доступа к ним, предполагающее финансовые инвестиции и формирование кадрового потенциала в целом, сопряжено с определенными трудностями, связанными с тем, что технологии как результаты НИОКР являются зачастую охраняемыми результатами интеллектуальной деятельности, хотя, если исходить из контекста Конвенции, передаваемые технологии могут быть не только проприетарными, но и непроприетарными. В то же время в Конвенции задаются новые ориентиры дальнейшего развития международной системы защиты прав интеллектуальной собственности (далее - ИС) в случае передачи проприетарных технологий, что свидетельствует об актуальности вопроса о вертикальном соотношении международного экологического права и международного права в сфере охраны прав ИС [9, р. 138]. Так, в п. 1 ст. 16 говорится о том, что в том случае, если технологии обусловлены патентами и другими правами ИС, то такой «доступ и передача обеспечиваются на условиях, которые учитывают достаточно эффективную охрану прав ИС и соответствуют ей. Настоящий пункт применяется в соответствии с пп. 3, 4 и 5 ниже». Представляется, что эффективность в этом случае должна рассматриваться не как высокий уровень защиты, отвечающий интересам исключительно правообладателей, но как такой уровень, обеспечивавший передачу технологии, которая, в свою очередь, содействовала бы достижению целей Конвенции. О передаче проприетарной технологии на взаимно согласованных условиях говорится также в п. 3 ст. 16 с учетом ст. 20 и 21 , посвященных в том числе финансированию передачи технологии.
Примечательно, что стороны также взяли на себя обязательство по п. 4 ст. 1 6 принять соответствующие законодательные, административные или политические меры с тем, чтобы частный сектор облегчал доступ к технологиям, поощрял их совместную разработку и последующую передачу в интересах как пра-
вительственных организаций, так и частного сектора в развивающихся странах. Очевидно, что и в этом случае затрагиваются вопросы соблюдения и защиты прав ИС.
В свете вышесказанного большое значение имеет п. 5 ст. 16, говорящий о том, что Стороны исходят из того, что патенты и иные права на ИС могут оказывать влияние на осуществление Конвенции. Из этого проистекает обязательство по сотрудничеству в этой области, регулируемое национальным законодательством и нормами международного права, с целью обеспечения того, чтобы эти права способствовали и не противоречили ее целям. Сформулированные положения свидетельствуют о наличии серьезной проблемы корреляции между международным экологическим правом и общемировой системой защиты прав ИС. В настоящее время серьезным барьером по выполнению международных обязательств по передаче биотехнологий выступает, с одной стороны, высокий уровень патентной охраны технологий, а с другой - недостаточная развитость национальных систем защиты прав ИС на уровне национальных законодательств развивающихся стран. И, наконец, один из барьеров - разнонаправленность интересов, свойственных данным группам стран в области охраны интеллектуальной собственности.
Если говорить о втором срезе международно-правового режима передачи технологий, то, как мы указали, развивающиеся страны очень разнообразны: это и наименее развитые страны, и развивающиеся страны, которые приобрели статус государств с переходной экономикой, достигнув значимых экономических и научно-технических успехов. В настоящее время дополнением траекториям передачи технологии «Север - Юг» и «Юг - Юг» становится направление «Юг - Север», которое достаточно ясно прослеживается на примере современных потоков технологий, например из Китая, что расширяет объем анализируемого международно-правового режима. Однако это происходит не только благодаря подъему уровня НИОКР в ряде государств с переходной экономикой, от которых международное сообщество ожидает более активных действий по их позиционированию в качестве доноров развития - не только в качестве финансовых, но и технологических, но и благодаря возможности более активного обеспечения со стороны развивающихся стран доступа развитых государств к своим знаниям и традиционным технологиям. В последнем случае они
выступают своеобразными «двойными» донорами, так как составной частью международно-правового режима доступа к генетическим ресурсам является возможность получать традиционные знания и технологии, позволяющие выделить полезные свойства данных ресурсов.
В этом плане развивающиеся страны обладают потенциалом, который не позволяет говорить о них как о реципиентах современных технологий. Ценность традиционных знаний, которые понимаются как «знания как», состоит в том, что они могут быть основой для современных технологических инноваций и изобретений, в которых заинтересованы научные и предпринимательские круги развитых государств. Если говорить о различиях между технологиями и традиционными знаниями, то они заключаются не только в том, что первые являются результатом НТП, а вторые - нет, но и в том, что технологии - это охраняемый результат интеллектуальной деятельности, интегрированным в существующий режим охраны прав ИС, тогда как режим правовой охраны традиционных знаний с трудом вписывается в конструкции прав ИС. Режим защиты традиционных знаний в настоящее время находится в процессе становления. Данное обстоятельство, а также высокий уровень защиты прав на передаваемые технологии не позволяют характеризовать существующий международно-правовой режим передачи технологии в его широком понимании как эффективный и сбалансированный.
Тем не менее Конвенция, как мы уже видели, предусматривает обязательства, которые позволяют повысить его эффективность. К одному из направлений относятся меры, предусмотренные в п. j ст. 8, посвященной сохранению экосистемного биоразнообразия. В частности, сюда относятся меры по поддержанию тех знаний, нововведений и практики коренных народов и местных общин, которые могут быть полезны для сохранения и устойчивого использования биоразнообразия. Как показывает практика, на управляемых общинами территориях сохранность генетических ресурсов гораздо выше, чем на территориях, регулируемых правительствами [10, с. 40]. Вполне можно говорить о том, что указанные меры, безусловно, требующие конкретизации, выступают неким противовесом для возможного нового витка технологической зависимости развивающихся государств от развитых стран, поскольку традиционные знания и технологии,
будучи вовлечены в русло НИОКР, способны раскрыть свой потенциал. Помимо этого, развивающиеся страны вступают в научно-техническую кооперацию с развитыми государствами, уже обладая определенным, хотя и специфическим, потенциалом.
Здесь также необходимо учитывать и еще один нюанс. Известно, что устойчивое развитие предполагает еще и четвертое - культурологическое измерение. В этом контексте переход на исключительно современные технологии в целях сохранения и использования биоразнообразия может подорвать отмеченную самобытность местных общин и коренных народов. Поэтому весьма актуальным является предусмотренное в п. с ст. 10 обязательство договаривающихся государств по сохранению и поощрению традиционных способов использования биологических ресурсов «в соответствии со сложившимися культурными обычаями, которые совместимы с требованиями сохранения или устойчивого использования». Безусловно, данное обязательство адресовано не только развивающимся, но и развитым странам.
Между тем международное сообщество далеко от идеализации буквально всех традиционных технологий, поскольку их внушительная часть, например технологии вылавливания морских генетических ресурсов, являются истощи-тельными. Поэтому, как бы они не были связаны с традиционным образом жизни, от них необходимо отказываться при одновременной модернизации тех общеизвестных технологий, которые обладают потенциалом для решения задач сохранения и устойчивого использования биоразнообразия. Возможности данной модернизации открывает МНТС, тем не менее несущее риски для данных технологий в силу отсутствия на международном уровне безукоризненной системы их защиты. С данным достаточно сложным вопросом тесно связана проблема распределения прав ИС в процессе предусматриваемых КБР совместных исследований и разработок в сфере технологий и генетического материала.
Важнейший вклад в совершенствование международно-правового режима передачи технологии в рассматриваемом секторальном срезе устойчивого развития внес Нагойский Протокол 2010 года к КБР. Необходимо отметить, что цель его совпадает с третьей целью КБР. Так, в ст. 1 устанавливается, что Протокол направлен на «обеспечение совместного использования на справедливой и равной ос-
нове выгод от применения генетических ресурсов, в том числе путем обеспечения надлежащего доступа к генетическим ресурсам и надлежащей передачи соответствующих технологий, учитывая права на данные ресурсы и на технологии, и путем надлежащего финансирования, содействуя таким образом сохранению биологического разнообразия и устойчивому использованию его компонентов». Тем не менее Протокол «специализируется» на вопросах доступа к генетическим ресурсам, регулируемых ст. 15 КБР, а также совместного использования выгод. На это прямо указывается в ст. 3 «Сфера действия», определяющей, что Протокол применяется к генетическим ресурсам в рамках сферы действия ст. 15 Конвенции «Доступ к генетическим ресурсам» и к выгодам от использования таких ресурсов.
В результате в его фокусе находится режим доступа к генетическим ресурсам, которые, как мы уже показали, тесно связаны с доступом к традиционным знаниям и практикам, о чем свидетельствует второе предложение ст. 3 о том, что Протокол также применяется к традиционным знаниям, которые связаны с генетическими ресурсами, в рамках сферы действия Конвенции и к выгодам от их применения. В Протоколе, выступающим инструментом для осуществления положений Конвенции о доступе к генетическим ресурсам, содержится большее количество специальных положений, включая положения преамбулы, затрагивающие режим традиционных знаний (ст. 7, 12). Вопросы передачи технологии в смысле ст. 16 КБР, равно и вопросы МНТС, не являются для него главными, однако рассматриваются, так как передача технологии обозначена как средство ее достижения. Следуя подходу, закрепленному в КБР, преамбула Протокола закрепляет признание важного вклада передачи технологий и технологического сотрудничества в устойчивое развитие для создания исследовательского и новаторского потенциала в целях добавления ценности генетическим ресурсам в развивающихся странах в соответствии со ст. 16 и 19 Конвенции. Данное положение воспроизводится в п.п. g п. 5 ст. 22 «Потенциал», где говорится о передаче технологии и создании инфраструктуры и технического потенциала для обеспечения устойчивости такой передачи в качестве направления взаимодействия, нацеленного на формирование потенциала.
В целом в Нагойском Протоколе внимание акцентируется на надлежащей передаче тех-
нологий, связанных с использованием живых систем в целях противодействия изменения климата и ведения сельского хозяйства. Обязательствам поощрения передачи технологий посвящена ст. 23 «Передача технологии и технологическое взаимодействие и сотрудничество», касающаяся содействия развивающимся государствам в обеспечении доступа к ним, особенно наименее развитым и малым островным государствам. При этом речь идет не просто о передаче биотехнологии, но и о привлечении развивающихся государств, как это также предусмотрено КБР, к ее разработке.
Вполне очевидно, что международно-правовой режим передачи технологий должен оцениваться в категориях справедливости и равенства, которые выступают одновременно и его принципами, поскольку передача технологии, как и режим доступа к генетическим ресурсам, рассматривается в ст. 1 КБР в качестве способа достижения целей, в том числе совместного получения и использования благ на справедливой и равной основе от применения генетических ресурсов. Отметим, что указанный принцип выступает в качестве принципа-цели, показывающего как и на каких основаниях будет использоваться технология.
В подтверждение моделируемого справедливого режима передачи технологии укажем, что совместное использование выгод от использования благ, связанных с генетическими ресурсами, является не только результатом режима обеспечения доступа к генетическим ресурсам, предполагающего последующее совместное пользование ими, но и итогом передачи технологии, предполагающим совместное пользование на равной и справедливой основе выгодами от применения технологий. На это указывает ст. 19 «Применение биотехнологии и распределение связанных с ней выгод». С нашей точки зрения, в ней совершенно не раскрываются данные выгоды, а поэтому она является дефектной, хотя и содержит очень важные положения, относящиеся к другим тематическим направлениям сотрудничества. При этом указанные выгоды выступают для развивающихся стран возможностью формирования жизнеспособного научно-технического потенциала, позволяющего не только сохранять, но и рационально использовать биоразнообразие, в том числе раскрывать новые полезных свойства генетического материала и возможностей его использования, что влечет за собой укрепление социально-экономическо-
го потенциала и решения проблем голода и бедности. Думается, что бенефициарами также являются и развитые государства в плане открытия и дальнейшего использования новых полезных свойств генетических ресурсов.
Таким образом, есть все основания говорить о принципе совместного пользования выгод от применения современных и традиционных технологий и знаний. Об этом достаточно ясно свидетельствует п. j ст. 9 Конвенции, включившей обязательство поощрять совместное пользование на справедливой основе выгодами, которые вытекают из применения таких знаний, нововведений и практик. Данное положение повторяет положение преамбулы о совместном пользовании на справедливой основе выгодами, хотя и не раскрывает их. С нашей точки зрения, здесь в качестве бенефициара уже выступают развитые государства в лице их контрагентов.
В Нагойском Протоколе, так же как и в Конвенции, речь идет о совместном использовании выгод от применения традиционных знаний на основе типовых договорных поло-(п с ст. 12 Протокола), сочетающимся
с совместным использованием выгод от применения технологий. Хотя Протокол и не раскрывает перечень данных выгод, его преимуществом является то, что он включает Приложение, в котором расписаны разновидности выгод (денежных и неденежных) от доступа к генетическим ресурсам и совместного использования благ от их применения. Не вызывает сомнения то, что данные выгоды - это обещания стран развитых развивающимся государствам в случае более активного предоставления со стороны последних принадлежащих им генетических ресурсов. Обращает на себя внимание тот факт, что здесь прослеживаются выгоды, имеющие непосредственное отношение к МНТС и его формам, включая передачу технологии (совместное владение правам ИС; передачу на справедливых и наиболее благоприятных условиях поставщику генетических ресурсов, в том числе когда это согласовано на льготных и преференциальных условиях знаний и технологий, связанных с использованием генетических ресурсов, в том числе биотехнологию, или актуальных для сохранения и устойчивого использования биологического разнообразия; укрепление потенциала в сфере передачи технологии сторонам-пользователям, которые являются развивающимися странами, и сторонам, представленными госу-
дарствами с переходной экономикой; разработку технологий в странах происхождения, которые предоставляют генетические ресурсы; развитие возможностей коренных и местных общин в области сохранения и устойчивого использования их генетических ресурсов; выгоды для развития научных исследований и разработок). Между тем, как думается, на практике распределение выгод всегда будет в пользу контрагентов из развитых стран.
В заключение проведенного исследования следует подчеркнуть, что эффективность рассмотренного международно-правового института, которая выражается в достижении целей международных соглашений по биоразнообразию, зависит от политической воли догова-
Литература
1. Павлов Д. С., Букварева Е. Н. Биоразнообразие и жизнеобеспечение человечества // Вестник РАН. 2007. Т. 77. № 11.
2. Шайдуллина А. А. О системе источников международного экологического права, регулирующих сохранение и устойчивое использование биологического разнообразия // Евразийский юридический журнал. 2011. № 8.
3. Murphy S. Principles of International Law. St. Paul, 2006.
4. Копылов М. Н. Введение в международное экологическое право. М., 2007.
5. Gillespie A. Conservation, biodiversity and international law: new horizons in environmental and energy law. Northampton, 2012.
6. Вылегжанин А. Н. Биоразнообразие морской среды и международное право // Государство и право. 2001. № 3.
7. Бекяшев Д. К. Международно-правовые проблемы сохранения устойчивого использования морского биоразнообразия в открытом море // Международное право в XXI веке: мир и безопасность, сотрудничество, права человека. М., 2016.
8. Бекяшев Д. К., Бекяшев К. А. Рыболовство и сохранение морского биоразнообразия в открытом море: проблемы и перспективы международно-правового регулирования // Евразийский юридический журнал. 2016. № 4.
9. Shugurova I. V., Shugurov M. V. International technology transfer: controversial global policy issues // Environmental law and policy. 2015. Vol. 45 (3/4).
10. Глобальные перспективы в области био-разнообразия-3. Монреаль, 2010.
ривающихся государств к согласованию интересов в сфере международного научно-технического сотрудничества, его финансирования, а также доступа к генетическим ресурсам. Одновременно с этим передача современных биотехнологий должна не вытеснять традиционные знания и технологии в сфере сохранения и устойчивого использованию биоразнообразия, а дополнять их. В связи с этим повышается актуальность интеграции процесса выполнения соответствующих международных обязательств в рамки Стратегического плана по сохранению и устойчивому использованию биоразнообразия на 2011-2020 годы, а также активизации деятельности конвенционных и внеконвенционных механизмов.
Bibliography
1. Pavlov D. S., Bucvareva E. N. Biodiversity and the life support of mankind // Herald of Russian academy of sciences. 2007. Vol. 77. № 11.
2. Shaydullina A. A. On the system of sources of international environment law regulating the conservation and sustainable development of biodiversity // Eurasian law j ournal. 2011. № 8.
3. Murphy S. Principles of international law. St. Paul, 2006.
4. Kopylov M. N. Introduction to international environment law. Moscow, 2007.
5. Gillespie A. Conservation, biodiversity and international law: new horizons in environmental and energy law. Northampton, 2012.
6. Vylegzhanin A. N. Biodiversity of marine environment and international law // State and law. 2001. № 3.
7. Bekyashev D. K. International legal problems of conservation of sustainable exploitation of marine biodiversity in mare liberum // International law in XXI century: peace and security, cooperation, human rights. Moscow, 2016.
8. Bekyashev D. K., Bekyashev K. A. Fishing and conservation of marine biodiversity in mare liberum problems and perspectives of international legal regulation // Eurasian law journal. 2016. № 4.
9. Shugurova I. V., Shugurov M. V. International technology transfer: controversial global policy issues // Environmental law and policy. 2015. Vol. 45 (3/4).
10. Global perspectives in the field of Biodi-versity-3. Montreal, 2010.
