CC BY
16исключает судебную юрисдикцию государств. Это сильный вызов идее, что юрисдикция касается исключительно власти государств.
Автор приходит к выводу, что понимание юрисдикции в международном праве должно быть переосмыслено. Это касается не только дискреции государств, но и их обязанности. Возникает более космополитичное (cosmopolitan) понимание суверенитета, которое позволит перейти от традиционного доминирования государств к согласованию нормативных интересов индивида, государства и международного сообщества в целом.
Автор ставит вопрос: нужна ли трансформация юрисдикции, описанная в статье? Не все изменения ведут к прогрессу. Энтузиазм в придании суверенитету большей космополитичности влечет за собой не только возможности защиты прав человека или выбора корпорациями наиболее подходящего для экономических отношений режима. Это также ведет к возможности уклонения от государственной юрисдикции, к ослаблению национальных публичных интересов, затрагивает права, коллективные блага и интересы, традиционно защищаемые властью государств.
Следует помнить, что традиционные юрисдикционные правила были развиты для защиты от конфликтов правовых систем, сохранения мирного сосуществования государств. Чрезмерная защита индивидуального интереса в доступе к правосудию может вызвать системные конфликты более значимых публичных и частных интересов, пишет автор.
Т.В. Захаров
2016.02.042. МЕССЕНЖЕР Г. НАЦИОНАЛЬНОЕ ПРАВО: КАК НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЙ ГЕНЕРАТОР МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА: НА ПРИМЕРЕ ЭКСПОРТА НОРМ ВСЕМИРНОЙ ТОРГОВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ.
MESSENGER G. National law as an unpredictable generator of international law: The case of norm export at the World Trade Organization // European society of international law conference paper. -Vienna, 2014. -Vol. 4, N 10. - Р. 2-20.
Ключевые слова: международное право; национальное право; право ВТО; право США; экспорт норм; защитные меры.
Автор, младший научный сотрудник Квинз колледжа Университета Оксфорда, рассматривает один из самых распространен-
ных способов формирования международного права - применение внутреннего законодательства в качестве модели положений договоров, прослеживает последствия использования внутреннего законодательства при формировании права ВТО. Мессенжер отмечает, что данный способ формирования права далеко не однозначен и может привести к неожиданным последствиям.
Роль права в международной торговле значительна. В то время как экономическая глобализация поощряет широкий консенсус по вопросам либерализации и роли рынка, государства по-разному строят взаимоотношения между рынком и управлением. И используют для этого различные правовые соглашения. Правовые нормы, регулирующие рыночные процессы и управление ими, формируются как результат внутренних дебатов, в рамках которых государства (и сообщества) определяют «правильный» баланс. Международные организации, такие как ВТО, предоставляют возможность государствам перенести их концепцию «правильных» взаимоотношений на международный уровень. Экспортируя нормы, они могут влиять на то, как те же отношения регулируются в других странах.
ВТО особенно привлекательна с точки зрения экспорта норм, так как действие ее документов является обязывающим для 160 членов (в отношении еще 23 государств ведутся переговоры о присоединении). Таким образом, если государство внедряет в право ВТО норму своего национального права, оно может рассчитывать на то, что его понимание правильного баланса взаимоотношений между рынком и управлением укоренится в практике других стран посредством соглашений и (относительно) эффективной системы разрешения споров.
Однако результаты внедрения текстов внутреннего законодательства в международные соглашения неоднозначны. В то время как 23 из 26 статей Генерального соглашения о тарифах и торговле (ГАТТ) 1947 г. базировались на предложениях США, а кроме того, на праве США основывалось множество положений принятых соглашений, трактовка этих положений Апелляционным органом ВТО зачастую отличалась от торгового права США. Это особенно проявилось в области средств защиты торговли, когда США обвинили Апелляционный орган в излишнем судебном активизме.
Рассматривая экспорт норм как основной элемент международного права, Мессенжер считает, что ключевым здесь является желание транснационального актора (в том числе государства) определить правила, которые будут применяться к соответствующим сообществам, формируя нормативные рамки таким образом, чтобы они в первую очередь учитывали его интересы. Такие акторы рассматривают участие в международной организации не как возможность сотрудничества, а как поле боя, на котором можно продвинуть интересы определенной группы. Процесс экспорта норм, однако, более сложен и запутан, он является результатом не только продвижения определенных интересов актором, но и длительного спора относительно приемлемого объема регулирования (в рассматриваемом случае) международной торговли, и соответственно, роли государства в этом процессе.
Интересы акторов в экспорте норм определяются не только их материальными обстоятельствами, но и правовыми рамками, в которых они находятся. Ведь если ключевой элемент современной системы торговли - это взаимоотношения между рынком и управлением, то основным инструментом построения этих отношений является право. Есть прямая связь между ценностями, на основе которых строятся эти взаимоотношения, и структурами права, их регулирующими.
Следствием силлогистической конструкции «право - ценности» является предоставление ВТО транснациональным акторам площадки для перенесения их ценностей на международный уровень путем экспорта норм. Обеспечивая своим членам возможность обсуждать, создавать правила, разрешать конфликты на международном уровне, ВТО становится привлекательным местом для тех акторов, которые заинтересованы в том, чтобы именно их ценности были приняты в качестве международного стандарта.
Нормы в этом контексте обязывают, а в случае их нарушения -заставляют сожалеть и оправдываться, понимать и интерпретировать свои обязательства определенным образом, учитывая ценности, положенные в основу соглашения. Таким образом, экспорт норм - это процесс избрания в определенных ситуациях типа поведения, отвечающего приоритетам акторов.
В качестве примера автор приводит экспорт нормы, основанной на такой общепризнанной ценности, как «справедливость».
Она может расцениваться и как необходимость учета последствий решений для новых поколений. В рамках ВТО как организации, фокусирующейся на роли развития как инструмента достижения мира и процветания, это может означать, что государства не должны использовать цели общего характера, закрепленные в действующих соглашениях, как повод пренебречь своими обязательствами в области защиты экологии. Таким образом, ценность предполагает существование нормы, которая, в свою очередь, кристаллизуется в конкретном правовом обязательстве.
Экспорт норм транснациональными акторами может принять форму создания новых обязательств (например, переговоры по поводу дополнительных соглашений или министерские конференции) или форму судебной трактовки, а также квазиадминистративного процесса в комитетах ВТО. И в том, и в другом случаях транснациональные акторы отстаивают свою концепцию баланса рынка и управления. Этот процесс может происходить на разных уровнях (внутри государства и на международной арене) и разными способами. Актор может также попытаться реформировать структуры и деятельность ВТО. Логика очевидна: если государство сформирует международные правила в соответствии со своими ценностями, его действия будут восприниматься на международной арене как легитимные. Использование институтов и процедур для того, чтобы стимулировать государства действовать или ограничивать свои действия согласно их интересам, позволит сэкономить на кнутах и пряниках.
В рамках ВТО можно обнаружить массу примеров такой стратегии. Например, комментируя присоединение Китая к ВТО, президент Клинтон помимо традиционных аргументов о том, какие выгоды от этого получат торговцы и фермеры США, говорил о необходимости распространять ценности США через систему торговли. Ожидалось, что Китай приведет свое внутреннее законодательство в соответствие со своими обязательствами в ВТО и что ВТО обеспечит рамки формального и неформального урегулирования споров.
Автор описывает такой метод экспорта норм, как трансплантацию правовых положений внутреннего законодательства в международное соглашение. Внедрить норму в основополагающие правовые тексты ВТО - самый короткий путь обеспечить интересы
актора (члены ВТО связаны обязательствами в рамках этих соглашений). Хотя кристаллизация нормы в виде обязательства - выбор очевидный, он, тем не менее, в значительной мере ограничен материальным фактором (асимметрия власти), временным (правильный выбор времени), а также непредвиденными последствиями, так как, взаимодействуя с другими нормами, вносимые положения могут дать неожиданный результат.
Рассматривая эти ограничения подробнее, автор отмечает, что материальный фактор связан с необходимостью достижения согласия всех сторон инкорпорировать желаемое положение договора целиком. Случаи, когда договор полностью диктуется одной стороной, - редки, хотя они и встречались в истории ВТО (участие США в подготовке ГАТТ). Несмотря на доминирование США, снижение их роли в международной торговой системе, рост влияния ЕС и другие факторы привели к снижению концентрации власти. Шансов навязать какое-либо положение договора без обсуждения и поправок нет. Скорее государства будут действовать через Министерскую конференцию Генерального совета, стремясь получить решение о толковании по ст. IX (2), освобождение от обязательств по ст. IX (3), решение по ст. IX (1) или поправку по ст. X Соглашения ВТО. Однако и для принятия этих решений требуется консенсус.
Что касается непредвиденных последствий экспорта нормы, то они могут возникнуть и в другой области регулирования, что, тем не менее, затронет изначальный объект воздействия. Например, в вопросах защиты окружающей среды норма будет запрещать действия, нарушающие интересы будущих поколений. Такие обязательства содержатся в ст. XX (Ь) и ст. XX ГАТТ, закрепляющих исключения из обязательств по ГАТТ в ситуациях, когда они необходимы для защиты жизни и здоровья человека, животных и растений и связаны с сохранением истощаемых природных ресурсов. При этом ничего не говорится о методе трактовки этого положения в конкретном споре, а также об институциональных процедурах утверждения отчета или устранения нарушения, если оно будет установлено. Таким образом, на каждой стадии имеют значение не права и обязанности по ГАТТ, а соответствующие положения по другим соглашениям, т.е. не узкое обязательство по договору, но условия, в которых оно существует, условия, которые
ограничивают или поощряют актора как результат успешного экспорта нормы тем же или иным государством.
Статья XIX ГАТТ соответствует статье Американо-мексиканского торгового договора 1942 г., содержащей оговорку об обстоятельствах, дающих право на освобождение от договорной обязанности. Это положение было инкорпорировано во внутреннее законодательство США и требовало включения подобных оговорок, предусматривающих меры предосторожности, во все будущие соглашения.
Такие меры, что неудивительно, могут быть использованы неправомерно, поэтому и ВТО, и внутреннее законодательство государств - членов этой организации ограничивают их применение. Статья XIX ГАТТ и Соглашение о мерах предосторожности закрепляют положение, согласно которому государства должны проводить расследование и определять, были ли соблюдены условия введения этих мер. Это положение аналогично тому, что было предусмотрено в законодательстве США, которое послужило моделью. Формулировка положения о мерах безопасности включает: временность их применения, ущерб (или угрозу ущерба) внутренним производителям и «чрезвычайность» мер предосторожности во взаимосвязи с «непредсказуемыми последствиями».
Автор приходит к выводу: ожидания того, что при экспорте национальной нормы на международный уровень международные судебные инстанции воспримут подход национальных судов, не оправдались. Причина этого не в разнице культур, а в том, что не были учтены аналогичные процессы экспорта норм в других областях, к примеру, в процессе создания системы рассмотрения споров. Такие не оправдавшиеся ожидания демонстрируют, что право есть часть сложного процесса, в котором задействовано множество акторов, институциональных и не только, преследующих свои интересы и разделяющих различные ценности.
Пример норм, касающихся мер предосторожности, высветил еще одну роль экспорта норм: при их экспорте в качестве модели могут использоваться не только нормы внутреннего права, но и национальное понимание того, как они должны применяться, и обеспокоенность США судебным активизмом ВТО и стремление ограничить ее свободу интерпретации свидетельствуют о внутрен-
них прениях по вопросу объема полномочий между законодательной и судебной властями.
Национальное право, таким образом, влияет на международное право, однако не всегда именно так, как мы ожидаем. Для того чтобы разобраться, как именно происходит этот процесс, необходимо уйти от механистического подхода к оценке того, что означает «правильное» применение правил, и признать тот факт, что реальность множественности систем и акторов, сплетенных в сеть конкурирующих интересов, идей и целей, намного сложнее и запутанней.
Н.В. Кравчук
2016.02.043. ШВЕДО П. ПРИНЦИП ПОСТОЯННОГО СУВЕРЕНИТЕТА НАД ПРИРОДНЫМИ РЕСУРСАМИ В СВЕТЕ ЧЛЕНСТВА КИТАЯ ВО ВСЕМИРНОЙ ТОРГОВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ. SZWEDO Р. Zasada 81а1е] 8и-№егеппо8с1 nad 7а8оЬаш1 паШга1пуш1 8-ме1:1е spraw сЫшкусИ Swiatowej О^аш/асд Hand1u // Раш1-№0 1 рга-№0. - W-wa, 2014. - N 12. - S. 65-78.
Ключевые слова: суверенитет; природные ресурсы; международное право; право ВТО.
Статья доктора права Петра Шведо (Ягеллонский университет в Кракове) представляет собой часть комплексного исследовательского проекта «Суверенитет - изменение категории в теоретическом понимании», финансируемого Национальным центром науки (Республика Польша).
Принцип постоянного суверенитета над природными ресурсами в международном праве, провозглашаемый наряду с принципами равенства, самоопределения и др., был сформулирован в 70-х годах ХХ в. в Программе ООН по охране окружающей среды. Затем Декларация, принятая в Рио-де-Жанейро 13 июня 1992 г., установила, что государства «обладают суверенным правом на использование своих природных ресурсов в соответствии с их собственной политикой, относящейся к окружающей среде и устойчивому развитию».
В доктрине международного хозяйственного и торгового права в последнее время ставится вопрос о необходимости изменения формулировки принципа постоянного суверенитета над при-
