CC BY
39МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО
2016.02.041. МИЛЛС А. ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ЮРИСДИКЦИИ В МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ.
MILLS A. Rethinking jurisdiction in international law // The British yearbook of international law. - Oxford, 2014. - Vol. 84, N 1. - P. 187239.
Ключевые слова: суверенитет; юрисдикция государства; международное право;
Автор - преподаватель публичного и частного международного права на факультете права Лондонского университетского колледжа (University College London). Статья посвящена вопросам суверенитета государства и государственной юрисдикции1. Осуществление юрисдикции рассматривается как право государства и как его обязанность.
Категория «юрисдикция» - главная в международном правопорядке. Цель международного права - обеспечить правовое сосуществование суверенных государств. Фундаментальная основа международного правопорядка - признание государствами пределов собственной власти, а также легитимности реализации власти в пределах суверенитета друг друга. Однако нормы международного права, посвященные юрисдикции, несмотря на их центральное положение в системе, слабо разработаны.
На фоне изменений международной системы нормы международного права, посвященные юрисдикции, статичны. Признание
1 Статья была представлена в 2012 г. на конференции Кембриджского журнала международного и сравнительного права, в 2013 г. на исследовательском форуме Американского общества международного права (American Society of International Law) и в 2014 г. в серии лекций Британского отделения Всемирной ассоциации международного права (International Law Association British Branch) и др.
в ней лиц, не являющихся государствами, подкреплено международным признанием прав человека и индивидуумов как их носителей. Поэтому современное международное право должно быть озабочено уже не только равенством и защитой суверенитета государств, но и благосостоянием всего человечества (humanity).
Приступая к рассмотрению общих норм международного права, посвященных юрисдикции, автор обращается к решению Постоянной палаты международного правосудия от 7 сентября 1927 г. по делу Франции против Турции (дело Лотус (Lotus Case)). В решении суверенитет государства определен судом как абсолютный и лишь в таком виде ограниченный взаимными запретами. Автор видит в этом позитивистский подход к международному праву (Дж. Бентам (J. Bentham), Дж. Остин (J. Austin)). Согласно Дж. Бентаму, международное право существует «между», а не «над» государствами. Суверенитет не является правовой категори-ей1 и стоит над правом.
В современных условиях такой подход не может претендовать на эмпиричность. С позиции позитивизма юрисдикция, как элемент суверенитета государства, также абсолютна. Она ограничена лишь волей государства. Такой подход создает условия нерегулируемого пересечения юрисдикции государства с суверенными правами других государств, уклонения государства от ее осуществления.
Теоретически важно разделение территориального и персонального оснований распространения юрисдикции. В нормах международного права закреплены два принципа правомерности распространения юрисдикции. Акт государства должен основываться на норме позитивного права, устанавливающего юрисдикцию (в отличие от аргументации в решении по делу Лотус, где отсутствия запрета достаточно, чтобы акт был законным). Осуществление юрисдикции - предмет дискретных полномочий государства.
Однако традиционное понимание юрисдикции как права и дискреции государства поставлено под сомнение растущим признанием индивидов акторами международной системы. В некото-
1 Согласно идее позитивистской теории международного права, полагает А. Миллс, государство обладает набором неотчуждаемых свобод. Они вытекают из самого факта существования государства a priori и, таким образом, первичны по отношению к праву.
рых обстоятельствах осуществление юрисдикции становится долгом или обязанностью государства в большей степени, чем его правом. Юрисдикция государства, полагает автор, отражает также минимальные требования к осуществлению государством власти в целях выполнения своих международных обязательств. Идею юрисдикции - дискреции должна заменить идея юрисдикции -комплекса дискреционных, предписывающих и запретительных элементов.
Государства принимают на себя все больше обязательств по международному праву, которые могут влиять на ограничение их традиционного юрисдикционного усмотрения. Наиболее типична данная ситуация для уголовно-правовых отношений. В силу международных соглашений государства обязаны криминализировать определенные деяния, выдавать лиц для судебного преследования и т.п. Обязанность осуществлять один из видов юрисдикции (к примеру, судебной) может повлечь за собой необходимость (обязанность) осуществлять и другие ее виды (к примеру, законодательную и исполнительную).
Международные обязательства государств осуществлять юрисдикцию формируются ими друг перед другом. Однако, считает автор, правовые последствия могут идти дальше. Они способны влиять на отношения между государствами и индивидами, в частности, но не только, находящимися на их территории. Растущее влияние международного права на индивидов, по мнению автора, поднимает серьезную проблему. Должны ли индивиды признаваться активными агентами, «субъектами» (Х. Лаутерпахт (H. Lauterpacht)), а не «объектами» (Л. Оппенгейм (L. Oppenheim)) регулирования?
Современное международное право по-прежнему является системой прав и обязанностей государств по отношению друг другу. Тем не менее сегодня государства могут выполнять обязательства не только в пользу индивидов, но и даже перед ними. Право, применимое к режиму иностранных граждан, устанавливает де-ликтные отношения при отказе в правосудии. Право прав человека закрепляет право на доступ к правосудию.
Минимальные международные стандарты обращения с иностранными гражданами еще не сформированы полно и ясно, считает автор. Традиционно они принудительно обеспечиваются посред-
ством международного права дипломатической защиты. Заявление о нарушении стандарта может быть сделано только на межгосударственном уровне и только государством национальности пострадавшего лица. Апатриды лишены защиты совсем.
На разработку стандартов обращения с иностранцами влияет интенсивное развитие международного инвестиционного и арбитражного права. Государства всего мира заключили тысячи двусторонних инвестиционных договоров, которые закрепляют материальные стандарты обращения с инвесторами и, что более важно, устанавливают процедуры их защиты. Инвесторы могут прямо делать заявления против принимающего государства в защиту своих инвестиций. Такие процедуры автор называет частноправовыми. В жалобах на основании инвестиционных договоров все больше заявлений об отказе в правосудии.
Автор считает, что государство не может отступить от своих обязательств «перед» иностранными гражданами (ограничивая полномочия собственных судов). Если государства договорились об индивидуально применимых правах иностранных инвесторов, они очевидно согласились, что приобрели юрисдикционные обязательства не только друг перед другом, но и перед инвесторами. Международное инвестиционное право создает «интернационализированные» (internationalized) частные права, которые могут быть противопоставлены государству.
Международное право прав человека закрепило право на доступ к правосудию и право на эффективные средства правовой защиты, которые также влияют на юрисдикционную власть государства. Автор ссылается на решения Суда Европейского союза о правах на доступ к правосудию для лиц, вовлеченных в террористическую деятельность. В европейском конституционном правопорядке лицо не может быть лишено данного права, даже на основании резолюции Совета Безопасности ООН. Подобно запрету отказа в правосудии, государство не может установить предел обязательства, ограничив полномочия судов1.
Право на доступ к правосудию, по мнению автора, повлияло на развитие концепции «необходимого суда» (forum of necessity).
1 См.: Ashingdane vs United Kingdom (8225/78) [1985] ECHR 8, holding (at [56]-[57])
Согласно ст. 26 Предложений к Регламенту Европейского парламента и Совета по юрисдикции, признанию и исполнению решений по гражданским и коммерческим делам1 «когда ни один суд государства-участника не имеет юрисдикции в соответствии с настоящим регламентом, суды государств-участников могут, в исключительных случаях, принять дело к слушанию, если того требует право на справедливый суд или право на доступ к правосудию» (с. 230). Государства - участники Конвенции ООН против пыток 1984 г. обеспечивают доступ к правосудию жертвам пыток. Комитет ООН против пыток не ставит данную обязанность в зависимость от традиционных оснований юрисдикции (территориального или национального), когда жертва не может реализовать свое право на территории, где произошло нарушение2.
Право на доступ к правосудию не означает отмену существующих юрисдикционных правил и не устанавливает «глобальную» юрисдикцию. Многие государства - члены ЕС закрепили в своем законодательстве норму о «достаточной связи» (sufficient connection) для осуществления юрисдикции «суда необходимости». Позиция Великобритании и Нидерландов в деле Kiobel vs Royal Dutch Petroleum заключалась в необходимости соблюсти правила территориальной и личной юрисдикции. Верховный суд США занял еще более консервативную позицию - против экстерриториального применения оспариваемых нормативных актов3.
Международным правом установлены запреты на осуществление юрисдикции в форме признанных иммунитетов государства и его должностных лиц, представителей международных организаций. Автор считает, что доступ к правосудию не требует и не уполномочивает государства осуществлять юрисдикцию в нарушение норм международного права об иммунитетах. Такой подход имеет место в национальной и международной практике4. Когда и право, и иммунитет применимы, государства обязаны предоставить им-
1 Реформа в окончательном варианте принята не была.
См.: General Comment N 3 of the Committee against torture. 2012.19 Nov. // UN Doc. CAT/C/GC/3, at [22].
3 См.: Kiobel vs Royal Dutch Petroleum. 133 S. Ct. 1659 (2013).
4 См.: Holland vs Lampen-Wolfe [2000] UKHL 40; Jones vs Saudi Arabia [2006] UKHL 26; Al-Adsani vs United Kingdom (2001) 34 EHRR 273.
мунитет. За пределами иммунитета они обязаны осуществлять свою юрисдикцию.
На понимание юрисдикции оказывает влияние концепция выбора применимого права. Государству передаются споры на основе клаузулы выбора суда в контракте. Споры могут иметь опосредованную связь с данным государством либо не иметь ее вообще. Принцип автономии сторон (автор применяет термин «индивидуальная суверенность» - individual sovereignty) подтвержден нормами Конвенции в отношении соглашений о выборе суда 2005 г., подготовленной Гаагской конференцией по международному частному праву.
На практике применяются и ограничительный, и расширительный подходы к автономии сторон. В первом случае она рассматривается как право выбора между доступными традиционными основаниями юрисдикции, как правило юрисдикционного приоритета. Второй подход отражен в позиции ряда европейских государств, не требующих связи между сторонами или их спором и судом, которые они выбрали. Традиционные основания продолжают применяться, но только за отсутствием выбора сторон. Автономия сторон в таком подходе не просто «следующее» основание юрисдикции. Она имеет приоритет перед другими основаниями.
Автор рассматривает автономию сторон как главную проблему, стоящую перед теоретиками, стремящимися примирить нормы международного частного и международного публичного права. Тот факт, что государство осуществляет юрисдикцию в гражданском процессе, основываясь только на согласии сторон, трудно совместить с традиционным требованием международного публичного права, согласно которому юрисдикция должна быть подтверждена прочной действительной связью с данным государством. Последствием является отрицание самой идеи о том, что международное частное право разграничивает власть государств. Альтернативным подходом является отрицание автономии сторон (индивидуальной суверенности) в частноправовых трансакциях, так как она требует признания активной роли индивидов в вопросе реализации юрисдикционной власти государств.
Еще более спорным вопросом автономии сторон в частноправовых конфликтах автор называет свободу даровать исключительную юрисдикцию негосударственным средствам разрешения споров (арбитражам). Юрисдикция негосударственных арбитражей
исключает судебную юрисдикцию государств. Это сильный вызов идее, что юрисдикция касается исключительно власти государств.
Автор приходит к выводу, что понимание юрисдикции в международном праве должно быть переосмыслено. Это касается не только дискреции государств, но и их обязанности. Возникает более космополитичное (cosmopolitan) понимание суверенитета, которое позволит перейти от традиционного доминирования государств к согласованию нормативных интересов индивида, государства и международного сообщества в целом.
Автор ставит вопрос: нужна ли трансформация юрисдикции, описанная в статье? Не все изменения ведут к прогрессу. Энтузиазм в придании суверенитету большей космополитичности влечет за собой не только возможности защиты прав человека или выбора корпорациями наиболее подходящего для экономических отношений режима. Это также ведет к возможности уклонения от государственной юрисдикции, к ослаблению национальных публичных интересов, затрагивает права, коллективные блага и интересы, традиционно защищаемые властью государств.
Следует помнить, что традиционные юрисдикционные правила были развиты для защиты от конфликтов правовых систем, сохранения мирного сосуществования государств. Чрезмерная защита индивидуального интереса в доступе к правосудию может вызвать системные конфликты более значимых публичных и частных интересов, пишет автор.
Т.В. Захаров
2016.02.042. МЕССЕНЖЕР Г. НАЦИОНАЛЬНОЕ ПРАВО: КАК НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЙ ГЕНЕРАТОР МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА: НА ПРИМЕРЕ ЭКСПОРТА НОРМ ВСЕМИРНОЙ ТОРГОВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ.
MESSENGER G. National law as an unpredictable generator of international law: The case of norm export at the World Trade Organization // European society of international law conference paper. -Vienna, 2014. -Vol. 4, N 10. - Р. 2-20.
Ключевые слова: международное право; национальное право; право ВТО; право США; экспорт норм; защитные меры.
Автор, младший научный сотрудник Квинз колледжа Университета Оксфорда, рассматривает один из самых распространен-
