CC BY
26Й. Хаберко пишет: «...Врач не несет специальной обязанности предпринимать особые и чрезвычайные действия, служащие установлению наличия несогласия на изъятие клеток, тканей или органов в целях их пересадки, если не было выявлено несогласия в центральном реестре несогласий. но врач может попытаться установить наличие несогласия путем опроса членов семьи или близких лиц, даже не уполномоченных на информирование их о состоянии здоровья пациента или доступа к медицинским документам. Объем информации, однако, должен охватывать исключительно данные, необходимые для подтверждения несогласия. De lege ferenda можно установить, чтобы пациент в виду неприемлемости для него изъятия клеток, тканей или органов post mortem выразил несогласие в письменной форме. Этот документ в каждом случае должен прилагаться или включаться в медицинскую документацию» (с. 68).
А.А. Рёрихт
2016.01.030. ЛАКОМЕЦ К. НЕКОТОРЫЕ КОНСТИТУЦИОННЫЕ АСПЕКТЫ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ПОПУЛЯЦИОННЫХ БИОБАНКОВ.
LAKOMIEC K. Wybrane konstytucyjne aspekty funkcjonowania bio-bankow populacyjnych // Panstwo i prawo. - W-wa, 2014. - N 12. -S. 54-64.
Ключевые слова: популяционные биобанки; Конституция Республики Польша; права личности; охрана информационной автономии личности; генетическая приватность; институт добровольного согласия.
Статья магистра Варшавского университета К. Лакомец посвящена анализу деятельности популяционных биобанков, которая является предметом оживленных дискуссий на страницах общей, медицинской и юридической печати. Автор исходит из определения биобанков как долговременных программ, состоящих из собирания и хранения генетического материала, а также полученной из него генетической информации, которая - в рамках этих программ -является связанной с различного рода данными, относящимися к личности донора (информация о состоянии здоровья, данные об условиях жизни, демографические сведения). Используя информа-
цию популяционных биобанков, научные работники могут исследовать тенденции генетических заболеваний, в частности их зависимость от экологических факторов. Автор стремится доказать, что Конституция Республики Польша содержит нормативные основы такой деятельности, что имеется возможность гармонизации польского законодательства со стандартами Европейского союза, закрепленными в Европейской конвенции по биоэтике.
Функционирование популяционных биобанков связано с перспективой исследований генетических болезней, что может оказаться причиной, по которой законодатель вводит ограничения прав личности в пользу охраны публичного здоровья. Использование генетической информации может оказать влияние на права личности, группы лиц с определенными генетическими характеристиками, семью, общество, а отсутствие контроля над доступом к информации - способно повлечь негативные последствия, например возникновение новых форм дискриминации.
К. Лакомец подчеркивает, что в настоящее время при проектировании правовых предписаний о функционировании биобанков, как правило, принимается во внимание необходимость одновременного учета нескольких правовых режимов. Причина в том, что деятельность биобанков не ограничивается только хранением биоматериала, но прежде всего состоит в переработке информации и ее использовании. Отсюда возникают такие правовые проблемы, как охрана информационной автономии личности, согласие на участие в исследованиях и медицинских экспериментах, а также конфликт интересов.
Информационной автономии личности угрожает в этом случае вмешательство в частную жизнь, связанное с характеристикой генетической информации; с тем, что она прямо идентифицирует индивида и содержит сведения, например, об образе жизни и вредных привычках, ненадлежащее использование которых может повлечь существенные негативные последствия для личности.
Право на частную жизнь урегулировано ст. 47 Конституции РП, в соответствии с которой государство должно обеспечить правовую охрану частной и семейной жизни, чести и достоинства (доброго имени); а понятие «свобода» исключает вмешательства в сферу личной жизни индивида. Статья 51 Конституции РП гарантирует охрану информационной автономии личности (право на не-
предоставление личностной информации, скоррелированное с принципом неиспользования властями информации о гражданах), что необходимо в демократическом правовом государстве, а также право доступа и исправления данных. Конституционный трибунал РП и доктрина определяют информационную автономию личности как специфическую конструкцию, служащую охране тех же ценностей, которые охраняются ст. 47 Конституции РП.
Затем автор обращается к дефиниции генетической приватности, которая заключается в охране права личности на контроль над информацией, тесно связанной с ее генетической индивидуализацией. Этот контроль выражается в двух аспектах: а) как право личности ознакомиться с генетической информацией о себе; б) как право на соблюдение тайны о своих генетических характеристиках. По мнению К. Лакомец, эта конструкция «вписывается в конституционные механизмы охраны информационной автономии личности» (с. 57).
В Польше наряду с общими предписаниями охраны личных прав, предусмотренными Законом от 29 августа 1997 г., действует ряд специальных законов, вводящих более высокий уровень охраны. Потребность в правовом регулировании оборота генетической информации автор аргументирует следующими соображениями: широкими возможностями диагностики предрасположенности индивида к определенным болезням в результате генетического тестирования; затронутостью такого рода информацией не только личности, но и субъектов, находящихся с ней в родстве. Она указывает, что если в результате тестов полученную информацию можно квалифицировать как генетическую, то не совсем ясна правовая природа данных, характеризующих генетические черты, которые были получены не в результате анализа генетического материала, а в результате применения иных диагностических методов, например о болезнях, перенесенных членами семьи. Кроме того, пока что наука не позволяет однозначно отделить болезни, имеющие генетическую основу, от не имеющих таковой.
Большое внимание в статье уделено деятельности биобанков и согласию участников исследований. В биобанках хранятся пробы человеческих тканей, в отношении которых в рамках европейского правового пространства установлена особая охрана в соответствии с принципом, по которому не принято, чтобы анализ их характера
осуществлялся в отрыве от индивида, от которого они происходят. В то же время лицо, чей генетический материал находится в биобанке, не извлекает никаких материальных выгод или непосредственной пользы для своего здоровья благодаря проводимым в биобанках исследованиям. Возникает вопрос: можно ли с правовой точки зрения относить лиц, генетическая информация о которых находится в биобанках, к участникам медицинских экспериментов либо пациентам, а, следовательно, установить для этой группы специальные предписания.
Получение согласия на участие в медицинском эксперименте предусмотрено ст. 39 Конституции РП. В соответствии с указанной статьей понятие эксперимента означает любые действия, которые могут повлиять на права или свободы другого человека, в особенности на сферу его приватности, телесной интегральности (целостности), или здоровье, и результат которых не является определенным либо риск которых нельзя оценить. В иных законодательных актах медицинские эксперименты разделяются на лечебные и научные. Следовательно, исследования, проводимые на генетическом материале, собранном в популяционных биобанках, можно отнести к научным экспериментам, поскольку их результат не является определенным, они могут воздействовать на сферу прав и свобод человека, а среди задач функционирования популяционных биобанков и использования баз данных не предусматривается терапевтического элемента. Исследования сосредоточены на расширении медицинских знаний путем анализа зависимостей между образом жизни, окружающей средой и тенденциями развития популяционных заболеваний, содержащих генетический элемент.
Условием допустимости проведения эксперимента с участием людей является добровольное согласие участника. Доктрина конституционного права считает, что это согласие выражается в личной форме, принимается индивидуально, предваряется получением необходимой информации о целях, протекании и предполагаемых результатах эксперимента. Что касается деятельности, осуществляемой в этой области биобанками, то относительно нее имеют значение предписания, относящиеся к использованию биологического материала, взятого от человека, и нормы, регулирующие процесс обращения с информацией о личности. При этом важнейшим является конституционный принцип свободы, понимаемой
как свобода принимать решение о своих действиях, а также свобода принимать решение о своей личной жизни, содержащийся в ст. 41 Конституции РП. Именно эти конституционные положения создают основание для формирования института добровольного согласия, и более широко - образуют основу правовой охраны прав пациента.
Суммируя действующую в медицинском праве Польши модель добровольного согласия, автор выделяет четыре условия, которые должны быть соблюдены, чтобы согласие было осознанным: а) лицо, выражающее согласие, должно быть способным его выразить; б) обязательно предварительное ознакомление его о состоянии здоровья, о предлагаемых диагностических и лечебных методах и их ожидаемых последствиях; в) согласие должно быть однозначно добровольным; г) должна быть соблюдена надлежащая форма согласия. Таким образом, эти требования весьма схожи с теми, которые предъявляются при проведении медицинского эксперимента. Автор отмечает, что в литературе предлагаются новые модели согласия, в связи с этим она указывает на возможную их зависимость от автономии личности участника исследований, особенно при отступлении от признака осознанности согласия.
Вопрос о конфликте интересов возникает потому, что генетическая информация разделена в большей или меньшей степени между всеми человеческими существами, и при создании правовых норм приходится принимать во внимание помимо интересов личности интересы определенной группы лиц, а также интересы охраны будущих поколений. Родственники и лица, находящиеся под воздействием одних и тех же факторов окружающей среды, наконец общество могут иметь в данном контексте сравнимые интересы применительно к доступу к информации. Это придает новые оттенки классическому пониманию конфликта между интересом личности и общества.
В заключение К. Лакомец указывает: биобанки расцениваются как инструмент, служащий развитию биомедицинских исследований. «Они представляют собой платформу, обеспечивающую научным работникам удобный доступ к накопленным в них данным, однако (как и иные базы, содержащие массу данных, относящихся к личности), ставят перед законодателем вызовы, связанные с необходимостью обеспечения надлежащего уровня охраны прав
субъектов этих данных. Помимо отсутствия возможности четкого различения генетических от иных видов данных о состоянии здоровья, не вызывает сомнений, что эта информация настолько важна для развития науки и характеризуется особой значимостью для личности, что, безусловно, необходимо правовое регулирование принципов ее переработки, особенно в рамках функционирования популяционных биобанков» (с. 63-64). Автор указывает на своеобразную корреляцию между охраной автономии участника научных исследований и информационной автономии человека, относящейся к переработке генетической информации о нем. В связи с этим следует обратить внимание на перемещение блага, охраняемого как физическая интегральность личности, на сферу ее приватности. Этот процесс побуждает к поиску оптимальных решений для урегулирования деятельности популяционных биобанков с использованием правовых основ, сформулированных в Конституции РП.
А.А. Рерихт
