CC BY
17
ре научной деятельности осуществляется давление на исследователей с целью побудить их развивать свои исследования в направлении, наиболее благоприятном с точки зрения публикации в высокорейтинговых журналах и повышения позиции университета в международных рейтингах.
Выявленный автором внутренний конфликт в академическом сообществе австралийских университетов отражает общемировые тенденции. Подобные конфликтные процессы происходят в научном и образовательном сообществах большинства стран в условиях глобализации мировой экономики и связанного с этим формирования глобального рынка образовательных услуг.
М.О. Лихачев
2016.01.024-025. НЕДОБРОСОВЕСТНОЕ АКАДЕМИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ. (Сводный реферат).
2016.01.024. Research misconduct définitions adopted by U.S. research institutions / Resnik D.B., Neal T., Raymond A., Kissling G.E. // Accountability in research. - 2015. - Vol. 22. - P. 14-21. - D0I:10.1080/ 08989621.2014.891943.
2016.01.025. SUN Y., TIAN R. Dishonest academic conduct: From the perspective of the utility function // Accountability in research: Policies and quality assurance. - 2015. - Published online: 29 September. -D0I:10.1080/08989621.2015.1096206.
Ключевые слова: этика; честность; политика; недобросовестное академическое поведение.
Недобросовестное поведение в академической деятельности представляет собой серьезную проблему современного научного сообщества, которая оказывает большое отрицательное влияние на эффективность научных исследований. В последнее время это явление стало объектом пристального внимания ученых, исследующих социальные и экономические проблемы современной науки. В реферируемых статьях представлены исследования различных аспектов этого негативного явления.
Авторы статьи (024) - группа исследователей, представляющих ведущие высшие учебные заведения штата Северная Каролина (США) - рассматривают проблему общей дефиниции недобросовестного академического поведения, а также описание его различных
разновидностей и политику научных институтов США, направленную на борьбу с ним. Определение недобросовестного академического поведения, принятое в США на уровне федерального правительства в 2000 г., включает в себя три компонента: фабрикация научных данных; фальсификация результатов исследования; плагиат (fabrication, falsification, plagiarism - FFP)1. Однако научные и образовательные институты США обладают достаточной степенью свободы в определении того, что они рассматривают в качестве недобросовестного академического поведения. Поэтому исследование политики научных институтов США, направленной на борьбу с недобросовестным академическим поведением, позволяет существенно расширить его классификацию. Авторы ставят своей задачей описание вариаций, допускаемых исследовательскими институтами США в дефиниции недобросовестного академического поведения, определение процента исследовательских институтов, которые в своем определении недобросовестного академического поведения выходят за рамки федерального стандарта. Они также пытаются понять, насколько это связано со спецификой системы финансирования научных исследований, государственным или частным статусом научных учреждений и степенью широты и полноты данных, на основе которых формулируется определение.
Для достижения этой цели авторы проанализировали нормативные документы научных учреждений США, представленные на их официальных сайтах. Список научных учреждений, включенных в базу данных исследования, был сформирован на основе последних данных Центра измерения результативности деятельности университетов (Center for Measuring University Performance)2 и составил 198 университетов и научных организаций (024, с. 16). В результате анализа этой нормативной базы авторы разработали классификацию видов недобросовестного академического поведения, включающую в себя 13 основных разновидностей, а также отдельный пункт, объединивший прочие виды недобросовестного академического поведения, которые невозможно причислить к
1 Federal research misconduct policy. Federal register // Office of science and
technology policy. - 2000. - Vol. 65. December 6. - P. 76260-76264.
2
Top 200 institutions, total funding 2009 // Center for measuring university performance. - 2009. - Mode of access: http://mup.asu.edu/Top200-III/2011_top200_totres. xls (Last accessed: May 30 2013)
первым 13 видам. Эта классификация включает в себя следующие пункты.
1. Фабрикация данных, т.е. использование в научных трудах и отчетах вымышленных «фактов», не имеющих места в действительности.
2. Фальсификация данных, т.е. манипулирование исследовательскими материалами, оборудованием или нарушение методики исследования с целью создания мнимого подтверждения недостоверных результатов.
3. Плагиат, т.е. некорректное использование чужих научных результатов.
4. Прочие серьезные отступления от общепринятой практики.
5. Прочие манипуляции с данными или процедурой экспериментов.
6. Сокрытие недобросовестного академического поведения: необоснованное доверие к недобросовестным утверждениям, вмешательство в расследование случаев недобросовестного поведения, сокрытие фактов недобросовестного академического поведения и т. п.
7. Некорректное использование конфиденциальной информации, полученной в результате peer review или иным образом.
8. Нарушение правил, законов и / или норм, регулирующих научные исследования в сфере наук о человеке, животных, нарушение биологической безопасности (рекомбинация ДНК), радиационной безопасности или норм, действующих в других сферах исследований.
9. Некорректное использование денежных средств, выделенных на финансирование научных исследований.
10. Некорректное использование имущества, предназначенного для научных исследований (разрушение, кража и т.п.).
11. Некорректное определение авторства, не связанное с прямым плагиатом.
12. Некорректное предоставление полномочий и / или квалификационных характеристик.
13. Наличие скрытых финансовых интересов.
14. Иные виды недобросовестного академического поведения (024, с. 17).
Для каждого из научных учреждений, внесенных в список, составивший базу исследования, был определен свой набор пунктов, включаемых ими в определение недобросовестного академического поведения. При этом все институты были разделены по этому признаку на две группы: 1) те, у которых определение недобросовестного академического поведения в точности соответствует федеральному стандарту; 2) те, которые дают определение, соответствующее федеральному стандарту, но существенно выходящее за его пределы. Учреждения, определения которых не соответствовали федеральному стандарту, были исключены из состава базы данных исследования. Кроме того, для всех университетов и иных структур, включенных в базу исследования, были собраны данные об объемах финансирования, их частном или государственном статусе, а также о дате последнего существенного пересмотра определения недобросовестного академического поведения.
Для оценки расхождений между выборкой, включающей научные учреждения, определяющие недобросовестное академическое поведение в соответствии с федеральным стандартом, и группой институтов, определения которых выходят за рамки федерального стандарта, был использован критерий Манна - Уитни (Mann - Whitney tests), а также ряд других статистических тестов. Проверке подвергалось влияние на состав обеих выборок статуса организаций (частная / государственная), размеров финансирования (для оценки влияния уровня финансирования все учреждения были распределены на квартили в соответствии с объемом получаемых средств), а также времени принятия собственного определения недобросовестного академического поведения (до 2001 г., когда был принят федеральный стандарт, или после).
В конечном итоге в рамках исследования были рассмотрены 183 научных учреждения, в которых определение недобросовестного академического поведения соответствовало федеральному стандарту. Из них 138 (75,5%) государственных и 45 (24,5%) частных. Средний объем общего финансирования одного учреждения 271 443 долл. (± 250 905 стандартное отклонение) (024, с. 17). Последнее значительное изменение политики относительно недобросовестного академического поведения имело место до 2001 г. в 26 (14,2%) учреждениях, после 2001 г. - в 141 (77,1%) учреждении, и еще для 16 (8,7%) учреждений дата не была определена. Опреде-
ления недобросовестного академического поведения, сформулированные в нормативных документах 108 (59%) учреждений, соответствуют федеральному стандарту и выходят за его пределы, а определения, отраженные в нормативных документах 75 (41%) учреждений, соответствуют федеральному стандарту, но не выходят за его пределы (024, с. 18).
В результате статистического исследования авторами была выявлена сильная взаимосвязь между составом обеих выборок и временем принятия нормативных документов, дающих определение недобросовестному академическому поведению (до 2001 г. или после). Семьдесят одно учреждение (73,2%) из тех, в которых такие нормативные документы были приняты в 2001 г. и позднее, входят в группу, определения которых выходят за рамки федерального стандарта. Среди учреждений, в которых эти определения были приняты до 2001 г., таких оказалось только 26 (26,8%) (024, с. 18). Это свидетельствует о том, что принятие федерального стандарта, определяющего недобросовестное академическое поведение, стимулировало университеты и другие научные учреждения к развитию своей нормативно-правовой базы, позволило существенно расширить границы этого понятия и выявить и описать в нормативных документах его новые формы. В ходе анализа авторы также обнаружили значительную обратную зависимость между расширением определения недобросовестного академического поведения и объемом финансирования научных учреждений. Так, в первом, низшем по уровню финансирования квартиле доля учреждений, принявших определение недобросовестного академического поведения, выходящее за рамки федерального стандарта, составила 35/45 (77,8%); во втором - 28/46 (60,8%); в третьем - 22/46 (47,8%); в четвертом - 23/46 (50%) (024, с. 18-19). Этот результат вызвал удивление самих авторов, полагавших, что более высокому уровню финансовой обеспеченности должен соответствовать более высокий уровень требований академической добросовестности. Однако результат исследования показывает противоположную тенденцию. Это может быть обусловлено тем, что в научных учреждениях, имеющих более низкие объемы финансирования, более остро стоит вопрос об эффективности его использования. Недобросовестное академическое поведение является одной из существенных причин снижения эффективности научной деятельности, и поэтому науч-
ные учреждения, сталкивающиеся с более жесткими финансовыми ограничениями, более строго подходят к различным проявлениям недобросовестности в своей деятельности.
Авторы не обнаружили какой-либо существенной связи между расширением определения недобросовестного академического поведения и государственным или частным статусом научных учреждений. В структуре частных научных учреждений доля дающих определение недобросовестному академическому поведению, выходящему за рамки федерального стандарта, составляет 26/45 (57,8%), а в структуре государственных научных учреждений их доля составляет 82/138 (59,4%) (024, с. 19). Следовательно, фактор «частный или государственный статус учреждения» не оказывает существенного влияния на определение недобросовестного академического поведения в его нормативных документах.
Наиболее важным результатом своего исследования авторы считают установленный ими факт, что более половины научных учреждений (59%), включенных в базу данных исследования, дают определение недобросовестного академического поведения, выходящего за рамки федерального стандарта. Отмечались следующие наиболее часто встречающиеся варианты недобросовестного поведения: «прочие серьезные отступления от общепринятой практики» -45,4%; «нарушение правил, законов и / или норм, регулирующих научные исследования» - 23,0; «некорректное использование конфиденциальной информации» - 15,8; «сокрытие недобросовестного академического поведения» - 14,8; «некорректное определение авторства, не связанное с прямым плагиатом» - 14,2; «прочие манипуляции с данными или процедурой экспериментов» - 13,1; «некорректное использование имущества, предназначенного для научных исследований» - 10,4; «некорректное использование денежных средств» - 6,6; «некорректное предоставление полномочий и / или квалификационных характеристик» - 4,9; «наличие скрытых финансовых интересов» - 1,6% (024, с. 19). Авторы видят причину в том, что научные учреждения сталкиваются с различными проявлениями недобросовестного академического поведения непосредственно и поэтому могут дать более сложную и развернутую спецификацию всех его разновидностей.
Еще одним важным результатом своего исследования авторы считают обнаруженное ими значительное количество вариаций в
определениях недобросовестного академического поведения. По меньшей мере семь типов такого поведения, не отраженных в стандартном федеральном определении, присутствуют в 10% определений, данных научными учреждениями в своих нормативных документах. Однако, по мнению авторов, роль этих вариаций в процессе поддержания стандартов добросовестного поведения в академической среде остается неопределенной. С одной стороны, можно утверждать, что эти вариации способствуют поддержанию норм добросовестного поведения, поскольку фокусируют внимание академической общественности на различных вариантах нарушения этих норм. С другой стороны, можно также сказать, что отдельные расхождения в определении недобросовестного академического поведения в нормативных документах и практике деятельности различных научных учреждений создают опасность возникновения неопределенности в ходе взаимодействия представителей разных научных учреждений. Может возникнуть недостаточное понимание того, какой образ действий в каждом конкретном случае будет соответствовать нормам академической добросовестности, принятым в различных научных учреждениях. По мнению авторов, этот вопрос нуждается в дополнительном исследовании.
В статье (025) авторы предлагают рассматривать недобросовестное академическое поведение как разновидность поведения в условиях риска. Согласно традиционному подходу к анализу экономического поведения, рациональный субъект принимает решение в условиях риска, максимизируя ожидаемую полезность, которая определяется как сумма возможных выигрышей при различных вариантах развития событий, взвешенная по вероятности получения этих выигрышей. Вероятности различного развития событий можно рассматривать как объективные характеристики реальности, которые могут быть определены на основе статистического наблюдения. Так, вероятность наказания за недобросовестное академическое поведение может определяться на основании статистических данных о том, в каком проценте случаев оно действительно наказывается. Однако нехватка информации, а также недостаточная степень однородности рассматриваемых случаев недобросовестного поведения зачастую не позволяют оценивать объективную вероятность будущего развития событий. В этом случае рациональный субъект будет опираться на субъективную оценку вероятности, ко-
торая может существенно расходиться с объективной вероятностью, которая ему неизвестна. Поэтому, с точки зрения этого подхода, ученый, делающий выбор между добросовестным и недобросовестным поведением, оценивая соотношение издержек и выгод каждого варианта поведения в сочетании с риском разоблачения недобросовестного поведения, стремится максимизировать ожидаемый полезный результат своей деятельности. В отличие от добросовестного, издержки недобросовестного поведения, помимо материальных затрат и затрат личных усилий, должны включать в себя риск, связанный с возможностью разоблачения и сопутствующих ему санкций и репутационных потерь. Однако субъективная оценка риска будет существенно отличаться в зависимости от отношения к риску, свойственного конкретному субъекту, принимающему решение. Традиционно принято выделять три типа отношения к риску: нейтральное отношение к риску; неприятие риска; предпочтение в отношении риска.
При нейтральном отношении к риску субъект оценивает его как нулевой, другими словами, игнорирует. В этом случае его решение, при прочих равных условиях, будет зависеть от соотношения издержек и выгод от добросовестного и недобросовестного поведения. При одинаковом выигрыше, предопределенном поставленной целью (получение ученой степени, научного гранта или иной формы поощрения), субъект будет сравнивать величину личных усилий, и его решение, скорее всего, будет склоняться в пользу недобросовестного поведения, которое, как правило, как раз направлено на минимизацию личных усилий, связанных с достижением научного результата.
Неприятие риска, наоборот, будет увеличивать издержки недобросовестного поведения и склонять чашу весов в сторону отказа от него. В этом случае вероятность выбора недобросовестного поведения возрастает вместе с величиной возможного вознаграждения. Величина вознаграждения, которое сулит недобросовестное поведение, должна быть существенно больше размера выигрыша, который может быть получен без нарушения существующих правил и норм академического поведения, чтобы побудить субъекта выбрать недобросовестное поведение в качестве стратегии своих действий. Также выбору в пользу недобросовестного поведения может способствовать более высокий уровень личных усилий, не-
обходимых для достижения определенного результата без нарушения существующих норм и правил.
Предпочтение в отношении риска делает для субъекта риск дополнительным притягательным фактором, усиливающим склонность к недобросовестному поведению. В этом случае субъект будет делать выбор в пользу добросовестного поведения только при условии, если недобросовестное поведение сулит гораздо более низкое вознаграждение либо связано со значительно большим объемом личных усилий.
Авторы статьи выделяют в качестве определяющего фактора, влияющего на выбор субъекта между добросовестным и недобросовестным поведением, масштабы ущерба, который несет субъект, избравший недобросовестное поведение, в случае его разоблачения. Проведенный ими анализ трех модификаций функции полезности, соответствующих трем типам отношения к риску, показывает, что, независимо от типа отношения к риску, оценка полезности недобросовестного поведения существенно снижается вместе с ростом потенциального ущерба. Исходя из этого, авторы делают вывод о том, что введение более жесткой системы наказаний за недобросовестное академическое поведение способно существенно снизить склонность к такому поведению в академической сфере. Если предположить, что в научном сообществе доминирующим типом отношения к риску является его неприятие, то наряду с ужесточением наказания большую роль играет повышение вероятности разоблачения недобросовестного академического поведения. В свете этого авторы предают большое значение «информаторам», которые вскрывают случаи недобросовестного академического поведения и предают их гласности. Обеспечение правовой защиты таких «информаторов», а также материальное и моральное поощрение их деятельности должно, по мнению авторов, способствовать повышению риска разоблачения и снижению притягательности недобросовестного академического поведения.
В качестве еще одного важного фактора, препятствующего выбору в пользу недобросовестного академического поведения, авторы называют повышение уровня морального осуждения подобного поведения в академической среде. Моральные издержки и репутационные потери рассматриваются в их модели как дополнительный фактор, увеличивающий потенциальный ущерб от недоб-
росовестного академического поведения и снижающий оценку его ожидаемой полезности.
И наконец, еще одним существенным фактором, способствующим выбору в пользу добросовестного академического поведения, авторы считают повышение выигрыша, который может быть получен в результате соблюдения установленных правил и норм научной деятельности. Однако при этом они отмечают, что общий рост выгод, который может быть получен от научной деятельности, будет способствовать выбору в пользу добросовестного академического поведения только при условии, что будет в достаточной степени развита система выявления и наказания недобросовестного академического поведения. В противном случае повышение вознаграждения результатов академической деятельности будет в одинаковой степени способствовать повышению ожидаемой полезности как добросовестного, так и недобросовестного академического поведения, что при значительно более низких издержках недобросовестного поведения будет способствовать выбору в пользу последнего.
М.О. Лихачев
2016.01.026. ФЕРНАНДО В.Д.А., КОЭН Л. ИССЛЕДОВАНИЕ КАРЬЕРНЫХ ПРЕИМУЩЕСТВ ВЫСОКОКВАЛИФИЦИРОВАННЫХ МИГРАНТОВ: ИНДИЙСКИЕ УЧЕНЫЕ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ.
FERNANDOA W.D.A., COHEN L. Exploring career advantages of highly skilled migrants: A study of Indian academics in the UK // The international journal of human resource management. - 2015. - Published online 21 August. - P. 1-23. - Mode of access: http://dx.doi. org/10.1080/09585192.2015.1072101
Ключевые слова: карьера; высококвалифицированные мигранты; международное научное сообщество.
Авторы статьи, сотрудники бизнес-школ при университетах городов Варвик и Ноттингем (Великобритания), рассматривают проблему адаптации высококвалифицированных мигрантов в академическом сообществе Великобритании на примере карьерных перспектив индийских ученых и преподавателей в британских университетах.
