CC BY
125
В послевоенные годы историк получает множество наград и званий, как в стране, так и за рубежом (их перечень занимает почти страницу. - Реф.). Однако, считает Б.С. Каганович, это не сопровождалось ростом его научного и общественного влияния. Е.В. Тарле много и активно публикуется как пропагандист и публицист, жестко обличающий холодную войну. Большая часть статей писалась на потребу дня и не была включена в собрание сочинений.
В послевоенные годы Е.В. Тарле написал несколько работ по военно-морской истории, дипломатической истории. Они вводили новые исторические факты, были выдержаны в духе «сталинского патриотизма». «При этом всячески раздувается тема русского приоритета в разных областях и затирания иностранцами русских достижений» (001, с. 288).
В последней главе Б. С. Каганович приводит оценки и мнения о Е.В. Тарле тех, кто общался с ним. Например, драматург Е.Л. Шварц вспоминал: «Тарле Евгения Викторовича я видел раза три в моей жизни. Он успел уже замкнуться в условные формы: академик, большой ученый. Так, вероятно, принимали при дворе. От всего, что он говорил, веяло холодом чистой формы. Впрочем, исходило это не от сознания своего величия, а от смертельного страха» (цит. по: 001, с. 312, 314).
Б.С. Каганович, подводя итоги исследованию, подчеркивает великолепный исследовательский и литературный талант Е.В. Тарле, его выдающийся ум и любовь к «живой истории», огромный интерес к фактам и людям, к многообразию человеческих типов и ситуаций. Автор не затушевывает слабости и противоречия личности историка. Вероятно, в нем было несколько больше цинизма и житейского оппортунизма, чем их хотелось бы видеть в таком человеке, пишет Б.С. Каганович.
Ю.В. Дунаева
2016.01.003. ГУДИ Дж. ПОХИЩЕНИЕ ИСТОРИИ / Пер. с англ. -М.: Весь мир, 2015. - 432 с. - Библиогр.: с. 413-432.
Ключевые слова: общность исторического процесса; межкультурные взаимодействия; цивилизационные взаимодействия; европоцентризм.
Джек Гуди (1919-2015) - известный британский антрополог, специалист по социальной и культурной антропологии, профессор
Кембриджа, изучавший традиционные общества и древние государства Африки. Дж. Гуди - признанный авторитет в истории письменности и грамотности, автор ряда масштабных сравнительных исследований по истории семьи, собственности, секса, питания.
Книга состоит из введения, трех частей и заключения. Автор предлагает критический, дискуссионный взгляд на европоцентризм, вопросы общности исторического процесса, межкультурные и цивилизационные взаимодействия. «Похищение истории», пишет во вступлении Дж. Гуди, подразумевает «присвоение» истории Западом. «Оно означает, что прошлое концептуализируется и представляется в соответствии с тем, что происходило в Европе, причем часто - только в Западной Европе, а затем это узко провинциальное видение накладывается на весь остальной мир» (с. 11). Такая ограниченность часто ведет к безосновательным претензиям (явным или неявным) Запада на уникальность, пишет ученый: «Чем пристальнее я вглядывался в другие грани культуры Евразии и чем больше узнавал о различных регионах Индии, Китая и Японии, тем сильнее чувствовал, что социология и история величайших государств или цивилизаций Евразии должны рассматриваться как вариации друг друга. Но именно такому подходу мешают представления об азиатском деспотизме, азиатской исключительности, особой форме мышления и - шире - о культуре. Они препятствуют рациональному и компаративному изучению, категорично утверждая, что в Европе было то-то и то-то (античность, феодализм, капитализм), а у других (т.е. у всех остальных) этого не было» (с. 16, 17).
Цель работы, как пишет Дж. Гуди, состоит в том, чтобы показать, что Европа не просто пренебрегала историей остального мира или преуменьшала ее значение, искажая собственно европейскую историю, и как в Европе концептуализировали восприятие Азии в определенном ключе, что, несомненно, повлияло и на понимание ее прошлого, и на представление о ее будущем. Утверждения о превосходстве Запада, доминирование европоцентричной модели истории породили своего рода телеологическое понимание истории: «Подобные убеждения используются для оправдания такого обращения с "другими" обществами, при котором эти "другие" часто рассматривались как статичные, неспособные изменяться без помощи извне» (с. 386-387). Выход из этой ситуации Дж. Гуди видит в антрополого-археологическом подходе к совре-
менной истории, примером которого могут служить работы Гордона Чайлда, «описавшего бронзовый век как "городскую революцию", т.е. как начало "цивилизации" в буквальном смысле» (с. 387).
Дж. Гуди не ставит перед собой цель сравнить Запад и Восток или перечислить основные достижения Востока. Он рассматривает, как используется европоцентризм в некоторых исторических теориях.
В первой части «Социокультурная генеалогия» автор рассматривает стадиальную периодизацию истории, согласно которой исторический процесс развивается последовательно, от античности до капитализма. Дж. Гуди критикует то, что античность предстает как новый, отдельный этап исторического развития, как некое начало нового (преимущественно европейского) мира. Историки считают Грецию и Рим основой современной политической системы, в частности, демократии. Но при этом преуменьшают развитие и разветвленность экономических и политических связей античного мира. Например, известный историк Мозес Финли в своих работах утверждает, что именно в Древней Греции возникли демократия, искусство. Дж. Гуди напоминает, что города-государства существовали в Финикии, в азиатских монархических системах были отдельные города с демократическими правительствами, в Африке можно было обнаружить представительные правительства при отсутствии глав государств. Что касается искусства, то в эпоху античности возникло греческое искусство, имеющее чрезвычайно большое значение для мировой и европейской истории. Но не следует забывать, что Египет и Ассирия тоже сыграли важную роль в развитии искусства.
Критическим моментом автор считает не обоснование исключительности и значимости античности как отдельного и уникального периода в истории, а «исчезновение» из поля зрения ученых доисторического единства цивилизаций бронзового века Европы и Азии (с. 390, 391). Дж. Гуди ссылается на работу историка Гордона Чайлда «Что произошло в истории», представившего свой ракурс исследования Древнего мира, основанный на истории письменности и истории множества ремесел. Урбанистическая революция эпохи бронзы, пишет Дж. Гуди, произошла в обширном регионе, началась на древнем Ближнем Востоке, а затем распространи-
лась в Индию, Китай, Египет, в сторону Эгейского моря. «Сущность его [бронзового века. - Реф.] заключалась в механизации сельского хозяйства, в появлении плуга, движимого с помощью скота, в крупномасштабном контроле над водными ресурсами, использовании колеса и развитии различных городских ремесел, включая изобретение письменности, возможно связанное с расширением торговой деятельности... Бронзовый век изначально был "цивилизацией", возникшей на основе азиатских достижений, значительно предшествовавших европейскому Возрождению.» (с. 387).
Для Дж. Гуди важно, что подобный ракурс исследования не выделяет греко-римский мир, как особенный и передовой, а заставляет историков задуматься о взаимовлияниях и взаимозаимствованиях. Также он оспаривает распространенное в исторической науке положение о разделении на «европейскую» и «азиатскую» линии развития. При этом Европа воспринимается как динамично развивающийся континент, а Азия как статичная и деспотичная. Историк считает, что представления о различии возникли у европейцев в эпоху Возрождения и усилились в период Промышленной революции, которая заметно ускорила развитие экономики, что предоставило Европе несомненные преимущества по сравнению с другим миром.
Во второй части «Три научных ракурса» Дж. Гуди критически рассматривает концепции историков, которых он считает наиболее значимыми и влиятельными учеными, чьи работы во многом сформировали современные взгляды на мировую историю. Это биолог Джозеф Нидэм, с середины 1950-х годов издавший ряд работ под общим названием «Наука и цивилизация в Китае»; немецкий социолог Норберт Элиас, автор работы «О процессе цивилизации», в которой утверждается, что «цивилизованность» - это исключительно европейское достижение; французский историк Фер-нан Бродель, автор монументальных работ по истории капитализма.
Дж. Гуди подробно разбирает упомянутые концепции, попутно затрагивая работы других ученых, от К. Маркса до С. Хантингтона. Дж. Нидэм внес заметный вклад в развитие знаний об истории и цивилизации Китая, он показал, что до XVI в. китайская наука в чем-то превосходила европейскую. Но «тем не менее, когда Нидэм рассматривает достижения западной науки последних
столетий, он снова обращается к общепринятым представлениям об уникальности как Возрождения, так и появления буржуазии, модернизации, развития капитализма и "современной науки"» (с. 179). Дж. Гуди полагает, что все «Возрождения» в мировой истории уникальны и что все общества, обладающие письменностью, переживали свое «Возрождение».
Н. Элиаса Дж. Гуди критикует за ограниченность подхода к разным культурам, за то, что он ставит в привилегированное положение развитие общества в странах Западной Европы, от феодального к придворному, а затем к буржуазному (с. 235).
Подход Ф. Броделя к изучению капитализма, модернизации, индустриализации Дж. Гуди называет «действительно глобальным». Но он упрекает французского коллегу за выраженный европоцентризм. В работах Ф. Броделя противопоставляется динамичная, быстро меняющаяся Европа статичной, замкнутой Азии. И эту тенденцию французский историк считал постоянной.
В третьей части «Три института и три ценности» Дж. Гуди обращается к традиционным мифам о «европейскости» города и университета, демократии и гуманизма. Автор напоминает, что после распада Римской империи по всей Европе происходила «массовая деградация поселений городского типа» (с. 394). Примерно с XI в. начинается их возрождение, одновременно оживляется экономика, возникают университеты, активизируется интеллектуальная жизнь. Он связывает это с развитием торговли в Восточном Средиземноморье: «Города там продолжали процветать и торговать со всем остальным Востоком. Как и торговля, интеллектуальная жизнь здесь до XIV в. в значительной степени была обязана своим развитием мусульманскому Востоку и Югу и основывалась не только на переводах греческих авторов, но и на вкладе исламских (и еврейских) ученых в медицину, астрономию, математику и другие дисциплины» (там же). К тому же восточное происхождение имели многие изобретения, сыгравшие впоследствии серьезную роль в европейской истории. Это изобретение пороха, бумаги, компаса, мануфактурного производства, печатного станка. Некоторые из этих достижений придали феодализму вид и статус особенно прогрессивного периода европейской или мировой истории, пишет Дж. Гуди.
«Именно Восток, не испытавший упадка, пережитого Западной Римской империей, стимулировал Возрождение, хотя там оно не шло европейским путем, связанным с полным упадком культуры, как это было в Западной Европе; и именно культурный и торговый обмен, изначально происходивший через итальянские города, особенно через Венецию, обновил связи, которые являлись столь важными. Глядя на всю Азию, можно отметить, что Восток не нуждался в таком же Возрождении, какое испытал Запад, поскольку там не произошло "гибели цивилизации"» (с. 399).
Дж. Гуди предлагает отказать от идеи азиатской или европейской исключительности и начать изучать «процессы параллельного развития, начиная с "городской революции"» (с. 400). Конечно, нельзя забывать, что эти процессы различались по содержанию, темпам и времени происхождения. Нам необходимо подвергнуть сомнению множество старых мифов, пишет автор, и посмотреть под новым углом зрения на предполагаемый разрыв между древними обществами бронзового века, античностью и феодализмом. История урбанизации показывает нам совершенно иную ситуацию. На первый план выходит изучение развития торговых связей, обмена информацией, сюда можно добавить историю кулинарии и производства предметов роскоши, историю мануфактуры и ремесел, торговли; можно добавить и изучение взаимовлияний в искусстве и образовании.
«Эффективное сравнение должно не только включать заранее определенные категории - такие, как античность, феодализм, капитализм, но и абстрагироваться от этих концепций, что позволило бы создать социологическую сетку, в которой были бы представлены возможные варианты сравниваемых величин. Именно такой момент очевидно отсутствует в историческом дискурсе Запада. Вместо этого историки просто провозгласили некие желаемые ими "прогрессивные" признаки, приписав их Западу. Они "похитили историю", внедрив свои собственные категории и последовательность событий и распространив их на весь остальной мир» (с. 410).
Ю.В. Дунаева
