CC BY
26
сти. В-третьих, мода «делает ставку на скоропреходящее и, никогда не говоря об этом прямо, несет в себе вызов смерти». «Стилистика модного описания построена на безнадежном, не реализуемом предвкушении поэзии, мир модного быта предстает как лишенный той прозрачности, призрачности небытия, которой отличается поэтический мир Малларме». Попытка выпускать модный журнал стала для поэта попыткой компромисса с эстетикой своих учителей романтиков, для которых мода была квинтэссенцией множественной, переменчивой и «антиприродной» культуры. Неудача этой попытки «стала знаком "проклятости" Малларме, оказавшегося чужим не только среди филистеров, но и в кругу современной литературы» (в 1875 г., через несколько месяцев после закрытия журнала, «Современный Парнас» отклонил его поэму «Полдень фавна»).
Эпизоды, связанные с жизнеописанием Андре Мальро, Жоржем Батаем, Морисом Бланшо, Альбером Камю, Мишелем Фуко, -теми, кого С.Н. Зенкин определяет как «левых интеллектуалов», призваны определить статус Иного в западной цивилизации. «Общество сумело если не в плане общих ценностных установок, то в конкретном отношении к конкретному индивиду интегрировать, вобрать в себя собственную оппозицию». «Судьба "левой интеллигенции", очевидно, исторически исчерпана и она должна уступить место какой-то другой форме культурной оппозиционности».
П. Киселёва, В.М. Кулькина
ЛИТЕРАТУРА ХХ-ХХ1 вв.
Русская литература
2015.01.024. ТВОРЧЕСТВО А.А. БЛОКА В КОНТЕКСТЕ РАЗНЫХ ЭПОХ. (Сводный реферат).
Словесное искусство Серебряного века и русского зарубежья в контексте эпохи: Сб. науч. тр. по материалам Международной научной конференции. Москва, МГОУ, 15-16 сентября 2011 г. - М.: ООО «ЮНИАКС», 2012. - Часть 1: Серебряный век. - 296 с.; Часть 2: Русское зарубежье. Продолжатели традиций. - 342 с.
Из содерж.:
1. СКРИПКИНА В.А. Неоромантические черты в лирике младо-символистов, (1900-е годы) // Ч. 1. - С. 15-24.
2. ЛАЗАРЕВА О.Л. «Балаганчик» - первый драматический опыт
A. Блока (к вопросу о жанре) // Там же. - С. 288-292.
3. НАЙДЁНКИН С.М. Философско-поэтическая символика В.С. Соловьёва в творчестве А. Блока // Там же. - С. 24-31.
4. МОКИНА Н.В. Блоковские мотивы в романе Андрея Белого «Петербург» // Там же. - С. 44-56.
5. АЛЕКСЕЕВА Л.Ф. Творчество В.А. Сумбатова в контексте поэзии Серебряного века: Диалог с Блоком // Ч. 2. - С. 1-12.
6. МАРКОВА Т.Н. Блоковские реминисценции в рассказе
B. Пелевина «Хрустальный мир» // Там же. - С. 297-306.
Ключевые слова: символизм; Серебряный век; русское зарубежье; неоромантизм; феерия.
Сборник посвящен памяти известного исследователя литературы, заслуженного деятеля науки, профессора Людмилы Алексеевны Смирновой. В нем представлен широкий спектр литературоведческих проблем, связывающих искусство Серебряного века и русского зарубежья с теоретическими и методологическими аспектами современности. Анализируется творчество отдельных авторов и групп, объединенных близкими эстетическими взглядами.
По мысли Н. А. Бердяева, «русский культурный ренессанс начала XX в. можно назвать русским романтизмом»1. На основании исследований историков и теоретиков литературы, философов рубежа Х1Х-ХХ вв. (С.А. Венгерова, В.М. Жирмунского, Д.В. Фило-софова, Н.А. Бердяева), В.А. Скрипкина (Москва, МГОУ) устанавливает связь между символизмом и романтизмом, подчеркивая при этом одну из существенных сторон творческого поиска неоромантиков - поворот к религии, христианству. Она уточняет, что «неоромантизмом можно считать не литературное направление или школу, а общность пафоса, вектор творческих исканий художников слова конца XIX - начала XX в., тесно связанных с попыткой религиозно-философского постижения сущности бытия» (1, с. 16).
1 Бердяев Н.А. Самопознание. - М., 1990. - С. 97.
Ближе всего к неоромантизму стояли «младшие» символисты. Например, А. Блок в письме к А. Белому 6 августа 1907 г. так определил доминанту своего творчества: «...все до сих пор написанные мною произведения, которые считаю удачными (таковых немного), - символические и романтические произведения» (курсив автора)1.
Верность романтизму Блок сохранил до конца жизни. В 1919 г. в программной статье «О романтизме» он не только указал на кружок йенских романтиков как на исток этого «великого течения»2, но и уточнил, что подлинный романтизм - это новый способ переживания жизни.
Гармонию культуры романтики выражают посредством музыки стиха. Главенство музыки над другими видами искусства подчеркивали и неоромантики. Именно поэтому так много современных исследовательских работ3, посвященных эвфоническим открытиям Блока. Музыкальное начало проявляется у поэта на архитектоническом уровне, «и не в цикле или поэме, а даже в отдельной строфе» (1, с. 21). Например, в заключительной строфе стихотворения «Перед судом» (1915): «Эта прядь - такая золотая / Разве не от старого огня? - / Страстная, безбожная, пустая, / Незабвенная, прости меня!»4
В.А. Скрипкина поясняет: «Характеризующие героиню эпитеты нагнетаются по принципу сонатной композиции: первые три развивают партию лирической героини. Каждый из них углубляет негатив восприятия основной партии и вдруг разрешается антино-мичной кодой: "незабвенная" для лирического героя, несмотря ни на что единственная и безгранично любимая» (1, с. 21).
Заметное место символисты отводили «живописности», т.е. символическому содержанию цветовой гаммы произведения. Особенно часто использовали голубой (и его варианты) цвет.
Отражение важного вопроса о христианской основе мировоззрения младосимволистов В. А. Скрипкина находит в «Изборнике»
1 Блок А. Собр. соч.: В 8 т. - М.; Л., 1960-1963. - Т. 8. - С. 190.
2 Там же. - Т. 6. - С. 218.
3
Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. - М., 2002.
4 Блок А. Собр. соч.: В 8 т. - М.; Л., 1960-1963. - Т. 3. - С. 152.
Блока, составленном поэтом в 1918 г. и так и не увидевшем свет при жизни автора1: «Эта книга дает нам право утверждать, что Александр Александрович Блок - не только сохранил "детскую веру", но и зрелым человеком пришел к христианству, воплощенному в сущем "за церковной оградой"; в мудрости Библии, в откровении, что жизнь - великий дар, несмотря на горькие диссонансы души современного человека и дисгармонию человеческого существования в кризисную, трагическую эпоху начала ХХ в.» (1, с. 23-24).
О.Л. Лазарева (Москва, МГОУ), определяя жанровую специфику пьесы Блока «Балаганчик», упоминает о том, что в первом издании она была опубликована с подзаголовком «лирические сцены» (2). Сам драматург включил ее в триединство «лирических драм»2. Однако благодаря В.Э. Мейерхольда и его труппу за постановку, Блок называет ее «маленькой феерией»3. «На первый взгляд, может показаться, что термин "феерия" относится к спектаклю, но это не так», - уточняет автор статьи, аргументируя свое мнение цитатой из статьи Блока «Пеллеас и Мелисанда» (1907): «Моей маленькой феерии "Балаганчика"»4. Жанр наиболее популярной в России пьесы-сказки М. Метерлинка «Синяя птица» - феерия в шести действиях, двадцати картинах. Ссылаясь на «Современный словарь иностранных слов», О.Л. Лазарева дает определение слову «феерия»: «Фр. Feerie, от fee - фея, волшебница. В литературе -использование волшебных элементов для раскрытия полноты сюжета, основной мысли текста»5. В первой половине ХХ в. так стали называть любое волшебное, красочное действие. В своей статье «О "Голубой птице" Метерлинка» (1920) Блок прослеживает романтическую традицию, лежащую в основе этого произведения, утверждая, что более точным было бы название «Голубая птица», а не «синяя», «потому что цветок голубой, небо голубое, лунный свет голубой, волшебное царство - голубое... и дымка, в которую
1 Блок А. Изборник. - М., 1989.
2 Блок А. Собр. соч.: В 8 т. - М.; Л., 1960-1963. - Т. 4. - С. 434.
3 Там же. - Т. 4. - С. 434.
4 Там же. - Т. 5. - С. 198.
5 Современный словарь иностранных слов. - М., 2005. - С. 796.
закутана вся метерлинковская сказка и всякая сказка, говорящая о недостижимом - голубая, а не синяя»1. Блок называет пьесу «символической или неоромантической сказкой»2. О.Л. Лазарева считает, что эту характеристику можно применить и к «маленькой феерии» Блока - «Балаганчику» (2, 291).
С.М. Найдёнкин (Москва, школа-студия (вуз) им. В.И. Немировича-Данченко при МХАТ им. А.П. Чехова) в своей статье (3) обращается к философско-поэтической символике В.С. Соловьёва в творчестве Блока и называет десять аспектов символа божественной Софии-Премудрости, выделенные А.Ф. Лосевым в работе «Владимир Соловьёв и его время»3: «Дотварный, или абсолютный, 2) тварно-нетварный, т.е. богочеловеческий, 3) тварный общекосмический, 4) тварный общечеловеческий, 5) вечная женственность, 6) интимно-романтический, 7) эстетический, 8) мистико-эсхатоло-гический, 9) магический, 10) русский национальный» (3, с. 27). По мнению исследователя, все эти аспекты присутствуют не только в эпиграфах, но и во всем творчестве Блока. Самые заметные примеры можно найти в цикле стихов о Прекрасной Даме. Однако поэт М.С. Соловьёв (племянник В.С. Соловьёва) осуждал опасное отождествление Софии Премудрости Божией с «ласковой Женой» Блока, в которой он угадал «великую блудницу» «Незнакомки»4.
Н.В. Мокина (Саратов, СГУ) обращает внимание на то, что блоковский «слой» в произведениях А. Белого имеет особый статус (4). В повести «Серебряный голубь» и в романе «Петербург» бло-ковскими чертами отчетливо наделяются «авторские» герои - Петр Дарьяльский и Николай Аблеухов. Но одновременно Блок является и прототипом персонажей, которые выступают антагонистами автобиографических героев или их соперников (столяр Кудеяров в «Серебряном голубе» и Сергей Литухин в «Петербурге». По мнению автора статьи, это указывает на сложность восприятия своего современника как двойника. Однако смысл блоковского «присутствия» в произведениях Белого не сводится к тому, чтобы отразить
1 Блок А. Собр. соч.: В 8 т. - М.; Л., 1960-1963. - Т. 5. - С. 175.
2 Там же. - С. 215.
3
Лосев А.Ф. Владимир Соловьёв и его время. - М., 1990. - С. 233-255.
4
Александр Блок. Новые материалы и исследования. Литературное наследство. - М.: Наука, 1980. - Т. 92, Кн. 1. - С. 528.
сложное и противоречивое отношение к поэту: «Жизнь Блока осознавалась А. Белым как "эпохальная жизнь", как "явный символ", блоковская Муза - как отражение "нашего же лика в неосознанном корне"1» (4, с. 45). Блоковский «слой» обнаруживает себя не только в сюжетных перипетиях и образной системе, но и в концепции событий, описанных в романе, в лейтмотивах, в звуковой теме, включены в этот «слой» не только реалии жизни Блока, его личность, но и его творчество - драмы, поэзия, критическая проза.
Аллюзии и реминисценции на «Двенадцать» Блока рассматривает Л.Ф. Алексеева (Москва, МГОУ) в поэме В.А. Сумбатова «Без Христа» (5). Прямое указание на диалогическую внутреннюю установку содержит эпиграф, взятый автором лирико-драматического произведения из финала поэмы Блока.
У Сумбатова и у Блока многие сюжеты и символические фигуры обрисованы словами человека из толпы: «Общий тон, многоголосие Сумбатов осваивает как продолжение открытого Блоком полифонического воспроизведения современности в ее проекции на злободневные и вечные вопросы» (5, с. 5). Однако если драматургия блоковской поэмы подчинена символическим целям, и в каждой сцене угадывается огромный фон предшествующей лирики, то Сумбатов рисует более реалистичные и живые картины, позволяющие коснуться психологии персонажей.
Несмотря на заглавие «Без Христа» поэт создает выразительный образ страдающего, но милосердного, исполненного благой силы, Христа: «Вера в будущее России, торжество в ней Христовой веры выражены у Сумбатова средствами патетики, прямым включением молитвы - трисвятия. Оба поэта пророчески предсказывали, что у России впереди - Христос» (5, с. 9).
Т.Н. Маркова (Челябинск) рассматривает блоковские реминисценции в творчестве В. Пелевина (6). Например, в романе «Чапаев и пустота» (1996) упоминаются и поэма «Двенадцать», и драма «Балаганчик», и статья «Интеллигенция и революция», и доклад «О назначении поэта». Героиня романа «Священная книга оборотня» носит футболку с цитатой из «Скифов» и, оформляя сайт зна-
1 Белый А. Собр. соч. / Под ред. Пискунова В.М. - М., 1995. - Т. 2: Воспоминания о Блоке. - С. 16.
комств, рассуждает так: «Блока ставить не стоит - его стихи очищают душу и будят в ней самое высокое. А если в клиенте проснется самое высокое, мы потеряем клиента, это знает любой мар-кетолог»1. Однако самым убедительным примером творческого диалога Пелевина с Блоком исследовательница считает рассказ «Хрустальный мир». Она предполагает, что одной из задач современного писателя было напомнить «популярный миф о "дружбе-вражде" Блока с Белым, включив его в символическую часть своего рассказа»: «Не секрет, что поэты-символисты были убеждены в своем призвании защитить возлюбленную Россию от древнего демона, но не распознали демона в революции» (6, с. 298). Блок чрезвычайно важен для Пелевина не только как знаковая фигура эпохи, но и как его учитель, преодолевающий свой мистицизм.
Действие рассказа «Хрустальный мир» происходят в ночь с 24 на 25 октября 1917 г. Благодаря блоковским реминисценциям картина этой петербургской ночи предстает сразу в нескольких измерениях - событийном, интертекстуальном и эзотерическом. Напряжение создает эффект возможности выбора пути России, и «все детали в таком историческом ракурсе приобретают особую значимость» (6, с. 303). Пелевин намеренно сочетает тривиальное и эзотерическое, низменное и возвышенное, монструозное и поэтическое. Центральная мысль его рассказа - о неразличении физической, социальной и мистической реальности, «поскольку и то и другое представляется всего лишь результатом работы человеческого сознания»: «Вступая в диалог с Блоком, писатель-постмодернист Виктор Пелевин соглашается с тезисом о равнозначности чувственного и сверхчувственного, но видит их равноценность в несущественности, говоря современным языком - виртуальности и того и другого» (6, с. 305).
К.А. Жулькова
1 Пелевин В. Священная книга оборотня. - М., 2006. - С. 169.
