CC BY
13
ЮЖНАЯ, ЮГО-ВОСТОЧНАЯ И ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
2014.04.019. КУАН СЯНЬВЭНЬ, ГЁБЕЛЬ Х. ДЛИТЕЛЬНЫЕ КОЛЛЕКТИВНЫЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ В УРБАНИЗИРУЮЩЕМСЯ КИТАЕ.
KUANG XIANWEN, GOBEL Ch. Sustaining collective action in urbanizing China // China quart. - L., 2013. - N 216. - P. 850-871.
Ключевые слова: Китай; социальный протест; урбанизация; крестьянство.
Отправным пунктом для исследования Куан Сяньвэня (Университет Южной Дании) и Христиана Гёбеля (Венский университет Китая) явились массовые выступления в двух пригородных деревнях Гуаньчжоу, состоявшиеся в середине августа 2009 г. Выступления носили мирный характер, участники спокойно шествовали, неся баннеры и скандируя лозунги, а после митинга разошлись, не оказывая сопротивления полиции. Тем не менее местные власти выглядели весьма озабоченными.
Что же их встревожило? Прежде всего - массовость. В одной деревне («А») число демонстрантов измерялось сотнями, в другой («Б») на улицу вышла чуть ли не половина жителей - полторы тысячи человек (с. 851). Кроме того, демонстрации были хорошо организованы и демонстранты отлично подготовлены для своего выступления: баннеры были заранее отпечатаны, речи ораторов заучены. При такой солидной организации демонстрантам удалось сохранить свою подготовку в тайне и застигнуть власти врасплох. Наконец, требования демонстрантов были радикальные и крайне неприятные для властей. Протестующие выступали против соглашений местных властей с девелоперами относительно урбанизиро-
ванной застройки этих деревень и, обвиняя местных руководителей в коррупции, настаивали на их смещении.
В последующие дни протестующие сменили тактику, добиваясь своих целей петиционированием, обращениями к высшим властям и сидячими демонстрациями в стратегических пунктах. Так продолжалось много месяцев: начавшаяся еще в 1990-х годах борьба жителей исследуемых деревень за справедливое решение судьбы принадлежавшей им земли завершилась лишь в 2010 г. (деревня «А») и в 2011 г. (деревня «Б»). И это сделало описанные выступления типичными для современного Китая образцами продолжительного коллективного протеста.
В западной исследовательской литературе о массовом протесте долгое время господствовал скептицизм в отношении массовости и долговременности коллективных действий. Авторитетным признавалось мнение Мансура Олсона, а этот американский политэконом институционального направления исключал возможность коллективных действий в случае, если индивиды не видят ощутимых для себя и непосредственных выгод от участия в них1. Однако, замечают авторы, происшедшие со времени выхода классического труда Олсона (1965) массовые выступления и революции в различных странах потребовали пересмотра «этих пессимистических заключений» (с. 852).
После подъема демократического движения, закончившегося разгромом многотысячных выступлений на площади Тяньаньмэнь (май 1989 г.), массовые протестные движения сделались одним из привилегированных объектов внимания специалистов по современному Китаю. Ученые КНР и синологи различных стран интенсивно исследуют разнообразные формы общественного протеста, сопровождающего преобразования в Китае периода «реформ и открытости», притом что информация по этим вопросам носит ограниченный характер2, а само изучение сталкивается с известными препятствиями.
1 Olson M. The logic of collective action: Public goods and the theory of groups. -
Cambridge, Mass: Harvard univ. press, 1965; 2 nd ed. - 1971. - 208 p.
2
Одним из распространенных методов информационной блокады является почти немедленное закрытие сайтов Интернета, где появляются сведения о проте-стных выступлениях. - Прим. реф.
Несмотря на то что исследовательское поле общественного протеста активно разрабатывается, остаются принципиальные вопросы: «Почему коллективные действия при совершенно неблагоприятных обстоятельствах могут продолжаться такое длительное время? Почему люди готовы протестовать годами, хотя власти высокого уровня не выражают никакого намерения удовлетворить их требования? Почему они рискуют получить черную метку, быть избитыми и даже арестованными при столь незначительных шансах на успех?» (с. 851).
«Стойкость этих протестующих, - замечают авторы, - была бы признана выдающимся явлением и в демократическом обществе, и она тем более замечательна при авторитарной системе, когда риск для участвующих больше, а шансов на успех гораздо меньше» (там же). Основные факторы, мобилизующие протестующих на упорную борьбу, уже установлены в исследовательской литературе: жизненная важность требований для участников, идеологические установки выступления, степень убежденности участников, и в конечном счете в качестве решающего обстоятельства -искусность руководителей.
Авторы ставят перед собой задачу выявить взаимодействие этих факторов в их совокупности посредством сравнительного исследования протеста в двух избранных деревнях. Их целью не является установление причин успеха или неудачи протестного движения. На основе бесед с жителями в 2010-2011 гг. они пытаются понять, что обусловило его продолжительность.
1. Жизненная важность требований. Исследуемые деревни принадлежат к нетипичной для страны в целом, но характерной для приморского Китая и особенно юго-восточных провинций категории урбанизующихся деревень, чэнчжункунь (буквально «деревня посреди города»). Таких деревень особенно много в мегаполисах Шэньчжэня и Гуанчжоу, которые «выступают в авангарде новейшей волны урбанизации Китая»1 (с. 854).
Деревенские из чэнчжункунь не ведут крестьянское хозяйство, вместе с крестьянским трудом и крестьянский образ жизни остался для них в прошлом. На их полях возведены многоэтажные
1 Li Tian. The chengzhongcun land market in China: boon or bane? A perspective on property rights // Intern. j. of urban a. regional research. - 2008. - Vol. 32, N 2. -P. 282-304.
здания, и они со своими сельскими жилищами оказываются запертыми в окружающем урбанизированном пространстве.
Самое главное - жизнь этих бывших крестьян всецело зависит от компенсации за утрату земли, которую они обрабатывали и на которой они жили. А размер и формы этой компенсации определяются без их участия, соглашением между местными властями и фирмами-застройщиками, причем львиная доля средств от изменения форм владения землей достается высшим органам власти, поскольку собственником земли в Китае является государство1.
Такой порядок отчуждения деревенской земли серьезно задевает и деревенскую верхушку, способствуя превращению ее в движущую силу и авангард протеста2. Особенно это заметно в деревне «А», где застрельщиками движения сделалась семья бывшего деревенского главы с его многочисленными родственниками. В деревне этих людей уважительно называют «семьей героев» (с. 855).
В деревне «Б» социальная база протеста шире. Деревня сохраняет культурные традиции с лодочными состязаниями в честь дракона и «танцами льва». Соответственно здесь прочнее традиционные родственные и соседские связи. В обеих деревнях созданы своеобразные следственные бюро, где собирают досье на местных чиновников, подозреваемых в коррупции. Впрочем, вышестоящие органы власти не реагируют на присылаемые материалы и переправляют их назад, так что единственным результатом деревенских обращений оказываются угрозы расправы, к которым прибегает местное начальство. Порой в целях запугивания эти угрозы осуществляются: так, в деревне «Б» наемные бандиты избили зятя бывшего депутата провинциального конгресса народных представителей, сломав ему ноги.
В начале борьба велась за деревенские поля, в нее была вовлечена прежде всего распоряжавшаяся этими землями деревенская верхушка, которая вступала в спор с вышестоящими органами власти по поводу причитающейся деревне доли компенсации. Понимая взрывоопасность ситуации, высшие власти первоначально избегали отчуждения дворовой земли крестьян. Однако аппетиты
1 Hsing You-Tien. The great urban transformation: Politics of land and property
in China. - Oxford: Oxford univ. press, 2010.
2
Li Liangjiang, O'Brien K. Protest leaderschip in rural China // China quart. -L., 2008. - N 193. - P. 1-23.
чиновников росли пропорционально росту цен на землю в городской застройке. Кульминацией сделалась подготовка к Паназиатским играм в ноябре 2010 г., местом проведения которых стал Гуанчжоу.
Власти приступили к реквизиции под городское строительство дворовой земли жителей «деревень посреди города». А эта операция прямо затронула рядовых жителей. По отношению к предыдущему этапу конверсии земли крестьяне, оправдывая свою пассивность, приговаривали: «Если у китайца есть еда и питье, он не станет протестовать». Теперь они почувствовали: «Мы потеряем все»1. Вместе с жильем деревенские теряли единственный источник дохода2, «тех, кто не выучился торговать, ждала нищета» (с. 855).
2. Актуализация традиционных связей. Будучи интегрированными в городское пространство, жители чэнчжункунь оказывались в новой системе социальных связей - приятельских, деловых, территориальных. С притоком мигрантов, арендующих жилье в «городской деревне», слабели и традиционные соседские связи. Однако когда сельчане ощутили жизненную опасность для себя, моментально возродились и общинная сплоченность, и общинная мораль.
Сплочению способствовала принадлежность жителей каждой из исследуемых деревень к одному клану. Однако не единоклано-вость явилась главной причиной сплочения. С наступлением урба-низированности даже близкие родственники нечасто общались между собой. Деревенских сплотило сопротивление реквизиции их земли. «Опасность утраты средств существования превратила их в "сплоченную самодовлеющую организацию (tight-knit, inward-looking community)", объединенную общими интересами и клановой принадлежностью» (с. 856-857).
Именно из-за этой органичной сплоченности выступления выглядели спонтанной вспышкой активности и властям не удавалось проникнуть внутрь той «кухни», где готовилось протестное выступление. Клановая сплоченность выступала не только мобили-
1 Из бесед с жителями.
2 Жители «городских деревень» сдавали постройки, возведенные на дворовой земле, в аренду, как правило, мелким торговцам, а также другим городским жителям. - Прим. реф.
зующим фактором, она сулила остракизм тем, кто останется в стороне от общего дела. Такому индивидуалисту-отступнику («free-rider») грозили, по меньшей мере, бойкот1, общественное презрение, а возможно, и физическое насилие.
Общинная мораль требовала, чтобы хотя бы один представитель семьи принял участие в протестном выступлении. Одна пожилая женщина, ссылаясь на впечатления, связанные с «культурной революцией», признавалась беседовавшему с ней Куан Сяньвэню в неприязни к массовым выступлениям и в том, что отговорила своих сыновей от участия в выступлениях. В то же время, опасаясь коллективного возмездия для членов семьи, она сама приняла участие в протестных акциях.
Общинная мораль творила своих героев, которыми становились те, кто выступал от общего имени на собраниях и в общении с властями, те, кто подвергался преследованию и задержанию, а этим могли закончиться не только массовые шествия, но и сидячие демонстрации. Общинная мораль создавала такую обстановку в деревне, что любой репрессивный акт лишь усиливал дух сопротивления.
Между тем силы были абсолютно неравные. Протестующая деревня противостояла всем структурам власти снизу до самого верху, для которых в наиболее критический для протестующих момент ничего не было важнее проведения Паназиатских игр. Немаловажный фактор - деревни в своем сопротивлении были полностью изолированными, поскольку существовал строгий правительственный запрет на любую негативную информацию, которая могла бы омрачить подготовку и проведение этого престижного мероприятия.
3. Искусность руководства. Под этим понимается «способность приспосабливать стратегию и идеологические установки (frames) движения к вызовам, которые угрожают его выживанию» (с. 858-859). Главным и наиболее угрожающим вызовом в исследуемых случаях оказываются репрессии властей, а показательным
1 Подразумевается лишение отступника материальной и символической поддержки вроде отказа односельчан от участия в семейных событиях, которые традиционно требуют присутствия всех членов клана - свадьба или похороны. -Прим. реф.
примером «приспособительной способности» - поведение организаторов протестных акций в деревне «Б».
В деревне «А» руководство придерживалось извечных принципов крестьянских выступлений, опираясь на харизму лидеров, которые выдвигались из наиболее уважаемых и авторитетных в деревне людей. Поэтому здесь протестное движение оказывалось в тупике с арестом лидеров, на которых и сосредоточивались репрессии властей.
В деревне «Б» главным для организации выступлений становится коллективная «способность к обучению» (с. 859). Не только наиболее образованная, молодая и энергичная часть, а все жители деревни усваивают законодательство и правовые нормы, относящиеся к сути и формам своего протеста. Общение с администрацией происходит на правовом языке, представители протестующих со знанием норм земельного права излагают их требования. Руководители строго следят за соблюдением порядка, за тем, чтобы протестующие не препятствовали уличному движению во время своего шествия, чтобы не наносился ущерб общественным зданиям и учреждениям и т.д.
Сами шествия и сидячие демонстрации происходят в определенном порядке: построение для шествия, время и место сидячих демонстраций - все это делается как бы автоматически, не требуя вмешательства организаторов. Поддерживается своеобразное «разделение труда». Массовость выступлениям придают женщины и пожилые мужчины, тогда как молодежь протестующие стремятся обезопасить от ареста. Дело не только в том, что молодежь и мужчины средних возрастов являются основной силой семейной экономики. В деревне ценят искушенность молодежи в новых, в том числе информационных, технологиях и ее более широкие возможности установления деловых связей, которые могут быть полезны для достижения успеха. Разумеется, молодежь тоже принимает участие в выступлениях, но обычно держится на заднем плане.
4. Идеологические установки. Здесь авторы так же подчеркивают различие между двумя исследуемыми деревнями. В деревне «А» протестующие жалуются на недостаточную компенсацию, живописуют свою нищету - короче, ограничиваются защитой своих частных интересов.
2014.04.020-022
В деревне «Б» протестующие стремятся придать своим выступлениям общенациональный и даже государственный характер. Разоблачая злоупотребления местных чиновников, они подчеркивают, что тем самым защищают общее дело, становясь «частью национального движения борьбы с коррупцией», на опасность которой для страны постоянно указывают высшие руководители КНР. Более того, протестующие действительно осознают себя общенациональной силой. Как заявил один из молодых респондентов, «мы - самая непримиримая антикоррупционная деревня в Китае» (с. 863-864).
Свои требования активисты движения в деревне «Б» нередко озвучивают в категориях классовой борьбы «бедных трудящихся, угнетаемых богатыми и жадными деревенскими начальниками». Помимо риторики маоистских времен характерно также использование при проведении массовых собраний и выступлений революционных песен вроде «Алеет Восток» с наполнением их новым, соответствующим новой обстановке содержанием (с. 864).
Заключая, авторы подчеркивают сочетание традиционной солидарности деревенского коллектива с возможностями, предоставляемыми техническим прогрессом, и новыми социальными связями, которые возникают в результате жизни в городе. Примером такого сочетания, обеспечивающего продолжительность протеста, они считают деревню «Б». Здесь же, как они замечают, удачно придают местным конкретным требованиям протеста общенациональное значение.
А.В. Гордон
ЭКОНОМИКА
2014.04.020-022. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ СДВИГИ НА ФОНДОВОМ РЫНКЕ КИТАЯ. (Сводный реферат).
2014.04.020. ДУ ВЭЙАНЬ. Реформа госпакетов акций: Взгляд с позиций институционализма.
ДУ ВЭЙАНЬ. Гуцюань фэньчжи гайгэ дэ чжиду шицзяо. - Чэнду: Синань цайцзин дасюэ чубаньшэ, 2009. - 192 с. - Кит. яз.
2014.04.021. ВАН ЦУН, ТЯНЬ ЦУНЬЧЖИ. Факторы, влияющие на абсолютные и относительные показатели участия домохозяйств в функционировании фондового рынка.
