CC BY
34
мнению О. Коростелёва, это скорее «религиозная публицистика или эссе, где литература служит даже не темой, а только материалом для рассуждений» (с. 161). У Мережковского были свои воззрения на литературу, которая «в чистом виде» его устраивала все меньше. Такой род искусства он называл «религиозным», «теургическим» и следовал этой сути, как в романах, так и в критических эссе.
Книгу завершают список основных публикаций и указатель
имен.
Т.Г. Петрова
2014.03.027. РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ: Сб. статей / Ред. кол.: Мухачёв Ю.В. (гл. ред) и др. - М., 2013. - Вып. 2: Ред.-сост. вып. Мухачёв Ю.В., Петрова Т.Г. - 280 с.
В сборнике публикуются материалы по истории философии, проблемам культуры и литературы. Привлечены новые источники, освещены мало разработанные вопросы истории русского зарубежья.
Раздел «Проблемы культуры» открывает статья А.В. Леденё-ва «Литература первой волны эмиграции: Основные тенденции литературного процесса». Исследователь отмечает важную особенность: «Ситуация своеобразного социально-психологического и эстетического "кокона", в котором оказались писатели-эмигранты (прежде всего старшего поколения), привела к сужению в их творчестве тематического репертуара, нарастанию металитературности (историко-культурных и литературных экскурсов) и к параллельному углублению метафизической и экзистенциальной проблематики» (с. 117). Условный эмигрантский стилевой «канон» был связан с представлениями о высокой русской классике. Если советская литература 1920-х годов почти полностью игнорировала тургенев-ско-аксаковские стилевые традиции, то в эмиграции они были влиятельны, там господствовало неприятие авангардных форм. Например, стилистическая революционность творчества М. Цветаевой для русских «берлинцев» и «парижан» казалась нарушением эстетической «нормы», в которой «большинство эмигрантов усматривали (и справедливо) переклички с творческой практикой "большевизанов" В. Маяковского и Б. Пастернака» (с. 118).
В эмиграции сложилось два варианта эстетического «выживания» на чужбине: один заключался в опоре на ценности традиционной веры; другой продолжал индивидуалистическую линию Серебряного века.
Культура русского православия оказалась особенно значимой для мастеров старшего поколения. Характерно, что одним из главных векторов в переосмыслении русской литературной классики стало выявление религиозных аспектов творчества. Например, главной темой трех биографических романов Б. Зайцева оказались религиозные искания В. Жуковского, И. Тургенева, А. Чехова.
Общим мировоззренческим знаменателем большинства писателей среднего и младшего поколения (М. Цветаевой, В. Ходасевича, Г. Иванова, М. Алданова, В. Набокова, Г. Газданова) стал персонализм. Героем экзистенциальной ветви эмигрантской литературы был «человек "вообще", личность, лишенная социальной и этнокультурной конкретности» (с. 119). Такие особенности «литературы отчаяния», как демифологизация реальности, срывание с нее «идеалистических» украшений в концентрированной форме, отразились в самой скандальной книге прозы Г. Иванова «Распад атома» (1938). Несмотря на то что большая часть «незамеченного поколения» избежала в своем творчестве мировоззренческой безнадежности и стилевых крайностей, присущих поздним произведениям Г. Иванова, интонационное сходство творений этих авторов заставляло воспринимать их как «пусть аморфную, но эстетически самостоятельную группировку» (с. 120). Идеолог, эстетический арбитр этой ветви - Г.В. Адамович.
Между тем были в молодом поколении эмиграции и писатели, отстаивавшие идею внутренней свободы художника от гибельных влияний эпохи; их идейным вдохновителем был В. Ходасевич: «То, что двумя центрами притяжения литературной молодежи в эмиграции оказались поэты Ходасевич и Адамович, косвенно указывает на жанрово-родовые предпочтения эмигрантской литературы. Именно поэтическая культура Серебряного века стала стилевым фундаментом всего массива литературы зарубежья» (с. 121).
Однако едва ли не самым продуктивным в русском зарубежье стал жанр автобиографии, синтезирующий родовые признаки эпоса и лирики. Аналитическое исследование таких произведений, как «Детство Никиты» (1920-1922) А. Толстого, «Юнкера» (1928-
1932) А. Куприна, «Далекие дни» (1925) С. Минцлова, «Живые лица» (1925) З. Гиппиус, «Детство. Повесть об отце» (1938) В. Андреева, «Дягилев и с Дягилевым» (1939), «Некрополь» (1939) В. Ходасевича, «То, чего больше не будет» (1954) А. Тырковой-Ви-льямс, «Жизнь Бунина» (1958) В. Муромцевой-Буниной, «На Парнасе "Серебряного века"» (1962) С. Маковского, «Тяжелая душа» (изд. 1970) В. Злобина и др., приводит исследователя к выводу, что и мемуарно-автобиографическая проза (во всех ее многочисленных разновидностях) явилась «жанрово-стилевым фундаментом всего массива русской эмигрантской культуры первой волны» (с. 134).
К трагическому факту разделения русской литературы после 1917 г. на два потока развития - на родине и в изгнании - обращается А.И. Чагин в статье «Завещанная целостность»1. «Сохранила ли русская литература свою целостность, идущую от прадедов, выпестованную столетиями, или распалась на два враждующих стана, на две несоединимые, не пересекающиеся линии художественного и духовного развития», - вот главная проблема (с. 137). В последние десятилетия вслед за вопросом: «Одна или две русские литературы?» - следует уверенный ответ: «Одна!». По мнению А.И. Чагина, необходимо осознавать публицистическую приблизительность и недостаточность этого ответа. Не следует ограничиваться этой идиллической констатацией. Полным ответом, учитывающим непростую диалектику взаимодействия двух потоков русской литературы в 1920-1930-е годы (и последующих периодов вплоть до конца 1980-х), является «формула»: «Одна литература и два литературных процесса» (с. 149). Исследователь не случайно обратился к понятийному ряду, отличающемуся от того, который был принят Л. Флейшманом в докладе на Женевском симпозиуме 1978 г., в работе, написанной в соавторстве с Ф. Больдтом и Д. Сегалом2. Там го-
1 Работа написана на основе статьи: Чагин А.И. Противоречивая целостность // Культурное наследие российской эмиграции, 1917-1940. - М., 1994. - Т. 2. -С. 17-24. За прошедшее время автор не раз возвращался к проблеме целостности разделенной русской литературы, и статья «Завещанная целостность» значительно шире первых подступов к теме.
Больдт Ф., Сегал Д., Флейшман Л. Проблемы изучения русской эмиграции первой трети ХХ в.: Тезисы // Slavica Hierosolymitana: Slavic studies of the Hebrew univ. - Jerusalem, 1978. - Vol. 3. - P. 75-82.
ворилось о «факте распадения системы на противопоставленные подсистемы»1. Представление о соотношении двух потоков русской литературы как о «системных отношениях» двух «подсистем» кажется А.И. Чагину схематичным, ведущим к упрощению и даже к искажению действительной картины. Отказываясь от понятий «система» и «подсистема» в пользу более традиционных и объемных понятий «литература» и «литературный процесс», он переходит «от арифметики к алгебре, от линейной логики в осмыслении процессов соотношения двух потоков русской литературы в 19201930-е годы к представлению о сложном, многослойном, подчас противоречивом характере этого соотношения» (с. 150). Сопоставляя доминирующие литературные тенденции в метрополии и эмиграции, А.И. Чагин приходит к выводу: «Все это позволяет говорить о том, что в основе соотношения двух потоков русской литературы в 1920-1930-е годы лежит принцип не отталкивания, а компенсации, взаимодополняемости, обеспечивающий полноту и многообразие художественных поисков в пределах разделенной, но внутренне целостной русской литературы» (с. 154).
В качестве общей тенденции для двух потоков русской литературы Д.Д. Николаев в статье «О типологическом единстве русской литературы ХХ в. (К постановке проблемы)» выделяет возросшую роль дистанцированной прозы: «Авантюрная, фантастическая, историческая прозы перестают рассматриваться как периферийные эпические формы» (с. 160). Исследователь обращает внимание на тематическую близость произведений, созданных по разные стороны границы. Один из периодов истории, ограниченный восшествием на престол Елизаветы, с одной стороны, и кончиной А.С. Пушкина - с другой, был более всего интересен русским прозаикам. Этому времени посвящены: тетралогия М.А. Алданова «Мыслитель», историческая проза Ю.Н. Тынянова (за исключением «Восковой персоны»), роман В.Я. Шишкова «Емельян Пугачёв», романы П.Н. Краснова «Елизавета» и «Екатерина Великая», повесть И.С. Лукаша «Граф Калиостро» и его роман «Пожар Москвы», роман в трех книгах И.Ф. Наживина «Во дни Пушкина», ро-
1 Флейшман Л. Несколько замечаний к проблеме литературы русской эмиграции // Одна или две русские литературы? - Ьаш8аппа, 1981. - С. 65.
ман В.В. Каменского «Пушкин и Дантес», повесть Л.П. Гроссмана «Записки д'Аршиака», повесть М.Д. Марич «Северное сияние» и ее рассказы «Ссылочный невольник», «Послание в Сибирь», «Последние строки», «На Черной речке», роман О.М. Бебутовой «Борьба двух миров», повести К.Г. Паустовского «Судьба Шарля Лонсенвиля» и «Северная повесть», повести А. Алтаева «Бунтари» и «Бунтари в Сибири», повесть Г.И. Чулкова «Salto mortale, или Повесть о молодом вольнодумце Пьере Волховском» и его очерки «Мятежники 1925 года», повесть Н.Н. Шаповаленко «1801 год. Эпоха Павла I», книга Амари (М.О. Цетлина) «Декабристы: Судьба одного поколения» и т.д.
Несомненно, историческая проза 1920-1930-х годов отразила различие во взглядах на современную эпоху, на события революционных лет. Сам процесс «переоценки ценностей» явился важнейшим объединяющим фактором: «... отражение и осмысление новой реальности определяет художественные искания писателей по обе стороны границ и обусловливает типологическое единство русской литературы ХХ в.» (с. 168).
Е.Г. Руднева в статье «Рассказ И.С. Шмелёва "Рваный барин" (К вопросу об эстетической позиции писателя)» приходит к выводу о том, что происходившие в 1910-е годы изменения в общественных взглядах писателя не поколебали его литературных пристрастий: «Следуя принципам "знаньевского" реализма, он все острее ощущал их недостаточность, использовал опыт импрессионизма и других новейших течений, расширял диапазон творчества. "Рваный барин" - своего рода итог его осмысления русской национальной классики с преимущественным интересом к традиции сентиментализма» (с. 180).
Т.Г. Петрова рассматривает «Творчество И.А. Бунина в критическом сознании русского зарубежья (По страницам газеты "Последние новости")»1, анализируя более ста откликов ведущих литературных критиков русского зарубежья в период с 1920 по 1940 г. В жанровый состав этих публикаций входят обзорные статьи о жизни и творчестве Бунина, рецензии на выходящие в эмиграции
1 В приложении к данной статье приводится роспись публикаций, посвященных Бунину в газете «Последние новости» за весь период ее существования (Париж, 1920-1940).
книги, репортажи с литературных событий, публицистические эссе, открытые письма.
Т.Н. Белова в статье «В.В. Набоков - исследователь русской литературы (особенности критического подхода)» представляет писателя как академического исследователя, критика постмодернистского толка и Критика-Творца. Объектом рецепции стали: лекции по русской и зарубежной литературе, прочитанные Набоковым в американских университетах и колледжах в 1940-1950-е годы (общим объемом 2000 страниц), опубликованные спустя несколько лет после смерти автора (1981); фундаментальный комментарий (в 1100 страниц) к роману в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин» (аутентичный перевод которого был также выполнен Набоковым) - плод 15-летней напряженной исследовательской работы в библиотеках Корнельского и Гарвардского университетов, Нью-Йорка; статьи по русской литературе, о проблемах перевода, публиковавшиеся в 1930-1950-е годы в европейских и американских журналах («Руль», «Современные записки», «Новый журнал», «Опыты», «La Nouvelle revue française», «Encounter» и др.), а также эссе о Н.В. Гоголе, вышедшее отдельным изданием в США (1944) на английском языке и затем переведенное на многие языки мира.
Раздел «Документальная россыпь» представлен статьей И.А. Ревякиной «"Рад, что на родине возрастает новое племя, есть смена" (Литературная жизнь 1960-х годов в переписке Б.К. Зайцева)». Автор утверждает, что «при всей трагичности разрыва на долгие годы отечественной культуры глубинные связи и притяжения между ее искусственно разделенными потоками никогда не прекращалась» (с. 224). Интерес к эмиграции в советской России, как в писательской, так и в научной среде, стал возрастать с конца 50-х годов. С этого времени начинает по-новому осваиваться в своей культурно-исторической значимости творчество И.А. Бунина. В статье также освещается процесс возвращения наследия писателя на родину.
В 1961 г. в литературно-художественном сборнике «Тарус-ские страницы» появилась глава «Иван Бунин» из второй книги К.Г. Паустовского «Золотая роза». Этот очерк, «написанный с огромной силой художественной убедительности, впервые открывал в советской литературе обаяние и мощь бунинского мастерства, достоинство и цельность Бунина-человека. Для автора "Золотой
розы" не подлежит сомнению, что послереволюционный Бунин -столь же неотразимый художник, как и раньше» (с. 228).
Иное мнение высказал А.Т. Твардовский в статье «О Бунине», открывающей 9-томное Собрание сочинений писателя1: эмиграция стала «поистине трагическим рубежом в биографии Бунина... произошла не только довременная и неизбежная убыль его творческой силы, но и само его литературное имя понесло известный моральный ущерб и подернулось ряской забвения, хотя жил он еще долго и писал много»2. Вместе с тем Твардовский справедливо оценил почетное «родство с бунинскими эстетическими заветами» лучших советских прозаиков - М.А. Шолохова, К.А. Федина, К.Г. Паустовского, И.С. Соколова-Микитова, а вслед за ними -Ю.П. Казакова, В.И. Белова, В.И. Лихоносова.
Вопросы философии разрабатываются авторами раздела «Идеи, концепции, политика» в статьях: «Эмигрантский период в творчестве Л.П. Карсавина» (Ю.Б. Мелих, С.С. Хорунжий), «"Я -Россия, и она во мне, и таким быть и жить я хочу.": Отец Сергий Булгаков в эмиграции» (А.П. Козырев), «Зарубежный период творчества Н.А. Бердяева» (М.Н. Громов), «"Великий разрыв": Опыт характеристики творчества С.Л. Франка в изгнании (1922-1950)» (О.А. Назарова).
Статьи Ю.В. Мухачёва «Российская эмиграция: Численность, расселение» и М.С. Пальникова «Четвертая волна эмиграции: Особенности и последствия» включены в раздел «По странам и континентам». Разделы «Наследие» и «Мир библиографии» представлены статьей В.Г. Шароновой «Русские художники в Шанхае в годы "белой" эмиграции» и рецензией Т.Г. Петровой на книгу В.С. Яновского «Поля Елисейские»3.
К.А. Жулькова
1 См.: Бунин И. А. Собр. соч.: В 9 т. - М., 1965-1967. - Т. 1.
2 Твардовский А.Т. О Бунине // Новый мир. - М., 1965. - № 7. - С. 211.
Яновский В.С. Поля Елисейские: Книга памяти. - М., 2012.
