CC BY
10
порта, в ней созданы хорошие условия для ведения бизнеса (с. 29). Одновременно производительность в Эфиопии составляет только 11% от китайской, это объясняется в первую очередь низким уровнем образования работников и недостаточным уровнем механизации. Согласно некоторым исследователям производительность труда в Мозамбике и Гане составляет половину от китайской. Мозамбик продолжает получать выгоду от растущего мирового спроса на орехи кешью. Предприниматели всех четырех стран указывают на трудность доступа к электросетям как на основную сложность ведения бизнеса в их стране. Такие претензии государственным органам высказали 80% опрошенных предпринимателей в Танзании, 75% - в Гане, 50% - в Мозамбике и 40% - в Эфиопии (с. 7). Кредитные проценты в странах Тропической Африки остаются высокими, что затрудняет доступ к кредитованию для малых предприятий. Для Танзании и Мозамбика в начале 2000-х годов ежегодный процент кредита составлял 23,1 и 16,1% соответственно.
По мнению автора, «если следующие несколько десятилетий действительно будут сопровождаться быстрым ростом африканских «львов», то правительства должны предпринять стратегические решения, чтобы в полной мере использовать выгоды растущей глобальной экономики и одновременно справиться с внутренними вызовами» (с. 6).
В. С. Олишевко
2014.03.008. ДОКЛАД ЭКОНОМИЧЕСКОЙ КОМИССИИ ООН ПО АФРИКЕ «СТАТУС ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В АФРИКЕ».
Report of economic commsion for Africa. Status of food security in Africa. - Addis-Abeba, 2012. - 14 р. - Mode of access: http://www. uneca.org/sites/default/files/page_attachments/3._cfssd-8-0032-ore-sta tus_of_food_security_in_africa_2012.pdf
В докладе рассматривается ситуация с урожаями, потреблением и импортом продовольствия в Африке в 2000-х и 2010-х годах, а также возможные перспективы ее развития. Согласно данным ФАО, мировой урожай зерновых в 2012 г. увеличился на 3,2% и составил 2,419 млн тонн. На этом фоне африканское сельское хозяйство продолжает оставаться низкопроизводительным, а обрабатываемые участки земли небольшими, 239 млн африканцев (30%
населения Африки) недоедают (с. III). Общее число африканских голодающих в 1990-2008 гг. увеличилось на 52,7 млн человек (с. 2). В октябре 2011 г. Международный институт продовольственной политики опубликовал доклад, согласно которому в 19902011 гг. пять из шести стран с ухудшившимся снабжением продовольствием находились в Тропической Африке. Только 16 африканских государств южнее Сахары за этот период улучшили свои показатели. Гана - единственная из африканских государств - вошла в десятку мировых лидеров улучшения продовольственной ситуации (с. 2).
Африканские войны и внутренние конфликты неизбежно сопровождаются массовыми переселениями, что также быстро нарушает даже относительно благополучную ситуацию с продовольствием. Так, конфликт в Ливии вызвал потоки беженцев в страны Сахеля: Мавританию, Мали и Нигер. Только благодаря вмешательству Мировой продовольственной программы и массовому завозу продовольствия удалось удержать цены на относительно низком уровне. Рост цен на зерно в Мали, Нигере и Мавритании в 20112012 гг. составил 25-33% (с. 3). Конфликт в Кот-д'Ивуаре, вызванный оспариванием вооруженной оппозицией результатов президентских выборов, также привел к невозможности доставки достаточного количества продовольствия через порт Абиджан -основной транспортный узел, использовавшийся для импорта. После переворота в Мали в марте 2012 г., осуществленного мятежниками-северянами, массовая миграция в Нигер, Мавританию, Сенегал и Буркина-Фасо приблизила страны региона к опасности массового голода (с. 3).
На Африканском Роге отмечались серьезные перебои с поставками продовольствия, несмотря на рекордный урожай 2010 г. Основным источником продовольствия в Сомали, Кении, Джибути и Эфиопии по-прежнему остается кочевое скотоводство, не гарантирующее стабильной высокой продуктивности, только 1% земель в странах этого региона орошается. Засуха 2011-2012 гг. стала самой серьезной за последние 60 лет. Результатом стал крайний дефицит продовольствия в юго-восточной Эфиопии, северной и восточной Кении и южной Сомали. В Джибути, Эфиопии, Кении и Сомали около 13 млн человек испытывают крайнюю нехватку продовольствия (с. 3).
Урожай зерновых в Западной Африке 2011-2012 гг. составил 55,4 млн т - на 8% меньше, чем в предыдущий год (с. 4). В 2012 г. урожай зерновых в Сахеле был меньше на 26%, чем урожай 2011 г. Наиболее серьезное снижение произошло в Гамбии, Чаде, Сенегале, Нигере, Мавритании и Буркина-Фасо - 56, 49, 36, 31, 34 и 20% соответственно (с. 4). В Западной Африке ежедневно недоедают более 16 млн человек, среди них более 1 млн детей в возрасте до 5 лет. Согласно данным Системы раннего предупреждения об опасности голода, в 2012 г. должна была быть оказана помощь не менее 8 млн голодающим в этом регионе (с. 4). В настоящее время, согласно данным этой организации, 10-15% жителей западноафриканских стран угрожает голод. Самые тревожные прогнозы даются по Буркина-Фасо, Чаду, Мали, Мавритании, Нигеру и Сенегалу.
Помимо стран, испытывающих серьезные затруднения с продовольствием, существуют и ряд стран, сохранивших достигнутые позиции или даже улучшивших их. Так, Центральноафриканская Республика (ЦАР) и Камерун не продемонстрировали значительных изменений урожая 2012 г. по сравнению с 2011 г. Наиболее благоприятные погодные условия для выращивания зерновых в 2012 г. сложились в Габоне и Республике Конго, хотя значительная часть зерновых в эти страны продолжает импортироваться. В Южной Африке урожай зерновых уменьшился с 33,2 млн т в 2010 г. до 32,1 млн т в 2011 г. Наибольшие проблемы в этом регионе в 2012 г. испытывали Зимбабве, Малави, Мадагаскар и Замбия (с. 5).
Согласно данным ФАО на июнь 2012 г., Африка импортировала почти 43 млн т продовольствия в 2011 г., из них 2 млн т пришлись на продовольственную помощь. В регионе импортируются около 45-50% потребляемого риса и 80% потребляемой пшеницы. Падение импорта в 2012-2013 гг. составило 2-2,8 млн т из-за снижения покупательской способности африканских государств. Приблизительно стоимость продовольственного импорта составляет 50 млрд долл. США в год (с. 5).
За 2011 г. наибольший рост цен в странах южнее Сахары произошел в Эфиопии - 101, 85 и 65% на кукурузу, пшеницу и сорго соответственно (с. 7). В Южной Африке наибольший рост цен на кукурузу отмечался в Свазиленде и Зимбабве - 34 и 33% соответственно. В условиях нехватки риса и кукурузы в Нигерии, Кении,
Мозамбике и Камеруне отмечалось значительное увеличение потребления пшеничного хлеба (с. 7).
Африканские мелкие фермеры остаются мало интегрированными в региональный рынок и почти не участвуют в образовательных программах, направленных на интенсификацию производства. Малая развитость автомобильных и железных дорог, соединяющих государства, делает крайне затруднительным перевоз продовольствия даже в пределах региональных объединений (с. 11). Основные проблемы продовольственной безопасности Африки и пути их решения остаются несформулированными. Несмотря на нестабильные урожаи, находящиеся почти целиком в зависимости от погодных условий, Тропическая Африка демонстрирует высокий рост потребления продовольствия на душу населения за последние 15 лет - 7,5%; прогнозируется, что к 2030 г. он составит 7,6%. Одновременно произойдет и колоссальный рост населения, и в ближайшие десятилетия угроза голода в Тропической Африке продолжит оставаться значительной (с. 6).
В.С. Олишевко
ВЛАСТЬ
2014.03.009. РУБИН А. СТАТУС РЕЛИГИИ ПРИ СТАНОВЛЕНИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ: УРОКИ ТУРЦИИ И ИЗРАИЛЯ.
RUBIN A. The status of religion in emergent political regimes: lessons from Turkey and Israel // Nations and nationalism. - Cambridge, 2013. -Vol. 19, N 3. - P. 493-512.
А. Рубин (Университет Хайфы, Израиль) отмечает, что религия в процессе государственного строительства может стать одним из основополагающих элементов создания режима или, наоборот, оказаться препятствием. В этом смысле показательны примеры Турции и Израиля. В то время как идеологи сионизма отводили иудаизму особую роль в процессе государственного строительства, создатели Турецкой Республики были убежденными сторонниками отделения религии от государства. Разница стратегий породила разницу в восприятии религии как элемента национальной идентичности и инструмента политики.
