CC BY
13
значении» («Quod enim declarari vix verbo proprio potest, id translato inlustratur») (с. 540).
В том же русле У. Шиянг Ю интерпретирует и философский трактат Иоанна Скота Эриугены «О разделении природы», где, по его мнению, обнаруживается стремление установить фундаментальную аналогию между Священным Писанием и природой (с. 544), что можно интерпретировать как проявление все той же установки на разрушение границы между словом и вещью.
Влияние этих теоретических представлений на англосаксонскую поэзию (в обсуждении которой У. Шиянг Ю избегает конкретных текстовых примеров) проявляется в ее «повышенном интересе к плану физической реальности» (с. 548), а также в стремлении трактовать слово как «вещь», вследствие чего «визуальный объект и письменное слово» наделяются «одинаковой семиотической силой» (с. 550). При этом поэтический троп не «скрывает» вещь, но, напротив, стремится к тому, чтобы ее обнаружить, назвать и даже «материализовать» (в этом и состоит открытая У. Шиянгом Ю поэтика «найденных предметов», якобы присущая англосаксонской поэтике).
Тенденция к онтологизации слова, обнаруженная У. Шиян-гом Ю в культуре (прежде всего, в этимологии, грамматике и поэзии) раннего Средневековья, исчезает в первые десятилетия XII в., когда Пьер Абеляр с его «недоверием к этимологии» четко отграничил субстанции вещей от их имен. «Метафизическая претензия этимологии на проникновение в физическую реальность» (с. 535) была тем самым отвергнута, а раннесредневековое учение о неразрывной связи слов и вещей погрузилось в забвение.
А. Е. Махов
2014.02.013. ЧИКОТЕ Г. ЛИТЕРАТУРА, ПОДТВЕРЖДАЮЩАЯ ДЕЙСТВИЕ: ЛИТЕРАТУРНЫЕ ЖАНРЫ В ИСТОРИОГРАФИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ БЕРНАЛЯ ДИАСА ДЕЛЬ КАСТИЛЬО. CHICOTE G. La literatura valida la acción: Los generos ficcionales en la prosa historiográfica de Bernal Díaz del Castillo // Anales de literatura hispanoamericana. - Madrid, 2012. - Vol. 41. - P. 61-79.
Глория Чикоте, профессор Национального университета Ла-Платы, независимый исследователь Национального совета по научным и техническим исследованиям Аргентины (CONICET), ав-
тор книги «Аргентинские романсеро» (2002), исследует в своей статье проблему влияния различных литературных жанров на историографическую прозу в Испании эпохи конкисты и анализирует в связи с этим хронику «Правдивая история завоевания Новой Испании» Берналя Диаса дель Кастильо (Historia verdadera de la conquista de la Nueva España, 1632). В первой части статьи рассматривается концепция правды, правдоподобия в историографических текстах; во второй части Г. Чикоте анализирует текст «Правдивой истории завоевания Новой Испании» с точки зрения того, какое выражение в хронике нашли популярные в эпоху Возрождения жанры.
Хроники Индий Г. Чикоте называет «поджанром» испанской историографической литературы. Он появился в конце XV в., во время первых двух плаваний Колумба, и существовал вплоть до конца XVIII в. Таким образом, можно сказать, что процессы открытия и завоевания Америки, с одной стороны, и фиксирования этих событий в литературе - с другой, происходили одновременно. Речь идет о дневниках Христофора Колумба, письмах Эрнана Кортеса испанскому королю и других свидетельствах профессиональных хронистов или очевидцев происходивших событий.
По словам Г. Чикоте, перед авторами хроник стояла непростая задача: облечь в слова совершенно новый исторический опыт. Новая литературная форма должна была вписаться в испанскую историографическую традицию, но и не могла не претерпеть определенных изменений в силу особенностей предмета изображения. Новая реальность описывалась с помощью приемов, унаследованных от предыдущих эпох, следствием чего стало взаимопроникновение различных жанров. Хронисты заимствовали языковые средства юридических или научных текстов и одновременно рыцарских романов, романов о путешествиях и жанров, традиционно связанных с устной речью (романсы и пословицы).
Г. Чикоте утверждает, что объединяет всех хронистов и делает возможным анализ хроник как совокупности текстов - идея правды, создания правдивого описания. События, о которых шла речь, должны были восприниматься как заведомо реальные, для чего авторы использовали композиционные и языковые приемы, характерные для жанра рассказа о путешествии (relato de viaje), который, в свою очередь, использовал средневековые литературные
модели, что становилось «гарантией объективности» повествования. Предпочтение отдавалось не красоте слога, а «правде», опыту, и в связи с этим особое значение приобретала фигура рассказчика. Повествование - результат опыта, а значит, заведомо правдиво.
Большинство авторов хроник не были знакомы с теоретическими положениями историографии, но в их произведениях тем не менее прослеживаются основные модели и концепции, характерные для этой эпохи. Среди хроник периода конкисты выделяют два основных направления: свидетельства непосредственных ее участников и тексты, написанные на основе документов и устных рассказов в Испании людьми, которые никогда не видели вновь открытого континента своими глазами. Авторы первой категории, как, например, Гонсало Фернандес де Овьедо, автор «Общей и естественной истории Индий»1, обвиняли в высокомерии тех, кто берется повествовать об исторических деяниях со слов других. Их оппоненты, напротив, настаивали на том, что объективно лишь повествование, созданное на основе научных трудов и с сохранением необходимой дистанции (Франсиско Лопес де Гомара)2.
Подобные споры, по словам Г. Чикоте, сейчас кажутся редукционистскими, особенно в контексте историографии второй половины XX в., когда существенно усложнилось понимание соотношения между историческими событиями и текстами, которые их описывают. Здесь автор статьи обращается к исследованиям Хей-дена Уайта3, который отмечает, что исторические события нуждаются в том, чтобы о них рассказывали; приемы, свойственные различным жанрам, служат для создания повествования со строго определенным кругом задач, в результате чего в тексте сосуществуют нарративные традиции разных эпох.
Г. Чикоте приводит пример Педро Сьесы де Леон и Берналя Диаса де Кастильо как авторов, которые писали в своих сочинениях о том, что отказываются от «риторики» в пользу «правды». Сол-
1 Fernández de Oviedo G. Historia general y natural de las Indias. - Madrid,
1959.
2 López de Gómara F. Crónica de los corsarios Barbarroja. - Madrid, 1989.
3 White H. El valor de la narrativa en la representación de la realidad // White H. El contenido de la forma: Narrativa, discurso y representación histórica. - Barcelona: Paidós, 1992. - P. 17-42.
даты, выполнявшие обязанности хронистов, они, таким образом, продолжали традицию, идущую от Дона Хуана Мануэля и продолженную Сервантесом, связанную с образом автора, совмещающего военную службу с литературным трудом. Кроме того, Сьеса де Леон в хронике об отдельных событиях, которых он не видел сам, повествует со слов «достоверных свидетелей, как христиан, так и индейцев». Таким образом, он пользуется приемом, впервые появившимся в литературе Америки, - включением в повествование «голоса другого». Что касается Берналя Диаса дель Кастильо, Г. Чикоте отмечает, что он сознательно отказался от всяких языковых приемов, поскольку считал, что простота изложения способствует объективности, и противопоставил свое повествование сочинению Франсиско Лопеса де Гомары, которое значительно превосходило его по красоте слога, но не соответствовало произошедшему в действительности. В этих двух сочинениях нашло отражение противостояние и соперничество между двумя вышеназванными категориями авторов.
Заканчивая первую часть своей статьи, Чикоте отмечает, что хронисты обеих категорий убеждены в том, что историческая правда существует и ее можно пересказать. Споры ведутся только на уровне выбора подходящего способа повествования. С этой точки зрения первые хроники представляют исследовательский интерес в свете современных историографических теорий, как «лаборатория», «пространство для эксперимента» в области языка и стиля. Этот процесс превращения истории в повествование Хейден Уайт называет «лингвистическим поворотом».
Во второй части статьи Г. Чикоте называет упоминаемые Берналем Диасом дель Кастильо литературные произведения, что позволяет оценить их роль в целом при пересказе исторических событий. Литературные аллюзии в «Правдивой истории...» сводятся к нескольким пословицам, кратким ссылкам на исторических деятелей античности, упоминаниям рыцарских романов и цитатам из романсов. Берналь Диас был солдатом и мог ссылаться лишь на те произведения, которые были доступны в ту эпоху широким массам.
В «Правдивой истории.» Берналь Диас вкладывает в уста Кортеса знаменитые слова, приписываемые Нерону и сказанные им
перед подписанием смертного приговора: «О, если бы я не умел писать!»1 Кортеса он также неоднократно сравнивает с Цезарем. Таким образом, он хочет, ассоциируя образ Кортеса с историческими деятелями Античности, провести параллель между историей конкисты и классической историей, пользуясь при этом той же самой повествовательной моделью, что и Лопес де Гомара.
Автор статьи приводит несколько упоминаний рыцарских романов в тексте хроники. Среди них слова Берналя Диаса, когда он впервые увидел город Мехико, и реплика о том, что ему следует упростить свой рассказ, иначе «он не будет иметь конца, похожий на книги об Амадисе и прочие рыцарские романы»2.
Г. Чикоте отмечает, что Берналь Диас не был хорошо образованным человеком и прочел в своей жизни не так уж много книг, он обращается в своем тексте к литературным, историческим или философским источникам с целью возбудить сочувствие у читателя. Таким образом, он использует определенные литературные модели, знакомые читателю, для того чтобы «передать ему точку зрения рассказчика». Использование жанра романса кажется автору статьи наиболее показательным.
Романсы появляются в Америке уже в первые десятилетия XVI в. с приходом первых колонистов, как в устной форме, так и в сборниках романсов (романсеро) или напечатанные на отдельных страницах. Г. Чикоте цитирует Менендеса Пидаля, который приводит множество примеров того, как в речи героев конкисты звучат отрывки из романсов3, не концентрируясь на проблеме того, действительно ли конкистадоры изъяснялись таким образом или стихотворные отрывки служили лишь для украшения повествования. О том, что отрывки из романсов использовались хронистами в качестве стилистического приема, пишет Ана Валенсьяно. Эта точка зрения кажется Г. Чикоте наиболее вероятной. Кроме того, хронисты обращались к «фантастической», «идеализирующей» литера-
1 Díaz del Castillo B. Historia verdadera de la conquista de la Nueva España / Intr. y notas de Sáinz de Medrano L. - Barcelona, 1992. - P. 156
2 Ibid. - P. 536.
3 Menéndez Pidal R. Los romances de América y otros estudios. - Buenos Aires, 1939; Romancero hispánico (hispano-portugués, americano y sefardí): Teoría e historia. -Madrid, 1953.
туре, которая была популярна в ту эпоху и поэтому могла служить для описания чуждой действительности.
Несмотря на запрет, появившийся в 1559 г., романы и романсы продолжали прибывать из Европы в Новый Свет. Чтение этих текстов по большей части происходило вслух, в часы отдыха в кругу солдат, и должно было способствовать укреплению боевого духа. Таким образом, новая действительность приравнивалась к идеализированной действительности рыцарских романов и романсов и позволяла оценить пережитый опыт с помощью общих культурных моделей.
В связи с этим Г. Чикоте ставит еще одну проблему - означают ли эти романсные вставки (будучи элементами устной речи), что повествование приобретает черты художественной литературы, или, напротив, хронисты таким образом стремились придать описываемым событиям эффект правдоподобия?
В первую очередь, по словам критика, следует отметить, что в своей хронике Берналь Диас стремится не столько придерживаться исторической, объективной правды, сколько воссоздавать действие, событие таким, каким он его запомнил. Использование романсов позволяет передать прямую речь, а значит, приближает рассказ к реальным событиям. В «Правдивой истории.» романсы появляются в тех фрагментах, где автор пытается подражать разговорной речи Эрнана Кортеса.
Кроме того, отдельные стихи из романсов произносятся в ключевые моменты развития действия, сопровождают описания боевых действий и становятся высшей точкой повествования (например, в момент принятия Кортесом решения пренебречь приказом губернатора Кубы Диего Веласкеса и начать завоевание Мексики). Романсы переосмысляются и приобретают новое значение в контексте событий, описываемых хроникой, и служат для интерпретации реальности, т.е. в качестве образцов, согласно которым нужно действовать. Использование языковых средств, свойственных жанру романса, в хронике не вызывало затруднений, поскольку изначально романс существовал одновременно и в устной, и в письменной форме.
Автор статьи приводит пример того, как строки из одного и того же романса используются хронистами для достижения прямо противоположных целей. Речь идет о романсе «Наблюдает Нерон с
Тарпейской скалы» (Mira Nero de Tarpeya). Первая строка использована в сочинении Бартоломе де Лас Касаса «Кратчайшее сообщение о разрушении Индий», чтобы продемонстрировать жестокость Кортеса, тогда как Берналь Диас приводит ее как слова, сказанные Кортесу, чтобы утешить его после разгрома испанских войск в Мехико. Романс был чрезвычайно популярен, и это позволило сделать его инструментом полемики. Подобные примеры нередки и встречаются у многих хронистов.
Приведенные примеры доказывают, что романс может быть переосмыслен в контексте иной повествовательной модели. Г. Чикоте утверждает, что «Правдивая история завоевания Новой Испании» Бернардо Диаса дель Кастильо представляет интерес для исследования и в качестве «хранилища» различных повествовательных приемов, и как текст, ставший основой для описания новой земли и нового мира. На страницах хроники Берналя Диаса романс выступает как литературный прием в историографическом тексте, как способ утвердить правдивость изложения. И этот жанр сохраняется в латиноамериканской литературе и латиноамериканской культуре до настоящего времени.
Ю. А. Милоградова
ЛИТЕРАТУРА XVII-XVIII вв.
2014.02.014. НОВЫЕ РАБОТЫ О МАРИВО. (Сводный реферат).
1. МАРШАН С. Некоторые гипотезы об уловках у Мариво. MARCHAND S. Quelques hypotheses sur la ruse marivaudienne // Comparatismes en Sorbonne. - P.: Sorbonne, 2012. - N 3. - P. 1-12.
2. ГУДМАН А. Тревожное состояние и периодичность в «Жизни Марианны».
GOUDMAND A. Suspence et périodicité dans la Vie de Marianne // Atelier de théorie littéraire: Séminaire «Anachronies - textes anciennes et théories modernes» [Electronic resource]. - 22 mars 2013. - Mode of access: http://www.fabula.org/atelier.php7Suspense_et_periodicite
Доклад Софи Маршан на семинаре по компаративистике в Сорбонне (1) ставит проблему своеобразия комического в драматургическом наследии П.К. Мариво. По мнению исследовательницы, внешне порывая с традицией мольеровской комедии и обращаясь к опыту итальянской комедии дель арте, писатель сохраняет
