CC BY
37
В четвертой главе Дж. Дэвис коротко рассматривает «моральное регулирование рынка» в Новое время. Он показывает, что многие идеи средневековых моралистов влияли на культуру рыночной торговли в Англии вплоть до XVII-XVIII вв. Исследователь, однако, указывает, что воспринятые от Средневековья концепции не выражались в полном отрицании рынка, а воплощались в требовании обеспечивать «справедливые цены» за счет контроля торговли со стороны государства и общества, с одной стороны, и поддержки торговли - с другой. Автор задается вопросом о том, чем же вызвано столь поразительное сходство идеологий настолько далеких друг от друга и в хронологическом, и в социополитиче-ском и в культурном плане периодов. По его мнению, причиной является «отсутствие альтернатив» (с. 448). «В общественном сознании еще не появились концепции, которые адекватно отвечали бы тем процессам, которые происходили в быстро меняющейся и постоянно расширяющейся экономике» (там же).
З.Ю. Метлицкая
ИСТОРИЯ РОССИИ И СССР
2014.02.012. СНОУ К.А. РОССИЯ КАК «ИНОЙ ОБРАЗ ЗАПАДА» В ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ: ВСТРЕЧИ РУССКИХ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в. SNOW K.A. Russia as the «Western other» in Southeast Asia: Encounters of Russian travelers in the second half of the nineteenth century // Rus. rev. - N.Y., 2012. - Vol. 71. - P. 246-266.
Ключевые слова: Россия и Юго-Восточная Азия; вторая половина XIX в.; «цивилизаторская миссия» России; русские путешественники и Восток.
В статье профессора истории Мемориального университета Ньюфаундленда Карен А. Сноу исследуется проникновение России в Юго-Восточную Азию, активизировавшееся после поражения в Крымской войне 1853-1856 гг. Ключевыми фигурами в нем выступили русские путешественники: дипломаты, исследователи, торговцы и мореплаватели. Анализируя письменные свидетельства русских, посетивших Юго-Восточную Азию во второй половине XIX в., а также дипломатические документы, автор статьи стремит-
ся по-новому взглянуть на становление «азиатской миссии» России в исследуемый период.
Поражение в Крымской войне, пишет К.А. Сноу, усложнило продвижение России на Балканах и стимулировало переориентирование имперских внешнеполитических амбиций на Восток, в Юго-Восточную Азию и Китай (с. 247). Изучение культуры и истории азиатских народов в России, продолжает автор, велось с 1830-х годов, так что к середине столетия интерес к ним возник и в русском образованном обществе.
Как и в других европейских державах, в России существовало понятие о «цивилизаторской миссии» в Азии. По мнению К.А. Сноу, русские путешественники, формировавшие образ России в азиатских странах как государства-спасителя, а не эксплуататора, способствовали также осознанию важности «азиатской миссии» в правительственных кругах и в конечном счете оживлению дипломатических отношений России со странами Юго-Восточной Азии (там же). Россия, считает Сноу, наращивала свое присутствие в регионе, прежде всего, в рамках соперничества с европейскими державами за влияние в Китае. Со своей стороны, правители государств Юго-Восточной Азии, в частности Сиама (современного Таиланда) и Бирмы (современной Мьянмы), воспринимали Россию как «иную» западную державу, которая могла помочь им в их борьбе против Британии и Франции (с. 248).
В целом Юго-Восточная Азия занимала третье место в иерархии российских внешнеполитических интересов в регионе после Средней Азии и Китая. На протяжении XIX в. Россия воздерживалась от установления дипломатических отношений с государствами Юго-Восточной Азии во избежание столкновений с европейскими державами. Стимулом к активизации российского присутствия в регионе стал промышленный подъем конца столетия в бытность министром финансов Российской империи С.Ю. Витте и, в частности, строительство Транссибирской магистрали (с. 248).
Одной из первых стран, обративших внимание на Россию как на стратегически важного партнера в борьбе против британской экспансии в регионе, была Бирма, правитель которой, король Мин-дон, после Второй англо-бирманской войны (1852-1853) осознал, что для сопротивления британцам требовалось не только провести реформы внутри страны, но и установить торговые и дипломатиче-
ские отношения с другими европейскими странами. Однако, добившись заключения только торговых соглашений с Францией и Италией, король Миндон решил «возложить свои надежды» на Россию, вступив в переписку с министром иностранных дел А.М. Горчаковым (с. 250). Бирманцы, отмечает Сноу, впервые услышали о России еще в 1612 г. от армянских купцов, обосновавшихся в столице государства Рангуне. Король Миндон устанавливал связи с Россией через армянскую церковную миссию в Бирме.
Одним из видных посредников в развитии отношений между Бирмой и Российской империей был известный ориенталист, путешественник и литератор П. И. Пашино, который проникся симпатией и уважением к бирманцам и их королю после личной встречи с последним и консультировал его по вопросам выстраивания дипломатических отношений с Россией. Так, к примеру, для расширения торговых связей в регионе он вдохновлял короля Миндона на строительство железной дороги до северо-восточной границы с Китаем, что вполне могло бы служить и российским интересам (с. 253).
По итогам своего пребывания в Бирме в 1876 г. Пашино подготовил отчет для Министерства иностранных дел, опубликовал статьи в нескольких известных журналах и выступил с речью в Императорском Русском географическом обществе, сообщив об особенностях британского правления в Бирме, ее политических, общественных, религиозных и военных учреждениях, деятельности европейских торговцев. Пашино писал также о том, что большинство местных жителей уверены, что Россия спасет их от чужеземного владычества (с. 254). Бирманский правитель счел весьма вероятным, что после поражения в Крымской войне Россия пожелает укрепить свое внешнеполитическое положение, став покровительницей Бирмы. Пашино советовал внимательнее отнестись к возможности сотрудничества с этой азиатской страной в экономическом отношении, предрекая перспективы развития в ней горнодобывающей и табачной промышленности (там же).
Король Миндон вплоть до самой смерти в 1878 г. надеялся на установление связей с Россией, но русское правительство, по мнению автора статьи, воздерживалось от более глубокого вмешательства в бирманские дела во избежание столкновений с Британией и Францией. В 1885 г. Бирма стала колонией Британской империи,
которая разрешила России учредить консульство в этой стране лишь при условии открытия британских консульств в Иркутске и Самарканде. В результате, отмечает Сноу, имперские амбиции России обратились в сторону Сиама и Сингапура, что больше отвечало интересам расширения влияния империи на Востоке, ее экспансии в Маньчжурию и отношениям с Китаем (с. 257).
В отличие от Бирмы, пишет Сноу, Сиаму удалось установить отношения с Россией, чему в значительной степени способствовали просвещенность и дальновидность короля и министров, хорошо разбиравшихся в европейской дипломатии. История Сиама второй половины XIX в., по мнению автора, представляет собой редкий пример того, как азиатское государство смогло использовать международную обстановку и дипломатические перипетии в своих интересах (там же). К 1890-м годам Британия наращивала политико-экономическое влияние в Сиаме, а Франция все активнее предъявляла территориальные претензии на северо-восточную границу государства. В этих условиях сиамский король принял решение обратиться к России как к потенциальному союзнику в своем противостоянии франко-британской экспансии.
К выстраиванию отношений с Сиамом российское правительство подтолкнул ряд обстоятельств: необходимость защитить российские интересы в Китае, поиск новых рынков и портов для развития морской торговли, поддержка российской колонизации Восточной Сибири.
Первые сведения о Сиаме, его истории, культуре, политическом положении и особенностях морской торговли русские получили в 1860-х годах из отчетов мореплавателей, печатавшихся в журнале «Морской сборник». Моряки писали об активном строительстве кораблей, живом интересе к России и желанию установления отношений с ней у местных правителей, трудолюбии и высокой нравственности местного населения, перспективах торговли тиковой древесиной.
Уже с 1850-х годов Россия экспортировала керосин в Сиам и импортировала тиковое дерево и рис. Дружелюбный характер этих отношений сформировал в Сиаме образ России как мирной, благоволящей к нему державы, а деятельность российской Тихоокеанской эскадры в регионе укрепляла это впечатление: капитаны русского флота (А.А. Пещуров, О.А. Энквист, А.В. Асланбеков)
встречались с сиамскими правителями, обсуждая возможности заключения торговых соглашений (с. 259).
Автор считает, что интерес России к Востоку усилился в правление Николая II, поскольку еще в качестве наследника престола тот в 1890-1891 гг. посетил ряд азиатских стран, в том числе и Сиам, что укрепило его в мысли о необходимости для России занять господствующее положение в Азии (с. 260). Его наставником в этом вопросе был Э.Э. Ухтомский - один из видных «восточников», который настаивал на важности выстраивания отношений с Японией и Китаем, отмечая, что Китай в будущем сможет превзойти Японию в технологическом развитии.
Как и Пашино в случае с Бирмой, Ухтомский, пишет Сноу, подчеркивал интерес к России в Сиаме, в особенности подогреваемый агрессией со стороны европейских стран. Однако, в отличие от Пашино, Ухтомский пытался представить Россию в глазах местного населения не как «иной образ Запада», а как родственную ему в духовном и культурном отношениях страну, для которой так же, как и для Сиама, важны монархические ценности (с. 261). Россию Ухтомский позиционировал как «антимодель» Запада, государство несравненно более высокое в моральном отношении, стремящееся не подчинить Сиам, а установить с ним дружеские связи.
Историки, отмечает Сноу, уделяли крайне мало внимания тому влиянию, которое оказала на политический интерес Николая II к Юго-Восточной Азии его дружба с сиамским королем Чулалон-гкорном, начавшаяся во время его посещения Сиама в марте 1891 г. и продолжавшаяся на протяжении всего последнего десятилетия XIX в. Сын короля Чулалонгкорна принц Чакрабонгзе впоследствии получил образование в России и даже какое-то время проживал в Зимнем дворце в Петербурге, поступил в гусарский полк и обручился с русской женщиной (с. 262).
По результатам поездки Николая в азиатские страны было назначено несколько консулов, задачей которых являлся поиск новых возможностей для расширения «азиатской миссии» империи. Основные сведения о положении в Бангкоке были собраны консулом в Сингапуре А.М. Выдовцевым, который, как считает Сноу, был прекрасно осведомлен об «амбициозной» колониальной политике Британии и борьбе короля Сиама за независимость (там же). Выдовцев, в целом, видел Россию в роли государства-советчика
для сиамских правителей, которое сможет регулировать взаимодействие Сиама с Великобританией и Францией. Сиам же мог, по мнению Выдовцева, стать для России «полем для сбора информации об азиатских делах» (с. 263).
Сиамский король возлагал особые надежды на помощь России в отстаивании своих территориальных прав в ходе переговоров с Францией в 1898-1902 гг. Однако неспособность империи поддержать Сиам в этом вопросе, считает Сноу, способствовала развенчанию мифа о России как покровительнице Сиама и обращению правителя последнего за помощью к Японии (с. 265). Русско-японская война привела к дальнейшему падению авторитета России в Юго-Восточной Азии.
Т.К. Сазонова
2014.02.013. ШПОТОВ Б.М. АМЕРИКАНСКИЙ БИЗНЕС И СОВЕТСКИЙ СОЮЗ В 1920-1930-е годы: ЛАБИРИНТЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА. - М.: Кн. дом «ЛИБРОКОМ», 2013. - 320 с.
Ключевые слова: деловое сотрудничество США и СССР; американский бизнес в СССР; американские концессии и техническая помощь.
В монографии д-ра ист. наук, сотрудника ИВИ РАН Б. М. Шпотова, состоящей из введения, семи глав, выделенных по проблемно-хронологическому принципу, и заключения, исследуется феномен делового сотрудничества двух стран на этапе построения в СССР материально-технической базы социализма. Работа основана на широком круге опубликованных и неопубликованных источников из архивов и библиотек России и США. В центре внимания автора -американские концессии и техническая помощь как разновидности международного государственно-частного партнерства.
По словам автора, историческая реальность оказалась таковой, что без участия капиталистического мира и его лидера, Соединенных Штатов Америки, в построении материально-технической базы социализма советская экономика столкнулась бы с гораздо большими трудностями, чем те, что ей пришлось преодолевать. «Роль концессий, а это иностранные инвестиции в экономику, конечно, не следует преувеличивать, они были прекращены вместе с
