CC BY
14
направления в академической экономической науке, бывшие главными советниками политиков, не смогли не только предсказать кризис, но даже не брали в расчет самой возможности такого коллапса. Широко распространенные провалы в финансовом регулировании и контроле восходят в немалой степени к повсеместному влиянию, которое доминирующая идеология свободного рынка оказывала на ключевые фигуры в политической и финансовой системах. Устранение существенных правовых разграничений между банковским и инвестиционным бизнесами, маркетинг чрезвычайно сложных и рискованных финансовых "продуктов", благоприятная регуляционная и монетарная политики - почти все оправдывалось ссылкой на превосходство спонтанных рыночных сил над политическим вмешательством» (с. 349). Такой экономический подход Джон Кэссиди называет «утопической экономикой»1.
В настоящее время, полагает Дойчманн, востребована новая экономическая наука, тесно связанная с реальным миром, с его потребностями и проблемами и учитывающая не только взаимодействие финансовых и нефинансовых секторов экономики, но и политические и социальные факторы.
Ю.И. Комар
2014.02.002. ИП Г. РАЗГОРОЖЕННЫЙ МИР.
IP G. The gated globe // Economist. - L., 2003. - Vol. 409, N 8857. -
P. 3-20.
Американский исследователь анализирует нынешний этап экономической глобализации в аналитическом приложении к еженедельнику «The Economist». «Хотя мировая экономика пока не дошла до крайних проявлений протекционизма 1930-х годов, она стала гораздо менее открытой. После двух десятилетий, в течение которых люди, капитал и товары передвигались через границы более свободно, снова возникли стены, хотя в некоторых есть ворота. Правительства во все большей мере выбирают, с какими странами торговать, какого сорта иностранный капитал им нужен, и какую степень свободы они могут позволить своим предпринимателям для ведения дел за границей. Практически все страны пока при-
1 Cassidy J. How markets fail. The logic of economic calamities. - N.Y.; Farrar, Straus and Giroux, 2009.
знают принципы международной торговли и инвестиций. Они хотят воспользоваться выгодами глобализации, но всеми возможными способами оградить себя от ее отрицательных последствий -будь то нестабильность в притоке и оттоке капитала или быстрый рост импорта. В глобализации явно наступила пауза. Простейший показатель интенсивности международной торговли - доля экспорта в глобальном ВВП - постоянно возрастала с 1986 по 2008 г., но с тех пор не росла. Глобальные потоки капитала, которые в 2011 г. достигли 11 трлн долл., в 2012 г. составляли едва треть от этой суммы. Прямые иностранные инвестиции также находятся значительно ниже того рекордного уровня, которого они достигли в 2007 г.» (с. 3).
Начиная с 2009 г. в мире каждый год вводится 400 новых протекционистских мер. Все более распространены меры, не связанные с тарифами и квотами. Крупные развивающиеся страны, такие как Бразилия, Россия, Индия и Китай, сейчас демонстрируют более интервенционистский подход к глобализации, который основывается на проведении активной промышленной политики и государственном поощрении кредитов местным производителям, чтобы те могли встать на ноги. Промышленная политика выглядит более респектабельной, чем банальные тарифы и квоты, но она точно так же повышает издержки для потребителей и ставит в невыгодное положение иностранных конкурентов. Выдвигаемые в той или иной форме властями индустриальных и развивающихся стран требования, чтобы на рынке было больше товаров отечественного производства, привело к сокращению международной торговли в 2010 г. на 93 млрд долл.
Особенно заметно изменение дел с глобализацией в области международного движения капиталов. Если в 2007 г. его глобальные потоки составляли 7 трлн долл., то сейчас только треть от этой суммы. Особенно это касается международного перетока капитала между банками. По расчетам McKinsey Global Institute, с 1990 по 2007 г. он вырос в семь раз, достигнув 5 трлн долл. в год, а сейчас составляет лишь 1,5 трлн долл. В основном это объясняется, конечно, недоверием банков друг к другу, но не в последнюю очередь также введением властями индустриальных стран различных ограничений на банковские операции.
Что касается развивающихся стран, то они вроде бы уже отказались от контроля за притоком и оттоком капитала, но теперь снова с готовностью его применяют. Как сказал заместитель председателя бразильского ЦБ Луис Перейра, когда Бразилия ввела налог на ввоз иностранного капитала в 2009 г., «никто не собирается ставить препятствие людям, которые вкладывают деньги в наши дороги и порты. Но если вы здесь просто потому, что управляете агрессивным хедж-фондом и по нашим гособлигациям можете получить 10% годовых, а по американским 0%, то это совсем другое дело».
«Таким образом, и власти, и игроки на мировом финансовом рынке сейчас делают все, чтобы глобализация остановилась. Просто потому, что именно она довела мир до первой волны глобального финансового кризиса, и теперь они боятся второй. Да и история показывает, что остановить глобализацию - вполне посильная задача» (с. 9).
С исторической точки зрения наиболее важным фактором для открытия границ разных стран являлась технология. В 1800-е годы распространение паровых судов и железных дорог, а также изобретение телеграфа породило первую волну глобализации. В 1980-е и 1990-е годы глобализация обусловливалась внедрением перевозки морских грузов в стандартных контейнерах, а в 2000-е годы - повсеместным распространением Интернета, позволяющего мгновенно обмениваться информацией и предоставлять услуги.
Однако самой по себе технологии для развития глобализации недостаточно, необходимы также политические условия. Прежде всего, наличие страны-гегемона, которая была бы главным импортером и финансировала бы глобальную финансовую систему. С середины 1800-х годов до 1914 г. таким гегемоном была Великобритания. В 1846 г. она в одностороннем порядке снизила импортные тарифы, отменив Законы о зерне, а в 1860 г. подписала соглашение о свободной торговле с Францией, положив начало снижению импортных тарифов во всех странах. В качестве гаранта золотого стандарта в мире Великобритания сделала возможной систему фиксированных обменных курсов валют, финансируя внешнеторговый дефицит одних стран за счет того, что аккумулировала внешнеторговый профицит других стран. В 1910 г. британский журналист Норманн Энджел написал книгу «Великая иллюзия», в
которой доказывал, что европейские страны стали настолько взаимозависимы, что любая война между ними лишена всякого смысла. А в 1920 г., после Первой мировой войны, знаменитый экономист Джон Кейнс писал, что в августе 1914 г. пришел конец замечательному времени, когда житель Лондона утром за чашкой чая мог по телефону заказать товары из любой страны мира и эти товары в кратчайшие сроки были бы доставлены ему прямо на дом. Кейнс также указывал, что Версальский договор еще больше расколет уже поврежденную глобальную экономическую систему. Начиная с 1930 г. в мире сложилась ситуация, при которой Великобритания уже не могла служить стабилизатором глобальной экономики, а США не захотели занять ее место, каждая страна преследовала исключительно свои частные интересы. Только в 1945 г. США стали той страной-гегемоном, которая ставила перед собой задачу финансировать мировую экономику и возродить международную торговлю. Именно США обеспечили возрождение в мире системы фиксированных валютных курсов, чтобы прекратить практику постоянной девальвации национальных валют с целью повысить конкурентоспособность каждой страны на мировом рынке, а также инициировала создание ГАТТ, чтобы урегулировать постоянные внешнеторговые споры. Однако крах системы фиксированных курсов в 1970-е годы, два шоковых повышения мировых нефтяных цен и латиноамериканский долговой кризис снова послужили препятствием для глобализации. Проигрывая в конкуренции Японии, США прибегли к протекционистским мерам. Вместо принципа свободной внешней торговли в мире восторжествовал принцип государственного управления этой торговлей.
Однако после 1989 г., когда пала Берлинская стена, и после 1990 г., когда испытала кризис на рынке недвижимости Япония, США снова стали страной-гегемоном и гарантировали новый расцвет глобализации.
«В наши дни Америка ведет себя уже не как гегемон. Она все меньше интересуется тем, как обеспечить экономическое развитие в других странах, и больше заботится о том, как преодолеть свои собственные экономические проблемы. США самоустранились от очередного раунда переговоров в рамках ВТО, когда убедились, что получают слишком мало в ответ на собственные внешнеторговые уступки, а американский конгресс отказался выделять допол-
нительные деньги МВФ. Большинство американцев убеждены, что Китай явно нарушает принцип свободы торговли. В других странах также больше не считают США безусловным лидером. Опросы, проведенные в 39 странах, показывают, что в 23 из них граждане считают, что в качестве мирового лидера США заменил Китай. Но Китай пока не готов взять на себя роль страны-гегемона, которая необходима для того, чтобы глобализация пережила новый расцвет» (с. 5).
Нынешний этап глобализации, который можно назвать глобализацией с воротами, неразрывно связан с концепцией государственного капитализма, который позволил развивающимся странам -Китаю, Индии, Бразилии и России - пережить кризис 2008-2009 гг. легче, чем ведущие индустриальные страны. Власти этих стран отрыто утверждают, что государственный капитализм лучше, чем свободная экономика. «Однако в итоге оказалось, что и государственный капитализм имеет свои недостатки. В Китае госпредприятия и руководимое властями предоставление кредитов лишило частный сектор финансовых ресурсов и породило на рынке недвижимости спекулятивный рост цен. В Индии и Бразилии недостаточные инвестиции в инфраструктуру привели к росту инфляции и заметному замедлению экономического роста. Конечно, глобализация на Западе до 2008 года имела свои недостатки. Вера в то, что рынки могут регулировать сами себя, породила ситуацию, когда невероятно выросли ничем не застрахованные международные долги компаний и банков. Когда кризис разразился, сначала в Америке, а потом и в Европе, именно отсутствие любых барьеров позволило ему распространиться мгновенно. Однако и глобализация с барьерами имеет свои недостатки. Правительства явно переоценивают свою способность отличать хороший капитал от плохого, а также поощрять экспорт и инновации. Открытость экономики перед кризисом позволяла капиталу направляться в наиболее перспективные отрасли, приводила к снижению цен для потребителей и стимулировала конкуренцию. Вмешательство в этот процесс может привести только к замедлению экономического роста» (с. 5).
С.В. Минаев
