CC BY
58ный выбор в пользу плюрализма, предлагая большую открытость Европы для международного права. В контексте отношений Европы с миром можно рискнуть, по мнению автора, описать плюралистическое видение как первенство, но не верховенство права Европы.
Глобализация является вызовом для традиционного конституционализма. Но в современной ситуации европейский выбор между локальным и глобальным конституционализмом - это ложный путь. И то и другое имеет право на существование. Но чтобы увидеть выход, плюрализм предлагает нам переосмыслить сам конституционализм.
И.А. Умнова, И.З. Хажнагоева
2014.01.011. ГЛОБАЛЬНЫЙ КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМ: ПРАВА ЧЕЛОВЕКА, ДЕМОКРАТИЯ И ВЕРХОВЕНСТВО ПРАВА / ВИНЕР А., ЛАНГ А.Ф., ТАЛЛИ Дж., МАДУРО МП., КАММ М. Global constitutionalism: Human rights, democracy and the rule of law / Wiener A., Lang A.F., Tully J., Maduro M.P., Kumm M. // Global constitutionalism. - Cambridge, 2012. - Vol. 1, N 1. - P. 1-15.
Статья опубликована в первом номере нового междисциплинарного журнала «Глобальный конституционализм», который начал издаваться с 2012 г. Она отражает взгляды его редакторов на концепцию глобального конституционализма.
В настоящее время государства в целом и представители правительств в частности испытывают острую потребность в демонстрации легитимности своих действий. Они постоянно апеллируют к фундаментальным нормам, таким как права человека, демократия, верховенство закона, а также организационным принципам и стандартам (общей, но дифференцированной ответственности, сохранению окружающей среды и иным). Данное обстоятельство свидетельствует о переходе от глобализированных к конституцио-нализированным отношениям на международной арене, создающим ситуацию, в которой конституционализм начинает распространяться и остается в то же время «неограниченным» (unbound).
Авторы указывают на то, что изменения, произошедшие в управлении международными делами, требуют пересмотра нормативной основы международных отношений, связанной с правосудием, демократией, справедливостью и легитимностью. Являются
ли государства все еще основными хранителями норм и несут ли они еще единоличную ответственность за защиту фундаментальных прав своих граждан? А если нет, то кто восполняет пробелы и до какого предела? Эти и иные вопросы стали катализаторами исследований, посвященных изменениям права и политики, регулирующим международные отношения в глобальном мире, а именно теорий мирового правительства, международного общества, интерактивного международного права и глобального конституционализма.
В то время как в научных дебатах концепция глобального конституционализма и ее нормативный потенциал зачастую воспринимаются с некоторым подозрением, все большая критика Совета Безопасности ООН и глобальной финансовой деятельности указывает на необходимость создания системы сдержек и противовесов на мировой арене. Возникают все новые и новые конституционные вопросы, связанные с конституционализацией и квазиконституционными институтами, противодействующими сильным игрокам международной системы, нарушающим нормы международного права, правила и процедуры. Парадокс состоит в несбалансированном параллельном развитии на международной арене количественных изменений, связанных с переговорами, заключением соглашений и разрешением споров между множеством групп, организаций и акторов, с одной стороны, и недостаточностью качественных конституционных средств для придания их решениям обязательной силы и нормативности - с другой.
Не только Европейский союз, но и ВТО, а также, что очень важно, ООН сделали решительные шаги к конституционализации своих интернациональных действий. Так, ВТО и ООН как международные организации вступают в конституционный дискурс с целью сдерживания, регулирования и оценки легитимности мировой торговой политики, политики в сфере охраны окружающей среды, прав человека и т.д. Данный тренд к конституционаализации заключается в том, что институциональные механизмы на международной арене приобретают конституционные свойства. Консти-туционализация определяется как постепенное появление конституционных свойств в международном праве, которые должны компенсировать порожденный глобализацией недостаток конституционности на национальном уровне.
Так, когда Суд ЕС принял решение по делу Я. А. Кади и международного фонда «Аль-Баракаат»1, он выделил ряд конституционных аспектов. Существо дела заключалось в оспаривании Резолюции Совета Безопасности ООН, предписывающей странам -членам ООН заморозить активы Я.А. Кади, гражданина Саудовской Аравии, и международного фонда, а также ввести ряд иных санкций против подозреваемых в финансировании «Аль-Кайды» и связанных с ней организаций. В результате многолетнего судебного разбирательства Суд признал резолюцию Совета Безопасности ООН недействительной и указал на то, что обязанность соблюдать Устав ООН «не может приводить к нарушению [региональных] конституционных принципов». Своим решением Суд поддержал позицию ЕС, согласно которой международное право может распространяться на правовой порядок [Европейского союза] только в соответствии с условиями, установленными конституционными принципами Союза. Другими словами, европейские страны имеют право не считаться с Уставом ООН, когда он противоречит европейскому конституционному порядку2. Суд поставил под сомнение иерархичный международно-правовой порядок, в котором Совет Безопасности ООН имеет решающие нормативные полномочия. Своими действиями Суд подтвердил верховенство права при защите прав человека. В то же время Суд ЕС обосновал свое решение необходимостью защитить конституционный порядок ЕС и конституционные ценности его государств-членов.
Это не единственное дело на стыке международного права и политики, поднимающее конституционно-правовые проблемы. Так, ссылка на принцип «обязанность по защите» как обоснование интервенции в Ливию может показаться не имеющей отношения к вопросам, поднятым в деле Я.А. Кади и международного фонда «Аль-Баракаат», тем не менее здесь могут быть обнаружены сходные проблемы. Одни исследователи полагают, что принцип «обязанность по защите», согласно которому суверенитет более не
1 Yassin Abdullah Kadi and Al Barakaat International Foundation v Council of the European Union and Commission of the European Communities Joined. Cases C-402/05 P and C-415/05 P. September 3, 2008. - Mode of access: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:62005J0402:EN:HTML
2
Goldsmith J., Posner E. Does Europe believe in international law? // The Wall Street journal. - N.Y., 2008. - 25 Nov.
обеспечивает исключительную защиту государств от иностранного вмешательства и который подразумевает обязанность государств отвечать за благополучие своих народов в силу возложенной на них ответственности, является всего лишь риторическим, другие утверждают, что, начиная с Всемирного саммита Генеральной Ассамблеи ООН 2005 г., он стал ближе к международно-правовой норме. Интервенция в Ливию была воспринята многими как манифестация этой нормы. Дебаты вокруг принципа «обязанность по защите» поднимают важные вопросы о легальности, легитимности и конституционности, сходные с теми, которые подняты в деле Я. А. Кади и международного фонда «Аль-Баракаат».
Несмотря на то что много научных исследований посвящено различным микропроцессам конституционализации и их влиянию на международные организации, только недавно возникли дискуссии о том, в чем должна и может выражаться конституционализа-ция международно-правовых отношений, принимая во внимание разнообразие подходов к конституционному праву. В связи с этим необходимо договориться об использовании общих определений применительно к концепции глобального конституционализма или хотя бы создать общую основу для дискуссий. Соответственно, в статье анализируются понятия «конституция», «конституционали-зация» и «конституционализм» применительно к глобальному конституционализму.
Авторы отмечают, что традиционно конституции принимаются для сдерживания политики. Конституционные нормы рассматриваются как общепринятые, а конституционная легитимность следует из презумпции, хотя и гипотетической, что конституция была учреждена посредством учредительной власти, проистекающей от членов сообщества.
Феномен конституционализации на международной арене был замечен прежде всего в среде наднациональных или международных организаций. Он отражает потребность в урегулировании принципов их деятельности. Европейский союз является наиболее успешным примером конституционализации, вследствие которой конституционное право стало основой толкования и применения права Европейского союза, а конституционализм начинает доминировать в политике. Аналогичные тенденции к конституционали-зации свойственны ВТО и ООН.
Глобальный конституционализм как новая концепция возник из более ранних теорий «современного конституционализма» («modern constitutionalism»), «конституционализма вне государства» («constitutionalism beyond the state»), «постнационального конституционализма» («postnational constitutionalism») и «европейского конституционализма» («European constitutionalism»). Глобальный конституционализм пытается преодолеть последствия глобализации как процесса, который переходит национальные или государственные границы, разрушая традиционные основания легитимности и требуя новых форм сдержек и противовесов. Для политологов и особенно теоретиков международных отношений концепция глобального конституционализма во многом остается незнакомой и, возможно, подозрительной. Обзор научной литературы свидетельствует о многочисленных попытках предложить дефиниции, подтверждая факт того, что концепция находится в процессе становления.
В научной литературе выделяют три научные школы, анализирующие понятие «глобальный конституционализм»: функциона-листскую, нормативистскую и плюралистическую. Несмотря на то что все три школы объединяют констатация конституционализации международных отношений и рассмотрение глобального конституционализма как нового социального феномена, каждая из них предлагает свою трактовку концепции глобального конституционализма. Различие между школами заключается в том, как они формулируют основную задачу глобального конституционализма: в «определении» (mapping) международно-правовых отношений, т.е. в установлении и объяснении процессов конституционализации на мировом уровне, или в их «формировании» (shaping), т.е. содействии реальному процессу конституционализации посредством конкретных предложений правовых или политических инноваций. Исследователи по-разному представляют цели глобального конституционализма и его возможности найти наиболее приемлемый подход к законности и легитимности в международном пространстве.
Первая школа придерживается функционалистского подхода, исследуя процессы конституционализации в международных организациях, в частности ВТО и ЕС, и фокусируя внимание на влиянии конституционализма на определение мирового пространства. Ее представителями являются Дж.Л. Данофф (J.L. Dunoff),
Дж.П. Трахтманн (J.P. Trachtmann), А.-Ф. Лескано (A.-F. Lescano), Г. Тойбнер (G. Teubner), Б. Кингсбери (B. Kingsbury), Н. Кирш (N. Kirsch) и др.
Нормативистская школа рассматривает глобальный конституционализм как концептуальную основу для интерпретации, развития или реформирования права и политики вне границ государства. Сторонники данной школы считают глобальный конституционализм необходимым в связи с недостатками национального конституционализма (например, М. Камм (М. Kumm), М. Мадуро (M. Maduro), А. Петерс (A. Peters)). Некоторые представители нормативистской школы полагают, что глобальная конституция уже существует в форме Устава ООН или Договора об учреждении ЕС (Ю. Хабермас (J. Habermas), Б. Фассбендер (B. Fassbender)). Другие считают, что конституции без государства, которое объединяет людей как носителей учредительной власти, не требуется и что она невозможна (Д. Гримм (D. Grimm), М. Лоуглин (М. Loughlin) и др.).
Третья школа использует плюралистический подход к глобальному конституционализму и объединяет сторонников определения и формирования конституционных признаков вне государства, связывая исследование структурных изменений с нормативным конструированием. Иными словами, данная школа учитывает примеры практической реализации конституционализма, выходящего за границы современного государства, а также выявляет множество возможных и желаемых принципов, норм и правил конституционализма, которые рассматриваются в качестве приемлемых большинством глобальных акторов. Соответственно, данная школа объединяет ученых, которые являются плюралистами, прагматиками и критиками. Это наиболее противоречивая из трех школ. Ее представители ставят под сомнение некритическое перенесение на международную арену неокантианских идей или либеральных идеалов (А. Винер (A. Wiener)). Ряд прогрессивных исследований в рамках данной школы посвящен изучению региональных или субнациональных процессов конституционализации вне государства. Например, работы Н. Уокера (N. Walker), Дж. Талли (J. Tully), Т. Изикзеля (T. Isiksel) и др. Изучением правового плюрализма занимаются М. Камм (М. Kumm), М. Мадуро (M. Maduro), Н. Кирш (N. Kirsch), Д. Хальберштам (D. Halberstam) и др.
Вместе с тем авторы подчеркивают, что, несмотря на все различия в понимании глобального конституционализма, границы между школами не являются четкими. Часто ученые совмещают подходы нескольких школ. Например, призывы А. Петерс и М. Мадуро к целенаправленной конституционализации для восполнения нехватки нормативности вследствие глобализации, объединение Н. Киршем функционалистской и плюралистической школ, когда он развивает концепцию постнационального конституционализма, и др.
Главный предмет научных споров состоит в разном понимании учеными понятия «конституционный». Некоторые специалисты в области конституционного права считают, что о конституционной значимости принципов, норм или процессов можно говорить только тогда, когда они могут считаться общечеловеческой ценностью (например, Конвенция ООН по морскому праву) (У. Пройс (U. Preuss)). Имеют ли изменения на уровне международных организации, таких как Европейский союз, ВТО и ООН, подобную степень конституционности, покажет время.
Е.С. Казак
2014.01.012. РУИС РУИС Х.Х., САНЧЕС НАВАРРО А.Х. ДЕБАТЫ О КОНСТИТУЦИОННОМ РЕГУЛИРОВАНИИ БЮДЖЕТНОЙ СТАБИЛЬНОСТИ ВО ФРАНЦИИ.
RUIZ RUIZ J.J., SÁNCHEZ NAVARRO A.J. El debate sobre el consagración constitucional de la stabilidad presupuestaria en Francia // Realidad constitucional. - Madrid, 2012. - N 29. - P. 219-236.
Испанские исследователи - Х.Х. Руис Руис, профессор Университета Хаена, и А.Х. Санчес Наварро, профессор Университета Комплутенсе (Мадрид), - рассматривают вопросы изменения финансовой конституции Франции в результате включения «золотого правила» бюджетного равновесия. В 2008 г. во Франции была проведена серьезная конституционная реформа, затронувшая и финансовую сферу. Новая редакция ст. 34 Конституции Франции 1957 г. гласит: «Финансовые законы определяют доходы и расходы государства в соответствии с условиями и с оговорками, предусмотренными органическим законом.
Законы о финансировании социального обеспечения определяют общие условия его финансовой сбалансированности и, с уче-
