CC BY
53
ли... собственные крепкие позиции. Они торговали с государствами Восточной Азии непосредственно и лучше ориентировались как на данном рынке, так и в местных обычаях» (009, с. 127). Торговля влияла на быт купцов, и, наоборот, бытовые заимствования содействовали укреплению торговых контактов. Социально-культурное взаимодействие, по мнению автора, «стало одним из ключевых связующих звеньев в русско-китайских и русско-монгольских экономических взаимоотношениях второй половины XIX в.» (009, с. 139).
В. С. Коновалов
2014.01.010-011. КОРРУПЦИЯ В РОССИИ. (Сводный реферат).
2014.01.010. БУКАЛЕРОВА Л.А. Исторический аспект возникновения и развития коррупции в России // Коррупционные преступления и коррупционная преступность / Букалерова Л. А., Дворян-сков И.В., Остроушко А.В. - М.: РУДН, 2013. - С. 37-58.
2014.01.011. МАНЬКО А.В. Коррупция в России. Особенности национальной болезни. - М.: Аграф, 2012. - 256 с.
Ключевые слова: Россия; коррупция; становление государственности; традиции; российская и советская бюрократия.
В статье канд. юрид. наук Л.А. Букалеровой (010) и монографии д-ра ист. наук А.В. Манько (011), состоящей из введения и восьми глав, рассматриваются особенности исторической эволюции российской коррупции. В работах показаны причины возникновения таких форм коррупции, как взяточничество, мздоимство, казнокрадство и т.п., отмечается, что появление коррупции непосредственно связано с традициями общества в период становления государственности на Руси в 1Х-Х вв.
Отправной точкой в зарождении и становлении коррупционных отношений стала традиция «почести», подношения даров в знак уважения чиновнику за выполненную работу. В дальнейшем «почесть» трансформировалась в «посул», мздоимство и лихоимство. Принятие денег (взяточничество) лишь со временем приобрело отрицательный оттенок и стало уподобляться лихоимству, подкупу, коррупции, совращению и тому подобному (010, с. 37; 011, с. 5).
Распространению взяточничества в эпоху, когда Русь была подвластна Золотой Орде, способствовал обычай русских князей
приезжать с подарками к хану для получения ярлыка на правление (011, с. 5).
В сфере государственного управления коррупция, как вполне оформившееся явление, получила распространение в период становления Московского царства. Ее основой явилась система местничества, в условиях которой из-за финансовых трудностей большинство чиновников не получали жалованья, а кормились за счет просителей. О появлении коррупции и противодействии ей упоминается в Псковской судной грамоте 1397 г., изменения в которую вносились вплоть до 1471 г.; в Белозерской уставной грамоте 1488 г.; Судебнике 1497 г., где встречается уже достаточно развитое понятие взяточничества (010, с. 38; 011, с. 6).
С целью пресечения злоупотреблений наместников вводится категория государевых служащих-приказных, призванных осуществлять надзор за деятельностью местных судов и наместников с правом отмены принятых ими незаконных решений (010, с. 39). К середине XVI в. система наместничества уже не соответствовала требованиям того времени, новым задачам по укреплению власти на местах. Вместо наместников во главе местной власти появились воеводы (011, с. 41).
К концу XVII в. воеводы сосредоточили в своих руках всю административную, судебную и военную власть на местах, подчиняясь только Москве. Уже к 80-м годам XVII столетия они вытеснили по всей территории государства выборные местные органы, число воевод увеличилось до 250 (011, с. 35). Поскольку московское правительство исходило из предубеждения о неизбежной виновности воевод, то им запрещалось брать с собой на службу родственников и друзей (011, с. 31).
Первое законодательное ограничение коррупции было введено в правление Ивана III, при Иване IV были случаи смертной казни за взяточничество. По Судебнику 1550 г. взяточничество признавалось уголовным преступлением.
В определенной степени новым этапом борьбы с коррупцией, полагают авторы, можно считать обращение царя Ивана IV к Стоглавому собору в 1551 г., в котором говорится о желании установления «безпосульности во всяких делах» (010, с. 38; 011, с. 22).
С воцарением династии Романовых воеводское управление стало общим учреждением для всего государства. В 1613 г. воево-
дам запрещалось брать «кормы» прямо и косвенно. Но финансовые возможности государства обеспечить воеводам плату за службу были ограничены, а потому практика кормления в рамках «необходимого содержания» была возобновлена. Принятие «почести» (добровольного приношения) не воспрещалось, что не могло не повлечь за собой дальнейшее развитие коррупционных проявлений (010, с. 41; 011, с. 17).
В XVII в. особенно проявились негативные качества приказной системы: произвол правительственных органов и полное бесправие населения, отсутствие контроля и ответственности власти (011, с. 20). Московский мятеж 1648 г. явился первым и единственным в российской истории народным восстанием против коррупционеров во власти (011, с. 24). Но и сами правители, считают авторы, вполне осознавали опасность этого явления. Наказания за корыстные злоупотребления по службе были отражены в Соборном уложении 1649 г. Оно значительно расширило российское законодательство в сфере борьбы со всеми видами коррупции (010, с. 41; 011, с. 30).
К концу XVII в. государственный аппарат, считает Манько, уже представлял собой особый слой людей, особую корпорацию, которая сосредоточила в своих руках рычаги управления. В то время эта корпорация только складывалась, но она не выражала собственные сословные интересы, а лишь выполняла решения верховной власти, была только исполнителем ее воли (011, с. 20).
Глубокий кризис государственности, как одно из проявлений общего кризиса русского общества XVII в., считает Манько, стал главной причиной проведения в первой четверти XVIII столетия Петром I административной реформы. Царь начал реформирование всей системы высшего управления путем бюрократизации, усиления влияния центральной власти на местах (011, с. 46).
Решительная борьба с должностными правонарушениями занимала важное место во внутренней политике Петра I. В начале XVIII в. система «кормления» была отвергнута. Указом Петра I «О воспрещении взяток и посулов» (декабрь 1714 г.) взяточничество определялось как преступление, которое подлежит строжайше наказывать (011, с. 6). Помимо общего запрета «дерзать посулы» указывались и иные преступления, совершенные «из взятков», а также на «вымышленные подряды». При этом в отдельных указах
наказание предусматривалось не только подкупающей стороне, но и пособникам и недоносителям. Губернская реформа усилила процесс дальнейшей централизации властных структур самодержавия, формирования профессиональной бюрократии. Табель о рангах положила начало появлению в Российской империи чиновничества как особой социальной группы, получившей целый ряд прав и льгот (011, с. 54).
В процессе образования российской бюрократии как особой прослойки общества важную роль играло денежное жалованье, которое еще больше усиливало зависимость корпуса чиновников от самодержца. В целях предотвращения взяточничества на государственной службе Пётр I ввел новый порядок прохождения службы для воевод - не более двух лет. На этой должности он мог оставаться только в одном случае: если жители в письменной форме просили продлить воеводе службу.
Казалось бы, пишет Манько, что петровские радикальные реформы должны были искоренить коррупцию среди чиновников, но в сущности даже способствовали развитию худших черт бюрократии. Несмотря на решительную борьбу Петра I против всех проявлений коррупции, она в форме взяточничества процветала на всех этажах власти. Пороки бюрократического аппарата, ставшие наиболее характерными в Петровскую эпоху, по мнению Манько, в последующие десятилетия XVIII в. развились с еще большим размахом (011, с. 12).
После смерти Петра I борьба со взяточничеством значительно ослабла. В 1726 г. появился указ о том, что «приказным людям» жалования не платить. Таким образом, возвратилась система кормления от должности. Кроме того, «на протяжении XVIII в. строгой системы законодательного определения коррупционных деяний не отмечалось» (010, с. 44). Лишь в царствование Екатерины II вновь, как при Петре I, правительство стало уделять особое внимание борьбе с корыстными злоупотреблениями по службе. Введение императрицей постоянного денежного жалованья государственным служащим всех категорий имело важное значение во взаимоотношениях государства с чиновническим корпусом.
Тем не менее, указывается в работах, в XVIII в. коррупция в среде государственных чиновников выросла еше больше, чем в XVII в., что свидетельствовало о приспосабливаемости бюрократи-
ческого аппарата к новым условиям. На протяжении всего XVIII в. росли все разновидности коррупционных преступлений. Наряду со взяточничеством и лихоимством появились новые незаконные поборы при сборе податей, оформлении документов, растрата казенных денег, расточительство, подлог.
В XIX столетие, считает Манько, Россия вступила с развращенной администрацией, с процветавшими взяточничеством и казнокрадством. В Своде законов Российской империи (1830-е годы) понятие «лихоимство» обозначало все незаконные поборы: всякий сбор деньгами и вещами, не определенный законом, и всякий излишек в казенной подати или повинности (010, с. 45). В истории России первой четверти XIX столетия для подавляющего большинства коррумпированного чиновничества эти пороки стали стилем жизни, обычным делом. Бесконтрольность чиновников, их низкий нравственный и образовательный уровень, низкие оклады, весьма сложная система прохождения документов - все это создавало идеальные условия для процветания взяточничества и казнокрадства в царствование Николая I.
При Александре II, пишет Манько, наметился процесс обновления высшего звена отечественной бюрократии. Правительственный аппарат Александра II повысил качество профессиональной службы чиновников. Появилась новая генерация чиновничества, более близкая к бюрократическим моделям правовых государств Западной Европы. Однако взяточничество, мздоимство, вымогательство оставались неискоренимыми (011, с. 13).
Для злоупотреблений со стороны бюрократии, отмечается в работах, чиновников всех рангов открылись новые возможности, прежде всего за счет предпринимателей. Правительство Александра III, начав борьбу с вымогательством, запретило совмещать государственные должности с должностями в акционерных обществах, банках и т. д. Но и это не помогало, ибо опытные бюрократы стали устраивать вместо себя в правления вышеназванных учреждений своих родственников (010, с. 48; 011, с. 149).
В 1894 г. были предприняты административно-правовые меры по раннему предупреждению коррупционных правонарушений. Однако незначительные наказания за их совершение делали все меры неэффективными. Специальный законопроект 1903 и 1911 гг. «О наказуемости взяточничества и лиходательства», считает Бука-
лерова, усиливал системный подход к противодействию коррупции. В законодательстве о государственной службе указывалось «на запрещение участия чиновников: в подрядах и поставках; в приобретении имущества, продажа которого поручена им как должностным лицам; в образовании некоторых коммерческих и промышленных предприятий» (010, с. 51).
Смена государственного строя и формы правления после революции 1917 г., по мнению авторов, не изменили коррупцию как явление, в частности, взяточничество и иные формы корыстных злоупотреблений по службе, не искоренили их причины. Постановления, ведомственные циркуляры «на пересечении различных норм права так или иначе отражали разнообразные формы коррупционных проявлений» (010, с. 53; 011, с. 151). В работах отмечается, что советская бюрократия (партийная и хозяйственная) стала социальной базой коммунистического режима. Государственный аппарат подменил собой государство. Тоталитарный характер управления, действие большого количества разного рода ограничений и запретов создавали благоприятные условия для коррупции. ЦК РКП (б) совместно с правоохранительными органами был вынужден вновь и вновь возвращаться к обсуждению злободневной проблемы борьбы со взяточничеством.
С конца 1920-х годов наметилась, а в начале 1930-х годов закрепилась тенденция засекречивания общей статистики преступлений в СССР, в том числе служебных. В 1930-е годы коррупция как социальное явление официально исчезла (011, с. 160), а борьба с такими формами ее проявления, как взяточничество, открыто стала признаваться лишь в 1960-е годы. Искоренение взяточничества объединяло в себе борьбу с должностными и хозяйственными преступлениями. Рост взяточничества во власти при Хрущёве и Брежневе происходил в обстановке ослабления централизованного контроля государства и экономической стагнации. В период брежневского застоя коррупция стала составной частью теневой экономики (010, с. 55; 011, с. 162).
В перестроечный период, пишет Манько, резко возросла коррумпированность, с одной стороны, старой номенклатуры и, с другой стороны, представителей новой элиты (партийной, государственной и хозяйственной). В это время легализовалась теневая экономика, у чиновничества появились большие возможности для
злоупотреблений и прежде всего казнокрадства, расхищения общенародной собственности (011, с. 164). В 1980-х - начале 1990-х годов криминологические исследования свидетельствовали о сращивании организованной преступности с коррупционерами.
Одновременно с распадом институтов власти, пишет Манько, шел ускоренный процесс распада уважения к государству и, следовательно, к закону. В обстановке вседозволенности появились идеальные условия для становления и стремительного развития коррупции в постсоветской России в уникальных формах. Если коммунистический режим на протяжении десятилетий скрывал имевшуюся коррупцию, загонял ее внутрь общества, не имея сил и желания эффективно с ней бороться, то в 1990-е годы, считают исследователи, коррупция формировавшейся правящей элиты стала практически открытой, более откровенной и циничной, а противоправная деятельность власть предержащих оставалась (как и в советское время) неподконтрольной ни правосудию, ни обществу. Кроме традиционных для России форм коррупции (взяточничество, подкуп, хищения и злоупотребления), появились и получили весьма широкое распространение другие, более эффективные ее проявления - коррупционный лоббизм, протекционизм и т.д. Однако, считает Манько, «кроме общей констатации и грозных призывов государство не вело реальной борьбы с коррупцией, демонстрируя свою полную беспомощность» (011, с. 203).
В 1990-е годы к числу новых, наиболее важных факторов, которые обусловили рост коррупции в государственном аппарате, Манько относит: 1) быстрый переход к новой экономической системе, не подкрепленный обязательной правовой базой и правовой культурой; 2) политическую нестабильность; 3) распад существовавшей государственно-партийной системы контроля; 4) слабость судебной системы, безнаказанность при явном нарушении законодательства; 5) бесконтрольное перераспределение материальных средств и ошибки при проведении экономических реформ (011, с. 233).
В. С. Коновалов
