CC BY
94
другое искусство, стремится «разбить ваше сердце». В этом, как заключает Барнс, состоял «мой новый социалистический реализм».
Барнс замечает, что постоянно разговаривает со своей умершей женой, как в свое время английская писательница Айви Комп-тон-Бёрнетт (1884-1969) разговаривала с давно умершей компаньонкой, даже в присутствии других. Парадокс скорби состоит в том, что человек смог пережить четыре года отсутствия любимой, потому что он четыре года ощущал ее присутствие. Еще один парадокс заключается в том, что «скорбь - это негативный образ любви, и если можно годами холить и лелеять любовь, то почему не делать то же самое со скорбью?»
Барнс мало верит в способность человеческой воли управлять эмоциями. В менее светских, более традиционных культурах период скорби после смерти более ритуализован, человек не должен придумывать свой способ скорби, по крайней мере, внешней. В условиях современной светской, городской культуры, в интеллектуальном окружении Барнс, по мнению Дж.К. Оутс, представляет себя стоически плывущим по течению.
Завершается книга нотой надежды. «Существует немецкое слово Sehnsucht, - цитирует Дж.К. Оутс Барнса, - которое не имеет английского эквивалента и означает "тоску по чему-то"». Это оборотная сторона более конкретного одиночества вдовца, знаменующего собою «отсутствие чего-то особенного». Завершаются воспоминания описанием квазимистического, романтического ожидания воздухоплавателя: «Произошло лишь то, что откуда-то - или из ниоткуда - поднялся неожиданный ветерок, и мы опять в движении. Но куда нас несет?»
Т.Н. Красавченко
2013.04.034. ЛАТИНОАМЕРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА НА РУБЕЖЕ ХХ-ХХ1 вв. (Сводный реферат).
1. ВЕЛА Д. Террор глазами латиноамериканских романистов. VELA D. Terror through the eyes of Latin American novelists // Peace review. - Abingdon Oxfordshire: Taylor & Francis Group, 2006. -Vol. 18, Iss. 1. - P. 7-15.
2. БРЕССИА П. Литература Аргентины XXI в.: начало сближения.
BRESCIA P. Literatura Argentina del siglo XXI: primera aproximación // Romance notes. - Chapel Hill: Univ. of North Carolina, 2008. -Vol. 48, Iss. 3. - P. 281-290.
3. О'БРАЙЕН Р. МакОндо, магический неолиберализм и латиноамериканская идентичность.
O'BRYEN R. McOndo, magical neoliberalism and Latin American Identity // Bulletin of Latin American research. - Hoboken: Wiley-Blackwell, 2011. - Vol. 30, Iss. 1. - P. 158-174.
Профессор Дэвид Вела (Diablo Valley College) анализирует историю современного терроризма по романам Габриэля Гарсия Маркеса, Хулио Кортасара и Марио Варгаса Льосы (1). Автор статьи отмечает и других писателей, работавших с данной проблемой (Луис Валенсуела описывал терроризм в Аргентине, Лаура Рестре-по - в Колумбии), однако наиболее красноречивой хроникой насилия он называет именно романы представителей так называемого «латиноамериканского бума». Латиноамериканский террор, по определению Д. Вела, явление циклическое, часто подпитываемое военным или политическим подстрекательством США. Творчество Маркеса, Льосы и Кортасара возвращает к истокам терроризма, а именно к диктатуре, каудилизму, коррупции, к острым социальным вопросам. Большинство их произведений 1970-1990 гг. содержат размышления на тему террористической агрессии, развернувшейся на американских континентах, и в частности, в Латинской Америке, оказавшейся в порочном круге насилия.
В повести «Сообщение о похищении» (Noticia de un secuestro, 1996), Габриэль Гарсия Маркес описывает похищение известных журналистов и работу по их освобождению колумбийского правительства, СМИ, сил правопорядка и политических деятелей. Похитители, группа колумбийских наркоторговцев, возглавляемая печально известным в Латинской Америке Пабло Эскобаром, выступили с лозунгом «лучше смерть в Колумбии, чем жизнь в тюрьме в Соединенных Штатах». Они называли свои действия ответом на постановление колумбийского правительства о выдаче известных наркоторговцев властям США, а самих себя «подлежащими выдаче». Маркес был одним из немногих, кто смог описать реальное положение дел, опираясь на более или менее достоверные источники. Как уважаемый журналист и известный романист, он имел доступ к правительственным источникам информации.
Д. Вела приводит высказывание известного американского журналиста Джона Ли Андерсона1, отметившего, что «престиж Маркеса настолько велик, что к его мнению прислушиваются и правительство, и революционеры».
Несмотря на то что творчество Маркеса развивалось в русле «магического реализма», его главной социальной темой всегда оставалась несправедливость и история насилия в Колумбии. «Сообщение о похищении» - повесть-хроника, написанная Маркесом-журналистом. Своей задачей в данном произведении автор считал поиск истоков терроризма в его родной стране. Анализируя причины терроризма, Маркес пишет несколько романов о периоде Вио-ленсии (1948-1958), обозначившем промежуток времени между гражданской войной и политической нестабильностью в Колумбии (например, Недобрый час «Mala Hora», 1962). Цель автора, по мнению Д. Велы, показать «в какой степени социальная и политическая ситуация в Колумбии с ее столетней историей феодализма, тридцатилетием гражданских столкновений и постоянным игнорированием правительством нужд и желаний простых людей, виновата в том, что взрастила столько наркоторговцев и породила все, что 2
с ними связано» .
Продолжая свое исследование, Д. Вела приводит мнение известного публициста Экбэла Ахмада3, утверждавшего, что официальный подход к терроризму «сторонится причинной обусловленности». Однако Д. Вела отмечает, что именно причины позволяют понять суть терроризма, и романисты «латиноамериканского бума» пользуются различными способами для их выявления. Понимание причин не оправдывает методов террористов, но именно оно помогает осознать, почему популистские и малые этнические государства принимают терроризм как методику и тактику национального движения.
Д. Вела представляет «Сообщение о похищении» Маркеса как пример демонстрации порочного круга насилия, результата
1 Anderson J.L. The power of Garcia Marquez: Can the Nobel-prize winning novelist rescue Colombia? // New Yorker. - N.Y., 1999. - Р. 56-71.
2 Garcia Marquez G. The future of Colombia // Granta. - L., 1990. - Vol. 31, N 1. - Р. 87-95.
3 Ahmad E. Terrorism: Theirs & ours. - N.Y.: Seven stories, 2001. - Р. 11-26.
расцвета терроризма в Колумбии: убийство министра в 1984 г., наркотерроризм, убийство кандидатов в президенты в 1990 г., террористический акт (подрыв автомобиля генерала Мигеля Мазы). Проинформировав официальных лиц, правительство неизменно обращается к гражданскому населению, так как нуждается в его поддержке. Такое отношение к населению может либо успокоить массы, либо породить новый круг насилия.
Другим примером поиска причин насилия Д. Вела считает роман Хулио Кортасара «Книга Мануэля» (Libro de Manuel, 1973), называя его путеводителем по истории движения аргентинских партизан. Партизаны противостоят госслужбам, которые по приказу правительства занимаются похищениями и пытками людей. Роман Кортасара в деталях описывает деятельность террористической ячейки, называющей себя «муравьями» (hormigas), и ее интернационального аналога полувоенного образца, «La Joda», организации состоящей из таких же, как «муравьи», групп повстанцев в Никарагуа, Сальвадоре, Гондурасе, на Кубе. Герои Кортасара - это идеологи, социалисты, партизаны в бегах, а главный герой, Мануэль, мальчишка, унаследовавший эту хронику событий 1970-х годов от ее автора. «Книга Мануэля» - своего рода руководство для будущих поколения, история Латинской Америки в контексте публицистических вставок из газет «El Pais», «The Guardian», «L'Osservatore» и др. По мнению Д. Велы, автор книги хотел показать, какими становятся люди, если воспринимают терроризм только через публикации в СМИ. Критик иллюстрирует свою точку зрения сценой, где мама Мануэля комментирует газетную статью, изначально опубликованную на французском, но затем переведенную для испаноязычного издания, раскритикованного известной мятежницей. Цель Кортасара показать мнения всех сторон, а также варианты перевода новостей и комментарии к ним. На последних страницах романа Мануэль показан как свидетель пыток, он присовокупил, таким образом, собственный опыт к «коллекции газетных вырезок» в своей книге.
«История Майты» (The Real Life of Alejandro Mayta, 1984) Марио Варгаса Льосы раскрывает следующую стадию развития интернационального терроризма. Повествование ведется от первого лица и представляет собой историю поисков рассказчиком лидера движения повстанцев Алехандро Майто. Речь идет о разных пе-
риодах истории Перу: от колониальной эпохи до современности. Хроника Варгаса Льоса - рассказ о том, на что была готова правящая элита ради удержания испанской власти на американских континентах. Поскольку для управления своими колониями Испания часто связывала в единое целое идеологию и религию, контроль над массами осуществлялся посредством страха через терроризм (пытки и насилие). Варгас Льоса использует литературу как способ аргументировать свою точку зрения на госуправление через террор, и как способ выявить «рецепт» круговорота репрессий (с. 14). Он преднамеренно создает эффект непрерывного повествования, не разбивая текст на главы или абзацы. Таким образом, используя путающееся повествование рассказчика, писатель подвергает критическому анализу и правящую верхушку, и мятежников, заявляя, что и те и другие неправы в том, что используют насилие как способ утвердить свою власть.
Д. Вела приводит мнение Варгоса Льосы о том, что только в истории (Латинской Америки) можно найти корень всех проблем настоящего и что, в определенном смысле, Латинская Америка сегодня выражает в романах свою «месть» (с. 14). Цитируя другого известного латиноамериканского романиста Карлоса Фуэнтеса, он продолжает, утверждая, что предназначение романиста в Латинской Америке «судить несправедливость, защищать эксплуатируемого и документировать реальные факты жизни своей страны»1.
Пабло Брессиа (Южно-Флоридский университет) в статье (2) задается вопросом, что отличает новое поколение аргентинских писателей? Предмет его изучения - малые жанры прозы, повесть и рассказ и их тематика.
Разграничив «молодежную» и «женскую» прозу, критик дает характеристику литературы «поколения 00», или «молодой гвардии / поколения №КА»2. Главной проблемой современной аргентинской малой прозы являются ее «отрывочность и скомканность, делающие ее похожей на гигантскую головоломку, ищущую свой рисунок, зеркалом которого как раз и должен стать рассказ» (с. 283).
1 Fuentes C. Latin America: At war with the past. - Toronto: House of Anansi Press Limited, 1985. - Mode of assess: http://www.cbc.ca/ideas/massey-archives/1984/ 11/07/massey-lectures-1984-latin-america-at-war-with-the-past/
2 La joven guardia: nueva narrativa Argentina.
Только сейчас, в новом тысячелетии, «потерянный рисунок» традиции аргентинского рассказа складывается вновь, собираясь по кусочкам за счет постмодернизма.
Современные молодые аргентинские писатели родились после 1970-х, их образ мыслей формировался уже без влияния военной диктатуры этого периода. Самым значимым «происшествием» в их жизни стало начало кризиса в 2001 г., что частично объясняет преобладание экономической тематики в их творчестве. В своем большинстве «поколение 00» начало писать после 2000 г.
Современный аргентинский рассказ заслуженно получил определение «новый», малая проза молодых авторов, еще не известных в силу своего возраста, чаще всего распространяется или в Сети или самиздате. Критик приводит в пример серию рассказов Максимилиано Томаса «Молодая гвардия: новая аргентинская проза» (La joven guardia: nueva narrativa argentina, 2005), в которых намеренно усилена одна из постоянных тенденций аргентинской литературы - ее очарованность чужеземным. Главные герои живут за рубежом, персонажи второго плана - иностранцы - обосновались в Аргентине, многие истории вообще происходят в далекой и неизвестной стране и по форме напоминают басни. Кроме того, П. Брессиа называет нескольких молодых аргентинских писателей, схематически обрисовывая их творчество, жанры, стилистику. Творчество Педро Маираля, Пабло Толедо, Алехандро Париси, Оливерио Коельо сосредоточено на изучении межличностных связей через призму меланхолического или трагикомического взгляда на жизнь. Хуан Терранова и Гонсало Гарсёс экспериментируют с метажанрами. В текстах Габриелы Бехерман и Вашингтона Кукур-то (псевдоним - Сантьяго Вега) главным действующим лицом становится город, «сельва из бетона», жизнь в которой банальна и быстротечна. В другой тональности пишут Ромина Доваль, Мариана Энрикес, Хиселья Антонуксио, Федерико Фалько, в произведениях которых поднимаются темы семьи и взаимоотношений поколений.
Этот обзор выявляет несколько черт, характерных для аргентинской литературы XXI в. Во-первых, это самодостаточность молодых авторов: они «вторгаются» в издательскую сферу, публикуясь в Интернете. Во-вторых, свобода выбора стилей, тематики и сфер влияния. Общественные и политические проблемы рассматриваются с точки зрения одного человека - автора - молодого че-
ловека, комментирующего современность. Все это напоминает реализм, но весьма циничный, который П. Брессиа называет антиэпическим, субъективным реализмом, пародией на настоящий. Молодые писатели превращают сомнительную, иногда болезненную прозу жизни в хорошую литературу. Критик соглашается с точкой зрения Жозефины Лудмер, утверждающей, что молодое поколение принадлежит поставтономной эре (ро8аи1юпот1а), или периоду расцвета «реальной литературы» (realidadficci6n), подразумевающей текст, в котором не разграничено реальное и вымышленное. Однако, развивая мысль исследовательницы, П. Брессиа говорит о неизбежности изменении литературы, в одном из трех выбранных направлений: 1) самореференция; 2) самопорождение (enmudeci-miento); 3) изменение места своего функционирования1.
Вместе с тем современная аргентинская проза, во многом подавляемая иностранной литературной традицией, по мнению критика, склонна к клишированию самой себя. Так, женская проза на сегодняшний день все еще отвечает принципу «романа латиноамериканской писательницы»: чаще всего представляет собой книгу сеньоры, пишущей для других сеньор.
Еще столетие назад аргентинское литературное сообщество состояло, в основном, из аристократов, выходцев из обеспеченных слоев населения, которые делали литературный труд делом всей жизни, или продолжительного ее периода. Сейчас писатели - это, прежде всего, представители средних и низших социальных слоев, их цель - получить почет и признание. Современные писатели ищут у читателей понимания. Но некоторым из них необходимо самим понимать публику, так как это способствует продаже их книг. Одни раскрывают в своих текстах душу, других делает счастливыми заработок. Сделанный выбор, по мнению П. Брессиа, - это то, что определяет стиль современных аргентинских писателей.
Профессор Рори О'Брайен (Кембридж), обращаясь к вопросам, что представляет собой «магический реализм» и как его понимают за пределами Латинской Америки, приводит анекдот про латиноамериканцев, решивших публиковаться в США и не
1 Kozak C. Deslindes. Ensayos sobre la literatura y sus límites en el siglo XX. -Argentina: Beatriz Viterbo, 2006.
прошедших отбор из-за несоответствия их произведений представлениям о латиноамериканской прозе у американцев (3). Эта история иллюстрирует причинно-следственную связь, породившую в 1990-е годы новое испаноамериканское литературное направление -МакОндо.
С тех пор как в 1925 г. Франц Рох ввел термин «магический реализм», с целью обозначить эстетическую направленность постэкспрессионизма, данное направление охватило почти весь мир, чему во многом способствовал латиноамериканский бум 1960-х годов, после которого, по словам Хоми К. Баба (Homi K. Bhabha), магический реализм стал «литературным языком постколониального мира» (с. 158).
Р. О'Брайен обращает внимание на то, насколько более сложной стала современная латиноамериканская культура после того, как, поддавшись законам глобализации, «магический реализм», подобно постколониальной эстетике, подвергся международной оценке. Критик приводит мнения латиноамериканских культурологов, связывающих данный вопрос с проблемами адаптации современной Латинской Америки в глобализированном мире, в котором опыт постколониализма накладывается на опыт постнационализма. До сих пор многие авторы считают популярность своего жанра признаком постколониализма, что препятствует развитию последнего в условиях капитализма и глобализации.
«МакОндо» - антология рассказов Альберто Фугета - нацелена на решение этой проблемы и направлена против предрассудков о Латинской Америке, которую в ней, шутя, называют Макон-до1. Во времена латиноамериканского бума, отмечает критик, МакОндо, частично из-за созвучия со своим омонимом и антецедентом Макондо, получил статус лейбла, зарегистрированной марки (marca registrada). Данный факт подчеркивает, что и писатели-одиночки, и представители литературных групп, чтобы быть напечатанными, должны учиться договариваться между собой. Однако за МакОндо стоят не только экономическая, но также эстетическая и этическая база.
1 Вымышленный город из романа Г. Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества».
Составитель антологии Альберто Фугет отрицает картину мира «виртуального» реализма, который отразил преобразования, вызванные неолиберализмом 1990-х годов. По его мнению, Макон-до «магического реализма» - выдуманный город, в то время как его МакОндо гораздо более «реальный» - урбанистический город со своими отелями, небоскребами, компьютерами и т.д. Р. О'Брайен отмечает, что именно этот МакОндо представляет взору читателя положительные и отрицательные стороны глобализации в Латинской Америке. Оппозиция между странами Первого и Третьего миров преподносится в малом масштабе, а взгляд на Латинскую Америку как на музей ожившего фольклора выглядит устаревшим.
Истории МакОндо сосредоточены на фактах частного характера и противопоставлены всему коллективному и общественному. Другими словами, тема национальной идентичности уступила место личному самоопределению, т.е. тому, что сами латиноамериканские критики называют «международной лихорадкой приватизации». Эта неолиберальная приватизация положила конец развитию традиционной латиноамериканской прозы. Высмеивание коммерциализации творчества привело к появлению лейбла Ма-кОндо, который, по словам автора сборника, всего лишь шутка, сатира на злобу дня (с. 161).
Несмотря на противопоставление Латинской Америки США, эстетической предпосылкой сборника все же стала защита латиноамериканской культурной гибридности и протест против экзотических абстракций, зародившихся в рамках литературного национализма. Отрицать факт такой гибридности, по мнению авторов сборника, равносильно отрицанию собственной латиноамериканской идентичности.
Центростремительное развитие МакОндо, символически представляющего образ всего латиноамериканского региона, символизирует способность Латинской Америки выдержать давление глобализации и сохранить собственную самобытность и культурную идентичность. МакОндо собирает в себе все возможные пост: постмодернизм, пост-яппи, посткоммунизм, постбэбибум, постозоновый слой - по замыслу авторов сборника, нация должна раствориться во всех этих пост- и уступить место постнациональной идее в лице МакОндо.
Фактически истории МакОндо - всего лишь способ найти нечто такое, что охарактеризует весь современный латиноамериканский быт, выделяя его из общего потока потребительских вкусов эпохи глобализации.
Мир потребления маскирует примитивность культурного обмена, в котором национальная культурная специфика представляет имитацию иностранных моделей и идей. Без национального различия, считает Р. О'Брайен, нет культурного роста. Преобладание глобального над локальным ведет к дезориентации героев «МакОндо» в мире, в котором уже невозможно точно определить, в чем проявляется глобализация, а где нужно отстаивать национальную идентичность.
В.М. Кулькина
2013.04.035. ИСТОРИЯ США ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННЫХ АМЕРИКАНСКИХ РОМАНИСТОВ: ФИЛИП РОТ. (Сводный реферат).
1. КЕЛЛИ А. Решающие моменты в современной американской литературе: Рот, Остер, Евгенидис.
KELLY A. Moments of decision in contemporary American fiction: Roth, Auster, Eugenides // Critique. - Abingdon Oxfordshire: Taylor & Francis Group, LLC, 2010. - Vol. 51, N 4. - P. 313-332.
2. СИГЕЛЬ Д. «Заговор против Америки»: Контрсюжет Филипа Рота по отношению к американской истории.
SIEGEL J. The plot against America: Philip Roth's Counter-plot to American history // MELUS: Multi-ethnic literature of the US. - Storrs: Univ. of Connecticut, 2012 - Vol. 37, N 1. - P. 131-154.
Профессор Адам Келли (Дублинский университет) изучает развитие постмодернистской парадигмы, выделяя в ней новый период - пост-постмодернизм. Цель критика - найти некую культурную доминанту, решающий момент истории или хотя бы намек на событие, вызвавшее необратимые перемены в общественном сознании (1). Он приводит мнения многих исследователей, изучающих процесс развития постмодернизма. Согласно Ф. Джеймисону, уже модернизм пытался увидеть в общепринятых вещах зарождение чего-то нового, чтобы затем наблюдать за его развитием. Постмодернизм же сосредотачивает свое внимание не столько на времени, сколько на пространстве, ища в нем разрывы, намеки на перемены или моменты, «когда все навсегда меняется» (У. Гибсон).
