CC BY
33чевые показатели такого конституционализма - международный конституционный правопорядок, адресованный международному сообществу, определение всеобщих ценностей и устойчивых механизмов их воплощения. Многоуровневый конституционализм охватывает национальный, региональный, международный функциональный и специализированный конституционный режимы, которые развиваются до уровня конституционализма международного сообщества. Но это уже не тот классический конституционализм, который присущ государству-нации, это глобалистская нор-мативистская теория правопорядка.
И.А. Умнова
2013.04.007. ПРЕЙС УК. ОТДЕЛЕНИЕ КОНСТИТУЦИИ ОТ ГОСУДАРСТВА: ГЛОБАЛЬНЫЙ КОНСТИТУЦИОНАЛИЗМ -ЖИЗНЕСПОСОБНАЯ КОНЦЕПЦИЯ?
PREUSS U.K. Disconnecting constitutions from statehood: Is global constitutionalism a viable concept? // The twilight of constitutionalism? / Ed. by Petra Dobner, Martin Loughlin. - Oxford: Oxford univ. press, 2010. - P. 23-46
Профессор Ульрих К. Прейс анализирует жизнеспособность новой концепции глобального конституционализма сквозь призму традиционных взглядов на взаимосвязь государственности и конституции.
Не подлежит сомнению, что современные конституции развивались как атрибут суверенного государства, по крайней мере, в Западном полушарии. При этом тесная связь конституционализма и государственности относится только к внутреннему устройству государств и отсутствует в сфере их внешних отношений. Независимость является синонимом суверенитета, и, как известно, суверенное равенство - один из основных принципов Устава ООН (п. 1 ст. 2). Независимость и интеграция в конституционной системе -понятия взаимоисключающие, поэтому идея конституционализма как модели порядка имеет смысл только в рамках одного государства. Наличие любой концепции конституционного порядка за пределами внутренней сферы государств, не говоря уже о глобальной конституции, бесполезно с самого начала.
Аргументируя такую позицию, автор статьи задает вопросы: как можно объяснить тесную связь между государственностью и
конституционализмом; можно ли обосновать утверждение, что суверенные равные государства и глобальный конституционализм несовместимы?
Понятие «государство» означает политическую систему власти, установленную на определенной территории. Государство концентрирует высшие властные полномочия и обладает способностью управлять и целенаправленно регулировать социальные отношения. Его нельзя социологически определить, отталкиваясь от содержания его деятельности. Кроме территориальности для правильного понимания государства важное значение имеют социальная структура и значение в нем силы принуждения. В догосударст-венных политических объединениях принудительная физическая сила была инструментом в руках правителей, чьи полномочия определялись их социальным статусом - в зависимости от возраста, божественного происхождения, династических традиций. В современном государстве коэрцитивная, т.е. сдерживающая, сила - источник политической власти, ключевой фактор интеграции общества. При этом политическая организация «государство» определяется как ограниченная территория.
Есть два вида территориальности. Один является средством присвоения вещей, чтобы можно было контролировать физические объекты и не допускать никого к их использованию. Такая территориальность воплощена в концепции собственности. Второй вид -осуществление власти над людьми. Оба имеют территориальные границы. В то время как территориальный характер собственности ограничивается недопущением других на огороженном пространстве, территориальный характер юрисдикции является более сложным, так как он включает в себя требования послушания1.
Территориальный фактор суверенитета имеет несколько важных последствий. В первую очередь, авторитетная власть становится безличной, потому что подчиненность воле правителя не основана на личных отношениях и, следовательно, должна быть надежно закреплена и подтверждена для каждого отдельного человека. Во-вторых, авторитетная власть в силу территориальности требует лишь минимальной связи объектов и пределов полномочий
1 Miller D., Sohail H. Boundaries and justice: Diverse ethical perspectives. -Princenton, 2001. - P. 4.
правителя. В-третьих, государственность, т.е. пространственная организация власти, породила идею религиозной терпимости.
Однако общественная дисциплина подвергается фундаментальным изменениям. Подчинение физических лиц больше не сводится к их лояльности власти в социальной иерархии. На первый план приходит послушание закону. Ж. Боден, в полной мере осознавая важность закона, заявлял, что само слово «закон» означает «команду того, кто имеет суверенитет».
Закон как команда структурно схож с территорией: он требует лишь минимальной связи, потому что его обязательный характер не зависит от его содержания и основан исключительно на властных полномочиях. Его формальный характер становится авторитарным: суверенитет и территориальность дополняют и усиливают друг друга.
Можно утверждать, считает У. Пресс, что идеи конституционализма были одними из самых далеко идущих следствий государственности, они отражали идею «создании общественного строя через государство». Государственно ориентированные общества нуждаются в формах и учреждениях для самоопределения, отличных от тех, которые имеют общества, не интегрированные с помощью принудительных средств суверенной власти. Тем не менее, даже если конституция общества, организованного в государство, сосредоточена на государстве, на самом деле - это конституция общества.
Статья 16 французской Декларации прав человека и гражданина, которая предусматривает, что «общество, где не обеспечена гарантия прав и нет разделения властей, не имеет Конституции», посвящена обществу, а не государству, порядок которого обеспечивается конституцией.
По мнению М. Тропера, эта статья не должна быть понята как модель американского принципа ограниченного правительства. В рамках французской Декларации государство не угрожает свободам граждан, это устройство, позволяющее пользоваться этими свободами. Свобода, как это определено в ст. 4 Декларации, «состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другому лицу: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим членам общества пользование теми же правами. Пределы
эти могут быть определены только законом, который обеспечивает свободу каждого»1.
Несмотря на общественную значимость конституции, именно государство, подчеркивает У. Пресс, является важным институтом конституции. Для современного западного общества государство служит «контейнером», в котором благодаря верховной власти на определенной территории в пределах собственных границ ограничены и сформированы все общественные отношения.
Тем не менее основные цели конституции, которая должна примирить «волю одного человека... с волей другого в соответствии с универсальным законом свободы» через законодательство, вынесение судебного решения или защиту прав личности, должны быть реализованы и в обществах. Эти требования продиктованы не принудительным характером территориально определенных политических объединений. Конституции являются инструментом коллективного самоопределения. В конце концов, это суверенное государство создает «государственнические» общества. Обществу всегда угрожает опасность быть поглощенным суверенным государством, и, следовательно, конституция должна защитить находящееся под угрозой исчезновения общество от суверенной власти государства.
Государство, не обладающее суверенитетом, не в силах объединить людей, так как законы, исходящие из ведомств этого государства, не являются обязательными для граждан. Суверенитет народа означает их коллективную способность управлять собой, подчиняться только законам, которые предоставили их самим себе. Для Ж.-Ж. Руссо суверенитет народа проявляется в осуществляемой им законодательной власти, поскольку политическая свобода возможна только в таком государстве, где законодателем выступает народ. Он был прав, отмечает У. Пресс, понимая, что конституции выполняют функции установления пределов полномочий правительства, но он неверно полагал, что конституция подрывает суверенитет в целом. Не существует конституций, которые были бы ограничены функцией сдерживания самодержавной власти. До тех пор пока не появилась современная концепция конститу-
1 Troper M. Who needs a third party effect doctrine? The case of France // The constitution of private relations: Expanding constitutionalism. - Utrecht, 2005. - P. 121.
ционализма, конституции были неразрывно связаны с идеей народного суверенитета, т.е. с ликвидацией суверенной абсолютистской власти монархов и созданием абсолютной власти народа посредством правительства. Появление конституции было идентично возникновению учредительной власти народа.
Концепция коллективного самоуправления опирается на принцип превосходства коллективной воли народа. Понимая суверенитет как общую волю народа, Руссо утверждал, что суверенитет неотчуждаем и неделим. Тем самым по существу он отрицал как представительную форму власти (парламент или другой законодательный орган в форме народного представительства), так и принцип и идеи разделения верховной, суверенной власти в государстве на ветви.
Акт принятия конституции следует понимать как акт «коллективной самообороны». Конституция определяет множественность интересов, общих для всех членов социума, и тем самым представляет их как политическую общину.
Конституции вполне могут распространяться на политические образования, у которых в отличие от наций и народов нет территориально определенного множества. Политическое образование -это лица, которые обеспечивают безопасность и благополучие группы, требуют тщательного контроля над группой. В прошлом эти задачи были эффективно и результативно решены государствами.
Современное определение конституции как основного источника власти должно включать в себя и государства, и новые политические образования, не основанные на территориальности. В настоящее время всякий раз формируется такая конституция, в которой большинство устанавливает режим, гарантирующий цели совместного самоуправления или общего блага, и правила выражения общей воли, способные генерировать обязательства и ответственность отдельных членов общества.
Когда конституционная материя внедряется в межгосударственные отношения, такое активное взаимодействие может производить не коллективную волю, а общепризнанные нормы и принципы, которые являются обязательными, потому что они признаются государствами. В данном случае термин «конституция», скорее, означает интеллектуальные и моральные усилия по созданию системы коллективных действий, основанной на принципах равного уча-
стия, подотчетности и верховенства права. Но международному сообществу, считает автор, таких принципов еще в значительной степени не хватает.
Автор рассматривает четыре основных индикатора международной конституционализации:
1) наличие правовых норм, предусматривающих обязательства государств не только по отношению к другим государствам, но по отношению к международному сообществу, свидетельствует о новом статусе государств, а именно - их членстве в международных сообществах. Это влечет за собой взаимозависимость и взаимную ответственность, не свойственные традиционному пониманию суверенитета государств. В доктрине международного права соответствующие обязательства называются «obligations erga omnes» (лат. - обязательства перед человечеством);
2) появление фундаментальных императивных международно-правовых норм - «jus cogens». Они так же обязательны для государств, как и нормы, обязательные для всех («obligations erga omnes»). И те и другие относятся к сфере общих вопросов человечества и являются источниками обязательств и обязанностей государств;
3) возникновение глубоких изменений в международном правотворчестве. Наряду с традиционными источники международного права (международные договоры и международные обычаи) принимаются многосторонние международные договоры с «квазиуниверсальным членством» (Устав ООН, международные пакты о правах человека и др.). Договоры мирового порядка охватывают широкие или даже всеобщие интересы и ценности и могут рассматриваться как воплощение коллективной воли человечества. Иными словами, институциональный механизм международного законотворчества становится соответствующим указанным выше критериям современного понятия конституции, а именно: кооперативному и горизонтальному режиму создания коллективных обязательств;
4) существование одновременно с международным законодательством института независимой судебной власти, который стал важным шагом на пути к конституционализации международного сообщества.
И.А. Умнова, И.З. Хажнагоева
