CC BY
12
Достижение революционерами компромисса с цинским двором фактически позволило революционерам успешно достичь главной цели - свергнуть существовавшую в Китае около двух тысяч лет деспотическую монархию и создать республику. Хотя провозглашенной Китайской республике предстояло пройти длинный путь, но стало невозможным вернуться назад либо свернуть с этого пути.
Успех коалиции национальных, политических сил и представителей власти в Синьхайской революции, их взгляды на общую политическую обстановку того времени позволяют потомкам и сегодня использовать созданное революцией историческое наследие, ценность которого продолжает расти.
И. С. Ермаченко
2013.03.030. МАСУДА ХАДЗИМУ. СТРАХ ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ: ПОЛИТИКА ВОССОЗДАНИЯ АРМИИ ЯПОНИИ И МИРНОЕ ДВИЖЕНИЕ В 1950-1953 гг.
MASUDA HAJIMU. Fear of World war III: social politics of Japan's rearmament and peace movement, 1950-1953 // J. of contemporary history. - L., 2012. - Vol. 47, N 3. - P. 551-571.
Масуда Хадзиму (Национальный университет Сингапура) рассматривает реакцию японского общества, непосредственно последовавшую за началом Корейской войны: создание резерва национальной полиции, нарастание страха перед «красной угрозой» и ее влияние на становление внешнеполитической «доктрины Ёсида».
В японском обществе война в Корее стала поводом для многочисленных дискуссий. Общественным сознанием руководил страх Третьей мировой войны.
17 августа 1950 г. сразу после начала Корейской войны по указанию генерала Дугласа Макартура был открыт набор в особый резерв полиции, который должен был заменить армию. План набора составлял 75 000 человек (с. 554). Это дало повод газетам впервые с начала оккупации писать о войне и перспективе воссоздания армии. В целом в обществе сформировалось четыре варианта оценки Корейской войны: первые две группы ориентировались на поддержку, в том числе военную, США или СССР, и рассуждали в рамках риторики «холодной войны». Третья оценка принадлежала пацифистам. Четвертая позиция наиболее ярко была представлена
реакцией самого премьера Ёсида - отказ от вооружения в официальных заявлениях и предоставление баз для вооруженных сил США на практике. Курс был взят на то, чтобы удовлетворить и пацифистов, и консерваторов-националистов.
Правящие слои опасались в большей степени не нападения со стороны Советского Союза, а «красной угрозы» внутри самой Японии. Представлялось, что конфликт в Корее непременно распространится на Японию и в страну вторгнутся китайские войска. Революция в Японии казалась почти неизбежной вслед за успехом коммунизма в Китае и началом Корейской войны. Этим настроениям способствовало то, что с 1950-х годов произошла радикализация Коммунистической партии Японии под давлением Москвы. Ранее КПЯ была единственной коммунистической партией, придерживавшейся доктрины «мирной революции».
Сразу после начала войны генерал Макартур издал указ уволить всех коммунистов, занятых в газетной индустрии, и вскоре 50 издательств по всей стране сократили 704 сотрудника. Увольнения последовали и в других отраслях и затронули в общей сложности 12 000 человек (с. 556). Многие работодатели, в особенности крупные универмаги и банки, стали прибегать к услугам частных сыскных агентств, с тем чтобы выяснить политические убеждения своих сотрудников.
Идеи марксизма были популярны среди молодежи и городского населения, тогда как в сельской местности и у старшего поколения они не находили отклика. В случае забастовок общественность в целом признавала требования бастующих справедливыми, но форма, в которой они высказывались, не находила поддержки.
Одновременно было выпущено из тюрем около 13 000 бывших военных и членов мафиозных кланов, которые быстро влились в консервативное движение, что радикализовало антикоммунистические настроения.
Среди политической элиты изначально не было единства относительно воссоздания армии: хотя премьер-министр Ёсида официально заявил об отсутствии намерения проводить милитаризацию, в ее пользу высказывались другие влиятельные политики: Хатояма Итиро, Исибаси Тандзан, Сидэхара Кидзюро, бывший премьер Асида Хитоси. Последний с июля 1950 г. в публичных выступлениях призывал к отправке добровольческого корпуса в Ко-
рею. В других высказываниях он предлагал собственную интерпретацию «мирной» 9 статьи конституции, утверждая, что отказ от военного решения международных конфликтов не предполагает отсутствия военных средств для самообороны. Подобные выступления находили определенный отклик у населения. Согласно опросу, проведенному газетой «Асахи симбун» в 1951 г., 53,8% опрошенных одобряли создание сил самообороны, тогда как против высказались 27,6% опрошенных (с. 558).
Главным противником вооружения стала молодежь. Согласно опросам студентов 40% поддерживали политику воссоздания армии, 47% не одобряли ее. Аналогичные цифры давали опросы старшеклассников - 42% поддерживали создание сил самообороны, а 53% высказывались против (с. 561). Позиция Социал-демократической партии Японии изначально была умеренной, ее лидеры призывали правительство воздерживаться от каких-либо официальных комментариев по поводу начала войны в Корее, а в 1951 г. издала пацифистскую резолюцию: «Молодежь не должна больше брать в руки оружие» (с. 566). В 1950 г. прошла серия студенческих антивоенных демонстраций: около 1500 студентов собрались в сентябре в университете Васэда, а в октябре - около 3000 в Токийском университете. После очередного выступления студентов университета Васэда было арестовано 143 человека и 89 из них исключили из университета (с. 562).
Окружение Ёсида (Тацуми Эйити, Кавабэ Тасиро) давило на премьера. Сам премьер Ёсида признавался, что основная причина, по которой он выступает против милитаризации, - резко отрицательная реакция определенных слоев общественности. При разработке доктрины, таким образом, правящие круги руководствовались не личными пристрастиями, а страхом перед «красной угрозой». В итоге доктрина была оформлена в начале 1951 г. серией документов, направленных в Вашингтон. В них заявлялось, что воссоздание армии легло бы тяжким бременем на экономику Японии и вызвало бы волнения - чего и добивались коммунисты, - и что безопасность Японии зависит от экономического благополучия. По мнению Ёсида, вооружение Японии было необходимо, но время для этого должно быть выбрано подходящее.
Во время выборов 1952 и 1953 гг. предвыборные дебаты привлекали множество людей, при этом в центре обсуждения часто
был вопрос создания сил обороны. Примечательно, что после этих кампаний вопрос о воссоздании армии больше никогда не стоял так остро. Тогда же был выбран термин для вооруженных сил - «силы самообороны», который должен был примирить с пацифистами. Новым стало то, что приходилось учитывать мнение женской части электората, которая впервые была представлена на выборах и в большинстве была настроена против войны. Благодаря курсу, получившему впоследствии имя Ёсида, Либерально-демократическая партия получила подавляющее большинство голосов. В то же время бывшему премьеру Асида пришлось уйти с поста главы партии Кайсинто, поскольку ее поражение на выборах члены партии относили на счет милитаристской риторики лидера. После кампании 1953 г. и окончания Корейской войны вопрос о вооружении больше не поднимался в общественных дискуссиях и фактически стал обсуждаться без привлечения общественности.
А.А. Новикова
2013.03.031. ПАРАМОР К. НАЦИОНАЛИЗАЦИЯ КОНФУЦИАНСТВА: АКАДЕМИЯ, ЭКЗАМЕНЫ И БЮРОКРАТИЧЕСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ В КОНЦЕ ЭПОХИ ТОКУГАВА. PARAMORE K. The nationalization of Confucianism: Аcademism, examenations, and bureaucratic governance in late Tokugawa state // J. of Japanese studies. - Wash., 2012. - Vol. 38, N 1. - P. 25-53.
Кири Парамор (Лейденский университет, Нидерланды) исследует одно из направлений реформ эры Кансэй (1787-1793): привлечение конфуцианских ученых для решения бюрократических задач.
Распространено представление о том, что период Токугава (1603-1867) в целом стал эпохой расцвета конфуцианства в Японии. Однако привлечение ученых для решения задач бюрократического аппарата началось только с 1790-х годов, когда в центральный аппарат сегуната была интегрирована академия Хаяси Радзан (Сёхэйдза кагакумондзе), основанная в XVII в. в Эдо. Решение было продиктовано желанием усилить государственную машину и сделать ее способной эффективно реагировать, в первую очередь, на внешние угрозы. Подход нового поколения ученых к международной обстановке оказался значительно агрессивнее, чем у их предшественников.
