CC BY
662013.02.044. МЕЖДУНАРОДНЫЙ УГОЛОВНЫЙ СУД И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА МЕЖДУНАРОДНУЮ УГОЛОВНУЮ ЮСТИЦИЮ. (Реферативный обзор).
Международный военный трибунал в Нюрнберге - первый в истории опыт осуждения преступлений государственного масштаба. Сегодня многие ученые, анализируя итоги Нюрнберга, сходятся во мнении, что проблема этого судебного процесса была не столько в том, что это был суд победителей над побежденными, сколько в самом миропорядке. Нюрнберг был частью стратегии тотальной войны и полной победы. Более того, по замыслу устроителей этот суд должен был стать «показательным процессом». Сейчас Нюрнбергский процесс прежде всего ассоциируется с принципом индивидуальной уголовной ответственности физических лиц, но ни в коем случае нельзя забывать, считают анализирующие историю создания Международного уголовного суда (МУС), что обвиняемыми на этом процессе были политический режим и его идеология. Нюрнберг - это прежде всего право сильного, определенная моральная позиция и справедливое возмездие. В конечном счете, Нюрнберг был реализацией суверенной верховной власти победивших государств над побежденным государством. Эта ситуация из прошлого проецируется на современную деятельность институтов международной уголовной юстиции с ее ограничением государственного суверенитета в ситуации угрозы национальной безопасности (8, с. 10).
В 1948 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию № 260 «Предупреждение и наказание преступления геноцида» и предложила Комиссии международного права внести принципы [Устава] Нюрнбергского трибунала в общую кодификацию преступлений против мира и безопасности (1, с. 323). В 1951 г. был создан Комитет для составления проекта Устава, и затем процесс создания МУС оказался приостановлен на 40 лет. Причиной столь длительной паузы, по мнению Н. Берназа и Р. П. Пруведе, стала «холодная война». Ни одну из сторон не устраивала перспектива еще одного международного трибунала, поскольку в международном сообществе не существовало общего мнения о том, что является законным средством политической борьбы.
Сорок лет спустя международное уголовное правосудие и права человека стали наиболее обсуждаемыми темами среди поли-
тиков и дипломатов. В 1989 г. Тринидад и Тобаго обращаются в ООН с просьбой возобновить работу над вопросом о международном уголовном суде, обладающим юрисдикцией, распространяющейся на незаконный оборот наркотических средств (8, с. 60). В 1991 г. США и Великобритания проявляют интерес к идее международного уголовного суда в связи с вторжением Ирака в Кувейт. По их замыслу, международный трибунал знаменовал бы завершение «холодной войны» и начало нового мирового порядка как однополярного мира, где доминируют Соединенные Штаты (8, с. 14).
Еще одним событием было открытие в апреле 1993 г. Мемориального музея холокоста (Вашингтон, США), ставшего самым посещаемым историческим музеем мира. Новые вооруженные конфликты после окончания «холодной войны» воспринимаются через призму холокоста, и в этой связи представляется совершенно естественной постановка вопроса о необходимости призвать к ответу виновных лиц (8, с. 15).
Наконец, едва ли не самым важным в этом процессе начала 90-х годов прошлого столетия стал рост числа неправительственных организаций, правозащитных учреждений, их переход на новый профессиональный уровень работы, а также расширение их сферы деятельности. Реальным основателем МУС, вопреки распространенному заблуждению, стала вовсе не ООН. МУС - это плод усилий серьезного общественного движения - международной коалиции юридической элиты и общественных организаций, пишет У. Демарс (3, с. 133).
Новая модель международного уголовного правосудия в лице МУС отражает своего рода глобальный консенсус в отношении международных преступлений (7, с. 74). В результате подсудимые МУС предстают перед судом всего человечества, что, по идее, должно снизить возможность политической ангажированности МУС. С другой стороны, Суд, занимаясь рассмотрением дел обвиняемых в совершении преступлений геноцида, военных преступлений и преступлений против человечности, клеймит их позором как врагов человечества (hostes humani generis), а дела тех, кто помогает или сотрудничает с Судом, поднимает до уровня добродетели.
Ситуация с МУС становится парадоксальной, отмечают исследователи. Чем более нейтральным, универсальным и аполитич-
ным пытается представить себя этот институт, тем более привлекательным он выглядит для тех, кто хочет с его помощью заклеймить и нейтрализовать своих политических оппонентов, используя новую дихотомию «человечество - враги». Именно потому, что МУС по определению стоит на страже интересов мира и безопасности и не участвует в политической борьбе, он оказывается самым подходящим местом для проведения политических судебных процессов. При этом политический характер судебных процессов не означает, что Суд перестает руководствоваться действующими нормами международного уголовного права (6, с. 963).
Американский исследователь Б. Леаноз выделяет следующие факторы, которые порождают дополнительные риски политизации деятельности Суда и использования практики «двойных стандартов».
Во-первых, в отличие от трибуналов после Второй мировой войны, юрисдикция МУС распространяется на продолжающиеся вооруженные конфликты, что означает возможность работать в обстановке непрекращающегося насилия, участники которого постоянно меняют своих друзей и врагов. Вмешавшись в военный конфликт, МУС окажется непосредственным участником политической борьбы.
Во-вторых, официально Суд является независимым органом международной уголовной юстиции и вправе призвать к ответу любого участника конфликта. Однако на деле выясняется, что Суд обладает полномочиями, сравнимыми с правами любого туриста за границей. Примером тому может служить ситуация с задержанием в июне 2012 г. в Ливии четверых сотрудников МУС. Работа офиса прокурора Международного уголовного суда в значительной степени зависит от сотрудничества с правительствами, начиная от получения виз для своих сотрудников и заканчивая исполнением ордера на арест. Поэтому офису прокурора приходится строить взаимовыгодные отношения с правительствами государств, на чьей территории были совершены преступления или граждане которых обвиняются в их совершении. Преследование по Суду представителей официальных властей, как правило, не способствует развитию взаимовыгодных отношений.
В-третьих, вся работа Суда построена в соответствии с од-ним-единственным тезисом, который содержится в преамбуле Рим-
ского статута: «Международный уголовный суд, учрежденный на основании настоящего Статута, дополняет национальные органы уголовной юстиции», а также в ст. 1: «МУС... дополняет национальные системы уголовного правосудия». Такая позиция отражает принцип комплементарности, который является краеугольным камнем Римского статута и основой деятельности МУС.
Несмотря на то что концепция и формулировка принципа комплементарности в Римском статуте представляются вполне понятными, его значение в деле преодоления практики безнаказанности продолжает обсуждаться.
С одной стороны, этот принцип ограничивает возможности МУС и предотвращает его произвол при инициировании расследования и осуществлении уголовного преследования, обеспечивающего экстраординарное положение «суда последнего уровня». Такая позиция называется «пассивной комплементарностью» (5, с. 122).
С другой стороны, принцип комплементарности может рассматриваться в качестве механизма, предоставляющего МУС дополнительные полномочия, а не огранивающего его возможности. Впервые эта точка зрения была озвучена профессором Уильямом Бёрком-Уайтом, который ввел понятие позитивной (или превентивной) комплементарности (proactive complementarity) (2). Согласно его воззрениям, МУС должен использовать принцип ком-плементарности для более активного и непосредственного участия в усилиях национальных судебных органов по преследованию лиц, виновных в совершении тяжких международных преступлений. По сути, эта концепция предполагает, что МУС, будучи центральным институтом международной уголовной юстиции, становится ее катализатором.
Стратегия позитивной (или превентивной) комплементарности дает возможность МУС пользоваться преимуществами отправления правосудия через институты национальных уголовно-правовых систем наряду с использованием международной экспертной оценки их деятельности. Документ МУС, содержащий неофициальные экспертные заключения (4) о практическом использовании принципа комплементарности, свидетельствует, что такое его толкование вовсе не является одной из гипотез современного научного сообщества.
В документе приветствуется деятельность главного прокурора по налаживанию связей с национальными судебно-правовыми системами государств-участников для оказания им правовой помощи в осуществлении судопроизводства. Подчеркивается, что отношения такого рода не противоречат положениям Римского статута, а также могут способствовать развитию долгосрочных совместных стратегий преодоления практики безнаказанности. Далее в документе говорится, что главный прокурор, кроме оказания правовой помощи государствам-участникам в осуществлении судопроизводства, мог бы также заниматься организацией обучения представителей государств-участников, что свидетельствует в пользу новой концепции комплементарности. Документ признает, что МУС, возможно, окажется не в состоянии действовать нейтрально и беспристрастно, если будет принимать слишком активное участие в проведении расследований и осуществлении судопроизводства на национальном уровне. Тем не менее такая позиция Суда открывает перспективы справедливого и эффективного отправления уголовного правосудия на национальном уровне, что перевешивает риски политизации деятельности МУС, поскольку он делает все возможное, чтобы оградить себя от подобного развития событий (5, с. 125).
На конференции Лиги арабских государств1 главный прокурор МУС заверил ее участников, что «у Суда нет друзей, а в Суде нет врагов. Есть единый для всех закон». В своем заявлении главный прокурор открыто дал понять, что не допускает саму мысль о политических мотивах деятельности МУС. Аналогичным образом, отвечая на вопрос: «По образованию вы - юрист. Работая в МУС, вы становитесь политиком?» - главный прокурор заявил: «Напротив. Я пролагаю правовую границу действиям политиков. Это моя работа. Я стою на страже этого рубежа, и, скажем, если вы его перешли, значит, из области политики вы перешли в область уголовного права. За этим я и слежу» (9). Деление на тех, кто остается или не остается в области политики, как раз и является самим смыслом политического, особенно когда это делается с целью отнести тех или иных лиц к категории международных преступников. По сло-
1 Конференция «Международный уголовный суд и правосудие на постконфликтной стадии: Борьба с безнаказанностью и развитие международной уголовной юстиции» состоялась в Каире 15 января 2009 г.
вам главного прокурора: «Закон устанавливает различие между солдатом или террористом, полицейским и преступником». Учитывая наличие такой власти различать солдата и террориста, полицейского и преступника, МУС является мощным оружием в политической борьбе. Выступая в качестве защитника «общих уз, объединяющих все народы»1, и преследуя по суду наиболее тяжкие международные преступления, «глубоко потрясшие совесть чело-вечества»2, МУС обеспечивает языковые средства, используя которые можно запросто заклеймить нарушителя международно-правовых норм как врага всего рода людского.
Именно так поступило правительство Уганды, обратившись в МУС с просьбой провести расследование зверств, совершенных Господней армией сопротивления (ГАС) на севере страны. В ходе разбирательства обвиняемые участники ГАС превратились из врагов угандийского правительства во врагов человечества, а правительство Уганды представило свою борьбу против ГАС как борьбу за спасение человечества, а себя как поборника и носителя нравственных ценностей. Характер взаимодействия правительства Уганды и МУС наводит исследователей на мысль о наличии между ними дружеских взаимоотношений. В ситуации с Суданом произошло обратное. Здесь уже правительство Судана выступало в роли преступника, тогда как лидеры повстанческого движения, заинтересованные в ослаблении позиций официального Судана, приветствовали вмешательство МУС. Повстанцы могли представлять себя дружески настроенным населением по отношению к МУС, чему способствовала проводимая главным прокурором политика деления на несговорчивое и конфликтующее правительство Судана и отзывчивых и открытых к диалогу повстанцев. В обеих ситуациях МУС определил врагов и друзей и придал этим отношениям новую остроту, тем самым подтвердив существовавшие опасения политизации его деятельности.
Список литературы
1. Bernaz N., Prouveze R. International and domestic prosecutions // The pursuit of international criminal justice. - Antwerpen: Intersentia, 2010. - P. 269-398.
1 Текст преамбулы Римского статута Международного уголовного суда.
2 Там же.
2. Burke-White W. Proactive complementarity: The International Criminal Court and national courts in the rome system of international justice // Harvard international law j. - Cambridge, 2008. - Vol. 49, N 1. - P. 53-108.
3. DeMars W. NGOs and transnational networks: Wildcards in world politics. - L.: Pluto Press, 2005. - 256 p.
4. Informal expert paper: The principle of complementarity in practice. - Mode of access: http://www.icc-cpi.int/iccdocs/doc/doc654724.pdf
5. Leanos B. Cooperative justice: Understanding the future of the International Criminal Court Through its Involvement in Libya // Fordham law review. - N.Y, 2012. - Vol. 80, N 5. - P. 105-139.
6. Nouwen S., Werner W. Doing justice to the political: The International Criminal Court in Uganda and Sudan // European j. of intern. law. - Oxford, 2011. - Vol. 21, N 4. - P. 941-965.
7. Posner E. Political trials in domestic and international law. - Mode of access: http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=707870
8. Reydams L., Wouters J. The politics of establishing international criminal tribunals. -Mode of access: http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2020329
9. Smith P. Beshir is destined to face justice // Africa report. - Groupe Jeune Afrique. -P., 2009. - 28 oct. - Mode of access: http://www.theafricareport.com/index.php? option=com_content&view=article&id=3281793&catid=54
С.Б. Полунин
2013.02.045. КРАЙКЕР Х. ВЛИЯЕТ ЛИ РЕШЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО СУДА ООН О СУВЕРЕНИТЕТЕ ГОСУДАРСТВА НА МЕЖДУНАРОДНОЕ УГОЛОВНОЕ ПРАВО? KREICKER H. Die Entscheidung des Internationalen Gerichtshofs zur Staatenimmunitaet - Auswirkungen auf das (Voelker-) Strafrecht? // Zeitschrift fuer international Strafrechtsdogmatik. - Kiel, 2012. - N 4. -S. 107-124.
Cудья Земельного суда Нижней Саксонии Хельмут Крайкер, ныне работающий в кассационном отделе генерального прокурора при Верховном суде Германии, анализирует решение Международного суда ООН от 3 февраля 2012 г. с уголовно-правовой точки зрения. В этом споре между Германией и Италией судом было установлено, что государственный суверенитет охраняет государства и их должностных лиц от правового, в том числе и уголовного преследования других государств, даже если речь идет об исках о возмещении вреда вследствие нарушения гуманитарного международного права и прав человека.
Суд установил, что Италия нарушила нормы международного права тем, что рассматривала в итальянских судах иски жертв
